- Безусловно. Ее составляют специалисты по живой природе со всего мира. Если американские таможенники конфискуют партию шкур, им необходимо знать, грозит ли этим животным исчезновение. База данных помогает понять, какому зверю принадлежал тот или иной мех. - Эрин открыла папку и вынула из нее еще одну страничку с результатами анализа кератина. - Вот с чем они сравнивали наши шерстинки. Вы заметите, что мои белковые полоски почти идеально совпадают с одним из образцов.
Джейн несколько раз перевела взгляд с одной распечатки на другую.
- Столбик номер четыре, - заключила она.
- Верно.
- И что же под номером четыре?
- Нечеловекообразный примат, как я и думала. Узконосая обезьяна рода гульманов или серых лангуров. В нашем случае - вид, известный под названием серый лангур североравнинный.
- Серый? - Джейн взволнованно подняла взгляд.
Эрин кивнула.
- Того же цвета, что и шерстинки, снятые с тела неизвестной. Это достаточно большие обезьяны, с черными мордами и серой или белой шерстью. Ареал их наземного и арбореального обитания - Южная Азия, от Китая до Индии. - Криминалист умолкла. - То есть они живут как на земле, так и на деревьях. - Эрин повернулась к компьютеру и запросила поиск по "Гугл. Картинки". - Вот фотография. Эти обезьяны выглядят именно так.
От увиденного на экране руки у Джейн внезапно похолодели. "Черное лицо. Серые волосы", - вспомнила она. Риццоли снова почувствовала боль между лопатками - в том самом месте, где пуля вонзилась в кевларовый жилет. Припомнила, как ей на лицо плеснула горячая кровь, припомнила силуэт, темневший над нею в проулке, и голову, обрамленную серебристыми волосами.
- А какой рост у этих обезьян? - тихо спросила она.
- Самцы достигают примерно восьмидесяти сантиметров в длину.
- Вы уверены, что они не бывают выше?
- Они не человекообразные приматы, а просто обезьяны.
Джейн поглядела на Фроста. Заметила его бледность и ошеломленный взгляд.
- Это ведь то, что ты видел, верно? - спросила она. - На крыше.
Эрин нахмурилась.
- Кого вы видели?
Фрост покачал головой.
- То существо было гораздо выше восьмидесяти сантиметров.
Джейн кивнула.
- Согласна.
Эрин несколько раз перевела взгляд с детектива на его напарницу.
- Вы оба видели это существо?
- У него такая же морда, - проговорил Фрост. - И серая шерсть. Но это точно не обезьяна. Разве обезьяны разгуливают с мечами?
- А вот теперь и у меня по спине побежали мурашки, - тихо призналась Эрин. - Особенно если иметь в виду, что это за обезьяна. В Индии ее также называют хануман. Хануман - это индийский бог, известный как Обезьяна-Воин.
Ледяное дыхание вдруг коснулось шеи Джейн - теперь и по ее спине пробежали мурашки. Риццоли вспомнила существо из проулка. Меч, который блеснул, когда оно отвернулось и пропало во мраке.
- Это тот же персонаж, что и Царь Обезьян? - поинтересовался Тань. - Просто я знаю эту легенду. Существует еще и китайская версия. Бабушка любила рассказывать мне эти истории.
- Что это за Царь Обезьян? - спросила Джейн.
- В Китае его называют Сунь Укун. Он родился из волшебной скалы и сначала был каменной обезьяной. Но потом стал, как все - из плоти и крови, - был коронован и превратился в царя обезьян. Заделался воином и отправился на небеса - учиться мудрости у богов. Однако там его поджидало множество неприятностей.
- Значит, он отрицательный персонаж? - осведомился Фрост.
- Нет, он не злой. Просто импульсивный и озорной, как настоящая обезьяна. Про него написана целая книга историй. О том, как он съел все персики в небесном саду. Выпил слишком много украденного волшебного эликсира. Повздорил с Бессмертными, которые не знали, как с ним справиться. Поэтому его выгнали с небес и на время заточили в тюрьму под горой.
Фрост рассмеялся.
- Похож на парней, с которыми я учился в школе.
- А что было с ним потом? - поинтересовалась Джейн.
- У Сунь Укуна было много приключений на земле. Иногда из-за него случались неприятности. А порой он делал добрые дела. Я уже не помню всех историй, но могу сказать точно: в них было много волшебных битв, речных чудовищ и говорящих животных. Просто-напросто обычные сказки.
- Сказочные персонажи не оживают, - заметила Джейн. - И не оставляют свои шерстинки на убитых.
- Я ведь рассказываю о том, что говорится в легендах. Сунь Укун - сложное создание, порой он приносит пользу, а порой - вред. Но если приходится выбирать между добром и злом, Царь Обезьян почти всегда совершает хороший поступок.
Джейн уставилась на фотографию, занимавшую почти весь дисплей Эрин. На мордочку, из-за которой несколько мгновений назад она вся похолодела.
- Значит, он вовсе не плохой, - проговорила Риццоли.
- Нет, - ответил Тань. - Несмотря на его недостатки, несмотря на хаос, который он, случается, порождает, Царь Обезьян всегда на стороне справедливости.
20
Из кухни Анжелы Риццоли доносился аппетитный аромат жареной курицы с розмарином, а в столовой позвякивали серебро и фарфор - это отставной детектив Винс Корсак накрывал на стол. Во дворе смеялась и визжала дочка Джейн Реджина - Габриэль раскачивал ее на качелях. Но Риццоли ничего этого не замечала, она читала, сидя на мамином диване, а перед ней, на журнальном столике, лежали несколько книг, взятых в библиотеке. Книги об азиатских приматах и серых лангурах, а также истории о Сунь Укуне, Царе Обезьян. Оказалось, приключения Сунь Укуна стали основой не только для книг, но и для фильмов, китайских опер, танцев и даже детского мультсериала.
Завязку легенды Джейн нашла в сборнике китайских сказок. Эти сказки сочинил в конце XVI века некий китайский автор по имени У Чэнъэнь, однако сами легенды были старинными - считалось, что они существуют со времен духов и магии, с той поры, когда боги и чудовища воевали и на небесах, и на земле.
Из одной скалы на этой земле, скалы, что со времен своего создания знала дыхание ветра, сияние луны и благосклонность богов, выскочило каменное яйцо. И стало это яйцо каменной обезьяной. Она могла бегать, прыгать и лазить, а глаза этой обезьяны горели так ярко, что изумляли даже Нефритового императора на небе.
Каменная обезьяна, не имевшая ни отца, ни матери, вскоре стала царем обезьян. Ее народ жил в совершенной гармонии, пока однажды Царь Обезьян не понял, что их ждет гибель. И отправился он искать тайну бессмертия. Это путешествие привело его на небо, а также к искушениям, бедам и неволе. Когда Царь Обезьян шествовал на собственную казнь - его собирались сжечь в плавильной печи волшебным огнем, - ему удалось вырваться на свободу, и битва Сунь Укуна за жизнь ввергла небеса в хаос. Тогда богам пришлось заточить его под Гору Пяти Стихий.
Там, в каменном мраке, он сидел веками, пока наконец не понадобился на земле. И вот пришел тот день, когда Царю Обезьян суждено было появиться снова, чтобы вступить в борьбу.
Перевернув страницу, Джейн увидела изображение Сунь Укуна, сжимавшего длинный боевой шест. Это была всего-навсего книжная иллюстрация, однако от одного лишь взгляда на Царя Обезьян руки Джейн покрылись гусиной кожей. Она всматривалась в острые зубы, выступавшие из черного рта, в корону из серебристой шерсти и была не в силах отвести взгляд.
Джейн вспомнила, как однажды, еще шестилетней девочкой, она была в зоопарке, и папа приподнял ее на руках, чтобы дочка увидела паукообразных обезьян. Зверьки всего лишь разок глянули на нее, и клетка погрузилась в пугающий хаос: обезьяны принялись вопить и скакать по веткам, будто бы только что узрели самого сатану. Тут же примчался работник зоопарка. "Отойдите, посторонитесь! - приказал он всем собравшимся. - Я не знаю, что их напугало!" Папа уносил Джейн прочь от клетки, а она прекрасно понимала, из-за кого взбесились обезьяны. Они испугались ее. "Что привиделось им в шестилетней девочке с черными кудряшками?" - задумалась Джейн. Или они поняли что-то иное, нечто, открывшееся им еще тогда? Может быть, то, кем она станет в один прекрасный день?
- Ну и как идут дела с обезьяньими книжками?
От слов Корсака Джейн вздрогнула и оторвалась от книги. Он был одет в лучший воскресный костюм - во всяком случае, в лучший из всех комплектов, которые можно было бы составить для ужина у Анжелы Риццоли. Во всяком случае, на его белой рубашке-гольф и классических брюках цвета хаки не было пятен от кетчупа. После инфаркта, пережитого несколько лет назад, Корсак сел на диету и сбросил четырнадцать килограммов, однако сейчас его вес начал потихоньку возвращаться, и отрастающий живот опять натягивал ремень, в котором недавно проделали новое отверстие.
- Это для одного нашего дела, - пояснила Джейн. Она закрыла книгу, радуясь возможности не видеть Сунь Укуна.
- Да, я слышал о нем. Снова у вас таинственная история. Все началось с мертвой женщины на крыше, верно? Как бы мне хотелось снова оказаться в седле!
Поглядев на его живот, Джейн подумала: да поможет Бог той лошади, на которую ты решишь взгромоздиться.
Корсак плюхнулся в кресло - то самое, в котором любил сидеть отец Джейн. Странно было видеть его на привычном месте Фрэнка Риццоли, однако папа Джейн лишился всех прав на кресло в тот день, когда ушел от Анжелы и переехал к Шлюшке. Теперь все они называли ее именно так, хотя прекрасно знали ее имя. Сэнди Хаффингтон. Джейн обладала полной информацией о Шлюшке, включая количество уведомлений о нарушении правил дорожного движения, которые та получила за последние десять лет. Их, уведомлений, было ровным счетом три. Именно из-за Шлюшки Винс Корсак сидел в этом кресле, счастливый и раздобревший на Анжелиной стряпне.
Джейн даже думать не хотелось о том, какими еще способами ублажала его мама.
- Китайский квартал, - пробормотал Корсак. - Странное место, вкусная еда.
Ну конечно же он не забыл о еде!
- Что ты помнишь о стрельбе в "Красном фениксе"? - поинтересовалась Джейн. - До тебя наверняка доходили тогдашние слухи.
- Да это просто жуть какая-то. С чего вдруг парню, отцу лапочки-дочки, понадобилось застрелить четырех человек и пустить себе пулю в висок? Я никогда этого не понимал. - Винс покачал головой. - Да и ребенок был такой милый. Настоящая папенькина дочка.
Эти слова удивили Джейн.
- Ты знал семью повара?
- Да нет, конечно, хотя неоднократно ужинал там. Эти китайцы понятия не имеют, что такое выходные, поэтому ресторан был открыт постоянно, почти всю ночь. Даже после самой поздней смены там можно было поужинать. Как-то раз, в воскресенье, я зашел в ресторан в десять вечера, и печенье с предсказанием мне принесла девочка. Детский труд, конечно, м-да. Но, судя по виду, девчонка с большим удовольствием крутилась возле папочки.
- Ты уверен, что видел дочку повара? Тогда она, наверное, была совсем малышкой.
- Она и выглядела малышкой. Лет пяти, вряд ли больше. Ну очень миленькая. - Корсак печально вздохнул. - Не могу поверить, что отец был способен сотворить такое, что он мог оставить жену и ребенка. Не говоря уж о других разрушенных по его вине семьях. А через несколько недель похитили дочь одной из убитых.
- Шарлотту Дион.
- Так ее звали, да? Я просто помню, что это была какая-то греческая трагедия. Одно несчастье за другим.
- А знаешь, что самое странное? - спросила Джейн. - За два года до этого похитили дочь еще одного погибшего. Официанта. Она пропала по дороге из школы домой.
- Да ладно! Я этого не знал. - Корсак обдумал новую информацию. - Поразительно. Волей-неволей начинаешь думать, что это не просто совпадение.
- Одна из последних фраз, сказанных мне детективом Ингерсоллом по телефону, касалась девочек. "Речь о том, что случилось с теми девочками". Вот что он сказал.
- С теми двумя девочками? Или с какими-то другими?
- Не знаю.
Корсак покачал головой.
- Столько лет прошло, а мы опять думаем о них. Жутко осознавать, что сейчас, возможно, от них остались одни скелеты. - Он помолчал. - Но сегодня вечером мне хочется думать совсем не об этом. Давай нальем вина.
- А я думала, ты любитель пива.
- Твоя мамка обратила меня. Знаешь, в любом случае вино лучше действует на мой старый мотор. - Он встал из кресла. - Пора поговорить о чем-нибудь радостном, верно?
Только не о мертвецах, подумала Джейн. Не о массовых убийствах и не о похищенных девочках. Но когда в дом вошел Габриэль, державший Реджину за ее крохотную ручку, Джейн снова подумала о Шарлотте Дион и Лоре Фан. Она помогла маме отнести блюда на стол. Это была целая череда все более и более впечатляющих кушаний. Хрустящая жареная картошка. Зеленая фасоль, сбрызнутая оливковым маслом. И наконец - две роскошные жареные курицы, благоухавшие розмарином. Но даже когда они сели за стол, когда Джейн повязала Реджине слюнявчик и разрезала мясо на мелкие кусочки, чтобы ребенку было удобней есть, Риццоли продолжала размышлять о пропавших девочках и безутешных родителях. Как матери жить дальше после такого? Джейн задумалась: а не хотелось ли Айрис Фан в конце концов покончить со своими мучениями? Спрыгнуть с крыши или принять горсть снотворных таблеток? Это ведь куда проще, чем каждый день жить горем, изнемогать без близких людей, которых больше никогда не сможешь увидеть.
- Джени, тебе не нравится еда? - спросила Анжела.
Джейн подняла взор на мать, обладавшую необъяснимой способностью - она всегда точно знала, что попадает в рот каждого из сидящих за ее столом гостей.
- Очень вкусно, мама. Сегодня ты превзошла саму себя.
- Тогда почему же ты не ешь?
- Я ем.
- Ты съела всего один кусочек курицы, а потом принялась копаться в своей тарелке. Надеюсь, ты не худеешь, потому что тебе не нужно сбрасывать вес, милая моя.
- Я не худею.
- Многие девушки вечно сидят на диетах. Помирают с голода на одних салатах. И спрашивается - чего ради?
- Уж наверняка не ради мужчин, - пробормотал Корсак, набивший полный рот картошки. - Парням нравится, когда у девушки есть хоть немного мяса. - Он подмигнул Анжеле. - Вот, например, твоя мамка. Сложена так, как должна быть сложена женщина.
Джейн не видела, что происходит под столом, но вдруг ее мама, смеясь, резко выпрямилась на своем стуле.
- Винсент! Веди себя прилично!
"Веди себя прилично, пожалуйста, - мысленно попросила Джейн. - Потому что я больше не могу это видеть".
- Ну вот, - начал Корсак, разрезая свой кусок курицы. - Настала пора поведать сама знаешь о чем.
Никогда еще эти четыре слова не звучали так зловеще. Вздернув подбородок, Джейн поглядела на маму.
- О чем это - "сама знаешь о чем"?
- Это то, что мы некоторое время обсуждали, - пояснила Анжела. - Мы с Винсом.
Джейн посмотрела на мужа - лицо Габриэля, как обычно, приобрело характерное фэбээровское выражение, даже несмотря на то, что он, вероятно, чувствовал, к чему приведет этот разговор.
- Ну, ты ведь знаешь, что мы с Винсом довольно долго встречаемся, - продолжала Анжела.
- Довольно долго? Это сколько же? Всего-то полтора года?
- Вполне достаточно, чтобы узнать человека, Джени. И понять, что у него доброе сердце. - Анжела широко улыбнулась Корсаку, и они склонились друг к другу, чтобы смачно чмокнуться в губы.
- С папой ты встречалась целых три года, - возразила Джейн. - Ну и чем все это закончилось?
- Когда я познакомилась с твоим отцом, мне было всего пятнадцать. До него у меня был только один парень.
- В пятнадцать лет у тебя был парень?
- Просто я была еще ребенком и не знала, что в этом мире есть много хорошего. Я слишком рано вышла замуж и слишком рано родила детей. Только теперь я могу делать то, что мне хочется.
Джейн поглядела на Корсака и подумала: "Неужели ты и в самом деле говоришь о нем?"
- Именно поэтому мы и пригласили тебя сегодня, дорогая моя. Вы с Габриэлем узнаете первыми. Фрэнки и Майку я еще не рассказывала, потому что… ну-у-у… ты их знаешь. Они до сих пор очень привязаны к папе и все такое, даже несмотря на то, что он спит со Шлюшкой. - Анжела умолкла, чтобы перевести дыхание. Одно упоминание о Шлюшке заставило ее голос взлететь на пол-октавы. - Твои братья… они ничего не понимают. Но ты, моя дочка, знаешь, с чем в этом мире приходится мириться нам, женщинам. Ты знаешь, сколько кругом несправедливости.
- Мама, не стоит торопиться.
- Ах, мы и не собираемся спешить. У нас будет помолвка, и мы еще долго будем женихом и невестой, а потом устроим все по-старомодному. Закажем в типографии настоящие приглашения. Снимем большой зал для приемов и оплатим обслуживание. И мы пойдем покупать платье вместе, Джени! Только ты и я. Как же будет здорово! Я думаю о персиковом или лавандовом, поскольку я… ну, ты понимаешь.
Джейн поглядела на Корсака, чтобы понять, какова его реакция на этот очень женский перечень дел, но он лишь сиял, как медный таз.
- На этот раз я хочу, не торопясь, насладиться каждой минутой своей свадьбы, - не унималась Анжела. - И у твоих братьев будет время привыкнуть ко всему этому.
- А как же папа?
- А что папа?
- Сможет ли он привыкнуть?
- Это его проблема. - Взгляд Анжелы помрачнел. - Только бы он первым не поторопился к алтарю. О-о-о, знаешь, я не удивлюсь, если он сделает это. Быстро женится на Шлюшке, чтобы досадить мне. - Анжела посмотрела на Корсака. - Может, все-таки стоит приблизить дату нашей свадьбы?
- Нет. Мама, забудь, что я заговорила о папе.
- Я бы с радостью о нем забыла, но он никуда не девается, он словно заноза в ноге. И не вытащишь, и не притворишься, что ее нет. Постоянно мешается. Надеюсь, Джени, ты никогда не узнаешь, что это такое. - Анжела умолкла и посмотрела на Габриэля. - Ну конечно же, нет. Тебе достался такой хороший мужчина.
"Хороший мужчина, которого по-прежнему раздражает, что я коп", - подумала Джейн.
Габриэль благоразумно воздержался от участия в беседе и принялся терпеливо засовывать кусочки картошки в рот Реджине.
- Ну вот, теперь ты все знаешь, - сказал Корсак, поднимая бокал с вином. - За семью!
- Давайте же, Джейн, Габриэль! - настаивала Анжела. - Давайте же выпьем!
- За семью, - пробормотала Джейн, мужественно подняв бокал.
- Подумать только, - проговорил Корсак, радостно пихнув ее локтем. - Теперь ты можешь называть меня папой.
- Но ты же не могла не понимать, к чему все идет, - сказал Габриэль, когда они с Джейн и спящей на заднем сиденье Реджиной ехали домой. - Они оба были одиноки, а теперь посмотри, как они счастливы. И прекрасно подходят друг другу.
- Ага. Она готовит - он ест.
- Могло быть и хуже.
- Они же совсем недавно состояли в отношениях с другими людьми. Им еще рано жениться.