Внезапная тьма на кухне оказалась такой всепоглощающей, что Маура даже покачнулась - ее смутило отсутствие визуальных признаков, ощущения того, кто или что находится возле нее. В таком мраке рядом мог оказаться кто угодно, и она понятия не имела бы, кто это. Распылитель зашипел, и на полу волшебным образом возникли сине-зеленые полоски. Маура снова ощутила, как по коже пробежал холодок - словно какой-то призрак коснулся ее, пролетая мимо. Да, в этом помещении действительно обитают привидения, решила она, духи пролитой крови, которая по-прежнему осталась на полу. Маура снова услышала шипение, и перед ее глазами возникли новые светящиеся участки.
- Здесь я вижу следы, - сказал Эд. - Вероятно, женские, размер тридцать пятый или тридцать шестой.
- Они есть и на снимках с места происшествия, - заметил Тань. - Жена повара была первой, кто вошел сюда. Она жила в квартире, находящейся прямо над кухней. Услышав выстрел, женщина прошла через дверь, выходящую в переулок, и обнаружила своего мужа. Его кровь она на обуви перенесла в зал ресторана, где увидела других погибших.
- Что ж, именно так это и выглядит. Отпечатки туфель ведут в сторону зала.
- Повар был прямо здесь, где я сейчас стою, - сказала Маура. - Нам нужно сосредоточиться на этом месте.
- Не стоит психовать, доктор, - ответил криминалист, и Маура уловила нотки раздражения в его голосе. - Мы доберемся до нужного места.
- Я зафиксировал этот участок.
- Хорошо. Поехали дальше.
Маура слышала, как распыляют вещество, и видела новые отпечатки - люминесцентную запись передвижений жены повара. Они отслеживали отпечатки в обратном направлении, и вдруг перед ними вспыхнула огромная лужа. Здесь собралась кровь У Вэйминя, пролившаяся из раны в его виске. Маура читала отчет о вскрытии, видела на снимках ближний план небольшого отверстия в коже и черепе, за которым скрывались страшные повреждения мозга. Но еще несколько секунд после этого сердце повара продолжало сокращаться, и кровь все выплескивалась и выплескивалась, образовывая густеющий ореол вокруг его головы. Вот здесь жена У Вэйминя опустилась рядом с ним на корточки и оставила отпечаток своей туфли. "Его тело наверняка было еще теплым", - подумала Маура.
- Свет.
Маура сощурилась - теперь пол представлял собой всего лишь голый бетон. Эд принялся снова заполнять распылитель люминолом, а перед ее глазами все еще стояли эта лужа и доказательство присутствия жены.
- Мы закончим вон там, - сказал Эд, указывая на выход в переулок. - Его жена ушла тем же путем, что и пришла?
- Нет, - ответил Тань. - Если верить отчету Ингерсолла, она выбежала из главного входа, на улицу Наппа. И направилась к Береговой улице, чтобы позвать на помощь.
- Значит, в том конце крови быть не должно.
Тань вгляделся в экран своего ноутбука.
- На этой фотографии с места происшествия ее не видно.
Маура заметила, как Эд глянул на часы - напоминание о том, что уже поздно. Все, что сейчас было снято на видео, - это следы, которые они в любом случае ожидали найти. Маура подумала, о чем эти двое мужчин будут говорить несколько позже; их комментарии наверняка разойдутся по всему Бостонскому ПУ. "Доктор Айлз отправила нас гоняться за призраками".
"Неужели это ошибка? - задумалась она. - Неужели я понапрасну вытащила всех сюда этим вечером, и только лишь потому, что меня угораздило прислушаться к сомнениям шестнадцатилетнего мальчишки?" Однако Маура разделяла подозрения Крыса. После того как он вернулся в школу, оставив ее в доме, который казался теперь до невероятности тихим и пустым, Маура еще много часов внимательно читала отчеты и рассматривала фотографии из дела "Красного феникса". Неясности, которые так быстро приметил парнишка, все больше и больше тревожили ее саму.
- Пора сворачиваться и отправляться домой, - устало сказала Джейн. В ее голосе слышалось отвращение.
Свет снова выключили, и Маура сжала руки в кулаки, радуясь, что ее лицо потонуло во тьме. Она опять услышала, как из распылителя с шипением вырывается облачко люминола.
- Эй, вы видите это? - выпалил Эд.
- Свет! - крикнула Джейн, и Фрост включил лампу.
При ярком свете все умолкли, пристально глядя на голый бетон.
- Этого нет на фотографиях с места происшествия, - сообщил Тань.
Эд нахмурился.
- Давайте я воспроизведу запись, - предложил он.
Все сгрудились вокруг камеры, и, перемотав запись, Эд нажал на кнопку "воспроизведение". Во мраке засияли три сине-зеленых пятна - они тянулись цепочкой и уходили в сторону двери в переулок. Два пятна смазались и деформировались, а третье точно было отпечатком маленькой туфельки.
- Может быть, они вообще не относятся к этому убийству? - предположила Джейн. - Может быть, пятна просто накопились за несколько лет.
- Два кровавых происшествия в одной и той же кухне? - поразился Тань.
- А как тогда объяснить, что этих отпечатков нет ни на одной фотографии с места преступления?
- Просто кто-то смыл их, - тихо проговорила Маура. - Еще до того, как приехала полиция.
И все-таки следы остались здесь, подумала она. Пусть человеческому глазу они не видны, зато от люминола им никуда не деться.
Остальные присутствующие были поражены тем, что им удалось выяснить. На кухне находился какой-то ребенок. Этот ребенок ступил в кровь и двинулся к двери в переулок.
- Подвал, - догадалась Джейн.
Она подошла к двери и распахнула ее. Маура приблизилась к ней, а Джейн фонариком осветила уходящие вниз деревянные ступеньки. Оттуда, из самой черноты, поднимался запах влажного камня и плесени. Луч фонарика пронзил мрак, и Маура увидела большие бочки и огромные консервные банки с кулинарным жиром, наверняка испорченным после двух десятилетий хранения.
- Повар умер прямо здесь, закрывая собой дверь, - припомнила Джейн. Она обернулась к Эду: - Давайте посмотрим верхние ступени.
На этот раз не последовало ни раздраженных мин, ни вздохов, ни взглядов на часы. Криминалисты быстро переместили камеру со штативом, направив ее на лестницу в подвал. Когда выключился свет, все столпились у двери, и Эд выпустил из распылителя последнюю шипящую порцию люминола. Только теперь они увидели, что кровь, стекая сюда из кухни, капала на верхнюю ступеньку.
А на самой ступеньке виднелся отпечаток маленькой туфельки.
24
- В тот вечер в кухонном подвале кто-то был, госпожа Фан. Ребенок, который, возможно, знает, что произошло на самом деле, - говорит детектив Риццоли. - Вам известно, кто этот ребенок?
Полицейская изучает меня, наблюдая за моей реакцией, когда я начинаю понимать, что она сказала. Сквозь закрытую дверь до меня доносятся стук шестов и сливающиеся в хор голоса моих учеников, тренирующих боевые приемы. Но я раздумываю о возможных ответах здесь, в тишине своего кабинета. Молчание - это уже реакция, и детектив Риццоли пытается понять его значение, однако я не позволяю эмоциям отразиться на моем лице. Для нас обеих это уже превратилось в шахматную игру внутри шахматной игры, и наши ходы настолько незаметны, что детектив Фрост, который стоит поблизости, видимо, даже не подозревает о них.
Мой настоящий противник - эта женщина.
- Откуда вам известно, что в подвале кто-то был? - спрашиваю я, глядя ей прямо в глаза.
- В кухне и на ступенях подвала остались следы. Отпечатки детских ног.
- Но ведь прошло девятнадцать лет.
- Даже после стольких лет, госпожа Фан, следы крови остаются, - объясняет Фрост. Его голос звучит мягче, это голос друга, поясняющий то, что, как он считает, я не понимаю. - Существуют определенные химические препараты, с помощью которых мы можем видеть следы крови. Нам известно, что ребенок вышел из подвала, наступил в кровь У Вэйминя и вышел из кухни в переулок.
- Этого мне никто еще не говорил. Детектив Ингерсолл ничего такого не рассказывал.
- Потому что он не видел этих следов, - говорит детектив Риццоли. - Когда приехала полиция, их уже не было. Их смыли. - Она наклоняется так низко, что мне видны ее зрачки - две черные мишени внутри шоколадных радужек. - Кому понадобилось это делать? Кто хотел скрыть тот факт, что в подвале был ребенок?
- Почему вы спрашиваете об этом у меня? В тот момент меня даже не было в стране. Когда все это случилось, я гостила на Тайване у своих родственников.
- Но вы ведь знали У Вэйминя и его жену. Как и они, вы говорите на мандаринском диалекте. В подвале была их маленькая дочка, верно? - Она достает из кармана блокнот и читает: - Мэймэй, пяти лет от роду. - Риццоли смотрит на меня. - Мать и дочка - куда они уехали?
- Откуда же мне знать? Я смогла улететь домой только через три дня. К тому времени они уже уехали. Собрали всю свою одежду, все свои вещи. Понятия не имею, куда они отправились.
- Почему они убежали? Потому что жена повара была нелегальной эмигранткой?
Я стискиваю зубы и сердито смотрю на полицейскую.
- Вы удивлены, что она сбежала? Если бы я была нелегальной эмигранткой, детектив, и вы бы решили, что мой муж только что убил четырех человек, как скоро вы надели бы на меня наручники и депортировали? Девочка родилась здесь, а вот Лихуа - нет. Она хотела, чтобы дочка выросла в Америке, так стоит ли винить ее за то, что она избегала полиции? Стремилась уйти в тень?
- Смыв отпечатки, она уничтожила важное доказательство.
- Возможно, таким образом она хотела защитить дочь.
- Девочка была свидетельницей. Она могла бы изменить ход расследования.
- И что, вы бы привели пятилетнюю девочку в зал суда и заставили бы давать показания? Неужели вы думаете, что присяжные поверили бы дочке нелегальных эмигрантов, если весь город уже назвал ее отца чудовищем?
Мой ответ ошарашивает ее. Риццоли замолкает, раздумывая о логике моих слов. Она осознает, что действия Лихуа в самом деле были разумными. Лихуа действовала как любая мать, стремящаяся обезопасить себя и ребенка от властей, которым она не доверяет.
- Мы вам не враги, госпожа Фан, - мягко произносит Фрост. - Мы просто пытаемся узнать правду.
- Я сказала правду девятнадцать лет назад, - напоминаю я. - Сказала полиции, что У Вэйминь и мухи не обидел бы, но они не хотели меня слушать. Гораздо проще было считать, что он - сумасшедший китаеза, а кто знает, что творится в голове китаезы? - Я слышу горечь в собственном голосе, но даже не пытаюсь скрыть ее. Резкая и жгучая, она продолжает изливаться. - Поиск правды - трудоемкое занятие. Слишком трудоемкое. Вот что думала тогда полиция.
- Но я так не считаю, - спокойно возражает Фрост.
Я смотрю на него и вижу искренность в его взгляде. В соседнем помещении завершилось занятие; я слышу, как уходят ученики, и дверь то и дело со свистом захлопывается.
- Если Мэймэй была в подвале, - продолжает детектив Риццоли, - нам необходимо найти ее. Мы должны узнать, что она помнит.
- И вы ей поверите?
- Зависит от того, какая это девушка. Что вы можете рассказать нам о ней?
Некоторое время я раздумываю, глядя назад, сквозь туман девятнадцати прошедших лет.
- Я помню, что она ничего не боялась. Никогда не сидела спокойно, постоянно бегала и прыгала. "Маленький тигр" - так называл ее отец. Когда моей дочери Лоре приходилось сидеть с Мэймэй, она возвращалась домой совершено вымотанная. Лора даже говорила мне, что не хочет иметь детей, если ее малыши будут такими же бешеными, как Мэймэй.
- Она была умной девочкой?
Я печально улыбаюсь ей.
- У вас есть дети, детектив?
- Двухлетняя дочь.
- И, вероятно, вы считаете ее самой смышленой на свете.
На этот раз улыбается Риццоли.
- Не сомневаюсь, что она такая и есть.
- Потому что все дети кажутся способными, верно? Малышка Мэймэй была такой шустрой, такой любознательной… - Мой голос затихает, и я нервно сглатываю. - Когда они уехали, я словно снова потеряла свою дочь.
- Куда они уехали?
Я качаю головой.
- Мне кажется, у них была какая-то кузина в Калифорнии. Лихуа была красавица и всего лет двадцати с небольшим. Она могла выйти замуж еще раз. И сменить имя.
- Вы не знаете, где она теперь?
Я держу достаточно долгую паузу, чтобы посеять сомнения в мыслях полицейской. Чтобы заставить ее задуматься, правдив ли мой ответ. Наша шахматная партия продолжается - ход за ходом.
- Нет, - наконец отвечаю я. - Я даже не знаю, жива ли она.
Раздается стук в дверь, и на пороге показывается Белла. Она раскраснелась от напряжения после проведенного занятия, и ее короткие волосы, непослушные от пота, торчат в разные стороны. Она кланяется.
- Сыфу, завершилось последнее сегодняшнее занятие. Я вам еще понадоблюсь?
- Подожди минутку. Мы как раз заканчиваем.
Оба детектива понимают, что мне больше нечего им сказать, а потому они собираются уходить. По дороге к двери Риццоли останавливается и внимательно смотрит на Беллу. Ее взгляд долог и пытлив, и я почти читаю мысли, которые роятся у нее в голове. "Мэймэй исчезла, когда ей было пять лет. Сколько лет этой девушке? Возможно ли, что это она?" Однако вслух Риццоли ничего не говорит - просто кивает на прощание и выходит из студии.
Когда дверь за детективами закрывается, я говорю Белле:
- Наше время истекает.
- Они знают?
- Они близки к истине.
Я делаю глубокий вдох. Меня сильно беспокоит, что я не нахожу сил отбросить тягостную усталость. Я участвую одновременно в двух битвах - одна из них с врагом, который таится в моем собственном костном мозге. Не сомневаюсь, что один из неприятелей непременно отнимет у меня жизнь.
Вопрос лишь в том, какой из них убьет меня раньше.
25
Теперь у них было уже три пропавших девочки.
Потягивая едва теплый кофе, Джейн ела сандвич с куриным салатом и проглядывала папки с документами, которых становилось все больше и больше. На ее рабочем столе лежали дела по неизвестной с крыши, массовому убийству в "Красном фениксе", а также по исчезновению Лоры Фан и Шарлотты Дион. Она завела новую папку на еще одну пропавшую девочку - Мэймэй, дочку повара, сгинувшую вместе с матерью девятнадцать лет назад. Сейчас Мэймэй должно быть двадцать четыре года. Возможно, она вышла замуж и носит другое имя. У них не было ни фотографии, ни отпечатков пальцев, не было вообще никакого представления о том, как она выглядела. Вероятно, она вовсе не проживает в США. А может, подумала Джейн, болтается у них прямо под носом - преподает боевые искусства в чайнатаунской студии. Риццоли представила себе каменное лицо Беллы Ли, помощницы Айрис; как раз сейчас они изучали ее биографию.
Из трех девочек у Мэймэй было больше всего шансов выжить. Две другие наверняка погибли.
Джейн снова сосредоточила внимание на Лоре Фан и Шарлотте Дион. Задумалась о поразительной связи между ними, которая возникла, несмотря на огромную пропасть, разделявшую их жизни. Шарлотта была богатой белой девочкой. Лора - дочерью китайских эмигрантов, борющихся за существование. Шарлотта выросла в бруклайнском особняке, Лора - в тесной чайнатаунской квартирке. Две такие разные девочки, однако обе они потеряли родителей во время стрельбы в ресторане, и теперь их дела занимали равные места на рабочем столе Джейн в отделе убийств - там, где никто не захотел бы увидеть свое дело. Перелистывая страницы документов, Риццоли снова услышала эхо последних слов, которые сказал ей Ингерсолл: "Речь том, что случилось с теми девочками".
Этих ли девочек он имел в виду?
На второй взгляд поместье Патрика Диона показалось Джейн не менее впечатляющим.
Она проехала между одинаковыми каменными колоннами и попала на частную дорогу, миновала березы, сирень и ровную лужайку и оказалась возле массивного дома в колониальном стиле. Когда Риццоли остановила машину под навесом, Патрик вышел из дома, чтобы поприветствовать ее.
- Спасибо, что согласились снова встретиться со мной, - поблагодарила Джейн, пожимая руку хозяина.
- У вас новости о Шарлотте? - спросил он, и Джейн было больно видеть надежду в его глазах, слышать дрожь в его голосе.
- Простите, если я плохо объяснила цель своего визита, - извинилась Риццоли. - Боюсь, я не смогу сообщить вам ничего нового.
- Но по телефону вы сказали, что хотите поговорить о Шарлотте.
- Это связано с нашим текущим расследованием. С убийством в китайском квартале.
- А какое отношение это имеет к моей дочери?
- Пока не знаю, господин Дион. Однако есть обстоятельства, которые навели меня на мысль, что история Шарлотты связана с исчезновением другой девочки.
- Много лет назад это уже исследовал детектив Букхольц.
- Я собираюсь снова заняться этим вопросом. Прошло девятнадцать лет, но мне не хотелось бы, чтобы о вашей дочери забыли. Шарлотта заслуживает большего.
Джейн заметила, как Дион сморгнул слезы, и поняла, что для него эта потеря до сих пор мучительна. Боль не прошла. Родители никогда не забывают такое.
- Заходите, - устало кивнув, пригласил он. - По вашей просьбе я принес ее вещи с чердака. Вы можете разглядывать их, сколько захотите.
Вслед за Патриком Джейн прошла в холл и снова восхитилась сверкающими полами из твердой древесины и написанными маслом портретами, которым было, наверное, не меньше двух столетий. Она невольно сравнила его дом с жилищем Кевина Донохью, со скучной мебелью и картинами массового производства. Старое богатство против нового. Патрик провел ее в парадную гостиную с венецианскими окнами, которые выходили на пруд с кувшинками. На большом обеденном столе розового дерева, за которым без труда уместились бы десять человек, громоздилась целая коллекция картонных коробок.
- Это то, что я сохранил, - печально объяснил Патрик. - Большую часть ее одежды я все-таки отдал благотворительным организациям. Думаю, Шарлотта одобрила бы это. Такие вещи были ей небезразличны - накормить бедных, приютить нуждающихся. - Он осмотрел комнату и иронично усмехнулся. - Наверное, вы считаете это лицемерием, верно? Говорить такое, живя в подобном доме, имея всю эту собственность. Однако у моей дочери действительно было доброе сердце. Щедрое. - Патрик сунул руку в одну из коробок и достал оттуда протертые синие джинсы. Пристально поглядел на них так, словно мог видеть, как они облегают стройные бедра его дочки. - Странно, что я так и не смог отдать их. Синие джинсы никогда не выходят из моды. Если Шарлотта вернется, я не сомневаюсь, что они пригодятся. - Патрик бережно положил их назад в коробку и глубоко вздохнул.
- Мне очень жаль, господин Дион. Жаль, что я снова напомнила вам об этой боли. Может, вам будет легче, если я сама просмотрю содержимое коробок?
- Нет, мне придется давать пояснения. Вы можете не понять значения некоторых вещей. - Он полез еще в одну коробку и вытащил из нее фотоальбом. Сжал его в ладонях, точно не хотел выпускать. Потом, держа альбом обеими руками, словно драгоценное подношение, протянул Джейн, которая приняла его с не меньшим благоговением. - Вот на это вы наверняка захотите взглянуть.