- "Энциклопедия пыток. Огонь… Зажатые колодкой ноги смазывались маслом, затем к ним подносили открытый огонь, и так до чада горелого мяса и обнаженных костей. Пытка огнем широко применялась во все времена и в Риме, и в Мадриде, и в Москве, и в Пекине, и в лесах Америки, и в африканских джунглях. Были также более экзотические ритуалы, как, например, надевание жертве на голову докрасна раскаленного железного шлема (см. рисунок)".
- Выбрось ты эту мерзость, - сказали читавшему и сплюнули на землю.
- Гляньте, тут снова на обратной стороне записка. "Убирайтесь из Киева, варвары! Или то же самое будет и с вами!"
- Надо в милицию отдать… О, вон бригадир идет, ему отдай.
- Сам отдай…
Рабочие поспешно разошлись.
Напряжение нарастало, оно витало в воздухе. Охранники у ворот хмуро и с испугом осматривали окрестности, а вечером просто и банально напились. Им сразу полегчало. Но не третьей, ночной смене. Работа не заладилась, многие, кто был в курсе происходящих событий, чего-то ожидали. И это что-то произошло.
- А-а-а-а! - раздался вопль от ворот. - Спасите!
Старший смены махнул двумя руками крановщику, вверх - дескать, глуши мотор - и побежал к воротам, позвав с собой нескольких разнорабочих и мастера. Один из охранников, бледный и протрезвевший, испуганно показывал на второго.
- Он… это… там… того… мать…
- Что, блин?! Твою…
- Я ничего не вижуууу!!! - страшно выл мужик в застекленной будке. Он шарил руками вокруг себя, обрушивая на пол стаканы и фонарики, попытался встать и выйти, но упал ничком на землю и закричал еще громче.
Его подхватили под руки.
- Эй, что с тобой? Это я, старший смены, Бронислав.
- Ребята… - Парень сморщился и вдруг заплакал. - Я ослеп… Не вижу ни фига… Совсем… Темнота кругом… Ыыыыыы!
- Но почему? Что случилось?
Он только рыдал и сморкался. Тогда спросили второго, что случилось.
- Та ничого! Сидели, ну, троньки того… Выпили…
- Пить не надо было! Водка паленая! - крикнул кто-то позади старшего. - Или спирт.
- Я слышал, слепнут от технического спирта… - сказал кто-то.
- Та не, добра горилка, - буркнул второй охранник. - Усе нормально было.
Бронислав велел ребятам вызвать "скорую помощь" и спросил:
- Сюда никто не заходил? В воротах был кто-нибудь?
- Та не… А, погоди. Проходил один дедок, попросил прикурить, огня у него не було.
- Когда?
- Та десь из годыну тому… Прикурил и пишов соби…
- Как выглядел?
- Маленький, широкий, весь закутан то ли в плащ, то ли в черное пальто, лицо закрыто капюшоном.
- Ага… Черное, - прошептали сзади.
- Я тебе пошепчу! - рявкнул Бронислав и хотел добавить еще пару слов, наверняка не предназначенных для упоминания в приличном обществе.
Но ему помешали: подкатила "скорая", сверкая синими проблесковыми маячками. Из машины, позевывая, вышли двое - доктор и фельдшер с ящичком. Осмотрев охранника и морщась от его перегара, доктор сказал:
- Давай-ка к нам, внутрь. Давление измерим.
Завели несчастного, продолжавшего плакать, внутрь. Потом вышел молоденький фельдшер.
- С ним вроде все нормально, но он ослеп.
- А то мы сами не знаем! - снова встрял кто-то.
Старший махнул на него рукой и спросил:
- Что-то можете сделать?
- Можем. Мы его увезем сейчас в дежурную офтальмологию Октябрьской больницы, там аппаратура есть. Посмотрят глазное дно и вообще.
- Ладно. Вот мой телефон, если что - звоните.
До утра известий про ослепшего не было никаких. Однако разговоры о нечистой силе набирали силу. Люди уже не боялись начальства. Здоровье, знаете, оно как-то дороже…
Ушла ночная смена, пришла утренняя. Часов в девять Бронислав решился позвонить в Октябрьскую больницу. Как обычно, его отфутболивали от одного справочного номера к другому, наконец дали телефон глазного отделения.
- Как не привозили?! - Он сел на мешок с цементом.
Рабочие подошли поближе, прислушиваясь. Все знали о ночном происшествии.
- Так… Ну да… "Скорая помощь", конечно, кто же еще! Номер? Откуда я знаю?! Фамилия Приходько, Станислав! Сорок лет… Но…
Он отключил связь, помолчал, пожал плечами.
- Ничего не понимаю… Что за чертовщина! Никакою больного не привозили, говорят. Ночь, говорят, вообще прошла тихо. Только один велосипедист в час ночи заходил, соринку из глаза достать…
- Отож, - прошептал кто-то. - Чортивня якась…
* * *
Высокая, стройная, смуглая и кареглазая, похожая на японскую фотомодель Даша была очень талантлива. Когда мы говорим про талант, то подразумеваем один, редко два. У Сотниковой их имелось много, и главным из них было умение достигать поставленных целей. К своим тридцати пяти - профессиональный рекламист, блестящий маркетолог, опытный руководитель. Она в совершенстве знала английский, изучала испанский, прекрасно танцевала. Параллельно постигла искусство дизайна интерьера и еще посещала разные семинары и тренинги, изучала мировую культуру. Добавьте к этому мощное обаяние… Словом, Даша относилась к очень редким женщинам.
Несмотря на бессонную ночь, днем она собрала в комнате для переговоров всех своих ребят, что были вместе с ней у Чернобаева, а также пригласила Сашу Романенко - его на съемках не было. Александр, очень одаренный художник и дизайнер, на мозговых штурмах регулярно подбрасывал невероятно яркие креативные идеи. Сотникова решила провести "разбор полетов" на тему: "Что нам нужно сделать, чтоб сдвинуться с мертвой точки". А была ли она, эта мертвая точка? Сотрудники Сотниковой считали, что работа идет как надо, но знали свою начальницу: ни за что она не выпустит за стены "А/А" некачественную работу. А главное, нужно дать директору выговориться…
Дарья Николаевна взяла чашку кофе и отпила немного, зажмурившись от удовольствия. Это был первый нормальный глоток за весь день (у финансиста их угощали кофе без кофеина). И хотя она устала не меньше своих сотрудников, у нее хватало сил не показывать своего самочувствия и выглядеть бодро.
- Сегодня ремесло финансиста популярно, как профессия топ-модели или ведущего телевизионного шоу, - сказала она. - Самые высокие зарплаты у кого? У них. А также могущество повелителей финансов. Умение управлять рисками. Словом, деловой романтики, да и адреналина в наших условиях ему хватает. Даже серьезно потрепанные кризисом девяносто восьмого, сегодня банкиры чувствуют себя достаточно уверенно. И тем не менее согласно сводкам эта профессия относится к числу наиболее опасных. В наших условиях банковские риски не пустой звук. Его, риска то есть, скажем прямо, гораздо больше, чем принято в этой почтенной профессии на Западе. Что добавляет в портрет клиента некоторую очень нам полезную мужественность.
Александрович, пиар-менеджер, держал в тонких нервных пальцах большую именную чашку с надписью "Жора". Отбеленные по последней моде волосы на макушке, темные виски и очки в легкой металлической оправе придавали, как он считал, обычным чертам его лица запоминаемость. Прихлебывая чай, он произнес, как всегда, негромко:
- Наш клиент все же не просто финансист, он играет на нескольких шахматных досках. Он еще и народный депутат, и есть подозрение - хочет в обозримом будущем пройти в премьеры… Мы можем долго копаться в его делах, чтобы найти самое вкусное для электората, но…
- В общем, - сказала Дарья Николаевна, - я чувствую, что для создания монументального полотна под названием "Чернобаев - замечательный гражданин своей страны" не хватает последнего мазка.
- Для нас имеет значение, какое у господина Чернобаева образование? - спросил Александр Романенко.
- У него за плечами нархоз, - ответила Юля, выглядывая из-за монитора своего компьютера. Она, как всегда, одновременно с разговором набирала какие-то очередные тексты.
Сотникова добавила:
- Это может быть где-то полезно. В пиаровских материалах, например, можно использовать. Как рассказывал о себе сам Сергей Тарасович, перед ним на заре карьеры, еще в советские временя тогда начинающим финансистом, стоял выбор: идти экспертом на 350 рублей или всего на 140 рублей во Внешторгбанк - начальником отдела.
- Нетрудно догадаться, что он выбрал, судя по его карьере, - сказал Георгий.
- Нужно наличие конкретного опыта как-то показать, - сказал Романенко. Он встал и энергичным шагом ходил по серому ковролину офиса от двери к мягкому уголку. - Хотя бывает, что человек работал в лучших банках, но ничем конкретным не занимался. Вокруг замы, помощники, а он просто… Как говорил Жванецкий, "зампредоблсовпросра за пайкамы, с персональной черной, с храпящим шофером и способностью в любом состоянии решать вопросы с населением".
- А как насчет пирамид? - с ехидной улыбочкой вставил Виталий Свитко, копирайтер агентства. Бритая голова и плотная фигура Виталия частенько отпугивали случайно забредших в офис бездельников. Хотя характера обладатель фигуры был деликатнейшего. Сотрудники донимали его кличкой Браток.
- Ты имеешь в виду финансовые пирамиды, эти всенародные лохотроны? - уточнила Юлия Папернюк.
- Именно.
- Возможно, - задумчиво произнесла Юля, - вполне возможно, хотя имя его нигде в скандалах с деньгами не замарано, для продвижения это важно. Вот только… - Она закусила нежную розовую губку.
- Что? - встрепенулась Даша.
Она ужасно не любила непредсказуемых ситуаций. Рекламный бизнес, как и любой другой, требовал надежности.
- Так вот эта стройка, над метро! - Папернюк была уже не рада, что затронула опасную тему.
- Он в тени. Строительная компания формально принадлежит Васе Пупкину. Хотя он собственник, - сообщил Александрович, покусывая дужку очков.
- Кто знает, что стройка на самом деле его затея? - Сотникова нетерпеливо подняла бровь.
- Только чиновники в мэрии. - Жора усмехнулся. - И я, мне по должности положено все про всех знать.
- Мы все теперь знаем. Но информация не должна просочиться до выборов! И я от вас этого, считайте, не слышала! - Даша разволновалась.
- Исключено. Кроме нас и тех, кто получил жирную взятку за скандальную стройку, имени хозяина объекта не знает никто.
В наступившей паузе стало слышно, как из динамиков магнитолы в углу тихо звучит музыка. За окнами офиса синели ноябрьские сумерки, и Романенко встал, закрыл жалюзи.
- Знаете, - оживился он, - а если просто отстроиться от конкурентов? Может, нужно пойти по такому пути: что обещают соперники нашего клиента, того пусть он не обещает. А?
- Неплохо, - сказала Сотникова. - Ну-ка, попробуем… Что у нас вещают конкуренты? Вот: господин Бондаренко "играет на национальном вопросе и раздает экономические обещания". Это уже старо, никто не верит. "Белкин, активист КПУ, клянется искоренить преступность, раскрыть убийства журналистов…"
- О! - воскликнул Свитко. - Даешь право на ношение оружия, расстрел насильников, изоляцию гомосексуалистов!
- Кончай гнать пургу, Виталька, поздно уже, - сказала Юля Папернюк. - Дарья Николаевна, смотрите, этот клоун Белкин говорит, что все беды из-за компьютеризации. Компьютерный терроризм. Деньги и секреты страны уплывают за рубеж.
- В таком случае, - сказала Сотникова, - наш олигарх может сделать широкий жест: подарить, допустим, детскому дому компьютерный класс. Если хорошо пропиарить эту акцию, рейтинг Чернобаева может вырасти.
Они обсуждали разные стратегии и всевозможные рекламные ходы до полного изнеможения. Разошлись поздно. Арт-директор отвез свою начальницу домой, Даша попрощалась с Александром до утра, он уехал, а она собиралась еще кое-что обдумать. Часок поколдовала у компьютера и легла спать с тяжелой головой.
4 ОБЩЕНИЕ - ЭТО ЛЕЧЕНИЕ
За пять месяцев до убийства. Начало июля.
Главный врач Илья Ильич Дружнов руководил клиникой больше десяти лет. Энергичный и деятельный, он успевал лечить и оперировать, так как был травматологом, администрировать и проводить конференции, отыскивать самую передовую технику и переманивать к себе лучших специалистов. И на все это ему хватало от десяти до шестнадцати часов в сутки. Но самым главным достижением Ильи Ильича было то, что в клинике он собрал по "жемчужинке" команду профессионалов. Он не просто знал в лицо каждого доктора, медсестру и санитарку, но и кто из них чего стоит, чем дышит и от чего испытывает затруднения.
Вот психотерапевт Лученко - специалист экстра-класса, он и сам пользовался ее услугами: от него тоже приходили знакомые и нужные люди и никогда не уходили недовольными. А зарплата у нее не выше, чем у обычного рядового специалиста… Поэтому, когда на горизонте маячил какой-нибудь ВИП-клиент, он за Лученко радовался.
Сегодня после обычного обхода у него были приемные часы. Он успел принять нескольких человек, потом ему позвонили, и оставшиеся в очереди двое ждали целых сорок минут. Затем Дружнов вышел, в задумчивости поглаживая свою лысину, окруженную седыми волосами, перенаправил ожидающих к своей заместительнице и спустился на этаж ниже, в гипнотарий.
- Доброе утро, Вера Алексеевна, - добродушно проворковал он. - Народу у вас сегодня нет, вот, решил заглянуть…
- Здравствуйте, Илья Ильич! - улыбнулась Вера, раздумывая, отчего это ее начальник пребывает в таком благодушии.
Он неторопливо осмотрелся, вновь прикоснулся к лысине, присел на кушетку, вздохнул.
- Представьте себе, прочел данные нашего благословенного Минздрава и нахожусь под сильнейшим впечатлением. Оказывается… Кто бы мог подумать? Согласно официальной статистике, количество психически больных в Украине намного уменьшилось!
- Ну да? - усмехнулась Вера. - Бред.
- Вот видите, дорогая моя, даже для вас бред. А для меня, грешного травматолога? Только за время моего десятилетнего руководства количество ваших пациентов увеличилось примерно в четырнадцать раз. И при этом мы не профильное заведение, у нас лишь кабинет психотерапии и один-единственный доктор.
- Ага! То-то я думаю: и чего это так устаю? Но вы же заглянули ко мне не цифрами ошеломлять, Илья Ильич, так ведь?
Он замялся.
- Нужна помощь кому-то из знакомых? Кого смотреть? Да что вы как неродной, говорите уже. В чем проблема? Посмотрим, полечим.
Он захихикал и потер ручки.
- И да, и нет. Вы, как обычно, чуете все правильно, помощь нужна, но для вас это будет выгодно.
Вера лукаво посмотрела ему в глаза.
- Так ведь и для вас.
- Ну, что сказать! - Дружнов развел руками. - Волшебница и телепат. В общем, просили за одну болящую, и из высоких источников.
- Из Минздрава?
- Подымайте выше.
- Из мэрии?
- Еще выше.
- Да ну вас, там уже дышать нечем. Неужто кто-то из родственников президента?
Дружнов вздрогнул и отрицательно покачал головой.
- Еще выше, - сказал он, хитренько улыбаясь и прикрывая глазки, как большой сытый кот.
- Выше только Господь Бог! Неужели пациентка от него?
- Вот вы смеетесь, уважаемая коллега, а когда я вам расскажу, кто просил за больную, вы сами проникнетесь. Но вначале…
- Знаю, чай. Ваш любимый, крепкий и без сахара.
Пока закипал чайник, пока Вера расставляла на тумбочке чашки и наливала, главврач упрямо молчал, но при этом продолжал хитро улыбаться. Затем взял в большие ладони белую чашку, заговорщически подмигнул и рассказал. Этот звонок показался ему странным, причем застал его во время других занятий, и поэтому он долго не мог понять, чего от него хотят. Но слушал, так как звонивший сослался на коллегу Дружнова и его близкого друга, одного пожилого врача, преподавателя в медицинской академии. Оказывается, человек звонил из Америки! У него здесь племянница, он регулярно с ней общается по телефону. Она давно казалась ему психически нездоровой, но вы же понимаете, такое сразу не осознаешь, однако она все больше заговаривалась, и проблема обеспокоила его по-настоящему. Сам он сейчас в Киев прилететь не может, поэтому начал искать специалиста по цепочке связей - ну там, бывшие однокурсники, кто остался тут, знакомые, коллеги и прочие. Ему требовался наилучший психиатр…
- Назвали вас, Вера Алексеевна, и мою клинику.
- Но…
- Знаю, вы как единственный дипломированный психиатр на всю клинику, хотя и работаете психотерапевтом, завалены работой. Но это все равно сделать необходимо, уверяю.
Вера пожала плечами.
- Он кто? Миллионер, голливудский артист, рок-звезда? Ясно, что непростой человек. Чему вы так радуетесь?
- Это Осокоров, Марк Игоревич.
Молчание. Вера смотрела спокойно, эффекта не последовало.
- Вы не знаете, кто такой Осокоров?
- Нет, не знаю. А надо знать? - спросила Лученко. - Владелец заводов, газет, пароходов?
- Вы шутите? Это же один из самых богатых людей мира! И, что важнее, известных своим меценатством. А его предки - выходцы из Украины. Вы же культурная женщина, как же вы можете не знать такого человека?
- Подождите, Осокоров… Был такой психиатр до революции. Написал много трудов по психиатрии, преподавал в нашем университете Святого Владимира. А работал в университетской клинике.
- Вы не безнадежны.
- Спасибо! - Лученко со смехом поклонилась.
- Тот психиатр был дедушкой этого Осокорова. А папа его - знаменитый создатель самолетов и вертолетов, тех самых, на которых летает авиация почти всех стран.
- Не читайте мне лекций, я вас прошу. Особенно про вертолеты. Мой муж пару раз пытался объяснить мне, почему у вертолета не один, а два винта, - бесполезно.
Дружнов запнулся и заморгал.
- Как это… То есть вы не понимаете, почему у вертолета два… Но это же элементарно, свет Лексевна! Я сейчас вам все объясню.
- Ой, нет! Боже упаси! - Она отодвинулась. - Кроме мужа, еще несколько человек со мной на вертолетную тему бились, бились, да только сами разбились. Давайте лучше поближе к медицине.
Илья Ильич выглядел как будто даже обиженным.
- Вы непостижимая женщина. Иметь такую светлую голову и при этом быть совершенно технически…
- Невеждой, признаю. Да, у меня техническая слепота, и что? Мне это почти не мешает жить. Почему вас, Илья Ильич, это так возбуждает? - Женщина иронически взглянула на своего начальника.
- Да черт с ней, с техникой. Давайте о главном.
- Я внимательно слушаю.
Дружнов был уверен, что такой специалист, как Лученко, непременно поставит на ноги вообще кого угодно. А за это клинике будет предоставлено все, чего он захочет, - скажем, американская или немецкая медицинская аппаратура, больше ему, главврачу, ничего не нужно. Вера же Алексеевна получит солидный гонорар совершенно приватным образом, а впрочем, можно его провести по бухгалтерии как консультацию, но придется заплатить налоги.
- Провести и заплатить, - сказала Вера, думая о чем-то своем. - Я люблю чистые деньги и чистую совесть. Но… Я не люблю ходить на дом к ВИП-персонам со всеми их капризами.
- Нет-нет, ничего подобного. Она сама придет, вот, я записал ее данные.
- И потом, вы слишком на меня полагаетесь. Есть очень много таких психических заболеваний, которые не поддаются…