День выдался холодный и пасмурный, и почти во всех окнах, глядящих на лужайки-квадраты, горел свет. На дорожки, по которым мы шли, падали перекрестные тени. Я, обычно не слишком чувствительная к общей атмосфере места, невольно содрогнулась. На мгновение мне почудилось, будто мы вторгаемся в царство привидений. Мы прошли под арочным сводом, увитым голыми ветвями какого-то растения, и очутились в третьем, самом большом "квадрате", украшенном элегантной колоннадой из теплого золотистого камня, которому этот город во многом был обязан своей красотой.
- Шестнадцатый подъезд, - объявил мой гид-провожатый, останавливаясь перед входом с деревянной табличкой, на которой были перечислены четыре фамилии со всеми положенными регалиями: докторская степень, звание профессора (в их числе был и тот, к кому я шла). - Кабинет профессора Уэсткотта на втором этаже, справа. Если он вас ждет, его дуб будет открыт.
Я понятия не имела, что это значит, но решила не уточнять, опасаясь очередной лекции. Поднимаясь по пыльным деревянным ступенькам, я испытывала тревожное волнение. В телефонном разговоре заместитель директора колледжа был краток и довольно невразумителен. Я бы побеседовала с самим директором, но мне сказали, что он уехал и вместо него меня примет профессор Уэсткотт. Ждать я не могла.
Добравшись до верхней лестничной площадки, я увидела распахнутую тяжелую дверь, покрытую темным лаком. За ней белела вторая дверь, более традиционная - из белой крашеной панели. Она была закрыта. Я быстро оглядела обе створки. Наверное, говоря про дуб, привратник имел в виду внешнюю темную дверь. Неудивительно, что я чувствовала себя здесь крайне неуютно, будто попала в чужую страну без путеводителя и с трудом понимая местный язык. Я постучалась в панельную дверь, услышала долетевшее изнутри приглушенное "войдите" и толкнула створку.
Кабинет профессора Уэсткотта был большим, темным и страшно захламленным. Я остановилась на пороге и покосилась на пол, боясь споткнуться о кипы книг и бумаг, наваленных на ковре. Очень яркая настольная лампа служила единственным источником света, если не считать высоких окон с тяжелыми шторами, едва пропускавшими серые дневные лучи. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. Казалось, они тоже поглощают свет и разносят запах затхлости. Во всяком случае, я надеялась, что этот "аромат" исходит от книг.
- А, полиция! - раздался голос из темноты за лампой. - Простите за беспорядок. В данный момент я пребываю в объятиях Вергилия, готовлю новый выпуск "Георгик" для университетского издательства, с головой зарылся в книгах и совсем запустил кабинет. Вы знакомы с Вергилием, констебль Керриган?
- Только заочно. Но вы занимаетесь интересной работой, - вежливо сказала я.
- Сомневаюсь. - Он вышел из-за стола, и я увидела высокого мужчину с лысиной, окаймленной редкими седыми волосами, и в очках с толстыми стеклами, выдающими завзятого книгочея. - Однако спасибо на добром слове.
Замдиректора колледжа оказался гораздо приятнее, чем я думала после нашего телефонного разговора. Он явно старался избавить меня от смущения, будто имел дело с напуганной студенткой. Признаться, в его обществе я и впрямь ощущала себя робкой восемнадцатилетней девчушкой, дрожащей перед экзаменом, хоть была на целых десять лет старше и к тому же служила констеблем столичной сыскной полиции.
Возле двери стояло маленькое малиновое кресло, заваленное книгами и бумагами. Уэсткотт указал на него.
- Садитесь, пожалуйста. Скиньте куда-нибудь эти вещи.
Мне понадобилась минута, чтобы убрать с кресла весь хлам. В бумажном ворохе неожиданно обнаружился носок цвета хаки. Я осторожно повесила его на стопку книг у моих ног. Наконец усевшись, я наткнулась на острый внимательный взгляд профессора Уэсткотта, который успел занять кресло с прямой спинкой в центре комнаты.
- Простите, что был с вами краток по телефону. Терпеть не могу этот чертов аппарат! Он всегда звонит не вовремя! Итак, вы хотели спросить меня про какого-то студента.
Опешив от столь стремительного перехода, я поспешно полезла в сумочку за блокнотом.
- Точнее, про двух студентов. Они учились здесь лет семь назад. Не знаю, помните ли вы их…
Он взмахнул длинной рукой. Может, этот жест означал, что семь лет всего лишь мгновение. Наверное, человек, который день и ночь думает о литературе и истории Древнего Рима, по-другому воспринимает время.
Я быстро объяснила, что расследую убийство Ребекки Хауорт, и меня интересуют подробности истории с Адамом Роули.
- Роули… - повторил профессор Уэсткотт. - Ах да, мальчик, который утонул. Трагический несчастный случай!
- Недавно я разговаривала с главным инспектором сыскной полиции, который расследовал это дело. У него есть подозрения, что это убийство.
- Подозрения, но не доказательства, - произнес профессор Уэсткотт, и мне показалось, что он мыслями витает где-то далеко. - Инспектора я тоже помню. - Он сел закинув ногу на ногу и разгладил на костлявой коленке штанину из темно-зеленого вельвета. - Боюсь, ничем не смогу помочь. Во время расследования профессура колледжа тесно сотрудничала с полицией, и в результате коронер вынес открытый вердикт. Разумеется, мальчик был пьян. В такую ночь молодежь всегда напивается и творит вакханалию. Корни этого праздника восходят к языческим временам, хоть студентам в общем-то все равно. Сейчас, по христианской традиции, на первое мая устраивается псевдорелигиозная церемония. Вы знаете, что происходит в башне Магдален? Нет? Певчие из университетского хора поют евхаристический гимн, славя рождение нового дня. Правда, на берегу почти ничего не слышно. В мое время молодые люди садились в лодку, плыли по реке и слушали пение с воды. Теперь уже так не делают. Нынешним молодым лишь бы напиться. А жаль!
- Это все очень интересно, - попыталась я вернуть профессора к нужной теме, понимая, что разговаривать с ним не так-то просто. - Насколько я знаю, тело Адама нашли не сразу.
- Конечно, нет. Айсис течет быстро. - Он посмотрел на меня с хитроватым прищуром. - Это местное название Темзы, моя дорогая. От латинского "Тамесис". Мне оно кажется более благозвучным, особенно когда речь идет о столь важном водном бассейне.
- Наверное, это было тяжелое время для колледжа? - упиралась я. - Студенты сильно встревожились?
- Не только они, но и профессура. Потрясение было огромное. - Он встал и поманил меня к окну в другом конце кабинета. - Отсюда видна садовая территория колледжа. Все пространство от моста до той ивы справа принадлежит колледжу Латимер. Девять месяцев в году здесь невероятно красиво. Но в декабре, к сожалению, любоваться особо нечем.
Я согласилась, глядя на темную реку с унылыми берегами, поросшими жалким кустарником и деревьями с голыми, свисающими в воду ветвями. Цветочные клумбы, которые оживляли пейзаж в иное время года, зияли темно-коричневыми проплешинами на лужайке с безупречно подстриженной травой. Вдоль реки, от моста до дерева, которое показал мне профессор, тянулся забор из узкого штакетника.
- Забор поставили после трагической смерти мистера Роули. Честно говоря, я жалею, что нам пришлось испортить один из красивейших видов Оксфорда. Мы извлекли урок из случившегося - на мой взгляд, этого достаточно, - но, естественно, не могли оставить без внимания соображения безопасности и соответствующие страховые гарантии. Наш казначей был очень убедителен. К тому же установка заграждения входила в рекомендации коронера, которые мы исполнили досконально.
Он опять сел и дождался, когда я вернусь в свое кресло.
- Кроме того, мы провели собственное расследование, чтобы выяснить, не в этих ли стенах Адам Роули приобрел выпитые им таблетки. Он провел вечер в университетском баре, и у нас возникли подозрения, что там находился человек, который распространял наркотики среди студентов. К нашему великому сожалению, мы с деканом обнаружили, что один студент последнего курса, химик - что, наверное, неудивительно, - изготавливал галлюциногены. И хотя, насколько нам стало известно, он не продавал их Адаму Роули, мы его немедленно отчислили. Такое поведение категорически недопустимо, и это четко прописано в наших правилах, с которыми знакомятся все поступившие в колледж студенты.
- Адам выпил снотворное, - сказала я. - Это не совсем то, что нужно для веселого времяпрепровождения.
Он развел руками.
- Мне незнакомы такие забавы, как прием запрещенных химических препаратов, моя дорогая. Но я догадываюсь, что, глотая такие препараты, нельзя быть уверенным в их действии. Боюсь, мистера Роули обманули - продали не те таблетки, которые он хотел. Однако он приобрел их скорее всего за пределами колледжа Латимер.
- Вы что-нибудь знаете о том, что случилось с Ребеккой Хауорт? - решила я сменить тему. - Она на целый год бросила учебу. Кажется, у нее был нервный срыв.
- Я ее помню, - кивнул профессор Уэсткотт. - Очень симпатичная девочка. Конечно, они очень молоды, эти студентки, и с каждым годом становятся все моложе. - Он позволил себе легкий смешок. - Принимают все слишком близко к сердцу. Разумеется, в таком состоянии она не могла готовиться к "скулс".
Я озадаченно посмотрела на профессора.
- "Скулс" - это экзамены, которые сдают студенты последнего курса.
"Идиотский жаргон! - раздраженно подумала я. - Почему бы не сказать просто - "выпускные экзамены"?"
- Разумеется, руководство колледжа было обеспокоено. Нам не хотелось, чтобы она пострадала из-за смерти сокурсника. Но с другой стороны, мы опасались давать отсрочку, ведь ее примеру могли последовать другие студенты. Бросать учебу на целый год недопустимо. Ребекке повезло: у нее был хороший защитник в профессорской - ее куратор. Он оказался весьма настойчив.
- Ее куратором был…
- Доктор Фаради. Он больше здесь не работает.
При упоминании о Каспиане Фаради по лицу замдиректора пробежала мрачная тень.
- Вы, я вижу, его недолюбливали?
- Я ценил его профессиональные качества, - уклончиво ответил Уэсткотт. - Он очень способный историк.
- Когда он уволился?
- Лет пять назад. Или шесть. Насколько я знаю, сейчас он живет в Лондоне.
- Мне наверняка удастся его найти.
Профессор удивленно посмотрел на меня.
- Полагаете, это необходимо?
- Да, мне хотелось бы с ним побеседовать. - Я пошла на риск: - А позвольте спросить: почему он уехал из Оксфорда?
- Позволяю.
Повисла неловкая пауза. Профессор Уэсткотт смущенно кашлянул.
- Извините, преподавательская привычка. Я отучаю своих студентов пользоваться этим оборотом речи.
- Хорошо, учту на будущее. - Я подалась вперед. - И все же, профессор Уэсткотт, почему Каспиан Фаради ушел из колледжа Латимер? Насколько я понимаю, причина должна быть веская.
Университетские друзья Ребекки уже ввели меня в курс дела. По их словам, отношения между студенткой и куратором зашли чересчур далеко. Интересно, подтвердит ли это мой собеседник?
Профессор Уэсткотт долго смотрел в пространство за моим левом ухом, а когда наконец заговорил, все-таки увильнул от прямого ответа:
- Видите ли, после смерти Адама Роули колледж пережил трудные времена. Под руководством директора мы начали тщательную проверку всего учебного заведения и его сотрудников. Результаты проверки оказались весьма удовлетворительными. Мы убедились, что колледжу Латимер практически нечего скрывать. И хотя наша с вами беседа доставляет мне огромное удовольствие, к сожалению, я больше ничем не смогу вам помочь.
Намек был довольно прозрачным: профессор вежливо меня выпроваживал. Но прежде чем оставить его наедине с любимыми книгами, я не удержалась и спросила:
- Вы помните лучшую подругу Ребекки, Луизу Норт? Она изучала право.
Замдиректора немного подумал, потом пожал плечами.
- Простите, нет. Если она училась на юриста, то наверняка проводила много времени на юридическом факультете и в университетской библиотеке. Юриспруденция - сложная наука.
К тому же Луиза не была "очень симпатичной девочкой" и не страдала нервными срывами. Бедная Луиза, вечная тень Ребекки! Мне бы на ее месте было обидно.
Профессор Уэсткотт встал и придвинул к стене кресло.
- Извините, что тороплю, но через пять минут у меня начнутся занятия.
- Нет-нет, это вы меня извините, я не хотела вас задерживать. Спасибо, что уделили мне время. - Я быстро собрала свои вещи, пожала ему руку и пошла к выходу. В дверях задержалась и обернулась. - Можно задать последний вопрос? Скажите, когда закончилась тщательная проверка, показавшая, что колледжу нечего скрывать?
- Э… лет пять назад. Может быть, шесть, - ответил профессор, слегка прикрыв веком один глаз, смотрящий на меня сквозь толстую линзу очков. Мне показалось, что он подмигнул.
ЛУИЗА
На обратном пути в Лондон Гил изо всех сил старался меня очаровать. К своему стыду, я почти сразу начала смеяться над его шутками. Впрочем, говорить было легче, чем молчать, и не успела я оглянуться, как мы подъехали к моему дому.
Я замешкалась: мне не хотелось открывать дверцу и выходить из машины. За время поездки мы с Гилом странно сблизились, между нами установилась на удивление непринужденная дружеская атмосфера. Здесь, в салоне автомобиля, был совсем другой мир, за его пределами нам уже не удастся так свободно общаться. Даже если он просто играет со мной - плевать! Все равно приятно.
Когда Ребекка встречалась с Гилом, я решительно не понимала, что она в нем находит, кроме смазливой внешности. Однако тогда он не стремился открыться мне с лучшей стороны. Я и не подозревала, что Гил может быть таким - милым, веселым, внимательным. Пока он следил за дорогой, я украдкой его разглядывала. Гил или не замечал, или ему было все равно. Интересно, почему он вдруг обратил на меня внимание? Ответа я так и не придумала. Верить в то, что я всегда интересовала его больше Ребекки, - полная чушь!
Гил заглушил мотор и теперь сидел рядом со мной абсолютно неподвижно. Что ж, пора идти. Не могу же я провести в его машине всю ночь!
- Спасибо, что подвез, - вежливо произнесла я, - хоть и не обязательно было доставлять меня к самому дому.
- Несколько часов назад мы уже спорили об этом. К тому же мне было с тобой приятно. - Он легонько дернул меня за кончик хвоста. - Тебе надо ходить с распущенными волосами.
Я покачала головой.
- Это неряшливо.
- Нет, это свободно, - возразил он и, взяв меня за руку, принялся изучать тыльную сторону моей ладони. Потом повернул руку ладонью вверх. - У тебя длинная линия жизни. Счастливая!
- Может, у тебя и хрустальный шар имеется? Или ты гадаешь на картах Таро?
- Ш-ш-ш! - Он сдвинул брови. - У меня уже начались озарения. Я вижу, что завтра вечером ты будешь ужинать с темноволосым мужчиной.
- Не болтай глупости! - Я убрала руку и полезла в сумочку за ключами.
- Как же с тобой сложно! - вздохнул он.
Я подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд Гила. У меня перехватило дыхание при виде его мрачного лица. Показалось, что в эту минуту он испытывал ко мне неприязнь. Однако спустя секунду Гил грустно улыбнулся и вновь стал обаятельно мил.
- Мне что, все время придется тебя уговаривать? - тихо спросил он.
- Уговаривать? А чего ты хочешь?
- Чтобы ты со мной поужинала. Завтра вечером. Это было бы для меня большой честью, - произнес он шутливо официальным тоном.
Я должна была сказать "нет", но почему-то не смогла и согласилась. Мы договорились, что он заедет за мной в половине восьмого.
- Куда мы пойдем?
- Увидишь.
- Мне это не нравится! - Я сердито сверкнула глазами. - Если не скажешь, куда мы идем, я не буду знать, как одеться. Ты ведешь себя как диктатор!
- Неужели? А мне кажется, так романтичней. - Гил усмехнулся, и я поняла, что он не уступит.
- Ладно. Встречаемся завтра вечером здесь, в половине восьмого. Но если я приду в спортивном костюме или в пижаме, виноват будешь ты!
- Что бы ни случилось завтра вечером, пижама тебе точно не понадобится.
- А ничего и не случится. - Я открыла дверцу и начала выбираться из машины. - Я согласилась с тобой поужинать, и только.
- Что ж, посмотрим.
Тряхнув головой, я захлопнула дверцу и быстро пошла по дорожке к дому. Ни разу не обернулась, хоть это стоило мне большого усилия воли.
Уже в доме я взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что еще не так поздно - только начало седьмого. Гил назначил мне свидание, но даже не поцеловал напоследок. Может, не хотел целовать? Тогда зачем пригласил на ужин? Видимо, ему, так же как и мне, понравилось наше общение. Я бродила по кухне, нервно покусывая ноготь на большом пальце. Пожалуй, ради такого случая стоит принарядиться. Мне хотелось хорошо выглядеть. Я вышла в темный холл, заглянула в зеркало и увидела в нем лишь бледный овал лица.
- Что бы на моем месте сделала Ребекка? - спросила я вслух.
Мне повезло: моя парикмахерша согласилась принять меня завтра утром - ей только что позвонила клиентка, записанная на это время, и сказала, что не сможет прийти. Перепрыгивая через ступеньку, я помчалась на второй этаж, распахнула встроенный шкаф в спальне и принялась ворошить вешалки. Столько вещей, а надеть нечего!
На следующее утро эта проблема разрешилась. Курьер принес мне большую коробку, перевязанную кокетливым бантом. В ней оказалось простое черное платье. При виде ярлыка у меня глаза полезли на лоб: оно наверняка стоит бешеных денег! Примерив обновку, я обнаружила, что Гил не ошибся с размером. Платье красиво облегало фигуру. Узкая юбка до колена, глубокое декольте, открытая спина. Он купил еще и туфли на высоких тонких каблуках с алыми подметками. Кроме того, в коробке оказалась шелковая лиловая шаль точно такого же цвета, как засос у меня на шее. Я почти не сомневалась, что Гил нарочно выбрал этот оттенок: такие шуточки в его стиле.
Когда я развернула шаль, мне на колени упала коробочка духов, и мое настроение испортилось. Я сразу узнала любимые духи Ребекки - точно такой же флакон вынесла из ее квартиры. Мне оставалось только догадываться, почему он захотел, чтобы от меня пахло тем же ароматом.
Впрочем, ничего страшного не случится, если я ему подыграю. Я перестала хмуриться и загадочно улыбнулась. Этот наряд требовал дополнений, и я точно знала каких. В ожидании завтрашнего ужина меня охватила легкая дрожь приятного нетерпения. Что бы ни случилось, это в любом случае будет интересно.
Глава 9
МЭЙВ
Через лицензионное агентство я узнала, что Каспиан Фаради водит черный "астон-мартин" 1971 года выпуска - мечту любого автоколлекционера по шестизначной цене. Признаться, это меня не удивило. Как и то, что он живет в доме с двумя входами и шестью спальнями в тихом и зеленом элитном Хайгейт-Вилледж. Историк заработал кучу денег на трех популярных исторических романах, не говоря уже о телесериале, который вышел на экраны одновременно с его новой книгой, которая сейчас, перед Рождеством, красовалась в твердом переплете в витринах всех книжных магазинов. А "Гугл" в очаровательных подробностях информировал меня о том, что Фаради удачно женат на дочери магната пищевых полуфабрикатов.
Холодным ясным днем я приехала в Хайгейт для разговора с Каспианом. Ожидая увидеть заносчивого, даже кичливого богача, я и подумать не могла, что он пригласит на нашу встречу своего адвоката. Такое начало не предвещало ничего хорошего, и мои опасения подтвердились.