- Что, он был таким негодяем?
- Да, представьте себе. - Гарленд открыл папку, достал глянцевую фотографию восемь на десять и подвинул ее мне через стол. - Вот он, покойный мистер Роули. С виду - просто ангел.
Это был увеличенный фрагмент, и контуры лица слегка расплывались, но плохое качество снимка не скрывало красоты юного Адама Роули. Прямые черные брови, глубокие голубые глаза, короткая стрижка открывала уши приятной формы. Высокие скулы, ленивая усмешка, ровные белые зубы и квадратная челюсть, которая спасала от излишней слащавости. Но главное, что меня поразило и заставило вздрогнуть, это удивительное сходство с Гилом Маддиком.
Подняв голову, я наткнулась на вопросительный взгляд Гарленда.
- Что-то не так?
- Да нет, все в порядке. Просто Ребекке нравился один тип мужчин. Продолжайте. Расскажите мне про Адама.
- Ему было двадцать лет, когда он погиб. Точнее, двадцать лет два месяца. Но он успел немало набедокурить за свою короткую жизнь. Роули был довольно умен. Он учился на математическом факультете - это что-то значит. Отлично играл в теннис. Говорили, он мог бы выступить за университетскую сборную, если бы не тратил столько времени на гулянки. - Гарленд покачал головой. - Парень не пропускал ни одной юбки, что правда, то правда. Но друзья Ребекки не сказали вам, что у него была парочка нехороших болезней. Он знал об этом и никогда не пользовался презервативами. По его словам, так было проще отвязаться от надоевшей девчонки.
Я сделала пометку у себя в блокноте: надо запросить медицинскую карту Ребекки и проверить, имелись ли у нее когда-нибудь венерические заболевания. Между тем Гарленд продолжал:
- Ему нравилось играть с людьми. Во время обыска мы нашли в его квартире дневник. Он записывал все свои… победы, если можно так выразиться, и оценивал их по десятибалльной шкале. Балл удваивался, если у девушки уже был парень и Адам подбил ее на измену. Если же она по его настоянию выполняла то, что нормальный человек вроде меня считает унизительным, оценка повышалась втрое. Там были фотографии некоторых девушек, наверняка сделанные втайне от них. Он обращался с ними как с грязью, а потом потешался со своими дружками. Признаться, этот парень не внушил мне симпатии.
- И что же произошло? Как он погиб?
- Вы еще не были в колледже Латимер? Знаете, где это?
Я покачала головой. Гарленд, послюнив большой палец, пролистал бумаги в папке и нашел карту города.
- Колледж находится здесь, в конце главной улицы, перед мостом Магдалены. А это река Черуэлл. - Он показал линию на окраине города. - Один ее рукав протекает вдоль стены колледжа Латимер, пересекая его территорию вот в этом месте. - Он постучал ручкой по листу. - Вот здесь, по нашим предположениям, Роули упал в воду. Тело нашли только через семьдесят два часа. Недалеко от колледжа Латимер Черуэлл впадает в Темзу. Труп унесло течением. Он всплыл в Горинге, рядом с Ридингом. Нам еще повезло. Каждый год река забирает несколько утопленников, унося их в море.
- Почему вы решили, что он упал в реку именно в Латимере? На земле остались какие-то следы?
- Мы не обнаружили ни признаков борьбы, ни повреждений берега. Но его тело тоже было чистым, если не считать ссадин и царапин, полученных скорее всего уже после смерти. В колледже только один выход, и ночной сторож не видел, как Роули выходил. Я доверяю его слову. Грег Понсетт, бывший военный моряк, не мог ошибиться. - Гарленд вздохнул. - К сожалению, он уже умер… рак легких.
- Мне бы хотелось прочесть его показания, - сказала я, надеясь, что детектив поймет намек и отдаст мне папку.
- Там нет ничего интересного. Так же как и в показаниях других свидетелей. - Он поворошил страницы. - Как только в дело вмешалась полиция, они сплотили ряды и дружно замолчали. Все сведения об Адаме Роули я почерпнул от преподавателей и студентов. Но это мне ничего не дало: я так и не смог доказать, что его убили.
- Вы полагаете, это было убийство?
- Абсолютно в этом уверен. - Гарленд твердо смотрел на меня.
- А может, он покончил с собой? - предположила я.
- Исключено. Роули пребывал в восторге от своего образа жизни. Все у него складывалось как нельзя лучше. Он прекрасно учился, так что по этой части не было никаких проблем. В сентябре он должен был начать стажировку в банке, а летом собирался в кругосветное путешествие - уже купил билет, а в день смерти запросил целую кучу виз. Денежных затруднений он тоже не испытывал. Ни о каком суициде не может быть и речи. - Гарленд покачал головой. - Я убежден: его убили. Судите сами. С какой стати тридцатого апреля он вдруг выпил снотворное? Первое мая в Оксфорде - большой праздник. Детишки гуляют всю ночь, а на рассвете идут к мосту Магдален и там веселятся. Кошмар для полиции! Роули наверняка баловался наркотиками, однако, если он хотел подзарядиться, ему нужен был кокаин или "спид", но никак не диазепам.
- Думаете, Адама напоили снотворным без его ведома?
- Это была одна из моих версий. Либо ему дали таблетки и сказали, что это стимуляторы. А потом, когда он отключился, сбросили его в воду, предоставив реке завершить начатое.
- Но кто, по-вашему, мог это сделать? Неужели Ребекка?
- Вряд ли. Я встречался с ней, разговаривал. Ребекка была раздавлена случившимся, но, как мне показалось, она не способна на убийство - слишком хорошая девочка. А если бы это сделала она, то созналась бы. Честно говоря, мисс Хауорт была одной из немногих, кто искренне сожалел о смерти Адама Роули, если не считать его родных.
- Кто же тогда? У вас наверняка были мысли на этот счет.
- Да, были. И сейчас есть. Но я не хочу их озвучивать. - Он решительно закрыл папку, как бы давая понять, что беседа окончена, и толкнул мне ее через стол. - Посмотрите документы сами. Это давнее дело засело в моей памяти и до сих пор не дает покоя. Я не отказал себе в удовольствии и поделился с вами тем, что знаю. Ознакомьтесь с бумагами, а потом возвращайтесь ко мне, поделитесь мнением.
- Сколько времени вы мне даете?
- Все зависит от вас, - серьезно ответил Гарленд. - Вы боитесь, что убийца Ребекки совершит новое преступление?
Я сочла вопрос отставного детектива риторическим, но, выйдя из полицейского участка, отчетливо поняла, что эта поездка - напрасная трата времени. Я опять шагала по Сент-Олдейтс, пригнув голову от холода. Заветная папка не влезла в сумочку, и я прижимала ее к груди, невольно гадая, кто же все-таки убил Адама Роули. Все сходилось на одном подозреваемом, однако этого человека вряд ли волновала судьба красавчика студента… Тайна его смерти, пусть даже не связанной с основным расследованием, не оставила меня равнодушной. Я, как и Рид Гарленд, была убеждена, что здесь не все чисто.
Пройдя главную улицу до половины, я заметила кофейню и решила передохнуть. Устроившись с огромной кружкой кофе и сдобной булочкой возле запотевшего окна, я глазела на прохожих и считала автобусы, которые с грохотом катили в оба конца извилистой улицы и выглядели экзотической диковинкой на фоне средневековых зданий.
В кофейне было полно студентов, они громко болтали, потягивая напитки. Шум и сутолока немного раздражали, зато я наконец-то согрелась - впервые с тех пор, как сюда приехала. До визита в колледж Латимер оставалось около часа. Чтобы провести это время с пользой, я открыла папку с материалами по безвременной кончине Адама Роули.
Гарленд написал длинное следственное заключение для коронерского суда - около тридцати страниц машинописного текста с подробным изложением событий. Я бегло прочла их, выискивая сведения, которыми отставной инспектор забыл со мной поделиться.
Адам родился в Ноттингеме, в семье врача - второй ребенок, второй сын. Окончил частную подготовительную школу, затем закрытую привилегированную среднюю школу и продолжил образование в Оксфорде, причем во всех этих заведениях получал повышенную стипендию, успевая не только блистать знаниями, но и бездельничать с сокурсниками.
Свое последнее утро Адам провел у себя в комнате. Первокурсники и третьекурсники жили на территории колледжа. По словам Гарленда, у Роули была особенно уютная комната на первом этаже Гарден-билдинг, с видом на реку. Без десяти одиннадцать, когда он пошел на занятия в другой колледж, с ним разговаривала служащая студенческого общежития (кто-то вроде сестры-хозяйки), отвечавшая за порядок в подъезде. Вернувшись, он позавтракал в студенческой столовой, а днем сидел то в университетской библиотеке, то в комнате отдыха для студентов. В шесть часов пообедал в столовой. (Здесь Гарленд приложил записку, в которой объяснялось, что стипендиаты питались в столовой бесплатно. Успешно сдав экзамены за первый курс, Роули пользовался всеми причитающимися ему льготами.) В восемь часов вечера его видели в университетском баре, он пробыл там до закрытия, то есть до половины двенадцатого.
Университетский бар получал большие дотации и в тот вечер проводил акцию: все спиртные напитки продавались со скидкой, а газированную воду наливали бесплатно. Как деликатно предположил Гарленд, вечер был оживленным. Большинство студентов прилично опьянели. По всему университету устраивались ночные вечеринки, и в сторожке привратника, охраняющего единственный выход из колледжа, было многолюдно.
Как я уже знала со слов Гарленда, ночной дежурный сказал, что Адам Роули не выходил с территории колледжа. Материалы видеосъемки, полученные камерами наружного наблюдения, это подтвердили. Никто из друзей Адама не видел его после закрытия бара. Никто не знал о его дальнейших планах. Парня пригласили на три различные вечеринки, и все думали, что он ушел с территории колледжа. Однако, похоже, Роули вернулся к себе в комнату.
В какой-то момент между полуночью и пятнадцатью минутами второй сосед Роули по этажу, Стивен Маллиган, услышал шаги, сопровождаемые громким свистом, и подумал, что это Адам (в прошлом Стивен уже жаловался на него по аналогичному поводу). Ему показалось, что студент выходит из здания, а не наоборот, хотя точно сказать он не мог, потому что был спросонья. Это последнее, что удалось узнать про Адама Роули, если в коридоре был действительно он.
Никто не видел, как он спускался к реке. Никто не видел, как он упал или прыгнул в воду (или как его туда столкнули). Друзья Адама не встревожились из-за его отсутствия: они думали, что он ушел на свидание. Первого мая была среда, а хватились Адама только в субботу вечером. Когда стало ясно, что Роули пропал, никто не мог даже предположить, куда он подевался. В его комнате ничего не изменилось: бумажник и паспорт по-прежнему лежали на столе, а мобильника не было. Аппарат так и не нашли. Записи звонков и анализ местоположения по сигналу сотовой связи показали, что до двух часов ночи первого мая телефон находился в общем районе колледжа Латимер, а потом его выключили, или батарея разрядилась, или трубка перестала работать. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: в два часа ночи мобильник Адама Роули вместе с его владельцем отправился в реку Черуэлл.
Как только друзья Роули забили тревогу, администрация колледжа вызвала полицию, но расследование (если читать между строк) было поверхностным - вплоть до раннего утра шестого мая, когда мистер Брайан Питман, турист, приехавший в Горинг на рыбалку, заметил большой темный предмет, который прибился к берегу и застрял в длинных ветках свисающих в воду кустов. Питман бросил удочку и пошел посмотреть, что там такое. По счастью, река отдала труп Адама. Мало того, в переднем кармане его мокрых брюк обнаружилась карта-пропуск в компьютерный кабинет и библиотеку колледжа Латимер. Полиция округа Темз-Велли немедленно установила личность молодого человека, а колледж поспешил снять с себя всю ответственность.
Вскрытие показало, что последний раз утопленник ел тост со смородиновым джемом, и было это не ранее чем за два часа до смерти. Уровень алкоголя в крови составлял двести сорок миллиграммов на сто миллилитров, что более чем втрое превышает предельно допустимую норму для водителей. Кроме того, Адам Роули выпил большое количество диазепама. По предположению патологоанатома, его сознание в лучшем случае было спутанным, учитывая такую комбинацию токсических веществ, а повреждения на лице и голове, в том числе ушиб в основании черепа, получены уже после смерти, пока он плыл тридцать миль по течению, влекомый темными водами реки.
Я отложила заключение следователя, чтобы посмотреть фотографии. Их было много: увеличенный портрет живого и невредимого Адама Роули, который мне показывал Гарленд, и два снимка, сделанные в том злосчастном году, который стал для парня последним (они подтвердили мое первое впечатление: погибший студент был невероятно красив). Далее шли фотографии на речном берегу: на них я увидела совсем другого Адама Роули - раздувшегося и бледного, на лбу и подбородке бескровные царапины, кисти рук сморщились и набухли, верхний слой кожи местами отделился. Бегло взглянув на эти снимки, я перевернула их лицом вниз, понимая, что кофейня не место для такого просмотра.
В папке оставалось еще много страниц. Я пролистала их с нарастающим отчаянием. У меня не было времени внимательно изучить всю информацию, которую так бережно сохранил инспектор Гарленд. Показания свидетелей, карты местности, поэтажный план Гарден-билдинг в колледже Латимер, где Гарленд отметил крестиком комнату Адама Роули, карты расположения ячеек сотовой связи, отображающие перемещения мобильного телефона Адама Роули в течение недели, предшествовавшей его смерти, вплоть до момента, когда сигнал исчез.
Методично просмотрев стопку показаний, я отыскала записи со слов Ребекки Хауорт и с интересом прочла их, надеясь увидеть там хотя бы слабый проблеск ее характера. Конечно, язык протокола почти начисто убивает живую личность. Многое зависит от полицейского офицера, который записывает показания. Коллега Гарленда питал пристрастие к профессиональному жаргону. Однако, несмотря на высокопарные канцеляризмы ("Я проживаю по адресу, известному полиции… Я знала Адама Роули приблизительно два с половиной года… В последний раз я видела его тридцатого апреля в баре колледжа Латимер, примерно в десять тридцать… Я подтверждаю, что эти показания записаны с моих слов…"), в тексте все же проскальзывали слова и фразы, раскрывающие душевное состояние Ребекки. Она ничего не видела, ничего не знала о том, что случилось с Адамом, но, несомненно, по нему горевала. И не могла поверить, что его больше нет. Как сказал Гарленд, девушка явно была раздавлена его смертью. Кроме того, на ту ночь у нее имелось твердое алиби: она гуляла на домашней вечеринке в восточной части Оксфорда вместе с тридцатью студентами, которые видели ее там и могли подтвердить это на суде.
Пролистав дальше, я наткнулась на краткие показания Луизы Норт. В ту ночь она работала в университетском баре и много раз обслуживала Адама Роули, хоть и не обращала на него особого внимания: праздник, толпа, суматоха… Помимо нее в баре работали еще четверо студентов. После закрытия Луиза пошла спать. Она была едва знакома с Адамом Роули и общалась с ним редко. Вот так - скупо, по-деловому, без эмоций. Видимо, после колледжа Луиза не слишком изменилась. Я спрошу ее про Адама при следующей встрече - ведь она знала и его, и Ребекку. Хотя, учитывая его специфические вкусы, вряд ли он проявлял к ней интерес.
Гарленд опросил преподавателей Роули. Те единодушно характеризовали погибшего студента как способного, но ленивого. Соседи по Гарден-билдинг утверждали, что он был шумным и не считался с окружающими. Оценки дружков Роули, как и следовало ожидать, оказались добрее, однако я почти не заметила искренности. У меня создалось впечатление, что Роули был задирой и хулиганом. Его смерть даже друзья восприняли чуть ли не с облегчением.
Оставив остальные свидетельские показания назавтра, я углубилась в отчет патологоанатома, из которого узнала, что все свежие трупы, погруженные в воду, опускаются на дно в одинаковом положении - лицом вниз, со свешенной головой, и что раны на лице Адама Роули соответствуют этому положению. Следовательно, есть основания предполагать, что перед смертью Адам Роули не подвергался насилию, однако патологоанатом не может это утверждать. Легкие Роули были раздуты и отяжелели от жидкости, в его дыхательных путях и животе содержались ил и другие инородные включения из реки. Тем не менее, сообщал патологоанатом (я невольно прочла эти строки назидательно-сердитым тоном, который часто слышала у Глена Ханшоу), это не является доказательством утопления, поскольку "в ходе аутопсии не обнаружено признаков, характерных для утопления. Необходимо исключить все остальные причины смерти". Речной мусор мог попасть в организм Роули за время его долгого пребывания в воде.
Не исключено, что попаданию жертвы в реку предшествовало какое-либо другое катастрофическое событие. Патологоанатом предупреждал, что концентрация алкоголя в крови могла понизиться, так как труп впитал большой объем воды, однако с разумной долей уверенности утверждал, что у жертвы была сильная интоксикация. С учетом вышеперечисленного, патологоанатом брал на себя смелость предположить, что вероятной причиной смерти стало утопление.
Я закатила глаза. Типичный отчет опытного эксперта-перестраховщика! Рид Гарленд в своем следственном заключении проявил куда большую решительность. Впрочем, копам всегда хочется любой ценой сколотить крепкое дело. Коронер тоже это заметил, но не поддался на провокацию. Пожалуй, в данном случае открытый вердикт вполне оправдан. Но сколько вопросов осталось без ответа, на долгих семь лет повиснув в памяти детектива! Кто дал Адаму Роули снотворное? Зачем он пошел в ту ночь на реку? Сам упал в воду или его столкнули? Кто хотел его смерти? И почему из всех его друзей и знакомых именно Ребекку Хауорт так сильно расстроила смерть Адама?
А меня мучил еще один, самый трудный вопрос: если Гарленд за семь лет так и не раскрыл эту тайну, что могу сделать я?
- Профессор Стануэлл Уэсткотт? Третий квадрат, шестнадцатый подъезд, - сообщил дежурный привратник колледжа Латимер, чем привел меня в полное замешательство.
Когда, проигнорировав очередную белую табличку с надписью "Колледж закрыт для посещений", вошла в сторожку и гул городского транспорта стих за моей спиной, я почувствовала себя Алисой в Зазеркалье. Низкорослый толстобрюхий охранник (хорошо хоть без шляпы) стал гораздо услужливее, после того как я предъявила служебное удостоверение и по-дружески улыбнулась, чтобы смягчить официоз. Он метнулся из-за стола и вызвался лично проводить меня до кабинета профессора Уэсткотта.
Я пошла за ним по ухоженным газонам внутренних двориков, которые, как он объяснил, называются "квадратами". ("Вот этот выстроен в начале шестнадцатого века, а вон тот - на девяносто лет позже; вон те "новые здания", несмотря на их название, были пристроены в Викторианскую эпоху; слева от меня, где ступеньки, столовая".) Привратник устроил мне блицэкскурсию, но в какой-то момент я перестала его слушать и представила, как юная Ребекка Хауорт вбегает в арку, разделяющую первый и второй квадраты, торопясь на лекцию, вечеринку или свидание с заносчивым красавчиком Адамом Роули.