Письмо для мисс Мидс было вложено в конверт с черной рамкой – в таких конвертах присылают сообщения о смерти и приглашения на похороны. В письме сообщалось, что ее любовник, работающий в Нью-Йорке, погиб в автомобильной катастрофе. Селина упала в обморок. Приведенная в сознание доктором Лоренсом, она узнала от него, что Кевин Роджерс жив и здоров, чего и ей желает.
"Жизнь ваших дочерей – Флоры и Алисы – в большой опасности", – сообщалось в другом письме, полученном мистером Гамильтоном Крэйном. Ему рекомендовалось держать девочек в поле зрения, иначе их шансы остаться в живых равны нулю. С миссис Крэйн случилась истерика. Она запретила дочерям выходить из дома и, разумеется, забрала девочек из детского сада.
С этого дня поток анонимок возобновился с прежней силой. Люди ежедневно получали письма со скорбными сообщениями, угрозами и грязной клеветой. И если раньше жители Нью-Эдема заботились лишь о своем добром имени, то теперь они дрожали за свою жизнь и жизнь близких. Страх смерти – действенное оружие, и автор писем пользовался им с садистским удовольствием!
* * *
"Ваш муж подсыпает вам яд в еду, Вирджиния Вилдс. Готовьтесь к смерти!"
Миссис Вилдс уставилась на лист бумаги, дрожавший в ее руке. Вырезанные из газеты буквы прыгали перед глазами. Женщина выронила письмо.
– Что случилось, дорогая? – спросил Альберт Вилдс.
– Прочитай, – прошептала женщина.
Мужчина быстро пробежал глазами письмо и растерянно взглянул на жену:
– Ты что, веришь в этот бред?
– Нет, Альберт, но мне страшно.
– Почему? Ты же не думаешь, что я задумал тебя убить?
– Чепуха! Мы знакомы пятьдесят лет, и я полностью доверяю тебе. Ты любишь меня, я знаю, и никогда не причинишь мне зла.
– Чего же ты тогда боишься, Вирджи?
– Этого сумасшедшего! Он где-то рядом. Он один из нас. У меня от этого мурашки по коже.
Миссис Вилдс поднесла к губам чашку с чаем, но пить не стала. Ее рука невольно задрожала, и она со звоном поставила чашку на блюдце.
– В чем дело, Вирджи?
Женщина стыдливо взглянула на мужа, и он перехватил ее взгляд. Затем она решительно взяла чашку и выпила чай залпом.
– Вот чего добивается этот сатана! Недоверия и страха! Прости меня, любимый!
– Все в порядке, – сдавленным голосом ответил мужчина. – Твоя реакция вполне естественна.
– Нет, она неестественна, – возразила жена. – Совершенно неестественна.
– Раньше, – сказал Альберт задумчиво, – мы думали, что живем в раю. А вот теперь познакомились с адом.
Этой точки зрения придерживалась и Сьюзен.
– Только в больной голове могли родиться такие извращенные мысли, – сказала она матери. – Но у этого эпистолярного террора есть и положительная сторона: он снимает подозрение с Хелен Карлсон.
– Для меня ее невиновность и так была очевидной, – возразила Августа. – Она подло оклеветана, и я скажу это в лицо любому!
Анонимщик не унимался, празднуя свой жуткий триумф и повергая свои жертвы в невиданный доселе ужас. Сознание, что объятые страхом люди целиком находятся в его власти, опьяняло этого подонка и повышало его значимость в собственных глазах. Шестинедельный перерыв только обострил его садистские наклонности.
И, как и прежде, он не оставлял никаких следов. Тайна его личности оставалась неразгаданной.
Хелен Карлсон умерла. Значит, она не могла быть автором последних писем, но не предыдущих! Не исключено, что кто-то другой подхватил ее инициативу в своих корыстных целях. Кто-то, увидевший в психической атаке способ освободиться от снедавших его комплексов и самоутвердиться за чужой счет! Или кто-то из ближнего круга Хелен, например ее мать, взял на себя эту мерзкую роль, чтобы снять подозрение с покойной?
Сплетни и слухи снова носились в воздухе, становясь все настойчивее и громче, и, наконец, решительно сконцентрировались на одной персоне, имевшей прежде безупречную репутацию – Аде Феррер.
– Господи, спаси! – причитала Августа. – Ну когда же все это кончится? Когда эта помойка перестанет вонять? Ада – чистейший человек, она просто не способна совершить ничего неподобающего!
Сьюзен вспомнила, как Ада говорила о своей внучке. Разве это благородно? Отношение к Анжеле говорило о жестокости Ады.
– Может быть, ты плохо знаешь свою подругу, мама?
– Ты что, тоже настроена против нее? – в ярости воскликнула Августа. – Вы все дураки. Слепые бессовестные дураки.
Когда черные тучи сгустились над ее подругой, Августа прокляла сплетни, которыми раньше наслаждалась с таким упоением. Она исполнила свое обещание и заперла рот на замок. Анонимный террор перестал быть для нее забавной шуткой. Из глуповатой игры взрослых людей он превратился в большую беду, задевшую жизненно важный нерв общины и угрожающую порядочной женщине разрушить ее репутацию.
Ада Феррер – достойная женщина – без всякого основания подверглась поруганию и беспрецедентной травле. Только самые верные друзья сплотились вокруг нее. Это были отставной офицер Чарльз Дэрринжер, готовый защищать Аду с оружием в руках, доктор Лоуренс, цинично размышлявший о хрупком внешнем лоске цивилизации, и преподобный Хопкинс, апеллирующий в своих проповедях к христианскому терпению и справедливости. И, конечно, Августа Квэндиш, которая каждый день на виду у всего поселка отправлялась в гости к Аде в своем инвалидном кресле.
Сьюзен часто сопровождала мать. Она не принадлежала к числу тех, кто бьет лежачего. Кроме того, мать Хелен была истинной леди, на которую молодая женщина всегда смотрела снизу вверх.
Ада Феррер была женщиной благородной. Она и сейчас держалась спокойно и достойно, высоко неся голову и демонстрируя прекрасное воспитание, которого так не хватало большинству ее земляков. Почти все они оказались лицемерами и трусами, пустословившими за глаза как сороки, но не имевшими мужества прямо сказать, что думают. А Ада была слишком горда, чтобы защищаться от этой закулисной травли.
Тем временем психологический террор вступил в новую стадию: анонимный садист перешел к телефонным угрозам.
Первый телефонный звонок раздался среди бела дня. Звонили из открытого уличного телефона-автомата.
А между тем миссис Феррер ходила только на кладбище, и при этом всегда в сопровождении либо Сьюзен, либо майора Чарльза Дэрринжера. У нее не было никакой возможности позвонить с улицы. Значит, звонил кто-то другой?
Первой жертвой телефонного хулигана стала Августа Квэндиш, закадычная подруга Ады.
– Твое время пришло, Августа Квэндиш, – шипел в трубке измененный голос. – Слышишь тиканье? Это часы твоей жизни, они уже истекли!
В трубке что-то щелкнуло, и разговор прервался.
– Господи, мама, что с тобой? Ты выглядишь так, словно увидела привидение.
Парализованная женщина облизнула пересохшие губы.
– Кто-нибудь придет на мою могилу?
Ей стоило больших усилий рассказать о звонке. У Сьюзен невольно вырвалось:
– Это сатана!
– Не говори Анжеле об этом, – попросила Августа. – Бедная девочка испугается. А, кстати, где она?
– В балетной школе.
Разумеется, Анжела узнала об этих телефонных звонках. За первым звонком последовал второй, а затем третий и четвертый. Салли Бартон, служанке Карлсонов, тоже позвонили с угрозой убийства, и она не удержалась и рассказала об этом Анжеле. Девочка стала еще более замкнутой, но снова ночевать у Квэндишей отказалась наотрез.
– Нет, Сьюзен! В своей постели мне лучше и уютнее. А, кроме того, эта дуреха Салли боится оставаться ночью одна в доме. Она вообще хотела уволиться, но папа увеличил ей зарплату.
От миссис Феррер телефонный террорист потребовал подготовить себе могилу. Преподобный Хопкинс случайно стал свидетелем этого разговора, и уже никто не мог усомниться в том, что Ада невиновна. Вопрос состоял только в том, как теперь смотреть ей в глаза?
Поселок пребывал в состоянии глубочайшего шока. Полиция, как и прежде, бездействовала.
– Вы умрете, Эрвин Пайпер, – хрипел глухой голос в телефонной трубке. – Вы поняли? Вы умрете! Вы очень скоро умрете!
Связь прервалась. Мистер Пайпер остался стоять с трубкой в руке, тупо уставившись на телефонный аппарат. Старик схватился за сердце, готовое выскочить из его груди.
– Это был мужской или женский голос? – допрашивал старика сержант Баттеркап.
– Трудно сказать, это был сиплый шепот.
– Как и в прошлые разы, – констатировал полицейский.
– Что с нами происходит? – удивленно проговорил мистер Пайпер. – У меня такое чувство, что мы все стали другими, Дик.
Сержант грустно кивнул:
– Вы правы, Эрвин. Все уже не так, как прежде. Мы зашли настолько далеко, что пригвоздили невиновного человека к позорному столбу! Что случилось с нашим благословенным мирком?
– Он стал плацдармом для дьявольских игр, Дик. Этот негодяй манипулирует нами, дергает за веревочки, как марионеток, а мы пляшем под его дудку. Но самое страшное еще впереди – я чувствую это всем своим старым нутром.
Пророческие слова!
Неизвестный садист уже придумал новую пытку для своих беспомощных жертв! Разве это не особо изощренное удовольствие – истязать других?
– Заберу-ка я вас всех к себе в Нью-Йорк, – заявил Норман Карлсон, сидя воскресным вечером в гостиной Сьюзен. – Тебя, Анжелу, твою мать и, разумеется, Аду.
– Мы не можем уехать из Нью-Эдема, – решительно ответила молодая женщина. – Здесь идет настоящая война, в которой мы должны победить. Отступление смерти подобно.
– О чем ты? Ваша безопасность превыше всего!
– Пойми, наш долг защитить нашу общую землю и всех тех, кто живет на ней.
– Ты говоришь, как… скаут! – мужчина расхохотался. – Слишком уж ты правильная, моя дорогая!
Он помолчал и добавил:
– Можно я задам тебе нескромный вопрос?
– Валяй!
– Ты и не замужем, и не влюблена. Почему так? Уверен, ты нравишься многим мужчинам.
Сьюзен ждала любого вопроса, но только не этого:
– Черт возьми, ты хочешь дать мне понять, что я медленно, но верно превращаюсь в классическую старую деву?
Норман засмеялся:
– Ну, до этого еще далеко. А если серьезно? Есть ли счастливчик, пробудивший в твоем сердце нежные чувства?
– Нет, – уверенно соврала Сьюзен. – Я кремень.
– Неужели? Какое расточительство! Твоя молодость и красота пропадают зря. А ведь ты выглядела бы сногсшибательно в подвенечном платье!
– Спасибо за лесть, но стенания напрасны: достойных женихов нет!
– Ты дала обет безбрачия? – спросил он полушутя-полусерьезно.
– Нет. И все – конец дебатам. Мне не хочется это обсуждать.
– Твое желание для меня закон, нежная моя роза с колючими шипами, – сказал мужчина, и на его красивом лице появилось довольное выражение.
Сьюзен заметила это и покраснела до корней волос:
– Как ты меня назвал?
– Нежная моя роза с колючими шипами. Если это слишком приторно, могу сказать – мой чертополох!
– Смотри не уколись о его шипы!
– С этим риском мне однажды придется смириться.
Неужели он так и сказал? Его слова прозвучали так… многообещающе!
Этим вечером Сьюзен поднялась в свою спальню в приподнятом настроении и, критически оглядев себя в зеркале, решила, что выглядит неплохо. Иссиня-черные блестящие волосы обрамляли ее красивое бледное лицо с высокими славянскими скулами, большие карие глаза с длинными пушистыми ресницами смотрели ясно и приветливо, широкий подбородок указывал на решительный характер, но эта резковатая черта компенсировалась пухлыми губами с красивым изгибом. Фигура тоже не подвела – спортивная и подтянутая, с гибкой талией, упругой округлой грудью и длинными стройными ногами.
Сьюзен привыкла к заинтересованным мужским взглядам и никогда не испытывала недостатка в поклонниках. Она охотно принимала ухаживания, но ее сердце принадлежало только недосягаемому, как полярная звезда, красавцу-викингу.
Однако сегодня вечером она впервые подумала о том, что, может быть, он не так уж и недосягаем? Молодая женщина мечтательно представила себя в его страстных объятьях, а затем, устыдившись собственных дерзких мыслей, погасила свет и быстро юркнула в свою одинокую постель.
Этой ночью Сьюзен спала улыбаясь. Ей снилось, что высокий светловолосый викинг ведет ее к алтарю, а Анжела благоговейно несет длинный шлейф ее восхитительного подвенечного платья.
Несколько последующих дней она витала в облаках, представляя свою дальнейшую жизнь в самом что ни на есть розовом свете!
И тем больнее стало жестокое возвращение к реальности.
Садист, державший в страхе весь поселок, вошел во вкус. Жизнь в Нью-Эдеме превратилась в настоящий кошмар. Ужасное происшествие случилось в ночь со вторника на среду, когда перед окном миссис Энтони возникло привидение. Во всяком случае, она утверждала, что это было привидение, так как ни у одного живого существа нет светящегося лица, которое то расплывается, то вновь обретает четкий контур. И это не могло быть галлюцинацией: женщина, хоть и была прикована к постели, но болезненными фантазиями не страдала…
Без сомнения, визит миссис Энтони нанес не феномен из потустороннего мира, а кто-то здешний, очень злой и подлый, намеренно испугал тяжелобольную женщину, доведя ее до инфаркта.
Анжела, пребывавшая в заметном волнении, искренне считала, что ночное явление носит внеземной характер. Сьюзен мягко поговорила с девочкой, апеллируя к ее здравому смыслу и приведя весомые аргументы в пользу версии о злонамеренном действии вполне земного жителя. Напрасный труд! Победу одержал мнимый представитель царства теней, закончивший свое тягостное земное существование.
– Все это результат чтения дурацких книжек, – сказала молодая женщина матери. – Почему вы обе так зациклены на них?
– Потому что это увлекательно, – объяснила Августа, – и приятно щекочет нервы.
– У нас и так достаточно поводов понервничать, – ядовито заметила Сьюзен.
– Да не будьте же вы такой занудой! – взмолилась Анжела. – Вот было бы классно, если бы передо мной появилось привидение!
– Только этого не хватало! К счастью, привидений в природе нет.
– Вы можете это доказать?
– Нет.
– Ага, вот видите! – торжествующе заявила Анжела. – А знаете, духи могут проходить сквозь стены. Я про это читала. Пока оно тут у нас летает, я глаз не сомкну!
– Дорогая, привидение, которое видела миссис Энтони, – это дело рук бессовестного человека, которому хотелось помучить бедную женщину.
Девочка навострила уши:
– Вы думаете, это снова проделки нашего мистера Икс?
– Конечно.
– Как жаль! Настоящее привидение было бы гораздо страшнее, правда?
– Нет, – твердо возразила Сьюзен. – Привидение из плоти и крови намного ужаснее.
Она ласково обняла девочку и притянула к себе:
– Приходи снова ночевать к нам!
Подумав пару секунд, Анжела отклонила предложение:
– Нет, я хочу спать в своей постели.
– А вдруг тебе станет страшно?
Девочка вытаращила глаза:
– Из-за чего? Вы же сами сказали, что привидение не настоящее.
Против такой убийственной логики возразить было нечего.
Августа зааплодировала:
– Браво, Энджи! Ты изворотлива, как иезуит.
Дочь Хелен торжествующе посмотрела на обеих женщин: ей снова удалось настоять на своем!
Вечером Анжела вернулась на свою виллу и позволила уложить себя в постель. На ее губах играла едва заметная улыбка, а потом она стала посмеиваться украдкой. Казалось, что ее что-то сильно забавляет.
– Ты такая веселая сегодня. Что тебя рассмешило?
Девочка хмыкнула:
– Я представила себе, как из стены выходит привидение. Держу пари, вы бы упали замертво от страха.
– Ты находишь это смешным?
Анжела поспешила исправить допущенную оплошность:
– Нет, я имела в виду привидение. Оно такое потешное!
Сьюзен заставила себя улыбнуться:
– Ну, кому что нравится.
– Вы просто ничего не понимаете в удовольствиях, – отозвалась девочка снисходительным тоном.
* * *
В четверг утром доктор Лоренс нашел перед дверью в свой кабинет полуразложившийся мышиный труп, нанизанный на деревянный шампур. Содрогаясь от отвращения, он выбросил его в мусорное ведро.
Примерно через час библиотекарша мисс Эванс нашла под лестницей в погреб зарезанного петуха, лежащего в луже крови. Кто-то перерезал ему горло и отрезал часть лапки с когтями, положив ее рядом с трупиком.
Петушиная нога является символом дьявола. Чрезвычайно суеверной, проштудировавшей множество книг об оккультных обрядах, мисс Эванс это было доподлинно известно. Значит, сатана побывал в ее доме и осквернил его своей адской мерзостью!
Старая дева с криком выскочила из дома и забилась в истерике. Ее немедленно увезли в клинику. Но даже после выписки она не вернулась в свою квартиру, а поселилась у подруги.
– Вот глупая овца: из-за какого-то дохлого петуха бросила свою квартиру, – заметила Анжела. – Я бы и не подумала так орать, если бы нашла такого.
Августа тоже нашла реакцию мисс Эванс преувеличенной:
– Мод ужасная дура, – сказала она, пожав плечами.
Сьюзен высказала больше сочувствия к бедной библиотекарше:
– Она просто сильно напугана.
А где-то рядом прятался неизвестный виновник нервного криза мисс Эванс и надрывал живот от смеха.
В пятницу вечером миссис Рейнбоу обнаружила на своей подушке восковую куклу, проткнутую булавкой. Она позвала прислугу:
– Роза, кто положил эту гадость в мою постель?
Девушка бросила испуганный взгляд на куклу:
– Не знаю, мэм, но это означает, что вас кто-то заколдовал.
– Не говори глупостей, Роза, – строго приказала миссис Рейнбоу и впервые за много лет захотела, чтобы муж поскорее вернулся домой: как назло, он уехал утром на конференцию в Сан-Диего. Женщина оказалась не из пугливых, она выбросила куклу в окно и легла в постель. Но заснуть не смогла. Сначала появилось чувство беспокойства, потом – зуд по всему телу, а чуть позже разболелась голова. Уже под утро миссис Рейнбоу приняла снотворное.
Несколько мужчин решили объединиться в отряд для защиты своих семей. По ночам они патрулировали улицы, но виновник всех безобразий оставался неуловимым. Он был как паук, притаившийся в надежном укрытии и стремительно бросающийся на свою беззащитную жертву, запутавшуюся в искусно сплетенной паутине.
В субботу утром Рушер, любимый пес семьи Кевинов, был найден повешенным у входа на кладбище. Старого Эллиота, кладбищенского садовника, обнаружившего замученное животное, вырвало от отвращения. Кевины со слезами похоронили собаку в своем саду.
Жители Нью-Эдема застыли в смертельном ужасе: кто следующий?
В воскресенье после обеда Норман Карлсон устроил для Сьюзен и своей приемной дочери верховую прогулку по берегу Атлантического океана. Они скакали галопом по тонкому прибрежному песку, и черное грозовое облако зла, висевшее над поселком, на время скрылось далеко за горизонтом. Свежий атлантический бриз прогнал ставшее уже привычным гнетущее чувство страха и подарил радостное ощущение раскованности и свободы.
Три лихих всадника сделали привал в маленькой бухте. Анжела настаивала на купании.