- Непосредственный доступ к твоему ноутбуку. Это, между прочим, и самое разумное объяснение. Отправка письма - это вполне определенная процедура. Твой браузер сохраняет куки, значит, сделать заказ на Амазоне постороннему ничего не стоило, если только ты не выходишь из системы каждый раз, чего никто не делает. Да и переименовывать папки и диски гораздо проще, если просто сесть за машину.
- Но непосредственный доступ к моему ноутбуку имеется только у одного человека, - сказал я. - У моей жены.
Кевин ничего не ответил. Он только посмотрел на меня с еще большим смущением.
Когда мы выходили из кафе, кто-то окликнул Кевина. Мы обернулись одновременно - по переулку к нам шла Кассандра, официантка из кафе-мороженого.
- Боже мой, - проговорила она. - Что за ужасная онлайн-катастрофа свела вас вместе?
- Привет, Кэсс, - пробормотал Кевин. В присутствии настоящей живой девушки вся его "ботанистость" усилилась раза в три. - Как дела?
- Да ничего себе, - ответила она, замолкая, чтобы прикурить сигарету, при этом сложила руки ковшиком, будто защищая огонь от ураганного ветра. - Все еще купаюсь в лучах славы после того, как надрала тебе задницу.
Должно быть, я являл собой живой вопросительный знак. Девушка выпустила облачко дыма и улыбнулась. Я посмотрел, как тот рассеивается в горячем воздухе.
- Мы с Кевином, то есть Лордом Кевином из поместья Беньямина, последнее время зависаем в одной сетевой игре, - пояснила она. - Вчера вечером оба были в митспейсе Темных Веков с толпой другого народу. Леди Кассандра из Жуткого Вечного Пламени - то есть я - оказалась слишком сильным стратегом для этого господина и его сообщников с преступными наклонностями.
- В митспейсе?
Она воздела руки, обозначая вселенную в целом.
- Этом жарком, вонючем месте, которое некоторые именуют Реальным Миром и в котором мы обречены проводить время. По меньшей мере часть времени.
Кевин одобрительно хмыкнул, и я понял, что тот вовсе не прочь проиграть партию в их дурацкую игру - во всяком случае, этой девушке - и что как раз пребывание ее в этом порицаемом Реальном Мире и подтолкнуло его к тому, чтобы вообще начать играть.
- Мне пора, - сказала Кассандра. - Кевин, с тобой еще встретимся в чате. Мистер Мур, если зайдете чуть позже, я подам вам порцию замороженного коровьего дерьма.
Мы с Кевином поглядели ей вслед, удаляющейся, словно дуновение свежего ветра, после чего полезли в раскаленную машину.
Я высадил компьютерного гения у головного офиса "Недвижимости" в торговом центре "Океанский вид", а сам задумчиво покатил к "Океанским волнам". Въезжая на стоянку, я заметил, что Каррен сидит за столиком перед магазином. Она поглядела на меня, когда я вышел из машины, затем снова уставилась на свои руки.
Я подошел.
- Ты в порядке?
- До некоторой степени. Сюда едет полиция.
- Зачем?
- Они считают, что Дэвид Уорнер, возможно, мертв.
Глава 15
Копы подъехали через двадцать минут. Я так и сидел с Каррен, которая успела немного успокоиться; на самом деле мы почти не были знакомы с Дэвидом Уорнером, однако чувствовали себя, как обычно и бывает в таких случаях, паршиво. Причем я лично испытывал смешанные чувства. Настолько смешанные, что был бы рад выслушать сначала Каррен. Полицейская машина объехала дома по кругу и остановилась перед нашей конторой. Со стороны водителя вышел помощник шерифа Холлам, с другой стороны - шериф Баркли. Я часто думал, иногда с пренебрежением, что, если для какого-нибудь фильма потребуется типичный старомодный добродушный шериф, Баркли идеально подошел бы. Выше шести футов ростом, громадные ручищи, широченные плечи - то, что нужно. Однако, подходя к нашему столу, он вовсе не казался человеком, которым можно пренебречь.
- Доброе утро, мистер Мур. А вы, наверное, Каррен Уайт?
Мы признались, что мы именно те, за кого себя выдаем.
- Не хотите побеседовать в офисе?
Я помотал головой.
- Здесь лучше. - Мне не хотелось идти в помещение. Тогда могло бы показаться, что мне есть что скрывать от посторонних взглядов.
Баркли жестом отдал приказ, и Холлам пододвинул к столу еще два стула.
- Вы знаете, из-за чего мы здесь?
- Каррен мне сказала. Но… что именно случилось?
- Если бы мы знали, то не приехали бы к вам. Или приехали с другой целью.
Каррен проговорила возмущенно:
- И что все это значит?
- Не поймите меня неправильно, - ответил шериф. - Я не думаю, что кто-то из вас причастен к исчезновению Дэвида Уорнера. Но из того, что рассказала мне мисс Уайт, я заключил, что вы собирались продавать его дом.
- Совершенно верно, - подтвердил я.
- В данный момент мы не знаем, что именно произошло и когда. Два часа назад мы побывали в доме Уорнера. И нашли улики, подтверждающие, что тот был похищен, возможно, ранен или даже убит.
- Улики?
- Цифровая запись с охранной системы была удалена. В ходе расследования в кухне обнаружились следы крови и вмятина, очень похожая на оставленную пулей. Вполне вероятно, что кровь принадлежит Уорнеру, но пока мы не получим подтверждения от экспертов, мы не сможем продвинуться дальше. Пока что мы с помощником заполняем пробелы в наших сведениях.
- Ясно, - сказал я. - Но мне кажется, помощник шерифа Холлам сегодня утром расспросил обо всем очень подробно. Вряд ли я смогу что-нибудь добавить.
Каррен обернулась ко мне.
- Я беседовал с ним дома, перед работой, - пояснил я, стараясь говорить таким тоном, словно ко мне заходил чистильщик бассейнов. - Я не стал упоминать об этом… ну, потому что Уорнер пропал меньше суток назад.
Она кивнула, но я понимал, о чем она думает: "Может быть, и так, но все-таки ты заговорил об Уорнере, не успела я войти в контору. Тебе это не кажется несколько странным?"
Каррен взглянула на часы.
- Я только что вспомнила, что у меня назначена встреча, - сказала она Баркли. - Ничего, если я пойду в офис и позвоню, чтобы ее перенести?
- Конечно, - ответил шериф. - Мы зайдем к вам, когда переговорим с мистером Муром. - Есть еще один момент, - продолжил он, когда Каррен ушла, и положил на стол лист бумаги. Вроде бы ксерокопию станицы из блокнота с дополнительными примечаниями, сделанными уверенным почерком. - У меня имеется запись того, что вы сказали моему помощнику, и из-за ваших слов мы столкнулись с одной проблемой.
- Какого рода проблемой?
- Вы должны были встретиться с мистером Уорнером во вторник вечером, так? Он не пришел, а вместо этого поручил помощнице договориться о новой встрече. Так вы нам сказали?
- Да, - подтвердил я.
- Хорошо. Так вот, она утверждает, что ничего такого не было.
- Как это? Чего именно не было?
- Да ничего. Мы разговаривали с… как ее… Меланией Гилкисон час назад. Она отрицает, что беседовала с вами во вторник вечером и вообще когда-либо.
- Что за чушь, - разозлился я и вынул телефон. - Вот же она, в списке вызовов.
Я поглядел на Холлама.
- Мисс Гилкисон, - сказал коп, - этот номер не принадлежит.
- Но это номер, с которого она мне звонила. И я ей перезванивал и говорил с ней, - я сверился с записью, - в восемь шестнадцать.
- Она утверждает обратное.
- Но… с чего бы ей утверждать обратное?
- Вот это-то мы и хотели бы узнать, - сказал Баркли.
- Погодите минутку, - быстро проговорил я. - Я ведь наверняка смогу все прояснить. - Я ткнул в кнопку большим пальцем. Оба копа бесстрастно взирали на меня. В трубке раздался гудок, еще один. Еще. - Не отвечает, - сказал я, отменяя вызов. - И голосовая почта не включена.
- Именно это выяснили и мы, - сказал Баркли. - Мисс Гилкисон говорит, что никогда не видела этого номера. Она показала нам офисные записи, и среди них такого номера не обнаружилось. Она также уверяет, что ее шеф вовсе не собирался продавать дом. И сестра мистера Уорнера подтверждает, что тот ни разу об этом не упоминал. Он сам построил этот дом, когда решил сюда переехать. И нет никаких доказательств, что он хотел избавиться от своей недвижимости.
- Ничего не понимаю, - сказал я. - Вы ведь беседовали с Каррен по телефону? И знаете, что она тоже встречалась с ним по поводу продажи дома, верно?
- Да, так она нам сказала.
- Значит, вот вам и доказательство, разве не так? Может, он просто не счел нужным поставить в известность этих женщин? Сестру и помощницу.
- Но ведь вы сами сказали, что последняя устраивала вашу встречу с Уорнером во вторник вечером. На которую он, как вы говорите, тем не менее не явился.
- Я понимаю, что это звучит как-то нелепо.
Копы лишь молча посмотрели на меня.
Я поднялся вместе с ними, когда те отправились в контору, чтобы побеседовать с Каррен. И так и стоял, пока они не скрылись внутри. Я понятия не имел, куда идти и что делать.
В этот момент со стороны шоссе появился мужчина в пиджаке, черных джинсах и белой футболке. Он внимательно оглядывал дома, вполне вероятно подыскивая недвижимость для покупки. В нормальном состоянии я немедленно ухватился бы за подобную возможность, подошел бы к этому человеку и познакомился с ним.
Но в этот раз я отвернулся. В данный момент я вовсе не чувствовал себя риелтором. Я чувствовал себя человеком, который узнал, что его проблемы гораздо сложнее, чем он думал; настолько сложны, что он даже не в силах понять их суть.
Дэвид Уорнер отправился в самоволку.
Это факт.
До разговора, состоявшегося только что, часть моего разума отказывалась принимать на веру эту информацию. Мало ли что тебе рассказали об исчезновении кого-то - ведь это не значит, что человек действительно пропал. Каррен ведь могла и ошибиться, или же… Хорошо, ладно, разумеется, это чушь собачья, я оказался не прав. Это мы проехали. После беседы с полицейскими, которые не просто подтвердили, что Дэвид Уорнер исчез, но и ясно дали понять, что твои слова кажутся им сомнительными, реальность здорово бьет по голове. И особенно чувствительно, когда один из полицейских - шериф, с которым ты неоднократно обменивался любезностями в различных общественных местах.
Каких-то три часа назад Уорнер был самым главным - более того, единственным - подозреваемым, способным подкинуть фотографии на мой компьютер, хотя из этого и не вытекало четких ответов на вопросы: как, когда и с какой целью. Теперь же у меня не было ничего. Уорнер по-прежнему может иметь отношение к этим картинкам, но я никак не могу с ним переговорить, чтобы подтвердить его причастность или хотя бы выяснить, каким образом это ему удалось. И его помощница тоже оказалась оборванной ниточкой.
А потом, словно гром среди ясного неба, на меня снизошло озарение: так все и должно быть.
На мгновенье я замер, пока мысли пытались выстроиться в четкую линию и поплыть в одну сторону. В следующий миг ноги сами понесли меня по тротуару вокруг террасы ресторана, мимо бассейна, на пляж.
Если Уорнер действительно имеет отношение к фотографиям, ничего удивительного, что он не захотел со мной встречаться. Какую бы игру он ни затеял, она закончилась, в особенности если вдруг окажется, что он действительно мертв. Его нет поблизости, чтобы подтвердить или опровергнуть то, что, кроме меня, важно еще одному человеку - Стефани. Другими словами, преступника я вычислил. И неважно, что я не понимаю, зачем он это сделал. Неважно даже то, сделал ли он это в действительности.
Мне всего лишь нужно нарисовать картину, где все будет выглядеть именно так.
Я остановился, так и не шагнув на песок. Стеф до сих пор не ответила ни на одну из моих эсэмэсок. Поэтому я решил позвонить ей. Но меня поджидала голосовая почта. Я не знал, какое сообщение оставить, поэтому просто повесил трубку. Было почти три часа дня. Какая у них длинная конференция. И как долго мы со Стеф уже не общались. Мысль засела у меня в голове, и я набрал конторский номер Стефани.
Ответил ее заместитель, Джейк.
- А, Вил-ли-ам, - пропел он. - Какая прелесть. Как ты поживаешь в этот очаровательный денек?
- Цвету и пахну, - ответил я, точно зная, что Джейк не наркоман, не извращенец, просто он всегда так разговаривает. - Хотел узнать, в котором часу у Стеф заканчивается конференция.
- Конференция? А, встреча с этой шишкой, Максвинн Сондерс?
- Точно, - сказал я. - Скоро она уже освободится? А то что-то мероприятие затянулось.
- Освободится? Милый, да все закончилось уже несколько часов назад!
- Правда?
- Ну, господи, конечно. Они выкатились отсюда в половине двенадцатого. И все улыбались до ушей.
- А потом?
- Что потом, любовь моя?
- Куда она пошла? Стефани. Она на какой-то другой встрече?
- Нет, нет. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Она ушла из редакции сразу после конференции и… Так-так-так… дай-ка посмотрю… нет, у Стефани в ежедневнике дальше пробел. На сегодня больше ничего не назначено, вот счастливица! Хочешь передать ей что-нибудь, на случай, если она вернется?
- Нет, просто скажи ей, что я звонил, ладно?
- Не-а.
- Что?
Он засмеялся.
- Ну конечно, я все передам, глупый. Желаю тебе великолепного дня.
Два текстовых сообщения, и, судя по тому, что я только что услышал, второе я отправил, когда конференция уже закончилась. И никакого ответа. На звонки она не отвечает, во всяком случае, от меня. Все это мне совершенно не нравилось.
Мы со Стеф любим друг друга. По-настоящему. Стефани - единственный человек (и я не лукавлю), общество которого я предпочитаю одиночеству. Кроме того, мы играем в одной команде и смотрим в одном направлении. Она и в журнале-то начала работать прежде всего для того, чтобы мы стали вхожи в высшие круги, - всякие там выставки и галереи, которым покровительствуют местные денежные мешки, - потому что иначе войти туда невозможно. Да, время от времени мы ссорились и ворчали друг на друга, но чтобы полдня игнорировать попытки партнера наладить контакт - такого даже близко никогда не случалось. Мне как будто половину разума отрубили. Я пока еще не понимал, как сумею возложить ответственность за фотографии на Уорнера, но меня не покидало стойкое ощущение, что именно это поможет нам со Стеф помириться и снова оказаться за одним столом.
Я еще раз набрал ее номер. На этот раз оставил сообщение, весьма бодрое, сказав, что кое до чего докопался и готов опровергнуть ее недавние подозрения. Надо было спросить у Джейка, на месте ли Сьюки, главная приятельница Стеф по журналу. Если ее тоже нет, зуб даю, они отправились куда-нибудь вместе отпраздновать бокалом "Пино" успех конференции… в чем бы этот успех ни состоял.
Но я не выдержал бы еще одного разговора с Джейком, в том числе потому, что это было бы равносильно признанию: как ни странно, я понятия не имею, где находится моя жена.
Поэтому я позвонил домой. Выслушал несколько гудков и уже хотел отключиться, когда трубку подняли.
- А, детка, ты дома, - сказал я, стараясь говорить уверенно и жизнерадостно, а не так, словно у меня гора с плеч свалилась. - Что-то тебя сегодня нигде не найти. Ты не получала мои сообщения?
Она ничего не ответила.
- Ничего, - сказал я, - это неважно. Прошлая ночь была какая-то странная. Но, клянусь, я говорил правду. Сегодня произошло кое-что еще. Мне кажется, я понял, в чем дело.
Она по-прежнему молчала, хотя я слышал ее дыхание.
- Ну же, Стеф, - сказал я, теперь уже с трудом удерживаясь, чтобы не перейти на умоляющий тон. - Давай поговорим обо всем нормально, а? Я сейчас приеду домой. Или можем встретиться где-нибудь еще. Выпить кофе или, может, по пиву? Кажется, ваша конференция прошла удачно. Так давай это отметим.
Молчание. Я подавил желание заполнить паузу новыми словами, понимая, что сначала должна заговорить она, согласиться иметь со мной дело, восстановить связывающие нас нити, о которых я понятия не имел, что они такие непрочные. Но выждав, наверное, добрых полминуты, я не смог больше молчать.
- Стеф? Прошу тебя, детка. Поговори со мной.
Молчание длилось еще несколько мгновений, затем женский голос очень отчетливо произнес одно-единственное слово:
- Изменен.
Голос был не Стефани. Раздался негромкий смех, а потом я услышал, как трубку положили.
Часть вторая
НАСТОЯЩЕЕ ПРОСТОЕ
Зло, как и добро, имеет своих героев.
Франсуа де Ларошфуко. "Мысли"
Глава 16
Обычно день невыносимо тянется после полудня.
Утром просыпаешься, и все - вот он ты, снова вернулся в мир, и Хейзел уже привыкла, что каждый раз оказывается при этом в постели в полном одиночестве. Она открывает глаза и смотрит в потолок, дожидаясь, пока реальность соткется вокруг нее. Это не та реальность, какую она выбрала бы сама, но выбор предоставляется редко, несмотря на все обещания тех, кто сделал искусство самосовершенствования своей профессией. А Хейзел уже прочитала достаточно серьезных трудов, посвященных утрате и чувству вины. И ни одна книжка не помогла ей, какими бы хвастливыми заверениями ни пестрели обложки. Все их авторы одинаковы. Пронырливые торговцы на рынке надежды.
В конце концов она встает, накидывает халат - Фил любил, чтобы ее домашние халаты были из неприлично дорогого шелка, и от этой привычки ей уже никогда не избавиться, да и не надо, - и идет в гостиную. Одна ее часть выделена под кухню. Небольшую, чтобы не съедалось пространство; кроме того, в "Океанских волнах" имеется два ресторана, где подают еду на любой вкус, так зачем же возводить домашнюю готовку во главу угла? Она заваривает чашку чая "Эрл Грей". Принимает душ. Одевается. Наносит косметику и причесывается.
Выходя из дома, Хейзел бросает взгляд на календарь на двери. Он сообщает ей, сколько осталось времени до того, как начнется новый отрезок ее жизни, когда она уедет, чтобы пожить с кем-нибудь из детей. Этим утром календарь подтверждает, что осталось три недели до поездки к Кларе в Джупитер, где ей предстоит на некоторое время привыкнуть к роли бабушки, а также бесплатной няни и советника, к которому иногда даже прислушиваются.
Три недели.
Двадцать один день.
Утро она проводит, бродя по торговому центру или заглядывая в единственный (и не самый лучший) книжный магазин в городе, иногда обедает с приятельницей. У нее есть знакомые, с которыми Хейзел поддерживает отношения последние несколько лет - с тех пор, как Филип умер и ее жизнь перестала вращаться вокруг сообщества, которое она теперь мысленно именует "клубом". Друзья к ней добры, они встречаются, болтают, смеются, и Хейзел с трудом понимает, почему мир тем не менее ощущается ею так, словно кто-то убавил звук до нуля. Может быть, рассуждает она, именно из-за лет, проведенных в "клубе". Те-то продолжают развлекаться, предполагает она, но только уже без нее, как и многое остальное проходит теперь без нее. Одно дело знать, что мир нисколько не изменится с твоим уходом, и совсем другое - наблюдать, как такое происходит, пока ты еще здесь.