- Я звонил ему утром. Он сказал, что уже связался с полицией. Я хотел с ним поговорить вчера вечером, но его не было дома. А такие новости не стоило передавать с помощью его матери, разве нет?
Макалпин откашлялся, стараясь скорее прочистить свою голову, а не горло.
- Мы просто хотели с ним поговорить. Сержант Костелло собиралась отвезти его в участок и показать фотографии - семейный альбом Элизабет-Джейн. Там люди, которых он знал и которых знала Линзи… - Он понимал, что несет ерунду, но он хотел остаться в этой комнате и говорить только о ней.
- Сержант Костелло? Блондинка? - В голосе Лиска звучало удивление.
- Да. - Макалпин посмотрел в сторону кухни - его насторожила интонация.
- Это не женское дело.
- Не очень популярное мнение в наши дни. Значит, вы считаете, что они так и должны быть медсестрами или машинистками и уйти с работы, когда…
- В мире было бы меньше зла, если бы женщины помнили о своей ответственности перед детьми. - Лиск протянул Макалпину полную кружку кофе. - У вас ведь нет детей, правда? - Он произнес это как утверждение, но добавил с улыбкой: - Тогда бы вы не отдавали работе столько энергии.
- Да уж, - согласился Макалпин, он перегнулся через радиатор и поставил кружку. - Вы не возражаете, если я… - спросил он, доставая сигареты. - А почему вы упомянули о детях?
- Курите, если хотите. Я читал о вашей жене в приложении к "Геральд". Похоже, она хороший художник и талантливая женщина. Слишком занята, чтобы иметь детей, полагаю.
Макалпин почувствовал скрытое осуждение.
- Я не читал эту статью. - Он подошел к стене и показал на фотографию филина. - Что это?
- Бардовский филин. Фотография сделана в 1955 году в Бэйте. Очень редкий, на британской земле больше не встречается. - Лиск потер переносицу указательными пальцами - казалось, вот-вот сложит руки для молитвы, - он переменил тему разговора. - Вы просили меня что-то вспомнить, но на ум, простите, ничего не приходит.
Макалпин обвел глазами комнату, стараясь сосредоточиться. Он посмотрел на книжные полки: несколько книг на гэльском, подборка по флоре и фауне Британских островов, много сборников научной фантастики и "Краткая история времени" Стивена Хокинга.
Священник, читающий научные книги.
- Вчера вы сказали, что не знали Линзи. Не могли бы пояснить? Вы уверены, что никогда с ней не встречались? Может, здесь? Вы достаточно близки с Яном, кормите его кошку, - заметил он как бы между прочим.
- Я не думаю, что мы встречались.
- Вы наверняка должны помнить. С вашей-то памятью на лица.
- Я знал о ней, естественно, но никогда с ней не встречался. У Яна в квартире есть ее фотография.
- Они с Яном были счастливы?
Лиск ответил, тщательно подбирая слова:
- В том, что их связывало, да, но…
- Но вы это не одобряли. В конце концов, это же прелюбодеяние.
Лиск поморщился при этом слове.
- Я говорил ему, что если женщина может оставить своего ребенка, то она, возможно, не вполне идеальна. Есть кое-что, от чего женщина не может уйти… брак, семья, ребенок.
- Но разве Ян до встречи с ней не оставил трех своих предыдущих жен? - Костелло вошла без приглашения, оставляя следы на полированном полу. - Мне именно он кажется слабым звеном в браке.
Лицо Лиска оставалось бесстрастным. Он молча наблюдал за Костелло - она скрестила на груди руки и оперлась о дверной косяк. Во внезапно возникшей тишине было слышно только мягкое журчание центрального отопления. Наконец, Лиск повернулся к Макалпину.
- Я говорил с ним об этом… Но ни один из его браков не был счастливым. Нечестные женщины.
"А Ян, конечно, здесь ни при чем", - подумала Костелло, но на этот раз промолчала.
Макалпин опять вспомнил палату и марлю на ее лице, и глаза его затуманились.
- У вас все, сержант Костелло?
- Я меня еще два вопроса. Мистер Лиск, это ваша машина стоит во втором гараже на аллее? Напротив Виктория-кресент, - добавила она для ясности.
Лиск кивнул:
- Практически эта машина не моя, но я на ней езжу.
- Из гаража до дома вы ходите по аллее?
Лиск опять кивнул.
- В доме родителей Элизабет вы упомянули имя Том, говоря о ней. - Она выдержала паузу. - Вы собирались сказать ему об Элизабет, о несчастье с ней. Он кто - ее парень?
- Не думаю. Том О’Киф - священник. Мой коллега, - ответил Лиск холодно. - Священник Фултонов в отъезде, они связались со мной и просили ему сообщить. В такое время телефонные звонки совсем не к месту.
- Я уверена, что они вам благодарны, мистер Лиск. Это все, что я хотела узнать, и теперь оставляю вас одних. - С этими словами она удалилась.
- Извините, - сказал Макалпин, мысленно отругав Костелло.
- Не стоит. Она выполняет свою работу.
Макалпин сменил тему.
- Это ваша мать? - спросил он, указав на фотографию, где Лиск стоял рядом с пожилой женщиной на фоне безрадостного пейзажа. - Это - дома?
- Да, это Сторнуэй. Моя мать недавно умерла. - Голос Лиска стал хриплым. Он отвернулся и сел.
- Вы, должно быть, скучаете по острову?
- Да. Глазго очень шумный город. И грязный. У меня остались родственники в Баллахулише, и я часто навещаю их. Я был там в пятницу, но сразу вернулся, когда узнал об Элизабет-Джейн.
Макалпин посмотрел на другую выцветшую от времени фотографию, на которой была семейная группа. Он не мог не обратить внимания, что отец на снимке отсутствовал. На более поздней фотографии юный Лиск был с мальчиком моложе себя. На паспарту оказалась подпись, но настолько витиеватая, что Макалпин не смог прочитать. Мальчики с удочками стояли рядом с маленькой кудрявой овечкой. Макалпин подумал, что похожие фотографии есть в каждой семье. У Макалпинов был снимок со снеговиком. Они с братом водрузили на него отцовский парадный шлем, отчего лента на нем покоробилась и их обоих выпороли. Снеговик давно растаял, а фотография так и стояла на каминной полке многие годы. Она была там же, когда пришел священник и сообщил о смерти Робби. Макалпин забрал ее себе, когда умерла мать.
- А этот мальчик - кто?
- Мой сводный брат, - ответил Лиск и поправился: - Брат.
Почувствовав, что задел за живое, Макалпин повернулся к Лиску.
- Он… скончался?
- Да, недавно.
- Мне искренне жаль. Он болел?
- Можно и так выразиться. Вот Алесдер, на другом снимке. - Лиск показал на фото в серебряной рамке, стоявшее на столике. Молодой симпатичный парень, чьи неровные передние зубы не могли прикрыть даже сжатые губы. На краю фотографии была видна женская рука: похоже, что часть снимка отрезали. - Я уверен, что вам известно - не все в мире делается по воле Господней.
- По моему опыту - по воле людей гораздо чаще, - ответил Макалпин.
- Именно. Но это не важно, и это не мое дело. Господь воздаст, и мне этого достаточно.
Макалпин улыбнулся.
- А мне - нет.
Макалпин наклонился над раковиной, разглядывая себя в зеркало и удивляясь, когда он успел так постареть. Андерсон нагнулся и заглянул под дверцы кабинок, чтобы убедиться, что в туалете больше никого нет.
- Ну, как все прошло с Лиском? - спросил он.
- Нормально.
- Ты в порядке? А то с утра на людей бросался. Спал хорошо?
- Нет. К чему все эти вопросы? Выкладывай.
- Хелена считает, что тебя что-то мучает. Она думает, что ты…
Макалпин ушел от ответа:
- Она слишком много выпила. Я должен был это учесть. Она не ругалась, когда я вернулся, а это значит, что была здорово навеселе. - Он вернулся к началу разговора. - Интересный парень этот Лиск. Про Ливингстона все подтвердил. Не думаю, что эта линия нас куда-нибудь выведет. Алиби железное.
- Какая линия? Лиск или Ливингстон?
Макалпин не ответил.
- Ну и как этот новый психолог?
- Я уже решил, что ты забыл про него. - Андерсон надул губы. - Я ожидал чего-то другого. Он молод, волосы не до плеч, так что без хвостика, одет не в свитер. Похоже, вменяемый. Его первый вопрос - где здесь можно хорошо посидеть.
- Психолог-алкоголик? Забавно. - Макалпин пустил холодную воду, и в сливной трубе что-то заурчало. Андерсон заметил, что руки у начальника дрожат.
- Утверждает, что может читать людей, как книги.
- Медленно и шевеля губами? - Макалпин покачал головой, как бы удивляясь его наивности. - Так где ты его оставил?
- Я высадил его, когда поехал за тобой, и сейчас он в твоем кабинете… - Андерсон взглянул на часы, - уже примерно час. Может, чуть больше. Я просил Вингейта присмотреть за ним. Он запросил газеты, чтобы узнать, как они освещают дело.
- Он может просто высунуться в окно и спросить напрямую.
- Нам лучше поторопиться. Если он пробудет в одиночестве еще немного, то закончит диссертацию на тему "Влияние односолодового виски "Макаллан" на пытливый ум".
Доктор Мик Баттен поднялся навстречу Макалпину. Старший инспектор не собирался извиняться за беспорядок в кабинете, но и не хотел показывать, что делает это намеренно. Баттен был похож на футбольного фаната: волосы одной длины, подстрижены ровно по воротник, щетина выходила за рамки самых смелых дизайнерских фантазий, рваные джинсы и футболка какой-то команды по регби, о которой Макалпин, футбольный болельщик, никогда не слышал.
Баттен прислонился к картотечному шкафу и, видимо, ничуть не тяготился молчанием. Макалпин жестом пригласил его сесть.
- Я распоряжусь насчет кофе. - Макалпин оглянулся.
- У меня уже есть. За мной поухаживали. - Баттен достал из кармана джинсов пачку сигарет. - Я правильно понимаю, что курить здесь нельзя?
- Только на улице, приятель. На парковке есть навес.
- Меня кодировали, чтобы бросил курить, но тяга не проходит. - Он кивнул на рисунок, прилепленный к монитору. - Творение вашей жены?
- Да, - ответил Макалпин настороженно.
- Я так и подумал. Хелена Фаррелл. Она талантлива. Недавно была выставка в Ливерпульской академии художеств. Мой брат купил там ее картину. Говорит, что со временем она здорово подорожает.
- Наверное, - коротко отозвался Макалпин. - Констеблю Вингейту было поручено вам здесь все показать. Осталось что-то неясное?
Баттен кивнул.
- Маккейб прислал мне для ознакомления все документы. Гордон обеспечил местной прессой. Всегда интересно знать, как они освещают события. - Макалпин понял, что из-за ливерпульского акцента ему трудно воспринимать психолога всерьез. Но упоминание Вингейта по имени не осталось незамеченным.
- Вы разрешаете класть ноги на стол? Мне так лучше думается.
- Валяйте, - ответил Макалпин, почувствовав, что разговаривает как отец.
- Мне платят за аналитику, и я стараюсь это делать хорошо, - сказал Баттен, закрывая глаза. Он рассеянно почесал коленку и заговорил, устремив глаза в потолок: - Думаю, что вы близки к тому, чтобы поймать его. Очень близки. Ваши пути уже пересеклись. - Он растопырил пальцы. - Точно пересеклись.
- Его?
- Этого Кристофера Робина. Я всегда даю им имена. Это делает их видимыми. Мне не нравится, как его называют в прессе, - "Убийца с распятием". Как какого-то сверхчеловека. А он человек: когда-то он был младенцем, затем ребенком, потом вырос и стал взрослым. Если это не учитывать, то ни за что не выяснить, почему он такой и делает то, что делает.
Макалпин оставил это без комментариев.
- Мне в данном случае нужен или вердикт "виновен", или письменное признание. Согласен на любой вариант.
- Ни один из вариантов не гарантирует, что вы поймали настоящего преступника и что убийства прекратятся. У вас хорошая команда. Андерсон честен и предан. Гордон Вингейт не аналитик, технофил, но ему нашли нишу и отличное применение. Вы хорошо использовали его сильные стороны.
Макалпин промолчал, помня, что это была идея Костелло.
- Ваша команда молодая? Вам сколько? Чуть больше сорока? Андерсону под сорок? Вингейт - совсем мальчишка.
- Опыта у нас достаточно, если речь об этом, - холодно ответил Макалпин.
- Я читал ваш послужной список - очень впечатляет. А Костелло, судя по круглому почерку, - женщина. Ей сколько?
- Это важно?
- Да.
- Лет тридцать пять. Может, чуть меньше.
- Отлично. Хорошо, что команда состоит из людей, чей возраст такой же, что и у убийцы. - Баттен стал серьезным. - Вы еще не установили связь между этими женщинами?
- Возможно, - осторожно ответил Макалпин. - Но она не очевидна. Костелло печатает вам отчет. Думаю, что мы установили связь, но пока не вижу, как это может помочь следствию.
- С удовольствием почитаю. - Баттен внимательно изучал свои ногти. - А как вы сами?
- Почему об этом все спрашивают?
- Потому что это может вас засосать. "Когда вы заглядываете в пропасть, пропасть заглядывает в вас". Роберт Кесслер, тот самый, что изобрел термин "серийный убийца".
- А я думал, что первым это сказал Фридрих Ницше, - вежливо возразил Макалпин. - Но я могу ошибаться.
- Вы правы, - согласился Баттен, на которого это замечание произвело впечатление. Он решил отступить. - Я просмотрел все отчеты, не очень внимательно, но достаточно, чтобы строить гипотезы. Думаю, что связь между жертвами будет не очевидной, а скорее ассоциативной. Как только мы поймем, как он думает, мы его поймаем.
- На словах звучит просто.
- В теории - так оно и есть. Проблема заключается в том, что связь на самом деле может и не быть реальной, но она существует в голове убийцы. Кто писал этот отчет? Костелло? Тот же почерк. - Он перевернул страницу, чтобы увидеть подпись.
- Да, отчеты пишет она, я уже говорил.
- Очень интересно, особенно в отношении Элизабет-Джейн. Она полагается на интуицию?
- Больше, чем нужно.
- В смысле?
- Не важно. Толковая, имеет свое мнение. Так что насчет Костелло? - Макалпин занял оборонительную позицию.
- Я хотел с ней поговорить. Только и всего.
- Есть идеи?
- Сначала мне нужно с ней поговорить. Кое-что уточнить. - Баттен отложил отчет. - Мне нужна машина с водителем. Всего на несколько часов. Я хотел бы побывать на месте преступления.
- Дорога займет десять минут. Пешком.
- Так близко?
- Ближе не бывает. - Он показал сквозь стекло на карту. - На двух квадратных милях.
Раздался осторожный стук в дверь, и заглянула Костелло.
- На улице ожидает такси, чтобы отвезти вас в "Хилтон", доктор Баттен.
- А вы?..
- Если вы такой хороший психолог, могли бы сами догадаться, - улыбнулся Макалпин.
- Полагаю, сержант уголовной полиции Костелло, - сказал Баттен и протянул руку. Затем он галантно пропустил ее вперед и вышел.
Макалпин занял свое законное место в кресле и задумался, покачивая головой. Баттен провел в университете двенадцать лет, чтобы в конце концов пойти на поводу у женской интуиции. Неудивительно, что психологов не воспринимают всерьез. Пустая трата денег налогоплательщиков. Он посмотрел на компьютер и перевел взгляд на часы. Пора было заняться электронной почтой. Вместо этого он проверил обычную и полез в карман за конвертами, прихваченными из дома.
Кто-то постучал в стеклянную дверь в галерее. Хелена не обернулась, продолжая разговаривать со столяром на лестнице. Она раздраженно махнула рукой, но стук продолжался, и она повернулась, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но увидела мужа.
- Подождите! Послушайте, вы не могли бы пока опустить картину, а потом продолжим. - Она взяла ключи, а "Мой брат в Палестине" был осторожно спущен вниз, где картину подхватила ее помощница Фиона и аккуратно прислонила к стене. - Привет, - сказала Хелена, отпирая двойной замок. - Чем обязана такому неожиданному удовольствию?
- Привет, дорогая жена. - Он поцеловал ее и сразу направился к кабинету, быстро переступая через деревянные коробки и ящики с инструментами. - Выглядит здорово. Она вас загоняла? - по дороге бросил он Фионе, не дожидаясь ответа.
Фиона посмотрела на Хелену, которая в ответ только пожала плечами.
Макалпин вошел в кабинет и, улыбаясь, пропустил жену вперед. Потом с такой силой захлопнул дверь, что зазвенело стекло.
Она молча наблюдала, как он положил на стол письмо и подтолкнул к ней. Она узнала логотип клиники.
- Это - личное! Как ты мог его вскрыть?
- А когда ты собиралась мне рассказать? - спросил он тихим и спокойным голосом, взяв себя в руки. Он подошел к ней, и она невольно отступила. - Ты собиралась мне рассказать? Почему ты все держала в тайне?
- Я ничего не держала от тебя в тайне, - ответила она с вызовом. - Это просто письмо, информирующее о дате встречи. Посмотри сам.
- Встречи по какому вопросу?
- Ничего особенного, небольшое уплотнение, у женщин встречается сплошь и рядом, и…
- Тогда почему ты ничего не сказала? Что это? - Он побледнел.
- Алан, я знала, что ты запаникуешь, это действительно ерунда. - Она протянула ему руку, но он отстранился.
- Тогда почему ты тянешь? Почему не пойдешь прямо сейчас? Если там прием по графику, то обратимся к частнику.
- Алан, прекрати, - сказала она очень тихо. - Мне нужна передышка. - Она открыла дверь и крикнула: - Сейчас полтретьего - сходите пообедайте и через полчаса возвращайтесь. Тогда и закончим. - Потом закрыла дверь. - Мне действительно сейчас не до этого. У меня нет для этого сил. Я занята.
- Занята? - не выдержал он. - Вешаньем на стену этой чепухи в горошек? Чтобы на нее пялились?
- Для меня это представление новых художников, главное событие в жизни. Это моя проблема, и решать ее я буду по-своему. - Она наклонилась и указательным пальцем толкнула конверт к Макалпину. - Я организую выставку. Сейчас. И мне трудно стараться об этом не думать, если ты размахиваешь этим перед моим носом. Поэтому, пожалуйста, давай не будем. Я стараюсь сохранять спокойствие, и я знаю, что ты волнуешься, но мне все время напоминают о том, о чем я не хотела бы думать…
Он сделал шаг в сторону и оказался перед ней.
- Кто? Кто еще знает?
- Пока нечего знать.
- Кто?
- Дениз.
- А откуда она знает?
- Просто болтали, - вздохнула Хелена. - А она проболталась Терри. Ты бы видел их в субботу вечером - они смотрели так, будто я вот-вот сломаюсь. Ты же сам так и не появился, помнишь? А если бы ты знал, то вел бы себя не лучше. Как сейчас. Этот взгляд - "бедняжка Хелена!". Я могла бы сама стать здесь экспонатом. И тогда бы все могли любоваться одновременно. - Она дотронулась до его щеки. - Извини, Алан. Ты сам как?
- Не очень.
- Ну что ж, а я не буду волноваться! - Она сложила конверт и взяла сумку, намереваясь уйти. - И я не собираюсь волновать тебя!
- Пока не станет слишком поздно? - Он поймал ее за локоть, и, стоя очень близко, говорил почти шепотом.
- Если бы они считали, что есть опасность, они бы сразу об этом сказали.
- Ты со мной откровенна?
- Так, как с собой. И то, что ты сидишь, как призрак, на ступеньках всю ночь напролет, не очень меня поддерживает. Твоя голова забита работой. Сверх меры. Мы сейчас оба заняты - и мне нужно время, чтобы все утрясти. Конец истории.
- Отлично, - ответил он и направился к двери. Он опять захлопнул ее с такой силой, что висевшая миниатюра сорвалась с крючка и упала.