11. Самый постыдный момент твоей жизни на сегодняшний день?
Этот вопрос заставляет меня задуматься. Естественно, у меня есть свои постыдные воспоминания - взять хотя бы один солнечный денек на горнолыжном курорте Джексон Холл, лопнувшие на заднице джинсы и полосатые трусы "под зебру", выставленные на всеобщее обозрение, - однако эта катастрофа еще не произошла. Я не хочу врать Люку, поэтому пишу:
Знакомство с тобой, когда я была в футболке с кошкой.
Возможно, это не самое постыдное, но вполне сойдет. Пойдем дальше.
12. Самое лучшее и самое худшее в здешней жизни?
Худшее = ветер. Лучшее = люди.
13. Любимый напиток?
Ванильный латте из "Ява-кофе".
14. Любимое занятие вечером в пятницу?
Пицца и кино.
15. Ты была когда-нибудь влюблена?
Не уверена. Наверное, это значит - нет.
16. Фильмы ужасов - да или нет?
НЕТ!!!
Здесь я ненадолго прерываюсь, чтобы посмотреть в окно, и с удивлением вижу огромные белые хлопья, лениво падающие с неба. Школьный двор запорошен снегом, похожим на легкую пенку на чудесном латте. Снег прекрасен нетронутой красотой, еще не испорченной следами и грязными протоптанными дорожками.
Мистер Эллис вещает со своей кафедры с такой страстью, будто вот-вот расплачется. Я отвожу глаза, потому что мне неловко за него и, соответственно, ужасно стыдно за себя.
Я читаю следующий вопрос, но вместо того, чтобы хотя бы попытаться ответить, комкаю листок.
Люк интересуется моим самым ярким детским воспоминанием.
Я слегка наклоняюсь вбок, чтобы незаметно спрятать анкету в задний карман джинсов. Потом снова перевожу глаза на снег и с огорчением вижу, что кто-то уже прошел по нему.
Кто-то с гигантским размером ноги.
Тогда я поворачиваюсь к мистеру Эллису и пытаюсь слушать то, о чем он говорит, но мои мысли уже далеко отсюда.
Я не могу закончить эту анкету.
У меня нет никаких детских воспоминаний - ни ярких, ни тусклых.
Я не помню того, что было вчера.
У меня есть только мое будущее, а тебя, Люк Генри, в этом будущем нет.
Я изо всех сил стараюсь оттянуть неизбежное, но очередной логический вопрос долбит меня прямо в лоб.
Почему я не помню Люка?
Судя по тому, что мне известно на сегодняшний момент, меня связывают с ним не только записки, но и один премилый разговор после самостоятельной работы, а значит, возможна лишь одна причина, по которой моя память игнорирует существование самого роскошного парня, которого мне посчастливится встретить в будущем.
И причина эта заключается в том, что Люка в моем будущем не будет.
Записка за понедельник не могла знать о вторничном Люке, однако во вторник Люк был тут как тут. Значит, в понедельник он все-таки присутствовал в моем будущем.
Добравшись до этого логического вывода, я громко вздыхаю и переживаю крайне неловкие несколько секунд, в течение которых мистер Эллис и по меньшей мере восемь человек из класса оборачиваются, чтобы просверлить меня вопросительными взглядами.
Я молча выдавливаю кривую улыбку, и зеваки разочарованно отворачиваются, чтобы продолжить почтительно слушать рассказ мистера Эллиса.
Снова оставшись наедине со своими мыслями, я признаю, что ответ ясен, как день. Не надо думать, что Люк полностью отсутствует в моем будущем: возможно, я не помню его потому, что с ним связано какое-то болезненное воспоминание, нечто настолько тяжелое, что мой разум почел за благо его заблокировать.
Но это несправедливо!
Я думаю о Пейдж Томас и о том, через что ей придется пройти. Неужели нас с Люком ждет нечто подобное?
Неужели разбитое сердце - достаточная причина для забвения?
Внезапно весь сегодняшний день становится совершенно невыносимым. Мое будущее слишком тяжело для урока истории. Мне нужно выйти. Я хочу разыскать Люка, вытащить его из школы, взять за руку и поцеловать, потому что мне нужно торопиться, раз уж он собирается вскоре разбить мне сердце.
По крайней мере, пусть у меня останется что-то хорошее, прежде чем начнется плохое.
Все мое тело наэлектризовано энергией - оно хочет двигаться, действовать, но вместо этого сидит, прикованное к жесткому пластиковому стулу в последнем ряду кабинета истории. Я судорожно впиваюсь руками в края стола, на меня вдруг накатывает бессильное бешенство от понимания вопиющей несправедливости моей жизни.
Обычные девочки могут встречаться с кем хотят, не спрашивая советов у будущего.
Почему я не могу быть обычной?
Я думаю о Карли Линч, которая будет безостановочно менять парней до самого конца средней школы, и кровь бросается мне в голову. Карли в сто раз хуже меня, но даже она может позволить себе беспечно шагать по жизни.
Я тоже хочу быть беспечной!
И тут, словно для того, чтобы окончательно добить меня и напомнить о том, насколько я далека от беспечности, меня снова переносит на кладбище.
Моя мать безутешно рыдает справа от меня. Слева виден все тот же зловещий каменный ангел. В стороне от выстроившихся полукругом скорбящих, одетых во все черное, стоит небольшая группа; пожилая женщина, комкающая белый кружевной платочек, молодая девушка в декольтированном платье и импозантный лысый мужчина.
Мужчина почему-то кажется мне похожим на непробиваемую стену.
На какое-то мгновение я задерживаюсь взглядом на маленькой черной броши, приколотой к джемперу пожилой женщины. Насколько я могу разглядеть, брошь сделана в виде украшенного драгоценными камнями жука, в любом случае она слишком броская для похорон. Потом я зачем-то вспоминаю статью, которую мне предстоит прочитать в будущем, где говорится о том, что древним египтянам клали в гроб изображения жуков.
Может быть, для нее это особенная брошь.
Возможно, она просто любит жуков.
Я делаю робкий вдох, страшась впустить в себя смрад разлагающихся в земле тел, но неожиданно чувствую два своих самых любимых запаха: травы и дождя. Некоторые люди пришли на кладбище с зонтами. Некоторые уже промокли.
Мне хочется увидеть как можно больше и в то же время поскорее стереть из памяти увиденное.
Когда я снова оказываюсь в кабинете истории, от этих противоречивых желаний у меня сводит плечи. Я стискиваю челюсти с такой силой, что боюсь раскрошить зубы.
На лбу выступает пот, а глаза вдруг превращаются в два маленьких калейдоскопа. Мне кажется, что я сейчас ослепну, и от страха у меня начинает бешено колотиться сердце, а плечи сводит еще сильнее. Дыхание становится быстрым и затрудненным, и я боюсь, что у меня случится инфаркт - прямо здесь, на уроке мировой истории.
Мальчик, имени которого я никогда не узнаю, несмотря на то, что, судя по напоминалке, просижу с ним за одной партой до конца этого года, наклоняется ко мне и шепотом спрашивает:
- Ты в порядке?
- Нет, - шепотом отвечаю я. - Кажется, мне нужно выйти.
Безымянный мальчик поднимает руку, и когда мистер Эллис спрашивает его, в чем дело, он говорит:
- Мне кажется, Лондон срочно нужно в кабинет медсестры. Она заболела или типа того.
Мистер Эллис тоже спрашивает, все ли со мной в порядке. Мне казалось, мы уже прояснили этот вопрос, но все равно отвечаю, что нет.
Наверное, я просто довела себя до панической атаки, но мало ли что.
Мистер Эллис быстро выписывает мне пропуск и просит, чтобы медсестра непременно позвонила ему, когда я доберусь до ее кабинета. Затем, не дожидаясь, пока я соберу свои вещи и выйду, он возвращается к теме противостояния союзников и стран "Оси".
Через час, все еще злясь на медсестру за то, что она устроила переполох на пустом месте, я уже не слишком задумываюсь над тем, что делаю.
- Кому пишешь? - спрашивает мама.
- Джейми, - бормочу я, не сводя глаз с маленького экрана.
Потом захлопываю телефон и смотрю на дорогу, пока моя мама выруливает свою "тойоту приус" с покрытой слякотью парковки на дорогу.
С каждым поворотом колес моя мечта встретить потенциального экс-бойфренда после уроков превращается в дым. Сегодня в моей жизни не будет никакого Люка, а это, вполне вероятно, означает, что его не будет совсем.
Если только я не сделаю то, что задумала.
Согласна, наверное, это неразумно. Да, на свете существует огромное количество по-настоящему тяжелых ситуаций, которые совсем не зря называются "травматическими событиями". Да-да, одно из таких событий случится со мной из-за Люка.
Но прежде чем все эти неприятные мысли успевают завладеть моим рассудком, я выбираю Люка.
Страдание потом, счастье - сейчас.
Я выбираю Люка.
Глава десятая
Завернув за угол, я вижу силуэт Джейми в большом окне гостиной.
- Ты чего вырядилась, как на северный полюс? - спрашивает она, прежде чем я успеваю полностью распахнуть тяжелую дверь ее одноэтажного дома постройки семидесятых годов.
- Зачем ты меня высматриваешь в окошко? - вопросом на вопрос отвечаю я, протискиваясь мимо нее в прихожую.
- Да темно же, - пожимает плечами Джейми, на миг приоткрывая кусочек своей души. Время от времени, приблизительно две минуты из 1440 в день, она думает о ком-то, кроме себя.
- Вернемся к твоему чудовищному наряду, - говорит она, поджимая губы. - Боюсь, на этот раз мне все-таки придется позвонить в полицию моды.
Она указывает рукой на растущую груду верхней одежды, которую я сбрасываю себе под ноги.
- Да знаю, знаю! Я думала, на улице холоднее, - бормочу я.
- Зачем же все-таки пришла? - спрашивает Джейми.
- Не знаю, - пыхчу я, продолжая разоблачаться. - Решила, что так будет лучше. Ты с ним встретилась? - спрашиваю я, торопясь сменить тему.
- С кем? - спрашивает Джейми, сосредоточенно разглядывая свои ногти, как будто я попросила у нее чашку чая.
- С Люком, - шепчу я.
- А, с твоим миленьким мальчиком? - нарочно громко переспрашивает она. - Да, встретилась. И ты права, теперь с тебя должок.
- Что он сказал?
- Ничего, - задумчиво говорит она своему ногтю, а потом обкусывает заусенец. - Спасибо или типа того. Я дала ему твой телефон.
Я понимаю, что на большее мне сейчас рассчитывать не приходится, поэтому заканчиваю раздеваться и аккуратно складываю свою одежду на скамейку возле двери.
Но перед этим вытаскиваю из кармана мобильный.
Мы уже направляемся в комнату Джейми, когда ее мама высовывает голову из-за угла и лучезарно улыбается мне. Поверх спортивного костюма на ней сегодня красивый фартук с рисунками в стиле ретро.
- Привет, Лондон! - звонко восклицает она.
- Добрый вечер, миссис Коннор, - отвечаю я, улыбаясь и махая рукой. Джейми делает страшные глаза, хватает меня за руку и тащит к лестнице.
- Как у тебя дела, милая? - спрашивает мне вслед миссис Коннор.
- Отлично, спасибо! - кричу я на бегу, потому что Джейми решительно тащит меня в свою берлогу, устроенную в цокольном этаже. Наверное, сейчас я похожа на невезучую муху, попавшуюся в лапы хитрого паука.
Полчаса спустя я сижу на кровати Джейми, стараясь не испачкать кроваво-красным лаком для ногтей ее одеяло и не стошнить прямо на постель от темы нашего разговора.
- Он ведет себя совсем как молодой парень, да ты сама убедишься, если хоть разок поговоришь с ним, - рассказывает Джейми о своем новом увлечении - женатом преподавателе вождения и временно исполняющем обязанности дежурного учителя, надзирающего за оставленными после уроков, по имени мистер Райе. - Он просто чистый секс, и этим все сказано.
- Джейми! - ору я, хотя прекрасно знаю, что это бесполезно.
Откуда-то из глубины памяти всплывает воспоминание: мы стоим вокруг больничной кровати и держим Джейми за руки после того, как целая пригоршня таблеток не сделала с ней того, на что она рассчитывала. Как будто мистер Райе того стоил!
Я впиваюсь пальцами в пузырек с красным лаком и пытаюсь сменить тему.
- У тебя есть черный? Что-то у меня лак облупился, - говорю я, разглядывая кончики своих ногтей.
- Красный снизу, черный - сверху, да? Это пикантно, - бормочет Джейми, роясь в корзинке с крошечными стеклянными пузырьками всех цветов и оттенков. Отыскав нужный, она бросает его мне. К сожалению, мне так и не удалось ее отвлечь.
- Он предложил мне встретиться после уроков в понедельник, - небрежно бросает Джейми, словно речь идет о чем-то совершенно обыденном.
- Джейми, опомнись. Ты не можешь с ним встречаться!
- Почему нет? Когда ты перестанешь быть такой скромницей?
- Почему нет? Сейчас я тебе скажу почему.
В ответ Джейми хохочет, как будто это игра. Возможно, для нее так оно и есть. К сожалению, она не может знать, до чего доведет ее эта игра. Но я-то знаю. Я помню.
- Валяй, я вся внимание, - говорит Джейми, а сама берет пузырек ярко-розового лака и принимается красить ногти на ногах.
- Отлично, - киваю я, все еще надеясь достучаться до нее. - Начать с того, что он женат.
- Несчастливо женат, - парирует Джейми. - Какой смысл в несчастливом браке?
Я понимаю, о чем она говорит. Джейми имеет в виду брак своих родителей, который, по иронии судьбы, закончился из-за того, что ее отец стал с излишним интересом поглядывать по сторонам. Но еще большую иронию я вижу в том, что Джейми расскажет мне эту невеселую историю на своем предсвадебном девичнике, где она будет вовсю целоваться не с тем мужчиной, за которого соберется выходить замуж. А тот, за кого она соберется выйти и все-таки выйдет, вскоре изменит ей со своей секретаршей. Ирония судьбы.
Даже больше - порочный круг, который мне предназначено наблюдать своими глазами.
Вернувшись в настоящее, я продолжаю:
- Ладно, а как насчет этого - он учитель, а ты ученица? Притом несовершеннолетняя. Это противозаконно, Джейми. Его могут уволить и посадить в тюрьму.
- Не могут! За это никому никогда ничего не бывает!
Ничего не бывает? Возможно, я опять что-то упустила, и мы живем в мире, где подобная ситуация стала настолько типичной, что за нее, как утверждает Джейми, "никому никогда ничего не бывает"?
Ладно, проехали. Идем дальше.
- Он старый.
- A y тебя предубеждение против людей в возрасте?
- Ты не находишь, что он слишком упитан?
- Мне нравятся мужчины с брюшком.
Мужчины? Он что, уже не первый?
Мысленно сверяюсь со своими записями и выуживаю пару напоминалок о мальчиках, с которыми Джейми общалась в последнее время.
- А как же Джейсон? Или Энтони?
- Они - мальчишки. Приятное развлечение, не больше. А Тэд - мужчина!
Боже правый, так он уже Тэд?
- У него точно проблемы, раз он встречается со школьницей!
- Вообще-то я не обычная школьница. И потом, Лондон, ты меня все равно не переубедишь. Он мне нравится!
- Это отвратительно.
- Не более отвратительно, чем то, что тебе нравится Люк.
Я вздрагиваю при упоминании его имени.
- С чего это вдруг? Он - само совершенство.
- Тебе не кажется, что это некоторое преувеличение? - спрашивает она, закатывая глаза. - То есть он, конечно, милый, но ведь не Кристофер Осборн. И вообще, твой Люк с придурью. И это перевешивает всю прелесть его красивых глаз.
Я мгновенно забываю о проблемах Джейми и бросаюсь на защиту Люка.
- Он вовсе не с придурью! С чего ты взяла?
Довольная тем, что ей удалось отвлечь мое внимание от мистера Райса, Джейми снисходительно поясняет:
- Он рисует картинки! Всем известно, что этим занимаются только психи.
- Или художники, - вздыхаю я, невольно поражаясь простоте мира Джейми. Ей нравится мистер Райс, следовательно, она его получит; она не рисует и кисточку видела только в пузырьке с лаком для ногтей, значит, живопись приравнивается к психическому отклонению.
Разочарованно вздохнув, я возвращаюсь к теме мистера Райса.
- Ладно, а как тебе такой аргумент - замутив интрижку с учителем, ты лишаешь себя опыта школьных романов?
- Интрижка? Мне нравится твой прогноз. Это пикантно, - довольно мурлычет Джейми. Очевидно, "пикантно" - это ключевое слово сегодняшнего вечера. - Слушай, кто ты такая? Мой психоаналитик? - спрашивает она, не поднимая глаз от своих пальцев на ногах. - Лондон, школьные романы - это адская скука. Уж поверь моему опыту, он у меня намного больше твоего. И потом, он мне нравится. Так что отвяжись от меня, ладно?
- Можно я вернусь к самому началу и повторю, что он женат?
Кажется, она сейчас разорется.
- Мне плевать! Жена его не понимает! А МНЕ ОН НРАВИТСЯ! - Джейми отчеканивает последние три слова и смотрит мне прямо в глаза. И я сдаюсь. Не потому, что она победила, а потому, что мне вовсе не улыбается возвращаться в темноте к себе домой, если Джейми разозлится и выставит меня вон. Я не уверена, что взяла с собой ключи, а мама уехала на всю ночь.
Поэтому я откладываю нетронутый пузырек черного лака и поднимаю руки.
- Ладно, ладно, умолкаю.
- Спасибо! - фыркает Джейми, продолжая красить ногти в истерически-розовый цвет, которым пользуются только проститутки или шестилетки.
Кстати, о розовом…
- Слушай, Джейми…
- Чего еще? - спрашивает она таким тоном, что я решаю действовать осторожнее.
- За что чирлидерши так меня ненавидят? - спрашиваю я, вспомнив косые взгляды, которые ловила на себе весь день.
Джейми звонко хохочет, словно я разыгрываю перед ней комедию.
- Очень смешно, - сообщает она, отсмеявшись и возвращаясь к ногтям.
Очевидно, мне придется ей подыграть.
- Да, я знала, что ты оценишь. Но серьезно, тебе не кажется, что они слегка заигрались в плохих девочек? Скажи, разве это не омерзительно?
Джейми поднимает на меня взгляд, крошечная кисточка в ее руке застывает на середине мазка.
- Лондон, у тебя опять приступ?
Я прикусываю язык, чтобы не рассмеяться. Обычно я объясняю свои странности весьма расплывчатым понятием "приступ мигрени". Джейми всегда будет без вопросов покупаться на эту выдумку, и вовсе не потому, что она дурочка. Просто ей это не слишком интересно.
Или она все знает, но ей плевать.
Я благоразумно молчу, а Джейми продолжает:
- Ты же практически отбила у Карли парня. Кристофера Осборна. Ну как, вспомнила? Тебе не кажется, что это серьезный повод для очень серьезной ненависти? А остальные чирлидерши - просто послушное стадо девочек-овечек.
Я от души смеюсь над ее дурацким словечком.
- Ну да, конечно, - говорю я, отсмеявшись. Мне, конечно, очень хочется узнать побольше, но я боюсь выдать себя излишним любопытством. Зато теперь я, по крайней мере, знаю, в чем виновата - пусть и без вины.
Я никогда ни у кого не уводила парней.
По крайней мере, я ничего такого не помню.
- Так ей и надо было, - пыхтит Джейми, сосредоточившись на прорисовке кончиков ногтей.
- Наверное, - отвечаю я без всякой уверенности. Кисточка снова зависает в воздухе, и Джейми непонимающе поднимает на меня глаза.
- Лондон, ты такая добренькая! Поделом ей было! Она же отрезала твой хвост!