Не имея привычки стучаться в дверь, Пус Мидун бесцеремонно ее распахнул и протиснулся в прихожую. Весьма странный запах лишь сейчас донесся до его носа, почему-то раньше он его не уловил. Это был доселе незнакомый запах животного, которого в их поселке раньше не было. Запах тяжелый и отдававший испражнениями, потом, мухами. Запах какого-то большого существа, гигиена которому была неведома. Однако не сам запах смутил кота, а то, что он увидел, едва поднял голову вверх, чтобы оглядеться. На торчавших из потолочных балок гвоздях то тут, то там торчали содранные случайно клочки шерсти. Проблема была в том, что балки эти находились на запредельной для кота высоте – больше, чем четыре его роста. Некоторое время кот озадаченно рассматривал открывшуюся ему картину, пытаясь понять, с чем ему придется столкнуться. Страха он не испытывал, лишь полное непонимание увиденного. И вдруг к совершенному изумлению кота один из ковров зашевелился и посмотрел на вошедшего гостя. От неожиданности Пус Мидун даже отшатнулся и вжался спиной во входную дверь. На него смотрело фантасмагорическое существо, видеть которое ранее коту не доводилось. Это было огромное нечто, похожее то ли на корову, то ли на огромную собаку. С той лишь разницей, что цвета оно было серо-коричневого, а на спине красовались два кривых горба. Вид животное имело до ужаса нелепый, скорее даже комичный, но чувство юмора в данный момент покинуло Мидуна. Пус молча уставился в глаза этому зверю, не зная, что и сказать. Но первым заговорил зверь. У него был такой же странный и отвратительный голос, похожий на звук, который издает пила, когда режет камень. Очень громкий, практически оглушающий рев наполнил обитель:
– Ты чего копыта не вытираешь, ты мне все полы перепачкаешь!
Кот даже не шелохнулся.
– Камешек! Камешек! – зверь позвал кого-то и повернул свою большую длинную голову вглубь комнаты.
– Моншер! Господин Олух-Горбатый чего-то изволит? – невесть откуда, словно из тени, подскочил маленький миловидного вида зайчик, судя по размерам, совсем еще юный.
Зверь, которого, очевидно, звали Олух-Горбатый, кивнул в сторону кота.
– Ты почему всех подряд в дом пускаешь?! Ты хочешь, чтобы тебя уволили? Так я тебя здесь не держу! – противный голос продолжал громыхать.
Зайчик по имени Камешек блеснул глазками на кота и виновато скривил губы. Олух-Горбатый хмыкнул и повернул голову в свое первоначальное положение. Оказывается, рядом с ним на пюпитре стояла раскрытая книга, которую тот читал, пока не был отвлечен вошедшим котом. Зайчик помялся несколько секунд и ускакал обратно в темный угол. Наступила тишина, которую вскоре нарушил хозяин дома.
– Что ты стоишь, сгорбившись? – два круглых черных глаза опять смотрели на кота. – Встань ровно!
Кот отошел от двери и крутанул хвостом.
– Зачем ты вообще ходишь? Тебе заняться нечем? Иди вон на свое место! – Олух-Горбатый скомандовал неизвестному и, как ни в чем не бывало, вернулся к чтению.
Кот помялся, не зная, что предпринять дальше. Он вообще забыл, зачем пришел сюда. Потом Пус просто проследовал вглубь помещения и сел на пустующее кресло поодаль. Тишина вновь была нарушена противным визгом Олуха-Горбатого:
– Ты почему сидишь неровно? – выпалил он, не отрываясь от чтения. – Ты не знаешь, что это вредно? Сядь ровно! Камешек!
Зайчик метнулся из своего угла к хозяину.
– Моншер?
– Предложи гостю чего-нибудь выпить и тряпку, чтобы он копыта вытер и не разносил мне тут грязь.
Камешек сделал несколько шагов в сторону Мидуна и поинтересовался:
– Выпить желаете что-нибудь?
Кот пожал плечами.
– Желаю.
– Есть только вода, – предупредил Камешек и отправился, судя по всему, на кухню. Вскоре он явился оттуда, зажав между лап миниатюрную чашечку с водой. Ее хватило ровно на половину глотка, который шумно отправил жидкость во чрево кота. Вернув чашку, Мидун снова осторожно покосился на диковинного зверя. Камешек отнес чашку обратно и прискакал назад, держа в зубах грязную тряпку.
– Вытрите, пожалуйста, свои копыта, чтобы грязь не разносить, – мягким тихим голосом попросил Камешек.
Пус выпрямил лапы, подставляя их Камешку. Зайчик вздохнул и принялся вытирать грязные кошачьи конечности.
– Ты почему плохо трешь? Ты лучше три! – прогремел Олух-Горбатый.
– Моншер! – отозвался Камешек и стал интенсивнее вытирать лапы гостя. Закончив дело, Камешек скрылся на кухне и затих. Выждав с минутку, Пус кашлянул. Ему стало жутко интересно, чем могла бы закончиться подобная необычная встреча, и он хотел поторопить события. Олух-Горбатый не заставил гостя ждать.
– Ты почему плохо работаешь? Ты что, не умеешь работать?! Ты почему все время отвлекаешься от своей работы и делаешь невесть что?
Кот снова пожал плечами. На мгновение его голос потерял былую уверенность и твердость.
– Да я вроде как отлично работаю… Очень даже хорошо я свою работу делаю…
– Ты почему мямлишь?! Не можешь нормально говорить? Сначала нанес грязь своими копытами мне тут, а теперь мямлишь. Говори четко и ясно!
– Я отлично работаю! – заявил Пус.
– До тебя все работали лучше! И будут работать лучше после тебя!
– Кто это сможет лучше меня?! – не понял Пус.
– Да все смогут лучше! – Олух-Горбатый отвлекся, наконец, от своего чтения. Он внимательно посмотрел на кота и сделал шаг в его сторону. Головой он тут же напоролся на торчавший в потолке гвоздь, и хотел было грязно выругаться, но осекся. – Ах ты ж пресв… чтоб тебе… Камешек! КАМЕШЕК! – заорал он.
Камешек мигом явился из кухни.
– Я тебе сколько раз говорил, позови плотника и убери эти гвозди! Ты почему никого не позвал?
– Моншер… Вы только сегодня распорядились это сделать. А в этом поселке, похоже, нет плотника. Куда-то делись все, никто не пришел. Завтра, может…
– Очень плохо ты работаешь, Камешек! Очень плохо! Я тебе не заплачу ничего!
– Моншер… Вы мне уже полгода ничего не платите.
– Это потому что ты плохо работаешь! Понял? Нечего мямлить, говори четко! Ни тебе не заплачу, ни плотникам! Никому!
– Но плотники… А им почему? – грустно спросил Камешек.
– Потому что плохо работают они все, и вообще, я не хочу платить! Вот пусть сделают сначала, а потом заплачу! Но они плохо сделают, поэтому я ничего им не заплачу!
Олух-Горбатый раздраженно посмотрел на кота.
– Тебя как зовут, любезный?
– Пус Мидун, – ответил кот.
– Пус Мидун? Какое глупое имя. И что ты пришел, мне сюда грязь копытами наносить? Ты ковры мне испачкал!
Кот напрягся. Снова появилось то самое чувство внутри, которое велело ему причинить кому-то боль. Только на сей раз оно было вызвано желанием дать отпор наглому Олуху-Горбатому.
– Да плевать мне на твои ковры! – в доказательство своих слов кот плюнул на пол.
Олух-Горбатый зло взглянул коту в глаза.
– Я тебе тоже ничего не заплачу, понял?
Кот ухмыльнулся и промолчал. С минуту Пус Мидун и Олух-Горбатый молча смотрели друг на друга, после чего хозяин жилища повернулся, и, на сей раз нагибая голову ниже, ушел в спальню.
– Ничего вам не заплачу… Вы не достойны, вы муравьи, вы не заработали… – бубнил он себе под нос, пока не скрылся за дверью.
Пус и Камешек остались наедине. Зайчик умоляюще смотрел на гостя, намекая, что пора бы уходить. Но кот не спешил с уходом.
– Что это было? Кто это? – спросил он, кивая на дверь, за которой раздавались иногда тихие проклятия в адрес всех плохих работников мира.
Камешек не спеша подошел к креслу. Уселся рядом, вздохнул и сказал:
– Олух это. Горбатый. Он распорядителем у графини служит.
– У какой графини?
– Как это у какой? У нас одна графиня на всю округу.
– Блоходарова? – Пус оскалился.
– Блоходарова-Кисинская! Вы, уважаемый Пус, все-таки имейте к ней уважение, а то этот верблюд опять выйдет и устроит здесь.
– А он откуда такой взялся? – озадаченно спросил кот.
– Да как откуда… Графиня однажды его на свалке нашла. Он там ел это… не помню уже, что. В общем, побирался. Так она сжалилась над ним, накормила. А тот стал рассказывать, что он все знает и готов у нее служить кем угодно. Ну, она и взяла его распорядителем финансов своих. А мне приказала помогать ему.
– А почему это он не хочет никому платить?
– Да потому что считает, что он лучше всех все умеет делать. Хотя он ничего не умеет. За него все отчеты я пишу.
– Оригинальный персонаж, интересный, – кот покрутил торчащим сзади кресла хвостом. – Он меня заинтересовал, займусь им.
Камешек снова вздохнул.
– Слушай, потомок овцы и дятла, а где графиня живет? – отбросив остатки вежливости, спросил кот.
Зайчик потряс ушами и покрутил носом.
– Да как где… – нехотя и с обидой ответил он. – Известно, где. Напротив этого дома, там есть дом побольше. С мезонином такой.
– С чем?
– Да как с чем… С мезонином… – вяло отвечал Камешек.
– Вкусная, поди, штука! – Пус снова оскалился и сладко потянулся в кресле. Все его тело начало ныть в предвкушении скорого удовольствия. – Ладно, хомяк лесной, твоим Олухом я позже займусь. До встречи!
Больше ничего не говоря, кот спокойно вышел из дома и спрятался в ночи.
Дом напротив действительно был больше того, где остановился Олух-Горбатый. Однако все его окна своей чернотой говорили либо о том, что внутри никого не было, либо, что обитатели не желают пользоваться такими благами цивилизации, как свечи или керосинки. Пус Мидун несколько раз обошел дом, прислушался, принюхался – ни звука, ни запаха. Скрип снега под его мягкими лапами, и тот звучал громче окружающего мира. Следовало, как можно тише, проникнуть в дом, чтобы на месте разобраться в его обстановке. Только сейчас кот понял, как сильно сглупил, не спросив у Камешка о наличии какой-либо охраны у графини. С этим тоже предстояло разобраться опытным путем. Он давно уже никого не боялся, но в последнее время стал ощущать недостаток энтузиазма для возни с неинтересными ему личностями. Пус, наконец-то, почувствовал первые щекочущие волны желания, за которым охотился весь последний день. Оно робко постучалось в подкорку головного мозга и попросилось войти. Мидун не возражал.
Кот на всякий случай решил попробовать пробраться через входную дверь, вдруг у графини, так же, как и у Олуха-Горбатого, не принято ее закрывать. И он не ошибся. Дверь легко поддалась и беззвучно провалилась во тьму, прятавшуюся в коридоре. Морду кота обдало уютным домашним теплом, запахом еды и чем-то вроде яблок. Этот запах раззадорил его желание еще больше, еще сильнее. В ушах начало стучать, сердце кота стало биться громко и часто. Во рту пересохло, и сухой липкий язык нервно скользнул по губам. Кот осторожно сделал первый шаг внутрь, пригибаясь, словно прятался в высокой траве. Вокруг на расстояние целой галактики было тихо. Ему казалось, что он даже слышит, как в доме, где они ночевали, сопит во сне Чумазый. Следующий шаг ровно ничего не изменил. Кот наполовину уже вошел в дом. Третий и четвертый шаг затащили в тепло истрепанный в боях хвост кота, который трясся мелкой адреналиновой дрожью. Ползя практически на животе, Пус выкатил глаза насколько мог, пытаясь высмотреть впереди себя хоть что-то. Но ничего, кроме очертаний еще одной двери, он не видел. Коридор был пуст, в следующей за дверью комнате полновластно царила пугливая тишина, готовая сорваться прочь от малейшего звука. Несколько следующих шагов кот проделал, словно в тумане, сам не помня, как он их преодолел. Уши стала застилать оглушающая канонада собственного сердцебиения. Пус опустил брюхо на пол и решил заставить себя успокоиться. Слух начал подводить его, следовало замереть и не спугнуть свою добычу. Добычу, которую он ощущал кожей, каждой клеточкой напряженного тела. Ее страх, ее ужас, ее дрожащее тело, трепещущее в его твердых неумолимых когтях. От удовольствия и предвкушения глаза кота едва не закатились. Зато ему удалось справиться со своими эмоциями, утихомирить сердце, уже готовое было разорваться, сбавить громкость ударов в ушах до приемлемого уровня. Можно продолжать охоту.
Оказавшись возле второй двери, кот прильнул к щели носом и втянул воздух. Отчетливо пахло яблоками. Пахло догоревшим камином и старыми книгами, пахло жжеными перьями и протертыми коврами. Но никаких звуков, словно кот пытался забраться не в жилой дом, а в гробницу царя, умершего тысячелетия назад. Легкий толчок лапой показал, что уж эта дверь закрыта. Но ее легкий ход давал понять, что закрыта она не на щеколду или засов, а всего лишь придавлена изнутри чем-то не очень большим. Совсем слабого усилия хватило для того, чтобы приоткрыть дверь и образовать щель, достаточную для тела кота. Он стал осторожно протискиваться внутрь. Его чуткие глаза сразу же заметили тлеющие угольки в камине, говорившие о том, что огонь угас совсем недавно, и камин даже продолжал отдавать тепло. Один уголек внезапно треснул и выстрелил окалину куда-то вверх. От неожиданности кота передернуло, закрутившийся хвост гулко ударил в дверь.
– Чтоб тебя! – прошипел едва слышно Пус.
Удар пришелся откуда-то сверху. Кот не успел понять, что именно это было, но сполна ощутил, как череп едва не раскололся на части. В глазах моментально запрыгали огоньки, в ушах возник шум накатывающей волны, лапы подкосились. Он безжизненно рухнул на пол и потерял сознание.
Глава 4
– Граф! Граф! Очнитесь, миленький! – эти слова порезали уже начавшийся сон о том, как котенок Пус Мидун игриво прыгал на пасущихся овец и старался выцарапать им глаза. Его мать при этом жутко ругалась, но не отрывалась от работы, собирая в корзину коровьи экскременты. Сон резко улетучился, вместо него в сознание ворвалась жуткая головная боль. Кот открыл глаза и увидел горящую прямо перед носом свечу. Вокруг суетилась какая-то нелепая сова. Кот по ее манерам сразу понял, что это и была графиня Науса Блоходарова-Кисинская. Она прикладывала к голове кота окровавленную тряпку, то и дело ополаскивая ее в стоящем рядом тазике с водой.
Кот ошалело вертел глазами, пытаясь понять, что произошло.
– Граф! – пропела Науса, – ну, что же вы изволили шляться в потемках без предупреждения! Я едва не угробила вас своей сковородой, доставшейся мне от маменьки в наследство!
– Что же ты, убогая, натворила… – Пус выдохнул из своих легких булькающие слова.
– Ничего особенного… Я думала, это вор какой-нибудь, или кто-то из ваших глупых родственников! Граф, как вы себя чувствуете?
– Какой я тебе граф, шуба ты облезлая?! – кот попытался отклонить голову от промоченной тряпки, но она была глубоко вдавлена в подушку.
– Вестимо, какой! Муж мой, Граф Блоходаров! Ушедший на войну девять лет назад, и вот вернувшийся живым и невредимым. Только почему-то жену свою не признавший.
Кот не ответил, лишь закрыл глаза и ощутил сильную тошноту. Ему показалось, будто стены начали наплывать друг на друга, левая сменилась правой, а правая и вовсе стала потолком. Графиня вновь тяпнула кота по лбу мокрой тряпкой, выжимая холодные капли. Он скривился и почувствовал, как реальность ввинчивается спиралью в какую-то далекую белую точку, висевшую, словно звезда, над головой. Он снова потерял сознание.
Холодные синие лучи уже довольно длительное время продирались сквозь слепленные веки, мешая коту спать и заставляя его жмуриться. Теплое забытье стало покидать те уютные уголки, где раньше ютились мысли. В лапах чувствовался зуд и покалывание, словно они давно были на лютом морозе. Кот сжал пальцы, понимая, что находится не в привычной ему обстановке. Вслед за первыми нелепыми воспоминаниями о вчерашнем дне в его голову ворвалась вчерашняя гостья, острая головная боль, которая была похожа на ощущение вбитого в глаз гвоздя. Пус Мидун попытался открыть веки и осмотреться.
Он обнаружил себя лежащим на кровати, укутанным со всех сторон теплым белоснежным одеялом. Его голова покоилась на взбитой подушке, обрамленной кружевами. Вокруг царила роскошная обстановка – стены, увешанные богатыми картинами, полы, укрытые дорогими коврами, мебель с резными узорами, блестящие шелком шторы. Посреди этой роскоши стояла кровать, на которой ничего не понимающий кот силился все-таки понять, что происходит.
– Уть! – раздалось откуда-то сверху. Вместе с этим звуком большое совиное крыло накрыло морду кота. – Граф! Как хорошо, что вы проснулись! Вы уже пятнадцать часов к ряду спите! Ну что же вы, так сильно устали с дороги?
Крыло скрылось куда-то вверх, за голову кота. Пус промямлил что-то нечленораздельное и попытался приподняться на кровати, превозмогая туман гудящей головы, которую едва удалось оторвать от подушки.
– Граф, не торопитесь! Резко вставать вредно, я вам сколько говорила!
Кот повернул голову, пытаясь разглядеть собеседницу. Но она игриво пряталась за боковиной его кровати, и лишь смотрела на него через решетку своими неестественно маленькими глазами. Противно улыбнувшись, она снова произнесла "уть!" и шаркнула крылом по голове кота. Пус, пошатываясь, сел на кровать. Помолчав с минуту, он-таки собрался с силами и спросил:
– Что случилось вчера?
Графиня хихикнула и, не высовываясь из-за кровати, произнесла:
– Вы надумали заявиться ко мне без предупреждения. Но я же не знала! Я услышала, что кто-то глупо ржет в коридоре, взяла сковороду и встала у двери. А когда эта тварь протиснулась в комнату, так я ее и огрела сковородой аккурат по макушке. И представляете мое удивление, когда я увидела, что это вы, граф! Могли же хотя бы окликнуть меня, ну я бы не стала вас бить! Вон сковородочка та, у двери так и валяется.
Кот глянул в ту сторону и увидел огромный предмет кухонного быта. Удивительно, как голова и вовсе не оторвалась от шеи. Он сглотнул, но во рту было сухо.
– Какой я граф тебе?! Я не граф.
– Вестимо, граф, мой муж. Ну что вы, разве я вас спутаю с кем-нибудь? Не думайте, что я вас за девять лет позабыла-то. Нет, нет!
– Я Пус Мидун. А ты старая уродливая выдра. Лучше бы убила на месте, чем теперь ходить с расколотым черепом, как Драный.
– Пус Мидун? Это ваше фронтовое прозвище? Или воинское звание? Миленько, миленько! Мне нравится! Но позвольте, я вас буду называть так, как вам больше всего идет. Граф! – Науса высунулась из-за кровати и внимательно оглядела голову кота. – Кровь уже не идет, отлично. Будете жить, граф, будете еще внучат нянчить!
– Иди ты со своими внучатами, чучело облезлое, – прошипел кот.
– Полно вам ругаться, миленький мой. Поди, серьезно я вам зарядила, что вы весь такой злой? Или это контузия фронтовая? Ну, ничего, я вас выхожу. Муж мой! – с этими словами сова прильнула к коту, пытаясь его обнять.
Кот уперся в тело Наусы лапами и отстранил графиню от себя.
– Мы еще посчитаемся, Блоходарова, – прошипел он.
– Что, граф?
– Еда есть? Принеси пожрать.
– Граф, ваши манеры…
– Манеры за шифоньером. Жрать дай.