Женщина задрала голову, пытаясь заглянуть через нас в палату Мэри. Только теперь я заметил на ее шее глубокие шрамы от ожогов.
- Она вернулась? Мэри здесь? Мне надо увидеть ее. Немедленно. Это очень, очень важно.
- Нет, Люси. Извини, но ее тут нет, - ответил доктор Блэйсдейл.
Лицо пациентки потемнело. Она быстро отвернулась и пошла прочь по коридору, уныло чертя ладонью по стене.
- Люси одна из наших редких долгожительниц, также как и Мэри. Когда она пропала, ее это очень расстроило.
- Расскажите об этом, - попросил я. - Как все произошло?
Доктор прикусил нижнюю губу и задумчиво кивнул.
- Давайте пройдем в мой кабинет.
Глава 111
Главный врач провел меня через запертую дверь в конце отделения и дальше по лестнице на первый этаж. Мы вошли в его кабинет - уютно обставленное помещение с медными ручками на дверцах и пастельного цвета мини-жалюзи. В глаза мне бросился яркий постер с "Банджо Дэн энд зе миднайт плейбойс", повешенный в рамочке на стену.
Присев к столу, я заметил, что вещи с моей стороны на несколько дюймов отодвинуты от края, чтобы до них нельзя было дотянуться.
Блэйсдейл взглянул на меня и глубоко вздохнул. Я уже знал, что сейчас он выдаст мне максимально "гладкую" версию того, что случилось с Мэри Константин.
- В общем, дело было так. Каждый пациент в отделении психиатрии может заслужить однодневную поездку на природу в качестве особой привилегии. Уголовные преступники обычно исключаются из их числа, но мы решили, что с терапевтической точки зрения будет не совсем разумно разделять наших больных по такому признаку. Короче говоря, Мэри несколько раз выезжала из больницы. В тот день все было так же, как всегда.
- А конкретнее?
- Наша стандартная процедура - шесть пациентов и два сотрудника больницы. Группа отправилась на озеро. К сожалению, один из больных получил физическую травму.
Физическую травму? Похоже, Блэйсдейлу до сих пор не известны все подробности. Он выглядел типичным кабинетным администратором.
- В поднявшейся суматохе Мэри сказала, что ей срочно нужно в туалет. Здание находилось рядом, и один из санитаров разрешил ей идти. Разумеется, это была ошибка. Никто не знал, что в помещении есть другой выход.
- Мэри, очевидно, знала, - заметил я.
Доктор побарабанил авторучкой по столу.
- Она сбежала в лес.
Я смотрел и слушал, стараясь не выносить никаких суждений, хотя это было довольно трудно.
- Она много лет считалась образцовой пациенткой. Мы все были застигнуты врасплох.
- Так же, как когда она убила троих детей, - вставил я.
Блэйсдейл взглянул на меня исподлобья. Может, я хочу его оскорбить? Но у меня вовсе не было такого намерения.
- Полиция начала поиски. Мы не стали вмешиваться. Конечно, мы желали, чтобы Мэри вернулась и с ней все было хорошо. Но вы сами понимаете, подобные истории не принято выносить на публику. К тому же мы пришли к выводу, что…
- К какому выводу?
- В общем, нам казалось, что теперь она вряд ли будет для кого-нибудь опасна. Разве что для самой себя.
Я не стал говорить, что думаю на этот счет. Весь Лос-Анджелес придерживался иного мнения. Там считали, что свет еще не видел таких кровожадных и жестоких маньяков-убийц.
- Она что-нибудь оставила после себя? - спросил я.
- О да. Вам непременно надо на это посмотреть. Ее дневники. Пачки дневников. Она писала их каждый день.
Глава 112
Носильщик Мак - он выглядел так, словно жил в больничном подвале, - притащил мне две картонных коробки с перевязанными крест-накрест пачками тетрадей, вроде тех, с какими в конце пятидесятых ходили в школу. За двадцать лет Мэри Константин написала гораздо больше, чем я успел бы прочитать за день. Мне сказали, что потом при желании я смогу забрать всю коллекцию.
- Спасибо за помощь, - поблагодарил я Мака.
- Нет проблем, - ответил он, и я подумал: а куда, собственно, исчезло слово "пожалуйста", не только в крупных городах, но даже в захолустном Вермонте?
Сейчас мне хотелось поближе познакомиться с Мэри Константин, чтобы дополнить ту информацию, которую я уже знал. Двух коробок для этого было вполне достаточно.
Она писала мелким аккуратным почерком. Страницы чистые, с ровными полями. Ни одной помарки. Мэри выражала себя с помощью слов и не испытывала в них недостатка. Они теснились на бумаге так, точно им не терпелось перепрыгнуть на следующую строчку.
В стиле этих записей было что-то знакомое.
Я сразу вспомнил письма Мэри Смит, ее короткие, как бы обрубленные фразы, в которых ощущалось одиночество. Они попадались на каждой странице. Иногда эти нотки звучали глухо, порой ясно и отчетливо.
Я живу здесь, словно привидение. Не знаю, есть ли кому-нибудь дело до того, уйду я или останусь. И замечает ли меня вообще кто-либо.
Не считая Люси. Бедняжка ко мне очень добра. Вряд ли я смогу быть для нее такой же хорошей подругой, какой она стала для меня. Надеюсь, она никуда не уедет. Без нее здесь будет гораздо хуже.
Иногда мне кажется, что Люси - единственная, кого заботит мое существование, кто меня действительно знает. Или хотя бы замечает.
А кто я для всех остальных? Невидимка? Неужели правда - невидимка?
Перелистывая тетради и читая отдельные фрагменты, я видел перед собой женщину, которая постоянно чем-то занята. Даже в психиатрической лечебнице Мэри не сидела сложа руки. У нее всегда находились какие-то идеи, проекты. Она вела себя как прирожденная домохозяйка, насколько позволяли обстоятельства.
Мы делаем бумажные гирлянды для комнаты отдыха. Занятие детское, но интересное. Мы готовимся к Рождеству.
Я показываю девочкам, как клеить бумагу. Почти все принимают участие в работе. Мне нравится их учить. Хотя и не всех.
Розанна действует мне на нервы, испытывает мое терпение. Сегодня она посмотрела мне прямо в лицо и спросила, как меня зовут. Хотя я говорила ей уже тысячу раз. Не знаю, кем она себя воображает. Она здесь никто, так же как и все мы.
Я не знала, что ей ответить, и промолчала. Пусть сама делает себе гирлянды. Розанна заслужила это. Иногда мне хочется ей врезать. Но я, конечно, так не поступлю.
Кто-то и никто. Знакомая тема - она не раз встречалась в письмах Мэри Смит. Как опознавательная метка, по которой определялась рука преступника. Калифорнийская Мэри была всегда одержима "кем-то" - богатыми и успешными матерями, они своим существованием подчеркивали ее ничтожность. Я уже не сомневался, что эта мысль красной нитью проходит через все тетради Мэри Константин.
Что меня удивило, так это полное отсутствие упоминаний о детях. В определенном смысле дневник был воплощением отрицания. Складывалось впечатление, что больничная Мэри даже не подозревала об их существовании. При том, что Мэри Вагнер - женщина, которой стала Мэри Константин, - не могла думать ни о чем, кроме детей.
Единственное, что их объединяло, - абсолютное неведение об убийстве Эшли, Адама и Брендана. Двух А и одного Б.
Пока у меня не было ничего, кроме догадок, но я чувствовал, что Мэри все быстрее движется к осознанию случившегося, и этот путь грозит ей страшной катастрофой. К счастью, сидя за решеткой, она не могла причинить вред никому, кроме себя.
Но я боялся даже предполагать, что станет с этой женщиной, когда она узнает правду.
Глава 113
Я с трудом оторвался от дневников Мэри, целиком погрузившись в ее мысли, чувства, гнев.
Впервые я серьезно задумался о том, что, вероятно, именно она совершила преступления в Лос-Анджелесе. Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже на полчаса опаздываю на встречу с лечащим врачом Мэри, Деброй Шапиро. Когда я примчался к ее кабинету, доктор Шапиро уже стояла на пороге. Я рассыпался в извинениях. Шапиро согласилась задержаться, присела на краешек кушетки и даже не выпустила из рук портфель.
- Мэри была моей пациенткой восемь лет, - заявила она, прежде чем я успел что-нибудь спросить.
- Как вы можете охарактеризовать ее?
- Уж точно не как убийцу. Я всегда считала, что инцидент с ее детьми был вызван аберрацией более общего порядка, а именно душевным заболеванием. Эта женщина очень больна, но ее агрессивные импульсы исчезли много лет назад. Поэтому она так долго оставалась у нас: у нее не было желания бороться.
- Чем вы можете подтвердить это? Особенно в свете того, что произошло позднее.
Кажется, Мэри была здесь не единственной, кто занимался отрицанием.
- Если бы меня спросили в суде, я бы ответила - ничем. Но восемь лет профессионального общения что-нибудь да значат, правда?
Я не сомневался, хотя мне хотелось бы услышать что-нибудь посущественнее.
- Как насчет ее детей? - продолжил я. - В дневниках она не упоминает о них. Но за свое короткое знакомство с Мэри я убедился, что теперь дети - ее главная забота. Для нее они живые. Она буквально одержима ими.
Доктор Шапиро кивнула и посмотрела на часы.
- Это трудно объяснить. У меня есть лишь одна теория - возможно, Мэри начинает понемногу приходить в себя. Ее память об убитых детях постепенно проясняется. И поскольку она о них уже вспомнила, единственный способ избавиться от подавлявшегося двадцать лет чувства вины - сделать их живыми. Кстати, это объясняет, почему она решила сбежать от нас: чтобы жить вместе с детьми. С точки зрения Мэри, именно так и произошло.
- А как же убийства в Калифорнии?
Я старался задавать свои вопросы побыстрее - Шапиро ерзала на месте, словно собиралась вот-вот вскочить и броситься наутек.
Доктор пожала плечами, явно тяготясь нашей беседой. Любопытно, разговаривая с пациентами, она тоже куда-нибудь торопилась?
- Не знаю. Трудно сказать, что могло случиться после того, как Мэри исчезла из больницы. - Она покачала головой. - Хотя как раз Лос-Анджелес меня не удивляет.
- Почему?
- Несколько лет назад ее историей заинтересовался Голливуд. В больницу приезжали разные люди. Мэри разрешили с ними общаться, но, будучи пациенткой психбольницы, она не могла передавать им какие-нибудь права или заключать контракты. Они потеряли к ней интерес и перестали ездить. Кажется, за последние два года это были ее единственные посетители.
- А кто приезжал? - Я раскрыл свой блокнот. - У вас остались записи визитов? Какая-нибудь информация?
- Я не помню фамилий, - ответила доктор. - И по правде говоря, меня смущает вопрос конфиденциальности. Думаю, вам лучше побеседовать с доктором Блэйсдейлом. Он решает такие вопросы.
Чего она боится больше - испортить репутацию своей клиентки или опоздать на какое-нибудь светское мероприятие?
Мои часы показывали 5.46. Я сообразил, что делать здесь больше нечего. Поблагодарив доктора Шапиро за оказанную помощь, я бросился обратно в административное здание.
Глава 114
Я чувствовал себя так, словно снова превратился в простого копа, и мне это понравилось. Когда я влетел в вестибюль, часы на стене показывали 5.52. Я подошел к стойке и улыбнулся молодой женщине с розовыми "перышками" в волосах и избытком бижутерии на платье:
- Привет, у меня к вам небольшая просьба. Займет всего пару минут. Но дело очень срочное.
- А ваше дело не может подождать до завтра? - Женщина смерила меня недовольным взглядом.
- Боюсь, что нет. Я только что говорил с доктором Шапиро, и она попросила меня обратиться к вам, пока вы не ушли. Мне необходимо посмотреть журнал посещений одной вашей пациентки. Ее зовут Мэри Константин. Это очень важно. Иначе я не стал бы вас беспокоить.
Сотрудница сняла телефонную трубку.
- Вас послала доктор Шапиро?
- Совершенно верно. Она только что ушла, но обещала, что никаких проблем не возникнет. - Я показал свое удостоверение. - Меня зовут доктор Алекс Кросс, я из ФБР. Мы расследуем убийство.
Женщина раздраженно поджала губы.
- Я уже выключила компьютер, и мне надо забрать дочь. Если хотите, могу дать вам все в бумажном виде.
Не дожидаясь ответа, она вышла в другую комнату и вернулась с толстой пачкой канцелярских книг.
- Можете побыть тут, пока не уйдет Бидси.
Она указала рукой на женщину, сидевшую в стеклянной будке, и молча удалилась.
Страницы журнала посещений были исписаны в две колонки. Я взял последнюю книгу и стал искать Мэри в графе "Навещаемые пациенты".
За два года ее имя не встречалось ни разу. Неудивительно, что она так одиноко чувствовала себя в больнице.
Затем вдруг появилось сразу несколько фамилий. Вероятно, это было связано с тем интересом, о котором говорила доктор Шапиро. Визиты продолжались примерно полтора месяца.
Я просмотрел фамилии посетителей. Все они были мне незнакомы.
Кроме одной.
Глава 115
Не знаю почему, Вермонт сразу невзлюбил мой мобильный телефон. Я постоянно находился вне зоны доступа. Мне пришлось разыскать платный телефон, и я позвонил агенту Пейджу, попросив его связаться с лос-анджелесской полицией. Через минуту офис Мэддокса Филдинга был на связи, но самого Филдинга в нем не оказалось. Сюрприз.
- Ладно, черт с ним, - вздохнул я. - Соедините меня с детективом Жанной Галеттой.
- А что случилось? - спросил на параллельной линии Пейдж.
В трубке раздался женский голос:
- Детектив Галетта слушает.
- Жанна, это Алекс. Здесь также Карл Пейдж из лос-анджелесского отдела ФБР. Я сейчас в Вермонте. У меня важные новости по делу Мэри Смит.
- И у нас тоже - убийство в Ванкувере, - произнесла Жанна. - А что ты делаешь в Вермонте?
- Забудь про Ванкувер. Постарайся найти Филдинга. Или действуй сама, если хочешь. Надо немедленно допросить Майкла Белла. Мужа Марти Лавенстайн-Белл.
- Что?
В голосе Жанны слышалось недоверие. Пейдж тихо выругался, прикрыв ладонью трубку. Я вкратце пересказал им события последних дней и назвал фамилии посетителей больницы.
- Белл знал Мэри Константин. Он навещал ее в Вермонте. И не однажды.
- И что? Думаешь, он ее подставил? Как он вообще узнал, что она в Лос-Анджелесе?
- Пока многое неясно. Вероятно, она обратилась к Беллу, когда приехала в город. Может, они держали связь. Если ему была нужна ее история, это вполне правдоподобно. Я полагаю, она была ему нужна, только не для кино.
- По-твоему, он использовал Мэри для прикрытия? Ничего себе подстава!
- Да, невероятная история. Пейдж, ты слушаешь?
- Конечно. С большим удовольствием. Кажется, начинает что-то проясняться.
- Отлично. Устрой им очную ставку - Майклу Беллу и всем, кто находился в больнице. Боюсь, у него имелись планы не только на свою жену. В общем, узнай все, что сможешь, серфингист. Нам важна любая информация, которая поможет засадить парня за решетку. Жанна, теперь ты. Я заранее прошу извинения, если не прав. Но мы разберемся с этим позже, а сейчас вышли патрульную машину к Беллу. Немедленно. И вот еще что…
- Да, Алекс?
- Не вздумай отправляться туда сама. Я убежден, что Майкл Белл и есть наш убийца.
Глава 116
Дальше события разворачивались стремительно.
Не отъехав и десяти миль от больницы, я притормозил у первой попавшейся автозаправки - допотопной "Тексако" с летящей буквой А на крыше. За мной сразу пристроился "форд", но я решил не обращать на него внимания - все равно поблизости больше не было зданий, кроме какой-то темной сыроварни, торчавшей в поле на противоположной стороне дороги. Рядом паслись коровы.
Я нашел платный телефон и позвонил агенту Пейджу. Мне не терпелось выяснить, что он успел раскопать за это время.
В такой поздний час у меня почти не было шансов улететь из Берлингтона, но я хотел, чтобы меня держали в курсе событий. К тому же я беспокоился за Пейджа и Галетту. Кто знает, на что способен Майкл Белл?
- Ну, что нового? - спросил я.
- Просто удивительно, как много можно обнаружить, когда известно, где искать, - ответил Пейдж. - Незадолго до смерти Марти Лавенстайн-Белл продала свое шоу каналу "Эйч-би-оу". Ее работы были нарасхват. А вот у Майкла Белла, наоборот, дела не заладились. Его единственным успешным проектом оказался брак с Марти, но, судя по всему, она собиралась пересмотреть их отношения. Короче говоря, речь шла о разводе. Они не успели оформить его, но друзья Марти утверждают, что дело было решенное.
- Как ты мне однажды сказал? В яблочко?
- Да, и это еще не все. Полиция проверила алиби Белла, но все вертится вокруг того, что его вроде бы видели на работе. Думаю, если копнуть поглубже, алиби рухнет. А теперь послушай - Арнольд Гринер в пух и прах разнес несколько фильмов Белла, когда писал для журнала "Вэрайети". Он даже прозвал его Майкл Дебил. Очень похоже на сведение счетов. Что касается Антонии Шифман, она отказалась участвовать в одном из проектов Белла, который тот финансировал в прошлом году. Судя по всему, сначала она дала ему устное обещание, но потом взяла свои слова обратно. В результате дело рухнуло, и он потерял больше миллиона.
В голосе Пейджа звучал азарт. Он напоминал мне гончую, напавшую на след.
- Уверен, дело этим не кончится, - добавил он. - Карьера Белла катилась в пропасть, и он решил прихватить с собой всех остальных.
- Продолжай копать, - велел я. - Поздравляю, отличная работа. Есть новости из полиции? Как там Галетта?
- К дому Белла отправили патрульный автомобиль. Пока это все.
- Они уже вошли внутрь?
- Нет. Но похоже, в доме никого нет. Копы ведут наблюдение.
- Хорошо. Я позвоню, как только смогу. Скорее всего уже из аэропорта. Боюсь, мне придется застрять тут на ночь.
Мне совсем не хотелось оставаться в Вермонте до утра, особенно теперь, но выбора не было. Секунду я колебался, не зайти ли мне в магазинчик при автозаправке и не купить ли какой-нибудь гадости вроде шоколадных кексов или "Эм-энд-эмс" с арахисом. Я подавил это желание усилием воли. Иногда я могу быть твердым как скала.
Я повесил трубку и направился к своей машине, наклонив голову против ветра. Проходя мимо "форда", я случайно поднял голову и застыл на месте.
У меня был компаньон.
В салоне рядом с местом водителя сидел Джеймс Траскотт.
Глава 117
Я не верил своим глазам. Какого черта он тут делает? Значит, Траскотт опять за мной следил. Но зачем?
В ярости я рванул на себя дверцу автомобиля. Мой рот открылся для крика, но из него не вылетело ни звука. Траскотт уже не мог причинить мне никакого вреда. Журналист был мертв - он сидел, откинув голову назад.
- Садись в машину, - раздался за спиной чей-то голос. - И не делай лишних движений. Иначе мне придется пойти в лавчонку и пристрелить ту старую каргу, которая торгует за прилавком. Я сделаю это с удовольствием.
Я обернулся и увидел Майкла Белла.
С тех пор как я в последний раз беседовал с ним дома, он заметно похудел. Вид у него был ужасный. Опустившийся, изможденный, с налитыми кровью глазами и растрепанной бородой, он смахивал на местного лесоруба.
- Давно ты за мной следишь? - спросил я, стараясь выиграть время и заодно прощупать почву, переведя разговор в более спокойное русло.
- Быстро за руль и заводи машину, ясно? И хватит со мной болтать. Я вижу тебя насквозь.