Он постепенно приближался к каменистому склону, но далеко в лес заходить не планировал. Во-первых, не по себе как-то. Во-вторых, совсем скоро прибудут профессиональные спасатели.
Когда Билл отошел от патрульной машины во тьму ярдов на пятьдесят, его остановило что-то вроде того бессознательного защитного рефлекса, который помогает нам отскочить от мчащейся на нас машины или вовремя отдернуть руку от горячей кастрюли. Но Билл и с этим рефлексом справился - заставил себя идти дальше. Еще через пятьдесят ярдов, в самом начале тропы, на которую он не собирался ступать в силу сегодняшней непривычной робости, Билл высветил фонариком какой-то предмет. Это оказался брелок дистанционного отмыкания дверей с привешенными к нему несколькими ключами.
Билл не сразу взял его в руки. Сперва пригляделся к тому, как именно он лежит.
Что с ним произошло? Швырнули на землю по какой-то причине? Выронили? Если выронили, то на пути в гору или с горы?
Сделав посильные выводы, он поднял брелок с ключами, стер с него грязь и положил в карман. Вполне возможно, что эта дистанционка именно от "Чероки".
Чуть в стороне от места, где лежал брелок, фонарик выхватил из темноты довольно большое красновато-коричневое пятно. Билл сел на корточки, чтобы рассмотреть его как следует. Очень похоже на свернувшуюся кровь. Пятно размером с пол-ладони. Если действительно кровь, то с учетом дождя пятно вначале было куда больше…
И тут Билл вдруг ощутил за собой что-то вроде тепла - будто солнце вышло из-за туч и пригревает ему спину. Лупит через дождевик и толстую куртку. Однако в это время никакого солнца на небе быть не могло. Не вдаваясь в более подробный разбор своих ощущений, Билл вскочил на ноги и сломя голову помчался к патрульной машине. Одолев сотню ярдов в рекордное время, юркнул в дверь, машинально заперся - и тут же рванул машину задним ходом с такой решимостью, что грязь полетела из-под колес. Потом развернулся и погнал к шоссе.
Плевать, если кто спросит, почему он не остался. Отговорится как-нибудь. Но оставаться в одиночку в том чертовом месте - нет, дудки! Лучше он поболтается на шоссе и дождется спасателей. И дай Бог, чтобы их прикатила целая толпа.
А пока что ну их к ляду, этих туристов. Своя шкура дороже.
Глава десятая
В одной из комнат снохомишского управления полиции детектив Мак Шнайдер приканчивал главное блюдо своего ужина - купленную в "Сабвее" индюшачью грудку под дижонским соусом. Его коллега, детектив Карл Карильо, потянулся к Маку от своего стола.
- Эй, ты чипсы все смолотил? - спросил он.
Мак еще не притронулся к пакетику чипсов. Их он обычно оставлял на десерт.
- Ладно, угощайся, - махнул он рукой.
Карильо надорвал пакет, почти все содержимое ссыпал в свою горстищу и отправил в рот. Мак не стал оплакивать потерю: меньше калорий в себя - меньше потеть в спортзале. Карильо тридцать три, то есть он на восемь лет моложе. Его более молодой организм проворнее сжигает излишки энергии.
- Звтрабдшьсмотртьмтчншхребят? - спросил Карильо со все еще набитым ртом.
- Что? Повтори на человеческом языке!
Карильо проглотил чипсы и сказал:
- Завтра будешь смотреть матч наших ребят?
Мак знал, что Карильо - заядлый болельщик "Сиэтл сихокс". Но сам он, даром что уехал из Лос-Анджелеса три года назад, продолжал болеть за тамошнюю команду.
Из озорства Мак сказал:
- Разве ты не знаешь, что я футбол не-на-ви-жу?
Результат был предсказуем - Карильо сделал большие глаза.
К счастью, в глазах Мака была лукавая улыбка. Шутит, слава Богу. Карильо было страшно и представить, что он мог шесть месяцев, ни о чем не подозревая, общаться с уродом, который не любит футбол. Именно столько - шесть месяцев - Мак и Карильо трудились бок о бок.
Карильо вынул из портмоне двадцатку и положил на стол перед собой.
- Давай дружеское пари. Я ставлю на наших, а ты на "Иглз".
Мак рассеянно таращился в темноту за окном, на залитый дождем асфальт полицейской парковки.
- Странное у тебя, Карл, понимание дружеского пари. За победу "Сиэтл сихокс" ставят семь к одному. На что ты меня подбиваешь?
Карильо фыркнул, сгреб двадцатку обратно в портмоне и добродушно кинул:
- А, кишка тонка!
Мак привык, что Карильо строит из себя крутого мачо. В определенной степени его партнер и был крутым мачо - со всем набором сопутствующих прибабахов.
Каждый из них был завален собственными делами, но время от времени они вели следствие и на пару. Карильо пришел в полицию из морской пехоты - и по сию пору сохранил привычку стричься коротко, "ежиком". Зато имел усы. Холил их и гордился ими. Карильо хоть и на четыре дюйма ниже высоченного Мака, выглядел внушительнее - намного чаще Мака работал с железом в спортзале и был соответственно мускулистее. Да и в тире он проводил куда больше времени, чем его напарник. И вообще он больше Мака подходил под тип людей, которые с охотой идут служить в правоохранительные органы и потом чувствуют себя на своем месте: обожал мотоциклы; комфортные легковушки на дух не переносил и ездил в одиночку на несуразно большом пикапе; любил выпить и позубоскалить с коллегами. Впрочем, при этом он и в голове явно кое-что имел - поэтому детективом стал быстрее многих других амбициозных ребят. Работал Карильо с энтузиазмом, дотошно, никогда не рубил концы.
Мак же, напротив, считал мотоциклы душегубками, а пикапы - машинами узкоспециального назначения. Себя с усами не представлял. А общение с большинством коллег относил к разряду тягостного долга, ибо оно не очень-то обогащало его интеллектуальный опыт. Незнакомые люди никогда не угадывали, что Мак служит в полиции. Будучи детективом, он не был обязан носить форму и всегда ходил в штатском, как и во время работы в лос-анджелесском управлении полиции.
Всегда добротный пиджак. Постоянно отглаженные брюки. И манерами Мак Шнайдер походил не столько на полицейского, сколько на врача или адвоката - особенно привычкой внимательно и терпеливо слушать. Его красивые умные темные ирландские глаза смотрели внимательно и как бы говорили любому собеседнику: "Смелее, я уважаю вашу точку зрения, я понимаю ваши чувства, говорите дальше".
Затрезвонил телефон, и Мак схватил трубку.
- Шнайдер.
На другом конце провода был Мэл Бенедикт, сержант поисково-спасательной службы.
- Мне только что звонил босс, - сообщил он. - Две большие шишки из Сиэтла - адвокаты с друзьями на самом верху - пошли гулять в горы на востоке округа и не вернулись. Их машину уже нашли. Пустая. Может, это и ложная тревога, но наш патрульный обнаружил неподалеку на тропе дверную дистанционку - валялась в траве.
- Ну, могли просто выронить… А что звонишь?
- Не мог бы ты взять это дело на себя? Я в долгу не останусь, - сказал Мэл Бенедикт.
- А чего тут брать? Пока никакого дела не вижу.
- Мак, штука в том, что нам велено активность проявить. Думаю, эти ребята вскорости сами найдутся. Но мы должны показать, что без дела не сидели.
- Э нет. И не надейся. Заблудившиеся туристы не мой жанр.
- Да брось ты! Если я не подсуечусь - получу по шапке! К тому же лучше тебя никто не справится.
- Ой, не смеши меня, - сказал Мак. - Я на такие дешевые подъезды не покупаюсь.
Мак привык, что в Снохомише им пытаются все дырки затыкать. Десять лет он верой и правдой прослужил в лос-анджелесском управлении полиции - в отделе разбоя и убийств. Бывал не раз и не два под пулями. Имел отличия и награды. Когда перевелся на северо-восток штата Вашингтон, его приняли с соответствующим уважением - как личность легендарную, с огромным опытом. И поэтому иногда просили совета или помощи где надо и не надо. Мак уже научился отбиваться от дел, которые не стоят и выеденного яйца.
- Ну сделай, старик! Буду по гроб обязан, - канючил Бенедикт. - Там вроде как пятно крови на тропе…
- Ты что, всерьез требуешь, чтоб я, профессиональный следователь, сорвался на поиски заблудившихся туристов?
Мак надеялся на отрицательный ответ. Очень не хотелось тащиться в горы по дождю - и без видимой нужды. Но Бенедикт почувствовал, что детектив прогибается, и надавил:
- А Карильо где? Рядом?
- Ну.
- Есть у него дело?
Мак оглянулся на Карильо:
- Есть у тебя дело?
- На мне двадцать два дела. Я в полном замоте. А что?
Бенедикт расслышал слова Карильо и отреагировал по-своему:
- Где двадцать два, там и двадцать третье пристыкуется как-нибудь. Прихвати лоботряса с собой. На пару будет веселей. Разумеется, Мак, это все только на публику. Смотайся, чтоб успокоить народ. Мне сверху четко намекнули - дело первейшей важности. Поэтому мне нужен не абы кто, а человек проверенный, ответственный. Вы с Карильо собирайтесь на выход, а я подкину вам пару помощников шерифа. Ну и поисково-спасательная команда, конечно, будет на месте. Вполне возможно, что эти пропавшие объявятся раньше, чем вы туда доберетесь.
- Ладно. Но только ты мой должник! Я не шучу! - сказал Мак и повесил трубку.
Карильо вопросительно уставился на него.
- В лесу пропали два адвоката, - пояснил Мак. - Путешествовали в выходные по горам - вполне возможно и скорее всего, просто заблудились. Но - большие шишки. Их коллеги гонят волну. Ты не против поехать со мной? Бенедикт сказал, что от тебя может быть польза.
- Черт, я думал, что-нибудь занятное.
Мак улыбнулся:
- А тебе бы только грандиозные партии наркотиков отслеживать! Давай, собирайся.
Карильо потянулся было за курткой, но остановился: его взгляд прикипел к экрану телевизора, закрепленного на стене. Была только картинка, без звука. В итоговых субботних новостях вела репортаж с улицы новенькая журналистка - блондинка сказочной красоты. Она стояла где-то под зонтиком, по которому хлестал дождь, и что-то рассказывала.
Для Мака прямолинейный мачо Карильо был открытой книгой, и он не упускал случая подковырнуть своего коллегу.
- С каких это пор ты интересуешься новостями?
- Да плевал я на них! - фыркнул Карильо. - Ты погляди, какая киска эти новости исполняет! Пир для мужского глаза!
Мак осуждающе покачал головой:
- Мало тебе той киски, что у тебя дома?
Карильо был женат, имел двоих детей. Однако подколку Мака решительно пропустил мимо ушей.
- Ну хороша, стерва! Рука к ширинке так и тянется!
- Размечтался, Ромео грошовый! Давай, член вниз, сам вверх. Быстрей уедем - быстрей вернемся.
Карильо с горестным вздохом оторвал взгляд от экрана и поплелся к двери. Выключая телевизор, Мак тайком глянул на репортершу. А прав Карильо, прав. Та еще штучка!
Спускаясь пятифутовыми шажищами по мягкой лесной подстилке горного склона, он слышал в ночи громкое зудение - внизу, на жесткой серой полосе, по которой обычно бегали твердошкуры на круглых лапах. Он выглянул в прогалину между кустами. Как и всегда, он заранее почувствовал приближение двуногой мелюзги.
Через несколько мгновений внизу, прямо под ним, появились и сами шумные и вонючие твердошкуры. Они остановились на поляне, закрыли свои светящиеся ночные глаза, и из них, один за другим, стали вылезать двуножки. Зрение у него было отличное, и он мог различать все подробности - в темноте и с такого расстояния. Двуножки ходили между своими твердошкурами. Он до сих пор не понимал, какую власть имеют двуножки над этими очень разными - большими и маленькими - твердошкурами, которых объединяло только наличие круглых и быстрых лап. Он только догадывался, что эти загадочные твердошкуры в услужении у двуножек. Он никогда не видел, чтобы твердошкуры бегали сами по себе. Всегда в них, как улитка в домике, сидел хотя бы один двуножка.
Поначалу он вообразил, что эти твердошкуры - живые существа, но от них не шло никаких голосов - а ведь он, слабее или сильнее, мог воспринимать мысленные волны от любой твари. Так или иначе, было очевидно, что твердошкуры полностью во власти двуножек. И поскольку двуножки отныне его новая дичь, полезно знать все тонкости их взаимоотношений с круглолапыми твердошкурами.
Сейчас он сообразил, что двуножки явились разыскивать в ночи тех, кого он недавно убил. Подкатывали все новые и новые твердошкуры. Из них вылезали новые двуножки. Они то сбивались в стаю, то расходились по горному склону. По его подсчетам, этих зверюшек собралось две пятерни и еще четыре пальца. Вот бы напасть на них! Скопом они испустят такое количество страха, что для него это будет несравненным, дивным удовольствием. Если накинуться неожиданно, они так потеряются от ужаса, что он - раньше, чем они опомнятся, - успеет перебить всех до одного. Было так соблазнительно просмаковать предсмертные истерические голоса в трусливых мозгах целой стаи двуножек! Но он был достаточно умен, чтобы понимать: если хотя бы один из двуногой мелюзги ускользнет в своем быстром твердошкуре, он предупредит остальных. И начнутся сложности. Двуножек - он уже это выяснил - было кругом что камней на берегу горной реки. Много-много и еще столько же!
Нет, пока что он всего лишь понаблюдает. Желудок набит до предела - поэтому торопиться некуда. При необходимости двуногая мелкота ловится до смешного просто. Теперь он совсем близко от их жилья. И может в любой момент подкараулить и убить какого-нибудь двуногого - утолить голод или так, для удовольствия, из баловства. С каждым разом месть становилась все слаще и слаще.
Сытый и довольный, он посиживал в лесном мраке и приглядывался к озабоченной суете мелкой трусливой двуногой твари.
Глава одиннадцатая
Та самая роскошная телеблондинка, которая недавно сразила своей красотой обоих детективов с экрана телевизора в снохомишском управлении полиции, сейчас бодро рассказывала, глядя в камеру:
- …поскольку массивный теплый фронт смещается к югу, то весь регион Пьюджет-Саунда, судя по всему, ожидают новые обильные осадки. Это была Крис Уокер, программа "Глазами очевидца", с прямым репортажем из предельно мокрого Ботхелла. Передаю эстафету ребятам в сухой студии. Джерри, Триш?
С маленького монитора громыхнул раскатистый голос Джерри Вэнса:
- Спасибо, Крис! Теперь в машину, хватай фен и суши свои чудесные волосы.
Крис улыбнулась в ответ тысячеваттной улыбкой. Ее льдисто-голубые глаза были прекрасны и лучились энтузиазмом. Ветер успел занести под зонтик предостаточно воды и превратил золотистые волосы репортерши в копну мокрой соломы. Оператор вырубил подсветку, и Крис Уокер опустила микрофон.
- Мы ушли из эфира? - спросила она, машинально продолжая улыбаться, но уже не так ослепительно.
- Ага, - отозвался оператор, поспешно затаскивая свое оборудование с дождя в передвижную репортажную телевизионную станцию.
- Сунь себе в задницу свое "спасибо", Джерри! - в сердцах процедила Крис Уокер телеведущему, который сидел двадцатью пятью милями южнее, в уютной студии, и уже не слышал ее. Из жизнерадостной очаровашки Крис в одну секунду превратилась в разъяренную мегеру. - А теперь сваливаем отсюда по-быстрому. Баста, натерпелась!
Наученная горьким опытом, новостная бригада не смела ей перечить. Крис швырнула микрофон и зонтик ассистенту и зашагала к телефургону. Оказавшись внутри ПРТС, на месте пассажира, она тут же вынула пачку сигарет и закурила. Оператор, Рик Кититани, полноватый мужчина под пятьдесят японского происхождения, сел за руль и повернулся к ней:
- Слушай, Крис, я ведь тебя миллион раз просил: ради всего святого, не кури в машине! Во-первых, смердит. Во-вторых, вредно для аппаратуры.
Крис со смаком, неторопливо затянулась и нарочито выпустила дым в сторону Рика.
- С неба хлещет, а ты хочешь, чтоб я снаружи курила? И без того заставил меня торчать целых двадцать минут на дожде. Прическа - к черту, и на экране я наверняка смотрелась мокрым огородным пугалом. И в награду я должна курить под дождем? Накось, выкуси!
- Я не зверь, - терпеливо возразил Рик. - Просто в машине курить не надо. Если уж так невтерпеж - сверну к какому-нибудь дому. Кури под навесом сколько влезет.
- Размечтался! - фыркнула Крис. - Нашел дешевку под чужими стенами с сигаретой жаться!
В подобные моменты Рик был готов ее задушить. А ведь когда они познакомились, она была - хотя бы внешне - сама скромность. Почти новичок на телевидении - только что перевелась из филиала в Такоме, где проработала всего ничего, хотя достигла о-го-го как много. Но красивее женщины - живьем! - Рик отродясь не видел. Волосы как из рекламы, зубы как с картинки, пропорции лица идеальные, фигура - с ума сойти. Родилась с тем, что иным не дается и после двух десятков пластических операций. Однако если верить, что глаза суть окна души, то из этих прозрачных сапфировых оконец на мир взирало напористо-агрессивное, весьма неглупое, но далеко не доброе существо. Всего три недели Рик проработал с Крис Уокер - оператором, а при необходимости режиссером и учителем, - но уже на дух ее не переносил. Про себя называл не иначе как Венера Мымросская или Афродита Гнидская. И боялся с каждым днем все больше и больше. Такая обидится на что-нибудь и с легкой душой обвинит в приставании - затаскает по судам, а то и в тюрьму посадит! Есть в этих гипнотизирующе-прекрасных ледяных очах нечто обещающее мужчине весь ассортимент неприятностей.
Крис была сыта по горло бодряческими репортажами, которые ей поручали. "Поезжай-ка ты, Крис, в Ботхелл и забацай репортаж про тамошние ливни". А какого рожна туда переться? Будто и так непонятно, что в Ботхелле льет как из ведра! Городок в получасе езды от долбаного Сиэтла. Если в Сиэтле дождь - то и в Ботхелле, естественно, не засуха! Это называется разбазаривать великий талант по мелочам! Нет чтобы допустить ее до по-настоящему крутых сюжетов!
Скажем, облава на наркодельцов в самом центре Сиэтла - вот где можно было развернуться и набрать очки! Или парень, которого в доках раздавило упавшим краном, - тут бы все увидели, с каким искусством она умеет вербально воссоздавать душераздирающие драмы. А уж совсем конфетка - та семья из шести человек, которая вмазалась на шоссе в бетономешалку! Куча человеческого мяса, море кровищи! Уж она бы выжала из этой истории все до самого донца, чтоб телезрители рыдали на своих диванах! Только такие истории достойны ее могучего дара.