Глава 56
Мы с Джоном встретились вечером после того, как от меня ушел последний пациент, в спортивном зале "Рокси Джим". Решили побоксировать. Моя практика постепенно расширялась, и теперешняя работа приносила мне большое удовлетворение и даже удовольствие - впервые за много лет.
Довольно странное ощущение нормальной жизни сначала удивляло меня, а потом я стал к нему привыкать.
- Прижми локти к корпусу, - говорил мне Сэмпсон, - пока я тебе башку не снес.
Я прижал локти к телу. Но это не очень помогло.
Этот здоровенный детина тут же выдал отличный прямой справа, от чего меня сразу повело. Я ушел в сторону и ответил ему крюком в открывшийся бок, но этот выпад, кажется, больше навредил моей руке, чем ему.
Но мои мысли были далеко от боксерского ринга. И минут через двадцать я поднял обе руки в перчатках, чувствуя боль в плечах.
- Технический нокаут, - сказал я сквозь зажатую в зубах капу. - Пошли чего-нибудь выпьем.
Мы взяли по бутылке пива и выпили прямо на улице перед входом в спортзал. Совсем не то, что я имел в виду, но все равно очень неплохо.
- Итак, - сказал Сэмпсон, - либо я тебя здорово обскакал, либо ты совсем не в форме. В чем дело?
- Ничего ты меня не обскакал, - упрямо заявил я.
- Все думаешь о вчерашнем? А? Давай выкладывай.
У нас у обоих было отвратное настроение после вчерашней беседы с Лайзой Брандт. Одно дело - прижать свидетеля и хоть чего-то добиться, и совсем другое - тыкаться, как слепой щенок, и не получить ничего.
- Ага, о вчерашнем, - кивнул я.
Сэмпсон присел на бордюр рядом со мной, опираясь спиной о стену.
- Алекс, тебе-то не стоит так беспокоиться.
- Смотри, какая отличная наклейка вон на том бампере, - сказал я в ответ.
- Я уж подумал, что у тебя все наладилось и все идет отлично, - заметил он. - По крайней мере в последнее время.
- Именно так. Хорошая работа, даже лучше, чем я думал.
- Тогда в чем проблема? Слишком много хорошего? Что тебя грызет?
Я уже сформулировал про себя и длинный ответ на его вопрос, и короткий. И выбрал второй.
- Мария.
Он понял, что я хотел сказать. И почему.
- Вчерашнее напомнило о ней?
- Ну да. Каким-то странным образом, но напомнило. Я вот все думаю: ты помнишь то время, когда ее убили? Тогда ведь у нас тоже проходила серия изнасилований. Помнишь?
Сэмпсон прищурился:
- Точно. Теперь припоминаю.
Я потер сбитые костяшки пальцев:
- Ну так вот. Я сейчас вроде как в раздвоенном состоянии. О чем бы я ни думал, все напоминает мне о Марии. И все, чем я ни занимаюсь, возвращает меня к делу о ее убийстве. Такое впечатление, словно я оказался в чистилище и сам не понимаю, что мне с этим делать.
Сэмпсон ждал, пока я закончу. В данный момент ему нечего было добавить. Я вздохнул, мы поднялись и двинулись по тротуару домой.
- Еще какая-нибудь информация об убийце Марии не появлялась? Есть что-нибудь новое? - спросил я. - Или Джаметти просто водил нас за нос?
- Алекс, почему бы тебе просто не жить спокойно?
- Джон, если бы я мог жить спокойно, я бы так и жил. Понятно? Может, именно так мне и нужно жить.
Он уставился на носки своих ботинок и не отводил от них взгляда, пока мы не прошли полквартала. Потом сказал ворчливо:
- Если я что-то узнаю, ты будешь первым, кому я об этом сообщу.
Глава 57
Майкл Салливан перестал верить людям, когда ему было четырнадцать или пятнадцать лет. Всем в его семействе было известно, что у дедушки Джеймса есть револьвер и что он хранит его в спальне, в нижнем ящике комода. Однажды в июне, через неделю после того, как его поперли из школы, Салливан взломал ящик и стащил этот револьвер.
Весь остаток дня он болтался по округе, засунув оружие за пояс штанов и прикрыв его выпущенной наружу рубашкой. Он вовсе не горел желанием кому-то его демонстрировать, но обнаружил, что ему нравится чувствовать себя вооруженным, очень нравится. Револьвер изменил все в его жизни. Из просто крутого парнишки он превратился в неуязвимого.
Прошатался он тогда до восьми вечера. А потом отправился по Квентин-роуд к лавке отца. Как раз к тому времени, когда папаша начинал закрываться.
В припаркованной невдалеке машине играло радио, и он услышал песенку Элтона Джона, которую ненавидел: "Крокодайл-Рок". И ему вдруг захотелось застрелить того, кто нашел эту мелодию.
Входная дверь в мясную лавку была распахнута, и когда он туда влетел, папаша даже не посмотрел в его сторону - он, наверное, видел, как Майкл прошел мимо витрины.
Возле двери, как всегда, лежала стопка газет "Айриш ико". Тут всегда все лежало на своих местах. Все так аккуратно, все прибрано, и тем не менее все вперемешку.
- Чего тебе? - пробурчал папаша. У швабры, которой он драил полы в лавке, был на конце скребок - им он счищал с пола застывшие потеки жира. Эту грязную работу Салливан просто ненавидел.
- Поговорить с тобой можно? - спросил он у папаши.
- Пошел ты… Я занят, на хлеб зарабатываю.
- Да неужто? Занят? Пол моешь? - Салливан выбросил вперед кулак.
Первый раз в жизни Салливан ударил собственного отца, ударил рукояткой револьвера в лоб, над правым глазом. Затем ударил еще раз, в нос, и этот огромный детина рухнул на пол, усыпанный опилками и обрезками мяса. Он застонал и выплюнул изо рта опилки и грязь.
- Ты ведь и сам знаешь, как я могу тебя избить. - Майкл Салливан склонился над телом отца. - Помнишь эти слова, Кевин? Я-то помню. И никогда не забуду, пока жив.
- Не смей называть меня Кевином, ты, паскуда!
Он снова ударил отца. Потом пнул ногой в пах, и старик застонал от боли.
Салливан с презрением оглядел лавку. И сбил пинком стеллаж с хлебом - просто чтобы что-то пнуть. Потом приставил револьвер к голове отца и взвел курок.
- Не надо, - выдохнул папаша, и глаза у него расширились - от шока, от страха и от того, что он вдруг понял, во что теперь превратился его сын. - Нет, не надо! Пожалуйста, Майкл!
Салливан нажал на спусковой крючок - раздался громкий щелчок. Никакого оглушающего грохота, никаких разбрызганных по стенам мозгов. И наступила полная тишина.
- Как-нибудь в другой раз, - сказал он отцу. - Не сегодня, а когда ты меньше всего будешь этого ожидать. В такой день, когда у тебя не будет никакого желания умирать, - тогда я тебя и убью. И подыхать ты будешь тяжко, Кевин. Убью ведь я тебя не из такого игрушечного ствола, как этот.
Он вышел из лавки. И стал Мясником из Слайго. За три дня до Рождества, в тот год, когда ему исполнилось восемнадцать, он вернулся и убил отца. Как и обещал, не из револьвера. Воспользовался одним из разделочных ножей папаши. И сделал несколько снимков - на память.
Глава 58
Майкл Салливан играл в бейсбол с сыном. У него была бита. И не простая бита, а настоящий раритет, "Луисвилл слаггер". Ею играл в победном 1986 году один из игроков команды "Янкиз". Плевать на коллекционеров - этот мощный обрезок ясеневого дерева был предназначен только для игры.
- Отлично! - крикнул Салливан. - Посмотрим, на что ты способен, большой мальчик! Я уже трясусь от страха. Давай поглядим, как ты это делаешь.
Трудно было поверить, что Майк-младший уже вырос и научился подавать мощно и точно. И эта перемена была сюрпризом. Салливан заметил ее только потому, что сам учил мальчика играть в бейсбол.
Нет, своему старшему сыну он не делал в игре никаких послаблений. Это было бы для того настоящим оскорблением. Он позволил ему метнуть мяч, выждал долю секунды, потом размахнулся и врезал битой по мячу. Резкий звук удара раскатился в тишине. Он вдруг представил себе, что мяч - это голова Джона Маджоне.
- И ушел за ограду! - выкрикнул он и демонстративно побежал вперед. Шеймес, его младший, перелез через сетчатую ограду площадки, чтобы подобрать мяч.
- Здорово, папа! - крикнул мальчик, поднимая руку с мячом над тем местом, где он упал.
- Пап, нам пора ехать. - Его средний сын, Джимми, уже стянул с руки бейсбольную перчатку и защитную маску с лица. - Мы должны отъехать в шесть тридцать, помнишь?
Если не считать самого Салливана, Джимми больше всех ждал предстоящего вечера. Салливан достал им билеты на концерт группы "U2" на стадионе "Маринер арена" в Балтиморе. Это будет отличный вечер - подобные семейные мероприятия его даже радовали.
По пути на концерт Салливан пел, пока ребята не начали ворчать и подтрунивать над ним.
- Понимаете, парни, - как-то объясняла им Кэтлин, - ваш папа считает себя вторым Боно. Но голос у него больше похож… на голос Ринго Старра.
- Ваша мама просто ревнует, - заметил тогда Салливан, смеясь. - У нас с вами, ребята, горячая ирландская кровь в венах течет. А у нее всего лишь сицилийская.
- Ну да, конечно. А сам-то ты какую предпочел, итальянскую или ирландскую? Все! Вопрос закрыт!
И ребята завизжали от восторга и захлопали в ладоши в честь своей мамочки.
- Мам, а это что такое? - вдруг спросил Шеймес.
Кэтлин посмотрела, куда он указывал; потом извлекла из-под своего сиденья серебристый мобильник. Салливан похолодел, увидев его.
Это был мобильник Бенни Фонтаны. Салливан забрал его в ту ночь, а потом везде разыскивал, но никак не мог найти. Вот и говори после этого об ошибках!
А ошибки могут быть смертельными!
Но выражение его лица не изменилось - он всегда держал себя в руках.
- Это телефон Стива Боуэна, - тут же солгал он.
- Кого? - переспросила Кэтлин.
- Стива Боуэна. Это мой клиент. Я его подвозил в аэропорт, когда он заезжал сюда.
- А почему же он не забрал его?
Да потому, что его не существует в природе.
- Видимо, потому, что он в Лондоне, - продолжал импровизировать Салливан. - Сунь его в перчаточный ящик.
Но теперь, когда мобильник нашелся, он уже знал, как его использовать. По правде говоря, он уже горел нетерпением пустить его в дело. Он подвез семейство как можно ближе к арене стадиона и заехал на тротуар.
- Вот вам, пожалуйста: доставка прямо к месту. Лучше не бывает. Ладно, я поеду, поставлю где-нибудь это корыто. Встретимся внутри.
Он быстро нашел свободное место на подземной стоянке. И въехал на самый верхний уровень, чтобы рядом никого не было. Нужный ему номер был в памяти мобильника. Он нажал кнопку быстрого набора. Это будет просто здорово. Только бы этот тип оказался на месте.
И пусть видит номер звонящего на экране.
Джон Маджоне сам ответил на звонок.
- Да. Кто это? - Голос его звучал слегка встревоженно.
Попал! Сам ответил! А они друг друга ненавидят с тех самых пор, когда папа этого Джона нанял Салливана работать на себя.
- Догадайся, малыш!
- Не имею ни малейшего понятия. Откуда у тебя этот номер? Кто бы ты ни был, ты уже труп!
- Тогда, мне кажется, у нас много общего.
Кровь Салливана уже наполнилась адреналином. Сейчас его было не остановить. Он был самым лучшим игроком в такой игре: умел выследить жертву, а потом поиграть с ней.
- Да-да, малыш. Вот так тот, за кем охотятся, сам превращается в охотника. Это Майкл Салливан. Помнишь такого? И знаешь что? Ты у меня следующий на очереди.
- Мясник? Это ты, паскуда? Я тебя все равно убить собирался, а теперь еще и заплатить заставлю за то, что ты сделал с Бенни. Ты, кусок дерьма, тебе очень не поздоровится!
- То, что я сделал с Бенни, не идет ни в какое сравнение с тем, что я намерен сделать с тобой. Я тебя на две части разрежу мясницкой пилой. Одну часть пошлю твоей мамаше, а вторую - твоей жене. Как тебе такое понравится?
Маджоне взорвался:
- Ты уже труп! И все, кто тебе дорог, тоже… трупы! Я уже иду за тобой, Салливан!
- Ага, попробуй-попробуй.
Он закрыл телефон, потом посмотрел на часы. Чувствовал он себя просто превосходно. Это было и впрямь здорово - поговорить с Маджоне вот таким манером. Семь пятьдесят. Он даже успевает к первому номеру программы.
Глава 59
Я только что отпустил последнего посетителя и просматривал старые файлы по делу об убийстве Марии, когда в дверь неожиданно очень громко постучали. Ну что там еще?
Я открыл дверь и увидел в коридоре Сэмпсона.
Под мышкой он держал упаковку с дюжиной пива "Корона". Картонная упаковка выглядела крошечной в сравнении с его мощным телом. Так. Что-то случилось.
- Извините, - сказал я. - На работе я не пью и пациентам своим не позволяю.
- Ладно, все в порядке. Я все понял. Но думаю, что мы - я и некоторые мои друзья - скоро отсюда уберемся.
- Я вижу, вы действительно нуждаетесь в лечении, и готов сделать для вас исключение.
Он сунул мне холодное пиво, и я впустил его. Что-то и впрямь стряслось. Сэмпсон никогда еще не приезжал ко мне в офис.
- А ты тут неплохо устроился, - похвалил он. - С меня причитается какой-нибудь вьющийся цветочек или что-нибудь в этом роде.
- Только картин не дари. Хоть от этого избавь.
Пока я ставил кассету, Сэмпсон уже шлепнулся на кушетку для пациентов. Она под ним смотрелась как любовное гнездышко.
Но прежде чем я успел задать ему вопрос, он меня ошарашил:
- Ким Стаффорд. Ты ее знаешь?
Я глотнул пива, чтобы скрыть удивление. Ким и была сегодня моей последней пациенткой. Может быть, Сэмпсон видел, как она от меня выходит, но откуда ему известно ее имя?
- Почему ты о ней спрашиваешь?
- Ну я все же полицейский детектив… Только что видел ее возле дома. Такую трудно не заметить. Она - подружка Джейсона Стемпла.
- Джейсона Стемпла? - Сэмпсон сообщил мне это имя таким тоном, словно я должен знать, кто это такой. Как ни странно, я знал о нем, и не только то, как его зовут.
Я очень обрадовался, когда Ким снова пришла ко мне на прием, но она всегда наотрез отказывалась назвать имя своего жениха, даже когда он стал обращаться с ней еще хуже.
- Он в Шестом районе служит, - сказал Сэмпсон. - Кажется, он пришел в полицию уже после твоего ухода.
- Шестой район? Значит, он коп?
- Ага. Я ему, правда, не завидую. У них там теперь такая гнусная каша…
У меня чуть крыша не поехала. Джейсон Стемпл - коп?!
- А как с тем делом, в Джорджтауне? - спросил я, чтобы увести Сэмпсона в сторонку от этой темы.
- Ничего нового, - ответил он, легко переходя на другой предмет. - Я опросил троих из четырех известных нам жертв, и все еще топчусь на одном месте.
- Никто, значит, не желает ничего рассказывать? И это после того, что с ними произошло? Трудно в это поверить. Тебе так не кажется, Джон?
- Кажется. Женщина, с которой я разговаривал сегодня, армейский капитан. Она призналась, что насильник угрожал ее семье. И даже это я с трудом из нее выдавил.
Мы молча допили бутылку. Мои мысли опять переключились на Ким Стаффорд и ее жениха-полицейского.
Сэмпсон передал мне следующую бутылку.
- Вот что, - сказал он. - Мне еще с одной дамой побеседовать нужно - она адвокат, ее тоже изнасиловали. Последний шанс. Может, удастся ее расколоть.
Ага, вот в чем дело.
- В понедельник днем, а?
Я развернулся в вертящемся кресле, чтобы заглянуть в журнал предварительной записи пациентов.
- Знаешь, я весь день занят.
Я открыл вторую бутылку пива. Узкий луч солнца пробился сквозь деревянные жалюзи и коснулся плеча Сэмпсона, вперившего в меня тяжелый, мрачный взгляд. Человек-Гора, вот как я его называл. Другое его прозвище - Двойной Джон.
- В какое время - в понедельник? - спросил я в итоге.
- В три часа. Я за тобой заеду, мой милый. - Он протянул руку и чокнулся со мной пивной бутылкой. - А знаешь, ты мне сегодня обошелся в семь баксов.
- Это каким же образом?
- Дюжина пива, - пояснил он. - Я бы взял полдюжины, если бы знал, что это так легко пройдет.
Глава 60
Понедельник, три часа дня. Мне не следует быть здесь, но тем не менее я здесь.
Адвокатская фирма "Смит, Кертис энд Бреннан" слыла респектабельной. Фешенебельная приемная с деревянными панелями, с последними номерами "Гольф дайджест", "Таун энд кантри" и "Форбс" на столиках по углам говорила сама за себя: клиенты этой фирмы проживают отнюдь не в моем районе.
Мина Сандерленд была младшим партнером этой фирмы, а также третьей известной нам жертвой - третьей в хронологическом порядке. Она полностью соответствовала обстановке офиса - серый деловой костюм от хорошего портного и некая изящная сдержанность, какая иногда встречается у выходцев с Юга. Она провела нас в небольшой конференц-зал и, прежде чем начать разговор, опустила вертикальные жалюзи, закрыв сплошь стеклянную стену.
- Боюсь, вы зря теряете время, - сказала она. - Ничего нового я вам сообщить не могу. Я уже говорила это другим детективам. Несколько раз.
Сэмпсон протянул ей листок бумаги:
- Мы тут подумали, что вот это может нам помочь.
- Что это?
- Черновик заявления для прессы. Если какая-либо информация по этому делу дойдет до общественности, то вот в таком виде.
Пока она просматривала заявление, он продолжал объяснять:
- Публикация этого заявления будет означать, что следователи заняли более жесткую позицию в связи с тем, что ни одна из известных полиции жертв не желает сообщить какие-либо данные о насильнике и свидетельствовать против него.
- И это действительно так? - спросила она, отрываясь от листка.
Сэмпсон уже хотел было ответить, но тут у меня что-то случилось с горлом, и я его перебил. Закашлялся. Прием был неуклюжий, но он отлично сработал.
- Можно вас попросить принести стакан воды? - обратился я к Мине Сандерленд. - Извините меня, пожалуйста.
Когда она вышла, я повернулся к Сэмпсону:
- Не думаю, что ей следует знать, что теперь все зависит только от нее.
- О'кей. Думаю, ты прав. - Сэмпсон кивнул, потом добавил: - Но если она спросит…
- Давай-ка я ею займусь. У меня такое ощущение, что я ее уже понял.
Мои знаменитые "ощущения" уже стали частью моей репутации, но это вовсе не означало, что Сэмпсон сразу со мной согласится. И если бы у нас было больше времени для спора, он бы не отступил так быстро. Но тут вернулась Мина Сандерленд. Она принесла две бутылки минералки "Фиджи", два стакана и даже улыбнулась.
Выпив воды, я заметил, что Сэмпсон откинулся на спинку кресла. Это был знак, что в игру вступаю я.
- Мина, - начал я, - мы хотели бы попытаться найти с вами что-то вроде общего языка. Нечто среднее между тем, о чем вы захотите рассказывать, и тем, что нам необходимо выяснить.
- И что это должно означать? - спросила она.
- Это означает, что нам совершенно необязательно располагать описанием этого человека, чтобы поймать его.
Ее молчание я расценил как свой успех.
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Можете отвечать либо "да", либо "нет". Можете даже просто покачать головой, если вам так больше нравится. И если вопрос покажется вам неудобным, его можно пропустить.
Уголки ее рта чуть дрогнули в улыбке. Мой метод уступок был ей совершенно понятен. Я же хотел, чтобы наша беседа не содержала никаких угрожающих моментов.
Она убрала за ухо длинную прядь светлых волос: