Они как-то зарабатывают деньги. Каким-то "нечистым" способом. Я вспомнила, что в последний раз заметила на Юрико тонкую золотую цепочку. Под школьной блузкой - просвечивающий кружевной лифчик, на ногах - вызывающие красно-зеленые плетенки. Не иначе от Гуччи. Денег ей отец почти не присылал. На что же тогда она накупила все эти штучки в стиле школы Q.? Пожалуй, Юрико даже хватила лишнего, поднявшись выше установленной в нашем заведении планки. Джонсоны явно были ни при чем. Скуповатые, они бы не стали отваливать школьнице такие деньги. Надо разгадать эту загадку. Опустив руку, я ломала голову, как это сделать. Пауза, наверное, получилась слишком длинной. Очнувшись от мыслей, я услышала в трубке голос Такаси:
- Эй! Алло! Алло!.. Алло! Ты куда провалилась? - иронично поинтересовался он.
- Я здесь. Извини. Так что у вас за работа?
- Ты лучше скажи, что с письмами делать. - Такаси сменил тему. Я поняла, что так ничего не добьюсь от него, и вернулась к Кадзуэ.
- Ты понимаешь? Она стесняется. Попросила тебе позвонить. Вот я звоню.
- Чудно как-то. Она мне их посылала, значит - они мои. С какой стати я должен их обратно отдавать?
- Кадзуэ на этом подвинулась. Не вернешь письма, может вены себе вскрыть или снотворного напьется. От нее всего можно ожидать. Отдай лучше.
- Ладно! - (Я поняла, что этот разговор ему надоел.) - Завтра принесу.
- Так не пойдет! - громко запротестовала я. - Отошли их ей домой.
- По почте, что ли? - с недоверием спросил Такаси.
- Именно, - посоветовала я. - Напиши на конверте адрес и фамилию и отправь. Больше ничего в конверт не клади. И лучше экспресс-почтой.
С этими словами я быстро положила трубку. Порядок! Представляю, как побелеет Кадзуэ, когда получит обратно свои послания. А еще лучше будет, если ее папаша обо всем узнает. Вот взбеленится! А может, и удастся выяснить, чем занимаются Юрико с Такаси. Это уж будет совсем замечательно. Теперь есть смысл ходить в школу, думала я.
Три дня Кадзуэ не показывалась в школе. Ее появление утром на четвертый - картина, достойная описания. Кадзуэ возникла в дверях класса, постояла немного, широко расставив ноги, и обвела всех черными глазами. От ее кудряшек не осталось и следа, она избавилась от наклеек на веках, над которыми строила эксперименты с помощью Элизабет Арден. Перед нами была прежняя Кадзуэ Сато, невзрачная и никому не интересная отличница. Единственное отличие - невероятно безвкусный шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи. В желтую и черную полоску. Шарф, который она вязала для Такаси, теперь обвивал ее цыплячью шею, как огромная голодная змея. Заметив Кадзуэ, большинство одноклассниц торопливо опустили глаза, будто увидели что-то неприличное. Но одна девчонка из конькобежной секции, ни на что не обращая внимания, подскочила к ней попросить тетрадку.
- Ой, Кадзуэ, что это с тобой?
Кадзуэ окинула ее невидящим взглядом.
- Что это ты загуляла? На три дня перед экзаменами.
- Да вот… так получилось…
- Слушай, дай мне английский и литру, классическую.
Кадзуэ робко закивала и опустила портфель на стоявший рядом стол. Получился громкий шлепок. Сидевшая там девчонка, естественно, скорчила недовольную физиономию. Она была из внутреннего круга и большая модница, еще у нее здорово получалось домашнее печенье. Кадзуэ оторвала ее от важного занятия - та разглядывала кулинарную книгу.
- Эй! Можно потише? Нельзя же так швырять! Сижу себе спокойно, выбираю, какое печенье испечь, и тут такой грохот…
- Извини. - Кадзуэ несколько раз поклонилась.
Исходившее от нее необычное свечение исчезло без следа. Перед нами стояло совершенно несимпатичное, чахлое существо. Не человек, а выжатый фрукт.
- Гляди, книгу испачкала! Что за свинство! - Модница с показной серьезностью стряхнула что-то с обложки.
По дороге в школу Кадзуэ, наверное, ставила портфель на платформу или тротуар, вот он и испачкался. Услышав вопли Модницы, кое-кто покраснел, остальные сделали вид, что ничего не замечают. Кадзуэ отдала свои тетрадки и сквозь строй одноклассниц, провожавших ее насмешливыми взглядами, неуверенно направилась к своему месту. По пути оглянулась на меня, рассчитывая на поддержку. Я инстинктивно отвернулась, но сигнал все же дошел до цели: Помоги! Пойдем отсюда! Мне вспомнилась ночь на занесенной снегом дороге, когда я оттолкнула Юрико. Какая-то могучая сила заставила меня отбросить что-то гадкое и отвратительное. Какой прилив сил я тогда ощутила! Теперь страшно захотелось поступить так же и с Кадзуэ. Борясь с этим желанием, мучившим меня до боли, я кое-как досидела до конца первого урока. То была математика. Кадзуэ в тот день, против обыкновения, не доставала учителей вопросами.
После уроков я шла по коридору на втором этаже и вдруг услышала за спиной заискивающий грустный голос:
- Эй, эй! Я у тебя спросить хотела.
- О чем? - Я резко обернулась и взглянула на Кадзуэ.
Не выдержав моего взгляда, она с болью отвела глаза.
- О Такаси.
- Что, ответил?
- Ответил, - нехотя проговорила она. - Четыре дня назад.
- Здорово! И чего написал?
Притворившись, что эта новость меня не на шутку взволновала, я, ликуя в душе, ждала ответа. "Все пропало! Да еще отец обо всем узнал… Мне так от него досталось!.. Что делать?! Прямо жить не хочется", - крутились в голове слова, которые мне хотелось услышать от Кадзуэ. Но ответа не было. Она поджала губы и молчала. Наверное, хочет придумать что-нибудь подходящее.
- Ну так что он написал? - повторила я с раздражением.
- Что хочет общаться.
Это ж надо так врать! Я обалдело посмотрела на Кадзуэ. Но она лишь стыдливо потупилась, ввалившиеся щеки заалели.
- Вот что: "Я тоже тебя давно заметил. Здорово, что тебе нравится на уроках отца. Давай переписываться, если не возражаешь - пусть я на год младше. Про что тебе написать? Про хобби? Спрашивай, чего хочешь".
- Правда, что ли? - Я не знала, что подумать. А вдруг так оно и есть? Такаси обещал вернуть письма, но как это проверишь? Да еще эти дрянные стишки… Они ему, видишь ли, понравились. Так что где гарантия, что Кадзуэ врет? А может, он такой гад, что решил над ней подшутить? Я растерялась - похоже, мой план трещал по швам. - Покажи письмо. Можно посмотреть?
Кадзуэ в замешательстве поглядела на протянутую руку и решительно тряхнула головой.
- Нет! Такаси пишет, чтобы я никому не показывала. Не могу. Даже тебе.
- Тогда почему ты шарф надела? Это ж ему подарок.
Кадзуэ быстро поднесла руку к горлу. Шарф был шерстяной, не толстый, но плотной вязки, в резинку. Полоски - черная и желтая - по десять сантиметров. Преодолевая искушение дать ей хорошего пинка, я со злорадством ждала ответа. Ну давай же! Придумай что-нибудь!
- Пусть мне на память останется.
Ага! Попалась! Я чуть не запрыгала от радости.
- Давай я подарю. Переписка перепиской, а подарок - совсем другое дело. Вот он обрадуется!
Я потянулась, чтобы схватить шарф, но Кадзуэ оттолкнула мою руку.
- Не трожь! Не тяни свои грязные руки! - проговорила она тихо, но с угрозой. Я застыла на месте и в упор посмотрела на нее. Лицо Кадзуэ вспыхнуло. - Извини! Прости меня! Я не хотела!
- Ничего. Все понятно.
Повернувшись на каблуках, я, надувшись от обиды, пошла прочь. Пусть в следующий раз думает, что говорит.
- Постой! Прости меня! Я не хотела!
Кадзуэ припустилась за мной; я не оборачивалась. Сказать по правде, я тоже была в полной растерянности. Что все-таки произошло? Неужели Такаси в самом деле ей написал? Или она врет? Уроки кончились, и школьный городок заполнился смехом и беготней. Но даже на фоне этого шумного веселья я слышала за собой Кадзуэ: ее торопливые шаги, прерывистое дыхание, шуршание юбки о портфель.
- Ну извини же меня! Подожди! Мне же больше не с кем посоветоваться!
Я услышала хныканье и остановилась. Кадзуэ стояла передо мной, по ее лицу текли слезы. Распустила нюни, будто ее мать на улице бросила.
- Прости меня! Прости!
- Почему ты так со мной разговариваешь? Я же к тебе со всей душой.
- Я знаю. Просто мне показалось, что ты говоришь как-то не так… со злостью… Вот я и не выдержала. Но я ничего не имела в виду.
- Но у тебя с ним все срослось, так ведь? Как я и говорила?
Кадзуэ растерянно взглянула на меня. Наконец лицо ее странно просветлело - будто у человека не все дома.
- Да-да. У меня с ним все срослось. Ха-ха-ха!
- Значит, на свидание собираешься?
Кадзуэ кивнула и вдруг застыла на месте; из груди у нее вырвался крик. Из коридора она увидела в окно Юрико и Такаси, которые шли по школьному двору к воротам. Я быстро отворила окно.
- Эй, что ты делаешь? - Кадзуэ, побелев как мел, хотела броситься прочь, но я протянула руку и сорвала шарф с ее шеи. - Прекрати! - воскликнула Кадзуэ, а я, вцепившись в нее изо всех сил и прижав к стене, заорала:
- Такаси-и-и!
Такаси и Юрико одновременно оглянулись и подняли глаза на наше окно. Сжимая шарф, я отчаянно размахивала руками. Такаси, в черном шерстяном пальто, бросил на меня подозрительный взгляд и, обняв Юрико за плечи, на которые был накинут модный темно-синий плащ, вышел вместе с ней из ворот. Юрико осуждающе впилась в меня глазами: "У тебя совсем крыша съехала, сестрица?"
- Какая ты жестокая! - проговорила Кадзуэ, опускаясь на корточки в коридоре.
Проходившие мимо девчонки с любопытством поглядывали на нас и, тихонько перешептываясь, шли дальше. Я протянула Кадзуэ шарф. Она поспешно спрятала его за спину, как бы скрывая позор.
- Выходит, он по-прежнему с Юрико гуляет. Чего ж тогда врала?
- Я не врала. Он мне ответил. В самом деле.
- Про стихи твои что сказал?
- Сказал: хорошие стихи. Честно.
- А про письмо, где ты про себя писала?
- Что откровенное, честное.
- Ты прямо как учитель свое сочинение расписываешь! - закричала я, выходя из себя. А что, разве не так? С воображением у Кадзуэ было совсем плохо, раз не могла ничего интереснее придумать. - А отец твой что сказал? - меняя тон, заискивающе спросила я.
Кадзуэ вдруг умолкла. Наглухо. Да-да. С того самого дня она покатилась под откос.
4
В тот вечер мне позвонили сразу три человека. Небывалый случай для нашего дома. Дед все еще занимался своим "подсобным бизнесом", но снабжавшая его заказами страховщица предпочитала приходить по делам лично. Мне тоже подруги никогда не звонили.
Первый раз телефон затрещал, когда мы с дедом смотрели по телевизору сериал "Завой на солнце!". Дед вскочил с места и споткнулся об электрообогреватель. Потом уже я сообразила, что он дожидался звонка от матери Мицуру. Но тогда, увидев, как дед рванул к телефону, я не удержалась от смеха.
- Кхе-кхе! Алло! - выдавил он из себя, булькая горлом, и тут же застыл в позе напряженного внимания. Дед был хоть и аферист, но совесть у него еще оставалась.
- Большое вам спасибо… Занимается? Да ну, куда там… Надо бы, конечно, но разве ее от телевизора оттащишь. Что вы говорите? Заходила к вам… Спасибо, спасибо. По телефону звонила… за границу?.. Нет, мне ничего не говорила, я не в курсе.
Деда понесло. Никто его за язык не тянул, чего он разболтался? А кланяться-то зачем по телефону? Блюдолиз! Мать была такая же - угодливая без нужды. Надо же, друг на друга совсем не похожи, а натура одинаковая, думала я, холодно наблюдая за дедом. Он стал мне безразличен, с тех пор как закрутил любовь с матерью Мицуру. К концу разговора деда прошиб холодный пот - лоб покрылся испариной. Он протянул трубку мне.
- Зачем ты ляпнул, что я сижу у телевизора? У нас же экзамены на следующей неделе!
То была мать Кадзуэ. Мамаша с рыбьим лицом. Представив их серый, безликий дом, я сухо поздоровалась. "Давай спрашивай, не тяни", - послышался в трубке сдавленный мужской голос. Палаша! Стоит рядом и весь кипит от злости. Отлично! Попались на мою удочку, несчастные! Теперь можно расквитаться за унижение, которое я испытала у них в день, когда узнала о смерти матери. За то, что они смотрели на меня как на жалкую куклу, замену Мицуру. За предупреждение, что я не должна больше приближаться к их дочке. За деньги, которые с меня потребовали за телефонный звонок. Я должна отплатить им по полной.
- Мы хотим знать, что в последнее время происходит с нашей дочерью? Тебе ничего не кажется? - запинаясь от волнения, спросила мать Кадзуэ.
- Трудно сказать. Тем более что мне было сказано, чтобы я с ней не общалась. Я не знаю.
- Что ты говоришь? В первый раз об этом слышу.
Мои слова ее смутили. И тут инициативу перехватил ее супруг. Он явно не собирался разводить антимонии, говорил резко, заносчиво.
- Послушай! Я хочу знать, водит ли еще Кадзуэ компанию с этим парнем, Такаси Кидзимой. Я думал, она мне сама расскажет, но ничего не вышло - только нервы потратил. Сказал ей: "Ты только в десятом классе. Рано еще тебе по мальчикам бегать". Она сразу реветь, так я ничего и не добился. Поэтому я тебя спрашиваю: может, она во что-то влипла?
Я сразу, с первых же слов, почувствовала, что он буквально вибрирует от злости. Может, в нем говорила ревность к Такаси? И такой человек хотел присвоить все права на Кадзуэ, подчинить ее себе на всю жизнь. В голове у меня, как черти на сковородке, запрыгали мысли, и я решила защитить Кадзуэ от отца-диктатора.
- Да нет. А мальчишкам все пишут, вяжут шарфы, караулят у школьных ворот. Кадзуэ ничего неприличного не делает. Вы о ней неправильно думаете.
Мои слова его не убедили, подозрительность не рассеяли.
- Кому же этот уродливый шарф предназначается? Она так и не призналась, как я ни наседал.
- Она его для себя вязала. Так я слышала.
- Что же, она тратила драгоценное время на себя?
- Ага! У Кадзуэ вязание и все такое здорово получается.
- А что ей прислал этот мальчишка? Любовные записки? Что она ему писала?
- Нас по обществоведению просят писать сочинения. Вот Кадзуэ и написала. Думаю, так.
- Я слышал, этот Кидзима - сын вашего учителя?
- Ну да. Поэтому она, видимо, и решила к нему обратиться как к вымышленному персонажу. Думала, никто против не будет.
- Сочинение, говоришь? Хмм! - Мои маловразумительные объяснения не развеяли его сомнений. - Родители есть родители. Переживают за своих детей. А тут еще экзамены на носу. У Кадзуэ есть цель - поступить на экономический факультет, ей ни в коем случае нельзя снижать успеваемость.
- Можете за нее не беспокоиться. Она только и говорит о том, как вас уважает. Хочет быть похожей на вас - ведь вы окончили Тодай. В нашем классе Кадзуэ уважают.
Видно было, что эти слова попали в цель. Папаша явно помягчел:
- Вот-вот. Я ей всегда это говорю. Поступишь в университет - встречайся с кем хочешь. Университет Q. - это марка. Право выбора за ней будет.
Как же, как же! Я представила Кадзуэ в университете - непривлекательная, неуклюжая… И расхохоталась в душе. Почему эта семейка, тупо верящая, что старанием можно добиться чего угодно, всегда откладывает удовольствие на потом? Не поздно ли будет? И еще вопрос: почему они так легко верят в то, что им говорят другие?
- Что ж, ты меня успокоила. Давай и ты старайся. Успеха на экзаменах! Заходи к нам. У нас для тебя двери открыты.
Это же надо! А раньше что говорил? "Не подходи к моей дочери! Чтоб я тебя возле нее не видел!" И это один и тот же человек? Умиротворенный папаша Кадзуэ положил трубку, не подозревая о моем негодовании. Дед, который, не отходя ни на шаг, прислушивался к нашему разговору, хвастливо заявил:
- Я тоже не стушевался. Совсем не волновался, хотя люди-то не простые, раз дочка в вашей школе учится.
Не обращая на него внимания, я вернулась к телевизору. Самое интересное, конечно, уже прошло; настроение испорчено. Только я развернула газету, как телефон зазвонил снова. Дед, как и в прошлый раз, проворно схватил трубку.
- А-а, Юрико! - радостно закричал он. - Что-то ты давно не звонила. Ну, как живешь? - Он явно был не прочь поболтать, но я вырвала у него трубку.
- Чего тебе надо? Говори быстрее.
Встретив столь категоричный отпор, сестра рассмеялась высоким чистым голосом:
- Я с тобой по-доброму, позвонила сказать кое-что, а ты все такая же вредина. Кстати, что это ты сегодня кричала: "Такаси! Такаси!"? Я даже вздрогнула.
- Нет уж! Давай говори, что хотела.
- Я про Такаси. Он тебе вроде нравится. Так вот, хочу сказать: у тебя шансов нет.
- Почему, интересно? Он в тебя, что ли, влюбился?
- Ничего подобного. Мне кажется, он педик.
- Педик? - удивилась я. - С чего ты взяла?
- Потому что он ко мне вообще никакого интереса не проявляет. Ладно, пока.
Зараза самоуверенная! Мне хотелось разорвать ее на кусочки, но, с другой стороны, кое-что прояснилось.
- Так вот оно что… - пробормотала я и услышала голос деда.
Следя за мной глазами, он нерешительно промямлил:
- Что ты с ней так грубо? Вы же все-таки сестры.
- Она не сестра мне.
Дед собрался было ответить, но, увидев мое сердитое лицо, закрыл рот.
- Что-то ты в последнее время много злишься. И на меня тоже. Может, что случилось?
- Что могло случиться? Это ты лучше у себя спроси. Увиваешься вокруг матери Мицуру как я не знаю кто. Гадость какая! На днях Мицуру мне сказала, что мать вроде как приглашает нас поужинать вчетвером. Это что еще такое? Мы с ней поругались из-за этого. Как Юрико приехала, вы все помешались на сексе. Смотреть противно!
Дед весь съежился, как-то сразу усох. Он покосился в угол комнаты, где стоял его бонсай. Осталось всего три дерева. Черная сосна, дуб и клен. Но их тоже скоро продаст. Вопрос времени. Меня это бесило.
Телефон подал голос в третий раз. Дед совсем пал духом и даже не пошевельнулся. Сняв трубку, я услышала хриплый женский голос:
- Ясудзи?
Мать Мицуру! В тот раз, в машине, она говорила резким, квакающим голосом, но сейчас произнесла имя деда так ласково - прямо ангел во плоти. Ничего не говоря, я сунула трубку деду. Он схватил ее, и лицо его на глазах стало наливаться краской. С легким напряжением в голосе дед проговорил:
- Я слышал, там замечательно, когда зацветает слива. - Они что, в путешествие собрались? На горячий источник? Я легла на спину, вытянув ноги к электрообогревателю, и искоса поглядывала на деда. Под моим взглядом он старался делать вид, что ему все нипочем, но дрожь в голосе выдавала его волнение. - Нет. Еще не сплю. Я поздняя пташка. А вы что поделываете?