– Ученик-зазнайка решил опередить Учителя. Украл ноу-хау. А теперь все люди, грубо говоря, не с автоматической коробкой передач, а на ручном тормозе. Или вообще неуправляемые…
Глава десятая
За прогулками у моря, работой в саду и написанием романа и музыки время для обитателей виллы катилось незаметно и гладко.
Погода стояла восхитительная.
Соня с Клодом без Фреда съездили на экскурсию, опробовали ванны Клеопатры. Этот кусок Средиземноморья вместе с пляжем когда-то Марк Антоний подарил своей любимой. Здесь они занимались любовью прямо на берегу, благо тогда он был диким – ничего поблизости.
Теперь из-за того, что и в это время года там было полно туристов из тех мест, где люди генетически плохо переносят летнюю жару – скандинавских стран и Бенелюкса, – сделать что-то подобное супругам Таубам не удалось. Зато они купили последние билеты в ванны Клеопатры и там уж предались любви, воображая себя этими историческими любовниками.
Вели они себя довольно откровенно, записывали звуки на диктофон. Но если служащие их и видели, то вмешиваться не стали. Других-то посетителей не осталось в этих длинных бассейнах из известняка.
Но все же после бурных плесканий и кувырканий, после фырканий и бульканий крик удовлетворения не мог не оставить сомнений в характере занятий пары.
Так что, одевшись, они поспешно ретировались с места событий – кто знает, может, за такое тут предназначен штраф, или даже полицию вызовут? По дороге вышедшему им навстречу охраннику Клод сунул пять долларов. И тот, открыв было рот, замолчал. Принял извинения.
– Мы крадемся, как нашкодившие кот и кошка, – резюмировала Соня.
– Так ведь в этом доля правды есть, и составляет она – сто процентов, – усмехнулся Клод. – Но лично я не раскаиваюсь. А ты, Софи?
– Мы просто не могли не испытать это. Жизнь так коротка.
– Но ее на все хватает, – буквально пресек ее "завывания" Клод. Это его Ангел "науськал" вселять в жену оптимизм.
По мере приближения срока приезда в середине апреля родителей Соня вплотную занялась домом.
Если раньше по комнатам ползали три автоматических диска – пылесоса, очищая полы и ковры, то перед приездом свекрови Софья решила попотеть. Ну и что, что свекровь ее любит: тем больше оснований ее не разочаровать.
В супермаркете у Махмуда Соня заказала средство по уходу за мебелью с натуральным воском. Он его получил через неделю. Раньше он такими изысками не баловался. А также по Сониному велению привез в свой маленький супермаркет удобные швабры: не мешает освежить дом, который раньше был лишь в относительном порядке.
Словом, все, включая жителей гостевого домика, драили поверхности в обоих строениях. А Настя с Гией были "припаханы" в саду. Они сооружали розарий.
Миша смеялся над всеми: мол, потемкинскую деревню строите, товарищи.
– А я все матушке-императрице расскажу, – хвастался он.
Фредик, и тот вытряхнул в подвале подстилку для котов. После этого его пришлось отмывать от последствий.
Словом, работа кипела.
В мае Клод с Софьей собирались в Канны, режиссер уже три письма им прислал, что музыка к фильму в номинации. И, оставшись дома одни, родители Клода имели все шансы обнаружить бесхозяйственность невестки. Так что именно на ее ложную репутацию и трудился две недели дружный коллектив.
– Сплошные субботники у нас.
– Что такое субботники, – спросил Клод. Этого слова в его русском лексиконе не было.
– Это когда перед праздниками в субботу люди разных профессий убирали территорию вокруг офисов или обустраивали парки. В советское время.
– Но почему дворники и садовники этого не делали каждый день, – изумился Клод с оттенком возмущения.
– Потому что при социализме каждый на своем рабочем месте норовил недоработать за очень маленькую зарплату – восстанавливали баланс между усилиями и их вознаграждением.
И вот день приезда Роберта и Роберты настал. Лилия сварганила на обед голубцы, Настя испекла торт "День и ночь", в котором светлый бисквит был перемешан с темным. Ну и братья-молдаване поставили к столу свой обычный ассортимент и были приглашены на обед в честь приезда важных гостей: ведь им потом придется общаться напрямую друг с другом, когда Соня с Клодом уедут на Лазурный берег.
Роберт показался уставшим гораздо больше, чем Роберта, хотя обоим им было по пятьдесят девять лет. Поэтому они были рады, что вскоре окажутся на свежем воздухе, где как раз Настя с Лилией накрывали на стол в большой беседке.
Старшим Таубам хотелось скорее принять ванну и приступить к осмотру замка, как они наименовали приобретение детей.
Фредик узнал бабушку с дедушкой и вопил от счастья, несясь навстречу.
Прогресс в его развитии был очевиден. За пару месяцев в настоящей семье он быстро наверстал в развитии то время, когда его мать – Жизель – практически им не занималась вообще.
Сейчас он и впрямь стал вундеркиндом. С бабушкой и дедушкой говорил на английском, да так бойко. Он обнимался и целовался с родными так радостно и открыто. А ведь раньше был этакой "вещью в себе" – замкнутым и с глазами, полными какого-то неизбывного одиночества.
Соня с Клодом тоже разминали ноги, прогуливаясь по саду. Все же четыре часа в дороге до аэропорта и обратно для беременной оказались непростыми. Ее живот как-то особенно нависал сейчас, а ноги отекли. Поэтому Клод, наскоро отведя родителей в комнаты с ванными – их спальню и гостевую, – быстро вернулся к жене и почти нес ее по саду.
– Пойдем лучше к морю спустимся, пока тут готовят стол, – попросила Софья. Без ежедневного моциона я уже чувствую себя как-то не так. Прав был Пушкин: "Привычка свыше нам дана…" Но она осеклась в переводе этих строк. Пока привычка не была заменой их счастья. Но кто знает, что будет годами позже?
Ангелы закивали радостно, когда она не стала продолжать цитату. Клод бы заволновался, что надоел жене. Он так боялся, что она его оставит. Воспоминания о ее пустых глазах, когда она отказалась выйти за него замуж, до сих пор мучили его по ночам.
Соня объясняла ему не раз, что тогда подумала, будто она такая же плохая и развратная, как его Жизель. И не хотела, чтобы с ней она снова был несчастлив.
Но и сама боялась брака с малознакомым очаровательным мужчиной. Ведь ее бывший муж тоже поначалу влюбил ее в себя. А уже ночью заставил возненавидеть и боятся.
Но терзания до конца Клода не оставляли: вдруг Соня вышла за него просто для того, чтобы не обидеть, чтобы уехать подальше от того места, где было столько горя и ужаса.
До конца его не убеждал даже аргумент, что ее сердце не выдержало их расставания. Он-то ее любил так, что был уверен: за нее он умрет. Он думал об этом, когда лез на девятый этаж по пожарной лестнице. Все в его жизни было не просто словами. Он готов был отказаться от детей в ее утробе, только чтобы Софи гарантированно осталась жива.
Но, к счастью, астролог, который построил гороскоп Софьи не по дате рождения, а сообразуясь с датой их свадьбы, сказал, что при родах ничего женщине не угрожает. Но Клод видел, что до конца ее страх не изжит.
А теперь уже срок в пять месяцев не позволял без риска для здоровья матери "пойти на попятный" в деторождении.
Вчера кто-то из малышей зашевелился у Сони внутри, когда она сидела с чашкой чая на открытом балконе над морем. И она запричитала что-то невразумительное, зовя мужа и сына.
Фредик понял сразу, что живот двигается, и, встав на цыпочки, прижался ухом к нему. А потом отпрянул в радостном изумлении.
А Клод испугался того, что жена беззвучно плачет: вдруг ей плохо стало. Весь побелел и утратил способность понимать слова. К тому же говорила Соня на русском. Но потом беременная повернулась к нему и пояснила на английском:
– Один наш сынок только что первый раз дал в ухо другому, когда тот прислонил мордашку к животу.
Фредик потер ухо, хотя ему было не больно.
– А нельзя брата выпустить поиграть, а потом уложить обратно, – практичным тоном поинтересовался Фред.
– Наиграетесь еще, пусть пока сестру мутузит. – Соня была так счастлива.
Приезд матери с отцом очень помог молодым. Они энергично взялись за дом и сад, наладили быт. Роберт стал прояснять вопросы, которые мало волновали молодоженов.
Они, увы, не платили налоги за содержание дома, поскольку просто игнорировали квитанции на турецком языке, собираясь как-нибудь этим заняться, да все откладывали.
Роберт во всем разобрался на следующий же день после того как приехал, написал молодым, куда обращаться в этом случае и прочих.
Соне не понравилось только, что тесть начал обсуждать с Мишей оплату аренды гостевого домика. Супруги платили Михаилу зарплату, как "охраннику ребенка", и на эти деньги он покупал часто еду на всех. У них был какой-то негласный закон: с друзей денег не брать. Но Роберт, как западный предприниматель, не понимал, как так можно – не платить аренду! Причем, свои действия с "детьми" Роберт не согласовывал. И Соня случайно услышала, что Роберт взыскивает с Миши деньги.
Устыдившийся Миша сидел красный, как рак. Соня краем уха услышала, проходя мимо, слова Роберта:
– Вы в этом месяце даже не будете присматривать за моим внуком, раз мы тут. Так что не можете рассчитывать на заработную плату.
Соня замерла и с открытым от возмущения ртом ринулась на защиту Михаила.
– Роберт, вы, не разобравшись в наших взаиморасчетах, накинулись на Михаила. Вместо оплаты аренды он делает массаж всем желающим членам семьи. Так на так и выходит. Теперь сделает и вам с Робертой.
Роберт, увидев надвигающуюся на него разозленную Соню, ожидал совсем других слов и мысленно сжался.
Теперь покраснел и он. Конечно, он не поверил в массажный эквивалент аренды. Но в то же мгновение понял, что отношение к нему Софьи будет зависеть от того, как он воспримет ее слова.
– Ты права, дочка. Не все измеряется деньгами. Миша, прости, что сунулся к тебе с претензиями, не разобравшись. И теперь поспешу получить с тебя плату массажем – после перелета спина побаливает.
Миша словно оттаял, посмотрел на Соню благодарно.
– Вам спортивный массаж или лечебный, – шутливо потирая руки, будто собираясь Роберту накостылять, спросил Михаил.
– Если лечебный предполагает сворачивание шеи, то лучше отложим на завтра, когда ты меня простишь, – принял шутливый тон Роберт.
И про себя подумал, что невестка у него – кремень. За своих не только родных, но и друзей на любого противника буквально готова кинуться в рукопашную.
Пока все, о чем он читал в литературе про загадочную русскую душу, подтверждалось. Но лучше бы моменты жизни Софьи с Клодом строились не на сюжетах Достоевского и Толстого.
Ангелы всех троих участников сцены, которые замерли в ужасе в ожидании ссоры невестки со свекром, облегченно рассмеялись, переглянувшись.
– А ведь Соня хотела сказать Роберту довольно зло, чтобы не лез в чужие дела, так обиделась за Мишу. А потом поняла, что он теперь тот человек, которому ее дела – родные. Что Роберт ведет себя, как вел бы себя ее отец, если бы был жив. Поэтому она отошла от взрыва адреналина быстрее, чем могла бы.
Эти люди, Роберт и Роберта, "если что", будут воспитывать ее детей. Но надо сделать так, чтобы и Миша имел все права им помогать. Соня решила написать завещание втайне от всех. И сделать этих троих опекунами ее детей после ее смерти. Она боялась того, что муж в тот момент может быть психологически не в состоянии думать о крохах. В его-то гороскопе – прежнем – он сходил с ума от горя в прямом, а не переносном смысле слова.
Наталья паковала вещи, которые ей накупил во время пляжной совместной жизни Лимон, и думала о том, как поведет себя ее новый бойфренд в Москве.
Тут она насочиняла ему с три короба, что Лари, мол, ее с трудом отпустил отдыхать одну, так сильно любит. А теперь надо как-то рассказать правду и не упасть в глазах нового "спонсора".
Зажигали они тут яростно. Для Натальи это была месть – и довольно сладкая, а для Лимона…тоже.
Но оба они исходили в своих предположениях из ложного посыла, что Иллариону есть дело до Натальи. А тот и думать забыл о провинциальной дурочке.
Вернувшись из Турции, Лари загорелся новой идеей Клода о создании роликов со звуками и видами для пеших прогулок и бега. Он понимал, насмотревшись на Клода и своего кузена, насколько он сам обрюзгший, отекший и уставший. И решил себе купить маленькую видеокамеру, которую надевают на лоб, и съездить куда-нибудь, где бежать – одно удовольствие. Так родилось его новое хобби. Причем, бегать ему хотелось не по кромке моря – таких записей у Клода и самого предостаточно. Хотелось, например, пробежаться трусцой по африканской саванне или по красивому лесу в Таиланде, на худой конец – по сосновому бору в Сибири.
Впервые в жизни он испытал настрой на творчество. Фантазия разыгралась; вот бежит он с длинноногими чернокожими массаями, а рядом на тропу выскакивает настоящий лев.
Мысленная картина при виде льва перестала радовать. И тогда он решил отправиться на Капри и там бежать по набережной.
Так, Капри не отменяется, а переносится: надо сперва принять нужную форму. А это можно сделать на тренажере дома, запустив записи Клода и его уже "спортивную сюиту" – как назвал Клод первое детище, созданное из звуков его дыхания во время бега, шума прибоя и крика чаек. Да и видео он записал.
Илларион приказал переставить велотренажер к огромному телевизору-плазме, уселся на сиденье тренажера – и понесся, и погнал! Его энтузиазм, закачиваемый из звуков в наушниках, другим был не понятен.
"Быки", перетаскивавшие тренажер, переглянулись: они решили, что шеф "погнал" в блатном смысле этого слова.
А сам Лари обнаружил, что ему легче справляться с нагрузками, да и не скучно теперь заниматься спортом. До этого тренажеры даже в зале наводили на него тоску. А тут его разобрало так, что он перестарался и "ехал" столько, что потом два дня ноги с непривычки болели.
– Остапа понесло, – враскоряку слезая с сиденья велотренажера, процитировал он Ильфа с Петровым. Все же эти двое (он имел в виду Клода с Софьей) обладают какой-то неимоверной силой примера. На роду это у них, что ли, написано – быть катализаторами любых процессов. Глядя на них, то все женятся, то трахаются, как кролики, а теперь еще и спортом занимаются. Он представил себя бегущим впереди своей банды по пляжу, нет – лучше по Москве. И улыбнулся. Подобная сцена была уже в фильме "Джентльмены удачи", только тогда Доцент был не настоящим, в отличие от самого Иллариона. Нет уж. Бегать он будет вдали от тех мест, где его авторитет может пострадать от подобных "благоглупостей".
Наталья вышла на пляж попрощаться с этим чудеснейшим на свете морем – Красным. Был закат, и название казалось говорящим.
Солнце подсвечивало изумрудную воду на коралловом рифе не сверху, а сбоку, высвечивало лиловые, синие, красные "цветы моря". Будто луг залило водой. А дальше – маслянистая на вид фиолетовая бездна.
Наташа всматривалась во все это. На сердце стало тяжело. Увидит ли она это море еще раз? Если она "стравит" двух преступных авторитетов, как собирается, вполне может так случиться, что кто-то из них ее убьет.
Или еще не поздно свою месть отменить? Ну, пожила она за счет Иллариона, ну не женился он на ней – на этом ведь жизнь не заканчивается. Если на то пошло, то и она притворялась, что он ей нравится.
Сзади подошел Лимон. Он жевал маракуйю, чавкая противно.
– Что, жалко уезжать? А ты держись за меня – еще и не такое увидишь.
– А я и держусь, – приторно нежно сказала Наталья.
Ее Ангел от досады даже крякнул и снова послал ей минус в ленту ее судьбы.
Тут-то и было время признаться в том, что Илларион ей за него держаться не предлагал. Но глупышка решила, что как-то само все рассосется. Не поняла, что расчет в отношениях с Лимоном – не только с ее стороны. И его расчет строится как раз на том, что женщина была дорога Иллариону, которому он хотел сделать больно, переманив ее к себе.
А если она выброшена из жизни авторитета его собственной рукой, то "подобранная брошенка" ему ни к чему, и даже вредна…
В самолете Наталья сказала Лимону, что ее мечта – жить на берегу моря. Лучше – Средиземного. А вот ее знакомые, на свадьбе у которых она была с Илларионом (хотя была она там еще с Гией, о чем говорить не стала), уехали в Сидней, там живут на берегу.
– Это те, кто придумал эротический рэп, может, слышал о них? – в скрытой форме похвасталась Наташа своими "связями в верхах".
Ангел Натальи сразу увидел, чем в будущем грозит его подопечной распространение этой информации. По сути, тем же, чем обернулась для Софьи поездка в джипе вместо автобуса, – проблемами на всю жизнь, а то и потерей души.
– Слышал, что они отдали права племяннику Георгия и его жене. А потом племяша убили, и теперь эта клуша сидит на золотых яйцах.
– Права правами, а пишут-то рэп по-прежнему Соня и Клод! – Наталья просто хотела поднять свой авторитет за счет знакомств с талантливыми людьми. Но Лимона ее слова навели на крамольную мысль: можно ведь убить сам источник прибыли, если не удастся прибыль перенаправить на себя.
Он смачно поцеловал Наталью в губы.
– Ты у меня умница, Натка! А телефон их знаешь, знакомых этих в Австралии? – тоном Змия спросил Лимон, закрыв глаза, чтобы их внезапная цепкость не остановила девку от "дачи показаний по делу".
– Нет, но могу у Георгия узнать. К тому же они сейчас в Турции отдыхают на своей вилле. Чтобы я могла узнать их телефоны, ты пока нашу с тобой связь не афишируй, ладно? – попросила Наталья.
– Ты ж моя Мата Хари! – Лимон запустил ей руку в вырез блузки и стиснул грудь.
– Я твоя хоть… кто! – преданно заглянув в глаза, сказала Наташка, изобразив лицом страсть, хоть чувствовала одну только боль.
Глава одиннадцатая
Все ближе был отъезд пары Таубов во Францию на фестиваль.
У супругов все время пребывания Роберта с Робертой у них на вилле было много времени для творчества.
Родители Клода вплотную занялись хозяйством, потому что Соня, измученная совестью, все-таки призналась свекрови, что "навести марафет" перед приездом старших Таубов ей помогали всем дружным коллективом. А теперь она не может притворяться хорошей хозяйкой, поскольку ей так интересно писать книгу обо всех окружающих по их гороскопам.
Свекровь рассмеялась ее признанию. И сказала, что она не вмешивалась в жизнь Клода с первой женой, хотя и видела, что Жиз мало времени уделяет ребенку и дому. Правда, обо всех ужасах, что она творила с ее сыном и внуком, она не знала. Но потом журналистка Ирэна рассказала ей вкратце, сильно смягчив действительность, о том, как вела себя Жизель, о том, как Фред чуть не умер по пути в больницу, как она пыталась "забыть" малыша в полной ванне, а он все не тонул… Роберта тогда ушла в туалет и рыдала. Но от этого ее политика невмешательства в дела следующей семьи Клода не изменилась.