* * *
Снова объединив пострадавшую пару, Райли и Сэм собирались закончить допрос, когда Ронда сообщила Кэйхилу, что завтра придут Анна и Эллен и очень удивятся.
– Анна и Эллен? – переспросил Вьятт. – Кто это? И почему они должны удивляться?
– Анна – моя служанка, – ответил Кэйхил. – Эллен – ее дочь. Они приходят дважды в неделю убирать в доме. Не вижу, какое они могут иметь отношение к ограблению. – Как частному лицу, ему претило препарирование его личной жизни. Затем его глаза расширились, как если бы они следовали взглядом за ходом мыслей, которые, как он был убежден, занимали умы детективов. – Это не они, – добавил он с чувством. – Слышите? Я говорил, что прошлой ночью здесь были мужчины, а не женщины.
Сэм не прореагировал на слова профессора. Вместо этого спросил:
– Анна или Эллен имеет ключ от вашего дома?
– Разумеется, у них есть ключ, – последовал раздраженный ответ. – Как еще они могут попасть в дом, когда я нахожусь в университете? Через трубу, что ли?
– Это работа для Деда Мороза, – пошутила Райли. За эту шутку она удостоилась мрачного взгляда профессора.
Страх в глазах Ронды явно брал верх над лояльностью. Заметно волнуясь, она спросила:
– Вы думаете, что в этом дело? Они передали кому-то ключ?
– Возможно, – допустила Райли. – Нужно проверить, – продолжила она, взглянув на Кэйхила, желая подчеркнуть свою мысль. – Они невиновны до тех пор, пока не будет доказано обратное. Нам нужно встретиться с ними.
С ворчаньем Кэйхил передал им телефонный номер Анны.
Теперь настало время уходить.
– Спасибо, профессор Кэйхил, госпожа Уильямс, – попрощался Сэм, объявляя об окончании процедуры снятия показаний. – Через несколько дней мы снова зайдем к вам, – пообещал он.
С этими словами он взял Райли за талию, уводя ее из комнаты к входной двери.
Позади они слышали реплику профессора Кэйхила:
– Одно – говорить, другое – делать.
Бывает, думала Райли, переступая порог дома, когда защита и оказание услуг оказываются тяжелее всего.
Глава 10
Райли быстро обнаружила, что численность персонала в отделе борьбы с ограблениями, почти как и во всех других отделах полиции, ограничена. Ей с Вьяттом, наряду с другими детективами отдела, хватало дел для разработки. Но из-за гласности, которую приобрели случаи с ограблениями домов, а также того, что уже накопилось три таких дела, к ней и Вьятту было привлечено повышенное внимание.
Изо дня в день, несмотря на то что они жертвовали завтраками и думали над одними и теми же показаниями до тех пор, пока не воссоздавали картины преступления по памяти, дела по ограблениям преследовали их подобно призракам. Им все еще чего-то не хватало.
У Райли было ощущение, что нить к раскрытию преступлений таилась в их очевидности. Просто до поры до времени она не могла до нее добраться. Требовалось только время, чтобы ухватиться за решающее звено цепи. Нужно было только терпение.
– Должно быть, я сотни раз просмотрел подробности дел, – пожаловался Сэм, отшвырнув папку. Он откинулся в своем кресле с глубоким прерывистым вздохом, уставившись в электронную доску объявлений.
Старался понять, что он пропустил в предыдущие просмотры.
Почти все содержащееся в папках было в сокращенном виде отражено на табло, которое они поместили рядом со своими столами.
Однако прорыва до сих пор не было. Уборщицы профессора оказались именно теми, кем были: уборщицами. Проверка окружения обеих женщин выявила лишь одного непривлекательного субъекта. Это был племянник Анны – Джордж. Но Джордж в настоящее время отбывал наказание за то, что почти до смерти избил одного человека, который имел несчастье взглянуть на его жену. Это обстоятельство исключало его из дела. К тому же краткое знакомство с биографией Джорджа показало, что у него не было привычки вовлекать в свои дела других людей и он определенно не обладал качествами, требовавшимися для руководства подобной операцией из тюремной камеры.
Две другие семьи не пользовались услугами службы по уборке квартир.
– Ты что-то сказал? – спросила Райли, услышав бормотание Вьятта под нос.
Он бросил на нее взгляд:
– Да. Это хождение по кругам мне надоедает.
"Мне тоже", – подумала она.
– Нам нужно развеяться. Нам обоим, – заметила она со вздохом.
– Об этом следует забыть. – Сэм обвел неприязненным взглядом кипы папок на своем столе, но он слишком устал, чтобы взять для просмотра еще одну папку.
На календаре значилась пятница, и было уже поздно. Ему следовало идти домой. Но даже это не позволяло ему развеяться. С тех пор как в его жизнь вошла Лайза, он не смел заглядывать в заведение Мэлоуна. Алкоголь мог размягчить его, когда ему следовало быть сосредоточенным.
На мгновение он закрыл глаза. Родительское бремя давило на его плечи тяжелым грузом.
– Удивительно, что лейтенант не заставляет нас работать сверхурочно, – сказал Сэм. Он и Макинтайр задерживались на работе неофициально, по собственной инициативе. – Баркер говорил, что майор действительно жмет на него по поводу скорейшего расследования этих дел и списания их с учета.
Райли и слышать не хотела про официальное сверхурочное время. Это означало бы обязательное проведение на работе нескольких часов, что было бы для нее невыносимо.
– Усталый мозг не может работать с максимальной эффективностью, – вздохнула она.
Вьятт коротко рассмеялся:
– Не хочешь ли ты, чтобы это изречение было вышито на твоих полотенцах или на тенниске?
– Я просто констатирую факт. – Райли выдержала небольшую паузу, устремив на него взгляд. Стоит ли обсудить с ним то, что бродит у нее в голове в последние полчаса?
Задумчивое выражение ее лица не исчезло, когда она смотрела на него. С недавних пор, заметил Сэм, особенно когда его не одолевала усталость, он засматривался на нее больше, чем положено. При этом он любовался ею и вынашивал мысли, выходившие за рамки их профессионального партнерства. Как раз сейчас он хотел, чтобы вернулся Эванс – или чтобы Макинтайр не была столь чертовски неотразима.
– Тебя что-нибудь волнует, Макинтайр? – спросил он.
Вместо того чтобы сказать "да", она ответила вопросом на вопрос:
– Тебе нравится барбекю?
Сэм бросил на нее взгляд. Не такого вопроса он ожидал от нее. Фактически он и не знал, что ему хочется от нее услышать. Были лишь смутные предположения, что ее слова будут иметь какое-то отношение к одному из уголовных дел. Временами мысли его напарницы, казалось, перемещались в другой мир.
– Ну и как? – повторила она вопрос, не услышав ответа.
– Да, бывало, мне нравилось барбекю. – Почему она интересуется его предпочтениями? – Макинтайр, ты приглашаешь меня на свидание? – Он скрестил руки на груди, притворяясь удивленным. – Это так неожиданно.
– Это не неожиданно, это нереально, – сказала она. – Я говорю только о приглашении тебя завтра в дом Эндрю Кавано. Тебя и Лайзы, – добавила она, поняв, что упустила такую важную часть информации. – Между прочим, именно Лайза является причиной моей инициативы.
Ему захотелось поддеть ее, но помешала усталость.
– Завтра что?
– Суббота, – бойко ответила Райли.
– Знаю, что суббота. – Он старался не выдавать раздражения. Не было вины Райли в том, что по ночам он большей частью не спал, лежа в своей комнате и прислушиваясь, не плачет ли снова Лайза. Пока, за исключением первой ночи, малышка не плакала. Но это не означало, что девочка не заплачет опять. Если заплачет, то он не хотел бы, чтобы она оставалась без утешения. – Я о другом. Почему шеф устраивает барбекю?
– Потому что он умеет готовить, – откликнулась Райли, добавив: – Потому что он любит готовить и ему действительно нравится, когда собирается семья, чтобы отведать приготовленные им блюда. Фактически повода нет, но в последнее время так потеплело, что он решил воспользоваться благоприятной погодой.
Сэм прекратил ее слушать в конце второго предложения.
– С этим только одна проблема. Я ведь не член семьи, – напомнил Сэм в ответ на ее удивленно вздернутые брови.
– Ты – полицейский, что делает тебя членом семьи в представлении шефа. Это его позиция, не моя, – прибавила она на случай, если Вьятт будет отнекиваться. – Итак, что скажешь, Вьятт? Будет хорошее угощение и приятная беседа. Лайза сможет поиграть с детишками, а ты получишь возможность расслабиться.
Ему пришлось уступить столь сильному искушению. С тех пор как он надел мантию отцовства, его общению с людьми пришел конец. После работы Макинтайр была единственной женщиной, с которой он общался, и оба они заботились о Лайзе.
– Я слышал о застольях, которые устраивает шеф, – признался Сэм. Говорили, что еда на них была – пальчики оближешь.
Она улыбнулась:
– Чтобы не слышать об этих застольях, тебе пришлось бы жить в другом государстве. Шеф знаменит своим гостеприимством и кулинарными способностями. – Она бросила взгляд на напарника: – Итак, что скажешь?
Он уже сдался, но, поскольку перед ним была Райли, решил продолжить игру чуть дольше.
– Не знаю. Когда все начнется?
Райли победно улыбнулась. Она знала, что одолеет его, и не собиралась выяснять, почему чувствует легкое волнение в связи с этим.
– Начинается в полдень, продолжается бесконечно. Или, по крайней мере, до тех пор, пока все не наговорятся всласть.
Причудливая улыбка заиграла на его губах.
– Включая тебя?
Некоторое время, из-за того, что случилось с Санчесом, Райли присутствовала на этих застольях сама не своя. Но теперь она чувствовала, что снова приходит в себя. Выходя из мрачного расположения духа, она не желала близкого общения с кем-либо. Она испытывала невероятное облегчение.
– Иногда, – призналась Райли.
– Хорошо, – принял он приглашение. Затем обосновал причину своего согласия. – Думаю, ты права. Лайза может взбодриться от этого.
– Конечно права, – тотчас согласилась Райли. – Завтра я могу заехать за тобой.
– Или дай мне адрес.
Райли не сделала ни единого движения, чтобы достать листок бумаги и написать адрес.
– Это не послужит гарантией того, что ты придешь, – отрезала она.
– Честь скаута имеет для тебя вес? – спросил Сэм лукаво.
– И для тебя имела бы, если бы ты был бойскаутом, – сказала она с понимающей улыбкой. – Но ведь ты им не был.
– Откуда ты знаешь? – спросил Сэм. Затем сам понял откуда. – Ты интересовалась моей биографией, Макинтайр?
– Чуть-чуть, – призналась она. В голосе ее не было ни смущения, ни извинения.
Почему она озаботилась этим? Было ли в ее интересе нечто такое, о чем он не догадывается? Первое, что приходит в голову, – это дознание. Но оснований для него нет.
– Ты же знаешь меня! – воскликнул Сэм.
Она загадочно улыбнулась:
– Всего знать невозможно!
Сэм нетерпеливо вздохнул:
– Не надо философствовать, Макинтайр. Зачем ты копалась в моей биографии?
– Я не люблю сюрпризов и хотела больше знать о своем напарнике. Кроме того, это вовсе не копание, а знакомство с некоторыми фактами биографии.
Ему не нравилось ее любопытство.
– Не проще ли было спросить у меня?
– А ты бы ответил?
– Возможно, – сказал Сэм с непроницаемым лицом и добавил: – Если бы ты подошла к этому с известным тактом.
Это верно.
– Я думала об этом, – призналась Райли. – Но решила, что так лучше. Во всяком случае, я не собиралась выведывать личные тайны…
– А тайн у меня нет, – прервал ее Сэм.
Тайны есть у всех, подумала Райли. Просто тайны одних людей более значительны, чем других.
– …Я хотела всего лишь удовлетворить свое любопытство, – закончила Райли, словно он ее и не прерывал.
Райли откинулась в кресле, непроизвольно поведя плечами, чтобы размять мышцы. Сэм поднял голову и увидел, как Райли поводит головой слева направо. Движение было ему знакомо. Он наблюдал его у боксеров перед схваткой.
– Готовишься к главному событию? – спросил он шутливо.
– Просто устали мышцы шеи.
– Вот что значит сутулиться над столом.
Райли не замечала, что Сэм наблюдает за ней. Она полагала, что он не помнит о ее присутствии большую часть времени.
– Мне незнакомы позы, которые приняты в отделе борьбы с ограблениями.
– В этом отделе все имеет значение, – резко заметил Сэм, вскочив. Он обошел ее со спины.
Райли развернулась в своем кресле, чтобы посмотреть, куда он идет. К ее удивлению, Вьятт повернул ее кресло обратно, чтобы лишить ее возможности наблюдения.
– Что ты делаешь?
– Хочу задушить тебя, и решил, что лучше сделать это со спины. Так твои большие голубые глаза меня не заметят, – выпалил он, положив руки на ее плечи. В ответ она подпрыгнула, а он рассмеялся: – Не бойся, Макинтайр, я пошутил насчет удушения. Мне захотелось помочь тебе разработать шею. – Начав массировать, он обнаружил, что потребовалось приложить больше усилий, чем предполагал. – Черт, да ты поддаешься с трудом! – воскликнул он, нажимая сильнее. – Так, должно быть, чувствует себя Халк, когда зеленеет и скручивается, выползая из своего облачения.
Очень мило. Он сравнивает ее с бугорчатым сердитым зеленым персонажем из комической книги.
– Ты, конечно, знаешь, как поворачивать голову женщины. Верно, Вьятт?
– Я не думаю о тебе как о женщине, Макинтайр.
Сэм лгал, но чувствовал, что так было нужно. Нужно потому, что в действительности он думал о ней как о женщине слишком часто, и это не к добру для них обоих. Эти мысли так докучали ему, что голова шла кругом.
– Рада узнать, – пробормотала Райли. Она задержала дыхание, стараясь не застонать.
Вьятт массировал ее плечи слишком усердно, но будь она проклята, если поморщится к его удовлетворению. И она пыталась сосредоточиться на чем-то другом.
– Ты действительно полагаешь, что у меня большие голубые глаза?
Продолжая массировать плечи, он перегнулся и взглянул ей в глаза.
– Разве нет?
– Да. – Она чуть выпрямилась. Теперь боль переместилась к самому верху ее черепной коробки, к самым корням волос. – Другие мои напарники никогда этого не замечали.
Сэм искренне удивился:
– Поверь, если бы им не требовались глаза ищеек, то заметили бы.
Несмотря на то что его сильные пальцы вызывали прилив боли, скованность в плечах понемногу ослабевала. Она чувствовала себя хорошо.
С ее губ сорвался вздох, когда она позволила себе насладиться этим чувством.
Через мгновение ощущение пропало.
На столе зазвонил телефон. Сэм взглянул на стенные часы. Они показывали половину пятого. Через полчаса их смена заканчивалась. Если Райли возьмет телефонную трубку и это окажется служебный звонок, ей придется задержаться еще на некоторое время.
Вьятт снял руки с ее плеч.
– Ты собираешься отвечать?
– Надеюсь переждать, – призналась она со вздохом. Но, передумав, схватила трубку и поднесла к уху. – Макинтайр.
– Это я, милая. Хотела позвонить тебе на мобильник, но подумала, что у тебя, наверное, опять разрядилась батарейка. Ну да ладно, – продолжил родной ласковый голос на другом конце линии. – Я звоню, чтобы напомнить тебе о завтрашнем пикнике у Эндрю.
Райли расслабилась в кресле. Ничего срочного, никакого ограбления и последующего расследования.
– Я только что говорила об этом.
– Ну? – Лайла Кавано попыталась не выдать своего любопытства. – С кем?
– С моим напарником, мама. – Она проследила за тем, как Вьятт вернулся к своему столу и выключил компьютер. – Я пригласила его с дочерью. Не думаю, чтобы Эндрю возражал.
– Возражал?! – откликнулась Лайла. – Ты же знаешь, что чем больше гостей, тем Эндрю веселее. Расскажи, как твой напарник привыкает к отцовству.
Вопрос не удивил ее. Хотя Райли не обмолвилась ни единым словом о новом положении Вьятта, она понимала, что история распространилась в ее семье с быстротой верхового лесного пожара в сухой сезон. Достаточно того, что об этом знала Бренда. И лозунг книжных мушкетеров: один за всех и все за одного, кажется, стал также лозунгом семейства Кавано – Макинтайр. То, что узнавал один, становилось достоянием всех.
Это цена, которую приходилось платить за общение с ними со всеми, подумала она.
– Потом, мама, потом. – Райли старалась не смотреть на Вьятта, однако он, должно быть, понимал, что разговор идет о нем. – До завтра.
– Я буду ждать, милая, – сказала мать. – Но, Райли…
Дочь почти уже положила трубку, когда услышала, как мать произнесла ее имя, и не позволила трубке лечь на рычаг.
– Да.
Вновь зазвучал ласковый голос матери:
– Люблю тебя.
Райли знала, что мать все еще тревожится за нее, хочет, чтобы дочь вышла из штопора, в который вошла сразу после убийства Санчеса. Но к счастью, – может, благодаря работе, а может, благодаря тому, что она помогала Вьятту с Лайзой, – Райли казалось, что она уже приходит в норму.
– Я тоже люблю тебя, мама, – тихо ответила Райли. И с этими словами повесила трубку.
Сэм дождался, когда закончится разговор, и спросил:
– На домашнем фронте все в порядке?
Кивнув, она постаралась произнести по возможности беспечнее:
– Мама беспокоится обо мне.
– У нее есть основания для беспокойства? – Сэм пытливо вглядывался в ее лицо.
– Нет.
Она ответила машинально, чтобы не подвергаться дальнейшим расспросам. Но на этот раз Райли осознала, что в ответе было больше правды, чем всего несколько недель назад. Прогресс явно ощущался.
– Но на этом она не остановится. Родители, по мнению моей мамы, должны заботиться о своих детях первые сто лет, после этого, – улыбнулась она, – их забота начнет ослабевать.
– Это означает, что у тебя еще более семидесяти лет впереди, – парировал Сэм серьезным тоном.
Даже если Райли и ее мать проживут так долго, мама никогда не прекратит тревожиться за нее. И даже то, что все члены семьи служили в полиции, не имело значения.
– Что-то в этом роде, – согласилась она.
– Если в этом состоит роль всех родителей, то я рад, что отличаюсь от них, – сказал он.
В ее глазах загорелись искорки веселья.
– Дай срок. И ты не найдешь отличий. Хорошие родители всегда беспокоятся о детях, просто не всегда показывают это.
Сэм оставил ее рекомендацию без ответа. Внутренний голос подсказывал ему, что Райли права.