- Если принять во внимание размер и остроту, то да, правильнее говорить о когтях.
- Есть ли… имеются ли следы сексуального насилия?
Врач заколебался.
- Ну, не в прямом смысле этого слова. Почти так же, как и в других случаях. На телах обнаружена сперма, но снаружи, а не внутри.
- Что еще вы обнаружили?
- У ребенка есть особенности биологического характера, напрямую они никак не связаны с преступлением. В процессе вскрытия тела ребенка я обнаружил феномен situs inversus, то есть его органы расположены с другой стороны: например, сердце и печень находятся справа, а не слева. В обычных условиях у взрослого человека это бывает видно, если верить теории, даже без вскрытия, потому что правое яичко оказывается ниже левого. Такое расположение органов называют инверсией, ведь у большинства людей сердце слева.
- Меняет ли это что-нибудь в нашем случае?
- Совершенно ничего. Считайте это особым обстоятельством. Есть и еще одно: мальчик страдал гемофилией. Не могу в этом поклясться, но тем не менее такой диагноз кажется вероятным. Пищеварительный тракт и суставы носят следы повреждений, типичных при гемофилии. А что касается ран, то, учитывая их форму и глубину, из них вытекло слишком много крови - она почти не свертывалась.
Джереми бросил быстрый взгляд на раскрытую тетрадку, лежавшую среди использованных скальпелей. На испещренных неразборчивыми записями страницах проступали вереницы красных капелек.
- Спасибо вам, доктор.
- Больше с такой скоростью я работать не буду, - повторил тот. - В следующий раз вам придется подождать.
- Я понял…
- Нет, вы ничего не поняли! - продолжал доктор с гневом, удивившим Джереми. - Работать в такой спешке - значит рисковать совершить ошибку и порезаться. Знаете ли вы, сколько болезней передается через кровь? Совсем недавно таким образом умерли два врача: один - этой зимой, в Александрии, а другой - в прошлом году, прямо здесь. Рожа - слышали когда-нибудь это название? Это инфекционное заболевание косит врачей на протяжении многих лет. Одна маленькая царапина - и уже слишком поздно что-то предпринимать… Опухоль жировых складок, лихорадка - и человек отправляется в мир иной. Я не для того пережил войну во Франции, чтобы умереть так глупо! Спешки больше не будет.
Врач схватил чистую тряпку и машинально вытер ею руки; потом промочил губы, при этом борода его тряслась в такт движению челюстей, и вновь повернулся к Мэтсону. Детектив в этот момент пристально смотрел на стол, где под простыней покоилось неестественно маленькое тело.
- Печально, не правда ли? - произнес врач и приблизился к Джереми, по-прежнему не выпуская тряпку из рук. - Знаете, когда я копаюсь во внутренностях, мне иногда приходит в голову остановиться на минуту и задуматься о том, как мы устроены, о том, до какой степени мы все неравны. У одних - крепкие, широкие артерии, где вряд ли могут образоваться тромбы. У других, наоборот, артерии тонкие и узкие. Почему? Ведь это не подчиняется никаким правилам. Возможно, дело даже не в наследственности, это просто результат случайного стечения обстоятельств. Вы или рождаетесь с определенной предрасположенностью к ранней смерти, или нет. К этому несчастному мальчишке смерть пришла слишком рано. Для чего билось его сердце, для чего оно совершило около миллиарда ударов, прежде чем остановиться? Миллиард призывов к жизни кончились ничем, никто их не услышал. И он вновь стал прахом.
- Меня беспокоит ваше настроение, доктор. - Джереми дружески похлопал врача по плечу и направился к выходу, к грязной лестнице.
- Вы поймаете того, кто это сделал? - глухо спросил доктор за его спиной.
Джереми застыл на первой ступеньке - он совершенно не ожидал от этого профессионала такой эмоциональной реакции на происходящее; ведь сначала казалось, что врач полностью утратил способность сопереживать.
А доктор добавил:
- Детектив, если вы его найдете, доставьте мне удовольствие: всадите в него лишнюю пулю - лично от меня.
Чуть позже, в начале вечера, Джереми встретился с Азимом. Египтянин обошел полицейские участки и просмотрел все заявления о пропаже детей. Он искал мальчика примерно десяти лет, внешность которого соответствовала бы - в той степени, насколько это вообще возможно понять по краткому описанию, - приметам убитого, найденного утром в тупике. Поиски не увенчались успехом. Скорее всего, мальчик был из бедного квартала: обитатели таких районов пытаются сначала решить свои проблемы самостоятельно и лишь затем обращаются к властям. Официальное сообщение о пропаже ребенка может появиться только много дней спустя.
Джереми подробно, не упуская ни малейшей детали, пересказал напарнику все, что узнал от врача. Азим выслушал информацию абсолютно бесстрастно, не сделав ни одной записи в блокноте.
- Азим, сейчас я собираюсь отправиться в дом для умалишенных и удостовериться, что оттуда никто не сбежал или на свободу не выпустили какого-нибудь больного, в прошлом совершавшего насилие над детьми. В это время вам стоит обойти больницы: необходимо узнать, не попадал ли туда в последнее время ребенок со следами аналогичного жестокого нападения. Заранее предугадать трудно, но, возможно, были случаи неудачных покушений.
- Отлично. Со своей стороны осмелюсь рекомендовать вам зайти в старинную мечеть Ибн Тулуна. В этом году ее собираются ремонтировать, но пока что в ней содержат всяких выживших из ума стариков. Говорят, что иногда эти пациенты представляют собой опасность. По крайней мере этот след ничуть не хуже других.
Мэтсон согласился, поблагодарил напарника за совет, после чего они расстались. Англичанин направился на шариа Аббас, где в течение трех часов собирал необходимую информацию. Более пяти тысяч пациентов содержались здесь в антисанитарных условиях.
Уже смеркалось, когда Джереми Мэтсон расположился в своей любимой кахве, маленькой конуре безо всяких украшений неподалеку от Центрального вокзала. Кахваги, хозяин заведения, сразу подал ему чашку кофе сорта арриха, куда для запаха добавил кардамон, - вкусы англичанина здесь знали хорошо. Неподалеку старики играли в манкалу, не переставая при этом болтать, в то время как находящийся здесь же сказитель излагал по-арабски одну из многочисленных легенд. Клубы наргиле поднимались в воздух, насыщая его маслянистым ароматом, напоминающим запах яблок, и смешивались с отравленными облаками маасиля. Отрывистый голос сказителя убаюкивал Джереми. Детектив попробовал представить количество волшебных историй, несущих на себе отпечаток седой древности. Потом заказал коньяк: в этой кахве его подавали без колебаний, что становилось в Каире все большей редкостью - в стране росло влияние ортодоксальных исламских сект. Мэтсон пил коньяк местного приготовления рюмку за рюмкой со скоростью, которая в дальнейшем предвещала ему неприятности, и один за другим бросал под стол кубики льда. Тем не менее хозяин заведения упорно продолжал подкладывать лед в новые порции выпивки.
Джереми возвратился в свой вагон пошатываясь, с затуманенным взором, и тут же рухнул на смятую постель. Едва вытянувшись на кровати, он протянул руку к ночному столику - шарил по столешнице, переворачивая разные предметы, пока не схватил рамку с черно-белой фотографией женщины.
- Иезавель… - бормотал он, запинаясь, - Иезавель… Кто может забыть страстные ночи, проведенные с тобой… Иезав…
Портрет выскользнул из его пальцев и упал на ковер - в таком состоянии Джереми не мог до него дотянуться; он уткнулся головой в набитую пухом подушку, чтобы осушить бегущие по щекам слезы. Вдруг перед его внутренним взором возникло мертвое детское тело… продержалось оно не более секунды, но этой ослепительной вспышки хватило, чтобы приятные грезы развеялись как дым на ветру. Джереми вспомнил, как хрупкие кости ключицы выступали из-под тонкой кожи на спине ребенка, - и весь ужас прошедшего дня вновь нахлынул на него. Он хотел, чтобы именно ему поручили расследование зверских преступлений, - он сам желал этой ноши. А теперь ему предстояло быть беспристрастным, войти в недоступный нормальному человеку мир жестокой истины, приблизиться к ней, танцевать под ее музыку, чтобы раскрыть ее секреты. Способен ли он на это? Сумеет ли пройти весь путь и не совершить ошибки, не сделать неверного шага? Ведь это будет шагом во тьму… Джереми приложил подушку к лицу, чтобы она заглушила его голос, и закричал что было сил.
15
Утром в четверг, когда Марион проснулась, вся деревня утопала в густом тумане. Приняв душ и выйдя из ванны, женщина увидела, что клубы тумана, напоминающие облака из белой ваты, постепенно рассеиваются, отступая к морю.
Она надела джинсы и свитер с воротником, накинула непромокаемый плащ и вышла на улицу подышать. Стены домов и мостовая еще оставались влажными; большинство лавок пока что не открылись. До Марион донеслось прерывистое дыхание бегущего трусцой человека - он приближался к ней со спины. Сделав шаг в сторону, чтобы освободить дорогу, с удивлением увидела, что это брат Дамьен. В спортивном костюме, он весьма приличным аллюром спускался вниз по Гранд-рю; на лице его не отражалось свойственного ему добродушия - ничего, кроме отчаянной решимости. На ходу сделав ей знак приветствия, он скрылся за поворотом.
Марион остановилась перед магазинчиком Беатрис, одним из немногих, которые оставались открытыми почти всегда.
- А он, оказывается, спортивен, этот брат Дамьен! - заметила она, входя в лавку.
- Ох, он… - хихикнула Беатрис, - да он мог бы бегом совершить паломничество в Компостеллу! Это же настоящий марафонец - почти каждый день бегает по дамбе. Ну а как поживает наша прекрасная парижанка?
Марион облокотилась на прилавок:
- Замечательный воздух здешних мест явно идет мне на пользу…
- В наших краях эта фраза означает: "Помираю со скуки".
Марион ответила подруге улыбкой.
- Ну, как твоя книжка, вычитала что-нибудь стоящее? - спросила Беатрис.
- Я заинтригована.
- Заинтригована? Учитывая, что это личный дневник? И что же там интригующего?
- Для начала - манера автора. Это рассказ о полицейском расследовании. Или, скорее, изложение точки зрения того, кто проводил расследование.
- И?
- На данный момент - больше добавить нечего. Знакомлюсь с Джереми.
- Ага, Джереми… смотри-ка… вы уже зовете друг друга по имени?
Марион подмигнула ей, вставая на ноги:
- Именно так. Сегодня продолжу. Можешь посоветовать мне какое-нибудь место в аббатстве или его окрестностях? Ну, знаешь, приятное местечко, которое подходит для создания общего фона.
Беатрис обратила взор к потолку в поисках вдохновения и наконец произнесла:
- Конечно, можно устроиться на крепостных стенах, но верхние этажи аббатства вне конкуренции. Там, в одном из залов, ты по крайней мере будешь защищена от ветра. Если попросишь разрешения, думаю, тебя туда пустят.
Марион чуть не сказала в ответ, что уже обладает правом свободного прохода по территории монастыря и связкой ключей от разных дверей, но что-то удержало ее. Не зная местных нравов, женщина опасалась, что о ней могут плохо подумать, если она начнет разглагольствовать о новообретенных привилегиях.
Подруги проболтали еще около часа, затем Марион поднялась домой за дневником. Взяла волшебную связку ключей и по бесконечным лестницам стала взбираться к вершине горы. Не дойдя до замка, увидела в стене здания черную дверь; из любопытства приблизилась и стала вставлять в замочную скважину ключи, один за другим. После нескольких неудачных попыток раздался щелчок открывающегося замка… Право прохода действовало! Ободренная успехом, Марион проскользнула внутрь, радуясь как ребенок, делающий что-то запрещенное. Тщательно закрыла за собой дверь, пересекла часть комнаты, предназначенной для проведения экскурсий и потому увешанной картами, и остановилась, только когда достигла северной стены. Отсюда ей открылся широкий вид на крутой склон, покрытый растительностью. Дерзкие растения ухитрялись выжить, несмотря на беспрестанные удары ветра.
Следуя вдоль Лa-Мервей, Марион вышла в западную часть сада, вновь поднялась по извивавшейся змеей лестнице и увидела очередную дверь. Через нее можно было пройти на самый нижний уровень и оказаться там, где она копалась в земле вместе с сестрой Анной. Вскоре Марион очутилась в хранилище - гигантском зале, разделенном на части колоннами. Перенесенные сюда цветы и кустарники все еще находились здесь, совсем недавно их кто-то поливал. Марион посчитала это место слишком темным и холодным и по винтовой лестнице поднялась на следующий этаж, в Рыцарский зал. Вспомнила, что проходила через него во время экскурсии, устроенной для нее монахиней, и неожиданно почувствовала, что хочет увидеться с ней…
"Ты не можешь относиться к ней как к пожилой женщине! Сколько ей лет - на пятнадцать больше, чем тебе? Да это смешно… дело в ее коже… при любых проявлениях эмоций у нее на лице образуется бесчисленное множество морщин". Вспомнила голубые глаза сестры Анны и вдруг подумала: а ведь в них светилась настоящая мудрость…
Подходит ли для чтения Рыцарский зал? Женщина пересекла длинный каменный лес, потом блуждала по извилистым коридорам, спускалась и поднималась по лестницам, открывала двери, ведущие в маленькие часовни или на улицу. Через некоторое время она перестала понимать, где находится.
Наконец вошла в Бель-Шез - старинную комнату для суда, который вершил аббат. Перед ней ровными рядами выстроилась целая армия скамеек со спинками. Напротив располагался длинный стол, занимающий место алтаря. Этот зал с удлиненными окнами и высоким деревянным потолком, по своей форме напоминающим корпус перевернутого корабля, показался ей как раз тем местом, где можно посидеть в тишине и спокойствии. Она даже присмотрела для себя в углу подходящий стул с мягким сиденьем. Подняла его, собираясь втиснуть в проход за огромным камином, неподалеку от окна, через которое в зал проникал серый свет. Разместившись таким образом, представила себя одной из смотрительниц Лувра - ведь каждая из них точно так же сидит у входа в очередной зал с экспонатами. Поерзала на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, затем встала, чтобы подтащить к стулу еще и скамейку. Ужасающе громкий скрип деревянных ножек по полу разнесся на весь зал. Марион замерла, но услышала лишь, как свистит в коридоре ветер. Тогда она вновь принялась за работу и, достигнув цели, взгромоздилась на стул, положив ноги на скамейку. Вот теперь она действительно готова читать…
В зале было прохладно и сыро; Марион почувствовала озноб, по рукам побежали мурашки. Она открыла дневник, прежде всего желая узнать подробности о том, что связывало эту Иезавель с Джереми. Не успела прочитать первые строчки с того места, где остановилась в прошлый раз, как воображение пробудилось, буквы под ее взглядом расползлись, складываясь в картинку… Послышались звуки, донеслись запахи - и персонажи как будто ожили на самом деле.
16
Азим и Джереми встретились за завтраком в маленьком кафе, на террасе напротив садов Эзбекия. Сухая жара уже охватила стены города, покрывая лбы людей сальной пленкой пота. Двое следователей ничего не ели, довольствуясь дымящимся чаем. За их спиной группа служащих гостиницы, драгоманов, нанятых специально для этого случая, и прочих лиц, находящихся на службе у европейцев, выстроилась в очередь за билетами на концерт Ум Калсум. Следователи обменялись информацией об итогах своих вчерашних поисков, которые ничего не дали ни одному, ни другому.
- Я постоянно думаю над словами доктора об этом кусочке рога, - признался Азим. - Он полагает, что это часть ногтя. Как такое воз можно? Разве у кого-нибудь могут быть такие ногти?
- Полностью согласен с вами. Старый доктор ошибается. Этот странный предмет может быть частью одежды…
Азим откинулся на спинку стула. Лучи встающего солнца осветили его круглое лицо; заблестели усы и волосы, покрытые входящей в моду аргентинской мазью.
- Понимаю, к чему вы клоните. Я и сам решил, что убийца должен быть арабом, - сказал египтянин. - Эти дети не знали английского языка. И никогда не стали бы доверять вашему соотечественнику, пусть даже немного говорящему по-арабски, настолько, чтобы согласиться прийти в одиночку в такое мрачное место.
- Если только им не пообещали хорошее вознаграждение, - поправил его Джереми. - Однако признаюсь, ваше предположение звучит вполне убедительно. Действительно, англичанин с большей вероятностью вызвал бы какие-то опасения. Впрочем, эти преступления мог совершить чернокожий суданец.
- Почему?
- Потому что в Каире их полным-полно, они говорят на арабском, органично вписались в городское население, и их перестали замечать. А главное, представители определенных народностей могут носить традиционную одежду. На этот след убийцы вновь указывает дремлющий во мне охотник. Мужчины многих южных племен, отправляясь на охоту, надевают специальный, предписанный обычаем наряд - с амулетами, например, из слоновой кости или рога…
Азим грустно улыбнулся:
- По-прежнему увлечены идеей об охотнике? Но логика в этом есть. Единственное, в чем я с вами не согласен, - это участие чернокожих в преступлении. На ваш взгляд, суданцы малозаметны, но, с точки зрения каирца, суданец всегда остается суданцем. Однако заранее ничего утверждать нельзя; я задам несколько вопросов в кварталах, где жили жертвы.