- Ах сетка, - сказала сестра. А затем со всей подозрительностью, на которую только способен ее крошечный мозг, спросила: - Вы сказали, что его хочет видеть Цирцея?
- Она так сказала моему другу.
Сестра обдумала мои слова, колесики и шестеренки в ее мозгу начали вращаться со скоростью десять тысяч оборотов в минуту, и наконец сказала:
- Хорошо, я ему передам.
- Он нас узнает сразу же, как придет сюда, - сказал я, когда мы подошли к спортплощадке.
- Разумеется. А дальше мы его убедим пойти с нами.
- Неужели благоразумие - это то качество, которое ты приписываешь большинству этих прогрессистов, Эрн?
Напарник покачал головой, громко щелкнул языком.
- Блин, не стоило мне позволять тебе покупать этот идиотский отрывной календарь, где каждый день объяснялось новое слово. "Приписываешь". Что это за слово такое "приписываешь"?
Я не успел защитить собственный словарный запас, как вдруг за деревьями раздалось какое-то шебуршание, листья раздвинулись и вышел ти-рекс-недоросток. Ну, рост у него был сто восемьдесят два или сто восемьдесят пять, все равно крупнее, чем я, но отнюдь не дотягивал, чтобы называться Королем среди рептилий. Он стал вглядываться в темноту, сложив руки наподобие бинокля.
- Мисс Цирцея?
Мисс Цирцея. Мило, не правда ли?
- Добрый вечер, младший брат, - сказал Эрни и вышел из тени под тусклые лучи лунного света, с трудом пробивавшиеся через туман, окутавший Лос-Анджелес.
Руперт не убежал. Не закричал. Он даже не изменился в лице. Ну может, слегка нахмурился и съежился, и все.
- Добрый вечер, брат Эрни, - сказал он. - Подозреваю, тебе послала моя сестра.
Легкая улыбка озарила его лицо, и теперь передо мной был тот Руперт, которого я помнил. Он из тех парней, которые по природе своей очень неплохие, но все время заставляют о себе беспокоиться.
- Привет, Руп. Прости, что пришлось пойти на обман.
- Не стоит извиняться. Верю, что вы получили удовольствие от лекции.
- Ты знал, что мы были там? - спросил я.
Руперт торжественно кивнул, и снова на его лице появилась знакомая заразительная улыбка.
- Я выучил запах Эрни с того самого дня, когда он впервые приударил за моей сестрицей. Ну и твой тоже, Винсент, когда ты приходил к нам пообедать на халяву.
- Луиза… Она действительно беспокоится за тебя, - Эрни сделал несколько шажков к бывшему шурину, но ти-рекс не шелохнулся. - Она засыпает в слезах с того дня, как получила письмо, и не знает, где тебя черти носят.
- Тогда ты можешь передать ей, что я в надежных руках. Скажи, что обо мне заботятся и я больше узнал о самом себе. Если я ей дорог, пусть она прекратит плакать.
Положа руку на сердце, скажу, что Руперт сейчас выглядел намного лучше, чем когда бы то ни было. Раньше он был тощим бледным динозавром, а сейчас, несмотря на недостаток веса, он умудрился изменить свое неуклюжее тело так, что оно выглядело сильным и мускулистым. Его кожа, как и у всех прогрессистов, была чистой и сияющей, хвост длинным и твердым, а острые когти поблескивали в лунном свете. Он был иллюстрацией к понятию "здоровый ти-рекс".
- Все не так просто… Подтверди, Винни.
- Он прав, - сказал я, тоже приближаясь к Руперту и не сводя при этом глаз с его когтей. - Я с ней довольно долго беседовал. И хотя мы поняли, что тебе тут хорошо, более того, мы поняли, что прогрессисты помогли тебе (правда-правда), но это не значит, что ты не можешь продолжить дальнейшее обучение дома. Сестра приготовила для тебя комнату, отличную уютную постельку и много любви…
- Всю любовь, которая мне только необходима, я получаю здесь, - сказал Руперт. - У меня есть, где спать. И дело не в том, где жить. Дело в моем личном прогрессе. Мне нужно быть здесь.
Руперт склонил голову на один бок, потом на другой, и повторил это движение несколько раз, словно он услышал что-то в лесу, но не может расслышать, что именно.
- Мне нужно возвращаться в лагерь, - сказал он. - Рад был с вами повидаться. Надеюсь, вы останетесь и узнаете больше о своих предках.
Он потопал обратно через кусты, а я повернулся к Эрни.
- Отлично. Как я и говорил, его наше предложение не заинтересовало. Что теперь?
- Без понятия.
- Но мы не можем же просто так уйти. Нужно что-то сделать!
Эрни посмотрел на Руперта, подошедшего к краю полянки, и крикнул:
- Подожди секундочку! Прошу тебя, брат!
И снова слово "брат" сделало свое дело. Настоящее волшебное слово, если такие вообще бывают, просто заклинание, черт побери. Руперт остановился, повернулся на пятках и медленно пошел обратно к нам. Его голос был спокоен, но под этим спокойствием он прятал растущее нетерпение.
- Да, брат.
В этот раз чувствовался легкий привкус сарказма.
- Я хочу тебе кое-что показать, - сказал Эрни.
Разрази меня гром, я представления не имел, что он там придумал.
Руперт начал:
- Я не пойду с вами…
Но Эрни перебил его:
- Нет, нет. Ты вообще можешь смотреть прямо оттуда. Смотри.
Эрни показал пальцем вдаль, на маленькую дубовую рощицу за металлическим ограждением и покрышками. Руперт повернулся, прищурился и стал вглядываться в темноту.
- Я ничего не ви…
Следующее, что я увидел: Руперт валяется без сознания на земле, а Эрни нависает над ним с толстой палкой. Я был не менее растерян, чем утконос на конкурсе красоты.
- Хватай его за ноги, - велел мне Эрни. - А я возьмусь за руки.
В моем горле кружился целый хоровод слов, но они отказывались выходить за пределы рта. В результате я какое-то время задыхался, издавая легкие хрипы и пялясь на Руперта, по-прежнему не подававшего признаков жизни.
- Прекрати пыхтеть, малыш, - сказал Эрни. - Я не хочу, чтобы ты тоже брякнулся в обморок. Руперт скоро очнется, а нам еще нужно отволочь его в машину.
- Ты не будешь… ты не можешь, - начал я, а потом остановился на следующей формулировке: - Мы же этого не обсудили.
- Очень даже обсудили, - спокойно сказал Эрни. В этот момент я подумал, что из него вышел бы отличный антисоциальный элемент. - Мы как раз пришли именно к этому сценарию.
- Мы сказали, что есть шанс, что он откажется идти с нами по доброй воле.
- Так и вышло, - подтвердил Эрни.
- Ну да. И тогда договорились, что обсудим дальнейшие действия.
- А мы и обсудили. Ты спросил: "Что теперь?", я ответил, что понятия не имею, в ты сказал: "Нужно что-то сделать!". Так и сказал, слово в слово, малыш. Это и было обсуждение, а потом я придумал этот план.
- Ах, твой план, - сказал я. - Шандарахнуть Руперта по башке дубиной, чтобы он отключился, и похитить его.
- Ага. Ну, дубина - это уже чистая импровизация, но в остальном более или менее…
Наш клиент начал приходить в себя, насколько я видел. Веки дрогнули, лапы сжались, а из горла вырвался какой-то мяукающий звук, словно стайка потерявшихся маленьких котят зовет маму. И мне пришлось принять решение. Причем быстро.
Ясно, что позлиться придется в другой раз. Настанет момент, и я взбрыкну и обругаю напарника последними словами за то, что он нарушил свой священный долг, но так или иначе, я сделаю все возможное, чтобы разъяриться на Эрни за этот финт ушами. Раньше ему удавалось отделаться извинениями или улыбкой, но в этот раз он надолго окажется в черном списке Винсента Рубио. Не отмажешься, напарничек!
- Ты бери за ноги, - сказал я, поднимая руки Руперта. - Это ты втянул нас в эту передрягу, тебе и нюхать его расчудесные ножки всю дорогу.
8
Стены небольшой однокомнатной квартирки, расположенной прямо над нашим офисом в Вествуде, никак нельзя назвать звуконепроницаемыми. На самом деле мы обратили на это внимание только в последнее время, убедившись на личном опыте. Последние два дня, пока там заточен Руперт, мы слышали все виды стуков, криков и довольно много всяких бранных слов, многие из которых, однако, не были лишены смысла. По крайней мере, я выучил несколько хороших выражений, которые можно бурчать себе под нос во время следующей налоговой проверки.
По правде говоря, я не совсем понимаю, что он там так нервничает. Ну да, мы его заперли против воли, предварительно стукнули по башке, проволокли по грязному лесу и засунули в багажник "линкольна-Марк 8" и везли по всяким кочкам и колдобинам, но у него же есть вода, кровать и любая жрачка из ресторанов, какую только попросит. Один раз мы даже заказали ужин в ресторане "Драконы-близнецы", а глутамат натрия, столь любимый в китайской кухне, стоит недешево.
- Ты должен поесть, - сказал Эрни Руперту.
- Ты должен попить, - подпевал я.
- Спасибо, не буду. - Это был единственный ответ.
В первый же день он от нас словно стеной отгородился. На все предложения поесть он кривил морду и отвечал вежливым отказом. Наш план состоял в том, чтобы он смирился и успокоился, а затем вбить ему в башку, что никакой он не прогрессист, а просто парень, которому нужна помощь и которого любит сестра. Но сейчас с этими своими постоянными "спасибо, не буду" он ставил нам палки в колеса.
- Может, нам нужна профессиональная помощь? - предложил я Эрни в первое же утро.
- И что же психотерапевт может сделать такого, что нам не под силу?
- Заставить его поесть, например.
- Да я могу все, что могут эти докторишки, малыш. Смотри и внемли.
Но такой самоуверенный ответ ничем не помог Руперту. Все заявления и часовые лекции Эрни влетели в одно ухо, а вылетели в другое. Это было похоже на звездный час гипнотизера в исполнении Тони Роббинса в фильме "Любовь зла" (кстати, Тони Роббинс наверняка анкилозавр, как и Джон Тэш и Рози Грайер, человек просто не может быть таким здоровым и тяжелым). И все пошло вкривь и вкось, как и в том фильме. Руперт просто сидел и пялился на нас, а мы - на него.
- Это что, поможет твоему прогрессу? - спросил Эрни. - Если ты не будешь есть, пить и разговаривать, то сыграешь в ящик. Как ты думаешь, если ты подохнешь, то от тебя будет больше проку?
Ответа не последовало. Либо парень просто не понимал этого риторического вопроса и capказма, содержащегося в нем, либо просто считал ниже своего достоинства отвечать. Руперт просто сидел, скрестив ноги, на полу или на раскладном диване, приготовившись, если понадобится, уйти в мир иной, только бы разозлить нас.
Луизе мы ничего не сказали. Ей не нужно видеть своего брата таким.
Когда второй день заточения подошел к середине, то, должно быть, приступ голода пересилил ту зависимость от философии прогрессистов, которая заставляла Руперта придерживаться прежних убеждений, и он более чем охотно доел то, что осталось со вчерашнего дня, а осталось, прямо скажем, немало. Он с жадностью заглотил две тарелки тайской жареной лапши, огромную порцию острых цыплят из KFC, а потом побежал в ванную, из чего я полагаю, что его желудок взбунтовался против такого неестественного сочетания продуктов.
- А теперь ты с нами поговоришь? - спросил Эрни. Но он хотел слишком многого.
- По крайней мере, мы заставили его поесть, Эрн, - заметил я. - А попозже, возможно, он и заговорит.
Затем мы попытались провести еще один любительский сеанс коррекции личности Руперта. В основном он сводился к тому, что мы стучали в дверь, говорили Руперту, что он спятил, а он посылал нас в ответ куда подальше.
Мы по-прежнему считали, что лучше Луизе ничего не говорить. Пока что.
В ту ночь мы с Эрни остались ночевать в офисе, поскольку волновались, что Руперт попытается сбежать из своей темницы, хотя мы и постарались на славу, чтобы сделать побег невозможным. Мы заколотили окна досками, навесили замки на двери, выдернули телефонный шнур, то есть наш пленник был лишен всех способов общения с внешним миром. Я чувствовал себя преступником, когда запирал Руперта в четырех стенах (хотя фактически мы с Эрни и были преступниками), но, честно сказать, наша затея казалась мне делом хорошим и правильным, так что я и думать забыл о том, что совершаю преступление, и выполнял намеченный план.
Мы с Эрни были на месте, когда на следующее утро Руперт решил покончить с пассивным сопротивлением похитителям и начал вести себя просто отвратительно. Он принялся колотить по полу, стенам и дверям, орать наши имена во всю свою осипшую глотку (подумать только, он еще и простудился), угрожая нам судом и физической расправой. Ясное дело, так долго продолжаться не могло, поскольку вскоре на работу пришли бы обладатели остальных офисов, и было бы странным, что у нас тут ти-рекс орет на всю улицу, что два динозавра с третьего этажа похитили двадцатидвухлетнего парня и в настоящее время удерживают его против воли. Такие вещи привлекают внимание даже в Лос-Анджелесе.
И тогда мы позвонили Луизе.
Она пришла через двадцать минут. Ее щеки пылали от предвкушения встречи с братом или из-за того, что ей пришлось срочно напялить на себя личину и примчаться в Вествуд.
- Он сейчас не очень-то слушает, что ему говорят, - предупредил я. - Возможно, у тебя и не получится наладить с ним контакт.
Но Луиза сказала, что все равно должна попробовать, и мы с уважением отнеслись к ее решению. Итак, она пробыла с Рупертом вот уже три часа, вероятно, успокаивая его и, надеюсь, достучавшись до его мозгов.
Мы с Эрни били баклуши в нашем кабинете на третьем этаже. Мы не могли ничем помочь Луизе и не могли заняться расследованием других неотложных дел.
- Эй, - предложил я. - Может я сбегаю и проверю, нет ли новостей о подружке Минского. Обернусь за полчаса.
- Ты мне нужен здесь, - сказал Эрни. - На тот случай, если он задумает удрать.
И я остался сидеть. Почистил когти. Почитал газетку. Снова почистил когти. Спустился вниз и поковырялся вычищенными когтями в грязи, поскольку мне нужно было чем-то занять себя. Затем почистил когти в третий раз.
Наконец, раздался стук в дверь, и вошла Луиза. Человеческий макияж, который она так умело наносила поверх своей маски, полосами растекся по щекам, из-за чего латекс стал темно-фиолетовым. Мы с Эрни рванули к ней на помощь, но я притормозил на старте и позволил Эрни принять на себя главный удар.
Между всхлипываниями Луиза объяснила, что Руперт не произнес ни звука, и она даже не понимает, слышал ли он хоть слово из того, что она сказала. Он даже почти не обращал внимания на ее присутствие, пока она была там.
- Это не он, - сказала Луиза. - Я не узнаю собственного брата.
Я взглянул на Эрни, и он пожал плечами. Я так и не устроил ему разнос за то, что мы ввязались в эту аферу, так что он понимал, что задолжал мне. Пришло время расставить все по местам, раз и навсегда.
- Луиза, - сказал я. - Как ты относишься к тому, чтобы привести к нему специалиста?
* * *
- Да, я слышал об этих ребятах, - сказал мне сержант Дэн Паттерсон по телефону, когда я позвонил ему менее чем через десять минут после сакраментального вопроса. Дэн - мое контактное лицо в полицейском управлении Лос-Анджелеса. Раньше он тоже занимался частным сыском, но затем перешел работать в полицию, когда устал от вольных хлебов. Возможно, это самый замечательный бронтозавр из всех моих знакомых. Иногда мы с ним ездим порыбачить, когда появляется окошко в расписании и какое-то свободное время (ага, за последние два года такое было всего один раз). Дэн не только отважный офицер полиции, он вдобавок и отличный рыбак. Для него окунь весом под семьдесят килограммов - это просто смех, но он достаточно добр, чтобы не ворчать из-за того, что я наловил только мальков, которых впору сажать в аквариум. - Они обосновались в Голливуде, да?
- Да. Но сейчас мне от тебя нужно кое-что другое. Имя. Ты наверняка имел дело с такими сектами и раньше и можешь назвать кого-нибудь, кто может депрограммировать парня.
- Рискованное дельце.
- Так ты знаешь кого-нибудь или нет?
- С ходу не назову, но могу поспрашивать. На самом деле, когда берешься за такое… ну, это другая история. Обычно сначала надо похитить несчастного, попавшего в секту, а это не всегда легально.
Я молчал. Боялся, что выдам себя.
- Винсент, ты меня слушаешь?
- Хм. Да-да… похищение - это незаконно, я знаю. Но можем ли мы сию секунду не обсуждать этот вопрос?
- Я что, должен об этом забыть?
- Ага, - сказал я. К моему величайшему облегчению, мой приятель из управления полиции Лос-Анджелеса соображает очень быстро. Когда дело касается его друзей, то он предпочитает политику "ничего не вижу, ничего не слышу", и это спасало мою зеленую задницу бесчисленное количество раз.
- Ну что сделано, то сделано. Дай мне немного времени, возможно, я смогу подыскать тебе кого-то. Есть какие-то особые предпочтения? Ну, мужик или тетка?
- Кто-нибудь пошустрее, - сказал я, поскольку меня беспокоило будущее мебели в квартирке, где заперт Руперт. Если что-то будет покорежено настолько, что не поддается ремонту, то Минский вычтет это из нашего и так постоянно уменьшающегося залога. На самом деле он имеет весьма отдаленное представление о том, что творится наверху. Мы сказали, что бесплатная аренда пустующей квартиры будет зачтена вместо расходов по его делу, и он с неохотой согласился.
Я закончил разговор с Дэном и поделился хорошей новостью с Эрни и Луизой.
- Он найдет нам кого-нибудь, - сообщил я. - Это лишь вопрос времени.
Сверху раздался громкий треск. Я подумал, что это могут быть ножки дивана, сломанные пополам.
- Это лишь вопрос времени, - оптимистично повторил я и сел за стол, чтобы заказать что-нибудь на обед.
Через шесть часов телефон пробудил меня от дремоты, вырвав из сна о побегах лакричника и лифтах без дна. Дьявольский аппарат звонил уже три раза за последние несколько часов, но каждый раз это не относилось к нашему делу. Два раза кто-то ошибся номером, а в третий раз мы получили новости по поводу любовницы Минского от сутенера Милашки. Он утверждал, что видел Стар, которая шла обратно в "Сент-Регис", но поскольку я был привязан к нашему офису и телефону, то не мог тут же броситься проверять информацию. Милашка поныл чуток, чтобы я передал ему часть вознаграждения за информаторские услуги, но правила есть правила: я не делаю денежных переводов и не выписываю чеков. Для меня система "Вестерн Юнион" не существует, и не просите, так что ему придется подождать наличку. Я, все еще разомлевший ото сна, поднял трубку:
- Рубио.
- Вам нужна была помощь в одном дельце, насколько я слышал, - мой собеседник произносил слова не так четко, они лились из его рта словно струя патоки, одно плавно перетекало в другое, как если бы скорость работы голосового аппарата снизилась с 45 оборотов в минуту до 33,3. Но после непродолжительных размышлений, я смог соединить достаточное количество звуков, чтобы понять, о чем собственно речь.
- Это Винсент Рубио, - повторил я. - Я могу вам помочь, сэр?
- Я сказал, что это вам нужна профессиональная помощь. И, возможно, я смогу вам ее оказать.
И тут значение его слов пробило броню моего ступора, и я выпалил:
- Вы спец по сектам?
- Если предпочитаете так меня называть, то да. Я - спец по сектам.