11
- Ленка, привет! - только и шепнул я ей, улыбаясь через силу. Прибавить было нечего, потому что я и сам находился в полном неведении. Разница в нашем положении состояла лишь в том, что я попал к этим людям только сейчас, а она находилась у этих людей уже сутки, и ещё неизвестно, что пережила за это время.
Похоже, моя компания её не сильно развеселила. Наоборот, она устало привалилась к моему плечу и заплакала.
Типы, которые её приволокли, о чём-то тихо посовещались с Костиком и исчезли.
- Воркуйте, голубки, не стесняйтесь! Какие у нас могут быть секреты друг от друга?! Больше двух говорят вслух, - загоготал Костик.
Мы снова понеслись по улице, но дорога на сей раз оказалась недолгой. Свернув на одну из боковых аллей, машина остановилась около красивого особняка с резной верандой, огороженного крепкой металлической сеткой.
Подобных особняков в городе немного, и они выгодно отличаются от стандартных многоквартирных хрущоб. Кто в них жил, в общем-то, было вполне понятно - тузы да номенклатура - и всем это мозолило глаза, но никто ничего изменить не мог, настолько крепко и основательно окопались их обитатели. Некоторое время назад, до приватизации, в газетах развернулась целая кампания по поводу этих особняков, и городские власти даже принимали какие-то решения о передачи их детским садам и яслям, но ничего так и не сделали. Видимо, владельцы особняков были властям не по зубам. Будь городские власти тогда понастойчивей да попринципиальней, может, чего-то и добились бы, а сегодня уже и говорить не о чем.
- Выгружайтесь, голубки, - хохотнул Костик и прибавил: - Только без глупостей. А то я сегодня что-то нервный…
Он провёл нас в распахнутую калитку, которую тотчас тщательно запер, и мы направились к дому по аккуратно посыпанной гравием дорожке. Двое широкоплечих узколобых ребятишек в стандартно-дорогих костюмах, рубашках и галстуках подозрительно оглядели нас с ног до головы и показали жестами проходить внутрь особняка.
Опять всё складывалось как в каком-то дешёвом детективе, не к месту подумал я. Героя в наручниках доставляют на виллу главаря мафии, вокруг тупорылые злобные охранники, готовые изрешетить любого, кто проникнет сюда без спроса, и тут же исправно подставиться под меткий огонь того же самого героя. Но такой поворот событий обязан произойти ближе к финалу, а сейчас? У меня, как назло, ни ножа в сапоге, ни передатчика в портсигаре, ни ампулы с ядом в воротничке. Как-то не подумал я прихватить с собой столь необходимые в данной ситуации предметы личной гигиены. Да и по морде я получаю чаще, чем даю. Полное несовпадение со стандартами. Ещё раз убеждаюсь, совсем хреновый детектив из меня - ещё и шутить пытаюсь по дороге на плаху…
В большой гостиной, обставленной с купеческой роскошью, такой желанной для бывших социалистических и нынешних деполитизированных нуворишей, куда привёл нас Костик, никого не оказалось. Сам он скромно примостился на стуле у дверей и сообщил:
- Чувствуйте себя, голубки, как дома, можете ворковать и обмениваться впечатлениями. А высокий суд не заставит себя ждать, скоро появится.
Притихшая было Лена снова заплакала, но я тихо шепнул ей:
- Не надо, Ленусик, что-нибудь придумаем…
А придумывать было нечего, потому что я совершенно не представлял, как выбираться отсюда. У героев детективов в подобных случаях полно запасных вариантов, у меня же - хоть шаром покати. Единственная надежда была на то, что убивать здесь не станут - не пачкать же паркет нашей кровушкой. Куда-нибудь определённо потащат. А уж по дороге - чем чёрт не шутит…
Из широкой боковой двери в гостиную вошёл невысокий мужчина в очках, довольно спортивного вида, с умным, деловым лицом - эдакий плакатный строитель коммунизма. При первом знакомстве такие люди вызывают симпатию, но дружить с ними как-то не хочется, да они и сами не идут на это, потому что никому не доверяют и берут всегда больше, чем дают. Если этот мужчина занимается бизнесом, то дела его идут прекрасно, и он наверняка в состоянии купить и такой особняк вместе с шестёрками на веранде, и кое-что покрупнее. Вероятно, это и есть пресловутый Пал Георгич, которого все боятся.
Жестом мужчина указал нам с Леной на кожаный диван, а сам устроился на золочёном под старину стуле посреди комнаты, закинув ногу за ногу. Некоторое время он пристально разглядывал нас, покусывая ноготь на мизинце, потом сразу, без приветствия, заговорил. Чувствовалось, что говорить он умел и любил больше, чем слушать, и даже не столько говорить, сколько выдавать лозунги, словно все вокруг были оловянными солдатиками, он же - полководцем, не ведающим сомнений и ни разу не проигравшим сражение. Этакий современный вариант Муссолини.
- Вас доставили сюда вовсе не для того, чтобы любоваться вами. И знакомства с вами нам не нужно. Вы нас не интересуете ни в каком качестве, не тешьтесь иллюзиями…
- Оригинальное начало! - буркнул я. - Мы вам не нужны - зачем тогда тащили сюда? Ну, а мне как раз интересно: вы-то кто такие?
- Заткнись и слушай, пока тебя не спрашивают! - рявкнул Костик, но мужчина остановил его жестом, даже не обернувшись.
- Отвечу. И даже отвечу на вопросы, которые вы ещё не задали. Например, про все наши акции за последние дни…
У меня начало создаваться впечатление, что с нами опять хотят поиграть в кошки-мышки, но зачем - непонятно, ведь мы с Леной и так в их руках. Может, у этого новоявленного Наполеона мания величия? Желание насладиться своим триумфом, или он ждёт от нас соплей и мольбы о пощаде?
- …Надеюсь, вы уже поняли, что мы резко отрицательно относимся к тому, что творится вокруг. Всевозможные реформы, сочиняемые в верхах и извращаемые в низах, не от хорошей жизни и ни к чему хорошему не приведут. Все эти метания - от демократии по-американски до пещерного национализма по-русски - загоняют страну в такой тупик, из которого ей никогда не выбраться. Нужен другой путь и нужна сильная рука, а уж в управлении такой огромной державой, как наша, и подавно. Народ не бывает плохим или хорошим, всё зависит от лидера…
- Никак коммунисты выходят из подполья с новыми и исключительно оригинальными лозунгами? - предположил я, на мгновение забывая, где нахожусь. - На флаге усатый профиль, а в мыслях жажда по-партизански отправлять поезда под откос? Такое уже проходили…
Мной почему-то овладело какое-то дурацкое безрассудство. Побыть напоследок Мальчишем-Кибальчишем, ведь если уж суждено, то суждено…
- Коммунисты? - переспросил мужчина. - Разве дело в ярлыках? Коммунисты, фашисты, демократы, гомосексуалисты - какая разница? Идеологию создаёт тот, кто чувствует собственную слабость и не знает конкретного выхода, потому ему и надо как-то обосновывать свои неверные поступки. А побеждают не идеологи, а прагматики, которые берут от каждой идеологии то, что полезно в настоящий момент для дела, и делают это дело любыми подручными средствами. Названия - они для тех, кому нечем заняться, кроме как сидеть, ковырять пальцем в носу и придумывать ярлыки. Болтовнёй уже все сыты по горло…
Зачем он это вещает, пронеслось у меня в голове, репетирует тронную речь, которую произнесёт, если, не дай бог, доберётся до власти? А Пал Георгич тем временем вскочил со стула и стал быстро расхаживать взад-вперёд, не забывая при этом покусывать ноготь. Краем глаза я заметил, как Костик провожает его обожающим взглядом, но пистолета, направленного на нас, из рук не выпускает.
- …Повторяю, лишь крепкий кулак и железная воля смогут вывести страну из хаоса и анархии. Копаться в собственном историческом дерьме и морочить головы людям всякими референдумами и выборами может лишь слабый и неуверенный политик. Сильный сам выбирает себя. - Он остановился в двух шагах от меня и патетически взмахнул рукой. - Понятно это вам, любезные господа евреи? Вам ли напоминать, что ваш благословенный Израиль смог выстоять и подняться лишь благодаря железным людям? Собственную историю вы хоть знаете?
Лена испуганно вздрогнула и прижалась ко мне, пытаясь укрыться.
Начало монолога этого воинственного Пал Георгича я принял было за дурацкий розыгрыш, потому что, ну, никак не укладывалось в голове, что взрослый мужик вполне респектабельного вида и наверняка не глупый, может нести такую околесицу на полном серьёзе! Потом у меня мелькнула мысль, что это просто маньяк с основательно поехавшей крышей, который с энергией, свойственной маньякам, сумел сколотить шайку себе подобных, чтобы с дьявольской изобретательностью терроризировать окружающих. Цель у него - только кураж, не более. Теперь же я понимал, что всё гораздо глубже и страшнее. Подобный тип силён не только своей демагогией, но и без сожаления зальёт кровью весь мир, дай ему хоть на час скипетр и корону. Если уж он сумел подмять под себя редактора областной газеты и сплотить вокруг себя головорезов, без раздумий пускающих в ход оружие, то в настойчивости и умении реализовывать задуманное ему не откажешь. Да и неизвестно ещё, сколько подобных типов стоит у него за спиной. Ряд ли он одинок.
- Скажите, - осторожно поинтересовался я, - для чего вам всё-таки понадобилось громить наш офис и инсценировать стычки с "православными"? Ну, ругались мы и ругались, но чтобы так буквально… Для чего нужно было убивать совершенно неповинных людей? Уж, они-то, как я понимаю, ни интереса, ни опасности для вас не представляли. Для вас, как я опять же понимаю, всё это мелко, ведь у вас более глобальные задачи… Вы же отлично понимаете, что следствие уже начато и ведут его не дураки, которые быстро разберутся в причинах. Или, вы думаете, на вас и управы нет? Для чего вся эта бодяга затевалась?
Мужчина усмехнулся и сел на стул, победно сложив на груди руки.
- А кого нам опасаться? Милиции? Гебешников? Неужели вы не понимаете, что они втайне сочувствуют нашим идеям и будут рады, если люди, подобные нам, всё возьмут в свои руки? Тогда будет и порядок, и закон восторжествует - всё будет, как положено в нормальном обществе. И у них будет работы меньше, потому что все вольнодумцы вернутся на нары, революционеры полягут на собственных баррикадах, а народ перебесится и, когда жрать захочет, побросает косы да колья и вернётся к своим станкам да картофельным плантациям… Да, нас пока и мало, но за нами будущее, как бы этому кто-то ни противился. Нам нет альтернативы.
Что ответить ему, я уже не знал, лишь молча сидел и не представлял, что произойдёт дальше. А новоявленный Муссолини продолжал свои высокопарные речи:
- Хотите знать, что будет дальше? Долго ждать не придётся. Уже через час-другой всем этим милиционерам и гебешникам будет совсем не до поисков убийц ваших еврейских и "православных" активистов, потому что закрутится такая карусель, что и в кошмарном сне не представишь. Мне скрывать от вас нечего, могу поделиться. Произойдёт ещё пара подобных инцидентов, по городу будут вывешены фашистские флаги, чтобы раздразнить людей, неизвестными будут осквернены братские могилы на кладбище, какие-то бандиты переполошат рыночную шушеру и организуют стрельбу с жертвами, потом пара терактов в общественном транспорте опять же с жертвами… И знаете, для чего всё это? Чтобы поднять народ против власти. Инициатива должна исходить якобы снизу, ведь переполненной чаше народного терпения не хватает всего лишь малюсенькой капельки гнева. Мы эту капельку добавим и направим бунт в нужное русло. Ваша хвалёная милиция, вместо того, чтобы арестовывать нас, будет спасать собственную шкуру от разъярённой толпы. А там какой-нибудь глупенький сержантик с испуга пальнёт в бабусю с авоськой…
- Вам людей не жалко?!
- Жалко. Но иначе поставленной цели не достигнуть. Кровь отсекает точки возврата… Апофеозом же событий явится завтрашняя газета с нашей статьёй, за которой вы имели неосторожность сегодня охотиться. В статье будут указаны конкретные виновники, допустившие беспредел и не умеющие контролировать ситуацию. Нет, не вы и не ваши противники - кое-кто повыше и посерьёзней вас… После этого останется только въехать в побеждённый город на белом коне. - Мужчина прищурился и потёр руки от удовольствия. - Каково, а?
Не очень радостная картина, что и говорить. На всякий случай, я осторожно поинтересовался:
- Ну, а нас вы когда собираетесь прикончить - сегодня или завтра?
- Зачем? - удивился будущий диктатор. - Вас убивать мы не будем. Вы нам ещё раз пригодитесь, и мы будем беречь вас, как зеницу ока, до начала основной заварухи, когда по-настоящему польётся кровь, и народу станет мало попавших под горячую руку милиционеров или рыночных азербайджанцев. Людям понадобится настоящий козёл отпущения, на котором удобно выместить накопившиеся обиды. Здесь-то мы вас и подбросим в толпу, мол, вот кто сеет смуту своими драками с "православными" и тайно дёргает за верёвочки, на которых болтаются наши политики-марионетки. И никому в голову не придёт, что это полная чепуха… Вас, конечно, разорвут на клочки, но при этом несколько сбросят обороты перед нашим появлением. Так что вы у нас пока самые почётные гости, а далее - пожалуйте в мясорубку…
Хоть я и понимал разумом, что его слова сильно смахивают на бред, тем не менее, воображение уже рисовало картину стихийной и неуправляемой людской массы, искусно накачиваемой невидимыми провокаторами и хлебнувшей человеческой крови. Перспектива оказаться в центре внимания такой массы, что и говорить, не очень приятная, но вполне реальная.
- Одного не пойму, - для чего-то попытался я его образумить, - с виду вы человек умный и деловой, а несёте откровенную чушь…
Но Пал Георгич меня не слушал. Видимо, основные положения собственной философии он уже изложил, и вместе с тем окончательно утратил интерес к нашим особам. Роль кошки, играющей с мышкой, ему наскучила.
Неожиданно на веранде и около дома послышался неясный шум и голоса. Пал Георгич вздрогнул и сдвинул брови. Насторожился и Костик.
- Что там? - Пал Георгич сжал кулаки и картинно подался вперёд. - Ну-ка, сходи разберись.
Костик рванулся к двери, но сделать уже ничего не успел. От сильного удара дверь распахнулась, и в гостиную с грохотом ввалилось несколько человек в касках и бронежилетах. Я и оглянуться не успел, как Костик, матерясь, рухнул на пол, и один из парней моментально взгромоздился на него, заламывая руки за спину.
- Всем оставаться на местах! - скомандовал другой парень и усталым движением сбросил каску с пластмассовым прозрачным козырьком.
Это был… Толик, милицейский опер и мой старинный друг, на которого ещё час назад я люто злился за невнимание к собственной персоне после разговора в милиции. Мог ведь, засранец, что-то и подсказать, так нет же… А сейчас я просто не верил своим глазам.
- Ну что, жив? Детектив хренов… - Он пробовал улыбнуться, но улыбка никак не получалась на его искусанных губах.
- Жив, - прошептал я и попробовал смахнуть непрошенную слезинку с глаз, но не смог из-за наручников, которые с меня ещё никто не снял.
12
- Эта история оказалась гораздо сложнее, чем мы предполагали, - откровенничал Толик пару недель спустя, сидя у меня кухне, где мы допивали вторую бутылку водки. - Поначалу всё казалось совсем несложным, вплоть до хитроумных, но вовсе не оригинальных способов заметания следов этими негодяями. Думали, что это обыкновенная банда, которых в последнее время развелось немеряно. Выйдя же на личность Павла Георгиевича, мы поняли, что имеем дело не с банальным авантюристом и проходимцем. Это уже не Остап Бендер, желающий нарубить капусты и скрыться куда-нибудь в Рио-де-Жанейро… Ребята из органов хотели забрать себе расследование, потому что выяснилось, что он бывший их коллега, уволенный за какие-то махинации из органов несколько лет назад, где занимал довольно высокий пост и был знаком с настоящей оперативной работой, но потом было принято решение расследовать совместными усилиями да ещё подключить к работе прокуратуру. Многое было организовано этим человеком довольно профессионально. Этот профессионализм его в итоге и погубил: чересчур понадеялся на свои возможности и попёр буром. А может, подвёл его нервный срыв или ещё что-то. Действуй он осторожней да осмотрительней, хрен его знает, как бы всё повернулось… Но самое страшное выяснилось в ходе следствия. - Толик таинственно оглянулся, хотя на кухне никого, кроме нас, не было. - За ним, оказывается, стояла хорошо законспирированная организация с теми же захватническими планами, но уже в более широких масштабах. Этот Павел Георгиевич, оказывается, был одним из винтиков, и таких винтиков по стране видимо-невидимо. Добираться до них очень тяжело, но коллеги из госбезопасности потихоньку выковыривают их из подполья. Организация, по оперативным сводкам, уже и в других городах начинает показывать зубки. Если этот репей вовремя не вырвать с корнем, одному чёрту известно, что они могут натворить. Ребята они отчаянные, терять им нечего, а поезд может уйти. Вон, у нас в стране каждый день какие-то перемены…
Неловко было спрашивать, что ожидает Пал Георгича и его подручного Костика, поэтому я попробовал уйти от скользкой темы. Толик и так рассказал почти всё, что мог, а большего скромному оперу знать не положено.
- Скажи лишь, как вы на них вышли? - вздохнул я. - Неужели узнали об этой организации только после убийства Марика и Скворечникова?
Толик с хрустом пожевал солёный огурец и снова наполнил рюмки:
- Естественно, нет. Если бы никаких сведений о них не было, вряд ли мы так быстро раскрутили бы эту бодягу. Да и от тебя так легко не отпустили бы, когда ты попал к нам. Другое дело, что брать их раньше было не за что, ведь ничего криминального в их действиях до поры до времени не было. Собираются себе мужики, играют в партизан-подпольщиков, ну и пускай играют - чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. За идеи у нас теперь не судят… Да, видно, чересчур понадеялись, что вовремя успеем за руку схватить. Вот и прошляпили убийства… Но ведь и ты, мерзавец, хорош! Возомнил себя великим сыщиком и пустился в расследование! Что ты знаешь об этом? Они же могли тебя, как щенка, сразу за Файнбергом и Скворечниковым пришлёпнуть. А ты дилетант, который только и подставлял лоб. Они же профессионалы, которые чётко использовали ваши склоки с Файнбергом, вплоть до изучения твоих письменных пасквилей. - Тут я покраснел, как рак, и отвёл глаза в сторону, но Толик невозмутимо изничтожал меня дальше. - А ты, небось, до сих пор не врубаешься, как им удалось так классно подставить тебя. Думаешь, совпадение? Они и в "Союз православных" влезли лишь для того, чтобы натравить такого отморозка, как Скворечников, на вашего Файнберга. Если бы им понадобился ты, они бы тебя ещё в первую ночь достали, когда ты в постели у своей поэтессочки ото всех прятался. Тоже себе конспиратор!
- Вы и это знаете! - ахнул я, но Толик лишь грустно покачал головой:
- И это, и многое другое.
- Почему же вы меня тогда спокойно отпустили с дурацкими пожеланиями запереться дома и носа никуда не казать?