- Так вот, моя мамочка, царствие ей небесное, в моем возрасте была очень красивой и умной женщиной. Работала она в Свердловской области на изумрудных копях. Рудоносная жила проходит в тех местах на двадцать пять километров. Мать приехала туда из Москвы по распределению после окончания горного института. Оцепленная колючей проволокой зона с вышками, и добывали там не изумруды, а берилл, необходимый для атомной промышленности. Остальная руда сваливалась в овраг. В ней-то и лежали изумруды и аметисты. Изумруд - это прозрачная разновидность берилла. Уральские лучшие в мире. Они обладают травянистым светло-зеленым цветом, а аметисты, попадающиеся очень редко, с особым красноватым оттенком и имеют очень крупные размеры. Никто из высокого начальства не думал об изумрудах. Они заботились о плане добычи берилла.
Я не знаю, как долго существовали эти копи. Мать проработала там год. Потом приехал новый начальник из Москвы - Семен Демьянович Акишин. Солидный аппаратчик с железной партийной хваткой, энергичный, полный сил и энергии в свои шестьдесят лет. А мамочке моей стукнуло двадцать восемь. Приглянулась молодая специалистка опытному ловеласу. Жена и взрослый сын остались в Москве. В таких случаях всегда заводят фронтовую жену. Девушка долго ломалась, пока, наконец, он ее не изнасиловал. Жаловаться некому. Пришлось смириться. Акишин тут же стал использовать ее по прямому назначению. Есть вещи, которые можно доверять только своим, А Анна стала для него больше, чем свой человек. Однажды он показал ей крупный изумруд и сказал: "Этого добра под нашими ногами больше, чем угля в Донбассе. Я дам тебе бригаду рабочих, и начинайте перебирать отходы и слюду.
- Что мы будем с ними делать? - спросила мать.
- Я вызвал из Москвы надежного человека. Он создаст в Свердловске несколько огранных артелей. Среди местных умельцев немало специалистов по огранке. Урал известен всему миру своими самоцветами. Изумруд хрупок, это тебе не алмаз. Мешкать не будем. На бочке с порохом долго не просидишь. Тут меру знать надо. Статья-то расстрельная.
- На сбыте и завалимся, - уверенно парировала Анна.
- Все пути ведут в Индию. Именно она является основным покупателем изумрудов. А знаешь, где самые крупные коллекции зеленого камня? В Афганистане и Турции. Почему? Потому что зеленый цвет для мусульман - священный цвет. Есть люди в Москве, которые имеют хорошие связи с арабами. Мы ведь их любим, снабжаем оружием, а почему бы к оружию не добавить изумруды. Ящик со снарядами, чем не контейнер. Десять боевых, а два напичканы камнями. Важно чтобы они попадали в нужные руки. Но этим займутся другие люди. Их проблемы.
- Рисковать жизнью за фантики? Хрущев провел одну денежную реформу. Сколько мешков и чемоданов такие умники как ты покидали в костер. Брежнев тоже захочет оставить свой след в истории. Сталинскую конституцию переписал, теперь и хрущевские деньги поменяет.
Акишин бросил на стол золотую монету.
- Такая валюта тебя устраивает?
Анна взяла монету в руки.
- Николаевский империал тысяча восемьсот девяносто седьмого года? Одиннадцать с половиной граммов чистого золота. Где ты его взял?
- В Гохране их больше, чем кирпичей в Москве. Все клады, находки, раскопки, конфискации имущества и прочее, и прочее, в чем содержится золото, сдается в Гохран, а не в банк Советского Союза. Вопрос. Все ли поступления фиксируются и заносятся в реестр. Думаю, что не все, если мои друзья из этой шараги готовы расплачиваться империалами за изумруды.
- И какова моя доля? - спросила Анна.
- В обиде не останешься.
Так они рука об руку проработали два года. Даже в отпуск в Крым ездили вместе. Не уверена, что мать любила Акишина. Вряд ли. Но у нее не оставалось выбора. Сидя в зоне за колючей проволокой с одним выходным в неделю очень трудно устроить свою личную жизнь.
Однажды он вызвал ее к себе в кабинет в разгар рабочего дня.
- Анна, я уезжаю в Москву. Министр принял мою отставку в связи с ухудшением здоровья. Ухожу на пенсию. Ты переезжаешь в Якутск. Будешь работать главным экспертом в алмазной отрасли. Я уже обо всем договорился. Заметаем следы. Твоя бригада расформировывается и отправляется на работу в шахты.
- Что случилось, Сема?
- Арестованы пять человек из руководства Гохрана. Вот-вот бочка с порохом взорвется. Уносим ноги.
- А как быть с моей долей?
- Все ценности в Москве. Спрятаны в надежном месте.
Потерпи немного. Все уляжется, и ты свое получишь. Я еще никого в жизни не подводил. Потому меня и не сдавали. Все чистки пережил, начиная с тридцать седьмого. А вот папашку моего к стенке поставили.
Так Анна и уехала в Якутск со своей долей. С ребенком в брюхе. Этим Акишин и расплатился со своей фронтовой женой.
В конце семьдесят восьмого я и родилась. Об Акишине мать ничего не слышала. Но в семьдесят девятом в Якутск приехал ансамбль под руководством Аркадия Семеновича Акишина. Случайность или отец послал? Мать решила с ним познакомиться. Акишину тогда уже исполнилось сорок три, а мне года не было.
Но выяснилось, что сынок не в курсе дел. Зато кобелем был известным. В папашу. Мать умела вить веревки из мужиков. Спуталась с Аркашкой, скорее всего из мести его отцу. Но какая это месть. Смешно. Аркашка писал матери страстные письма. Обо мне он ничего не знал, пока будущий великий композитор жил у матери, мною занималась старая наша соседка. Мать хотела поехать в Москву и придти в дом Акишина, где отец и сын жили в полном согласии со своими женами. Она даже репетировала эту встречу перед зеркалом.
Но тут приходит известие из Москвы. Арестовано несколько крупных военных чинов за контрабанду. Газеты в то время о таких вещах не писали. Существовал так называемый "Белый ТАСС". Руководство Якутии имело доступ к секретной информации. В то время секретарем обкома был материн любовник. Тоже женатый. Они провертывали аферы с алмазами.
Следом она получает известие о трагедии на шахте под Иркутском. Обвал. Погибла целая бригада рабочих. Тех самых, что работали под ее началом и добывали из слюды камешки. Желание ехать в Москву отпало само собой. Мать испугалась. Забрав меня в охапку, она уехала в Красноярск, потом в Тюмень, а потом вернулась в Свердловск. Там все еще работали подпольные артели. Вот только хозяева поменялись. Нелегальная добыча уральских самоцветов перешла под контроль криминала. Менялись времена, менялись люди, менялся образ жизни. Теперь мать жила не по законам, а по понятиям.
Эту историю я услышала, когда мне исполнилось восемнадцать лет и мать провожала меня в Ленинград учиться. Она очень хотела, чтобы я уехала с Урала. Прощалась со мной со слезами на глазах.
Предчувствие ее не подвело. Через четыре года ее убили. Мне об этом даже не написали. Я приехала слишком поздно. Меня встретила старая повитуха, которой в ту пору исполнилось девяносто. Все считали ее колдуньей, а я называла ее бабушкой. Старуха передала мне дневники матери, где она описала все схемы преступных сообществ Урала. Тогда же умные люди мне предложили сменить фамилию и объяснили, почему не вызвали на похороны. Бандиты очень боялись, что мать могла кому-то рассказать о схеме. Она слишком много знала. Даже дом ее спалили. И если бы им стало известно о взрослой дочери Анны, то и ее не пощадили бы.
Я вернулась в Питер, выскочила замуж за своего сокурсника, взяла его фамилию, а после получения диплома развелась с ним. У парня были богатые родители, и он снимал шикарную квартиру в центре города. Все лучше, чем общежитие.
Вернувшись на Урал, я решила отомстить убийцам своей матери. Но это уже другая история. История Фаины Шмель, которая жалила всякую нечисть. Многое мне удалось, но еще не все. Где-то я переступила черту и засветилась. Пришлось делать ноги и на какое-то время затаиться. Вот тут мне и попалась на глаза заметка об умирающем композиторе.
А как же наследство? Ведь я и так позволила Аркаше одному попользоваться всеми благами, оставленными нашим папочкой. Половина принадлежит мне по закону. Но Аркашка сам помер. Значит, мне принадлежит все! И я получила долю из своего наследства. Но большую часть забрал ты, Пашенька.
Ладно, забудем. Считай, что ты получил гонорар не от Акишина, а от меня и моего брата. Половина золота принадлежит мне. А о камнях мы поговорим в другой раз. Ты же в них ни черта не смыслишь. Не будь дураком и не пытайся их продать. Изумруды весом более пяти карат ценятся дороже аналогичных алмазов. А все известные в мире камни весом больше пятидесяти карат имеют свои имена. Те, что находятся у тебя, неизвестны. Можешь сам придумать им названия. Они бесценны. Их нет в реестрах и каталогах. С Луны свалились.
- Лунный камень. Помню. Читал Коллинза.
- И чем кончилось, помнишь? Ни отец, ни брат, так и не решились достать их на свет божий. Показать такие шедевры людям, значит подписать себе смертный приговор.
- Выходит, что ты на золото не претендуешь? - спросил Слепцов.
- Ты его получил за работу. Так работай. Мою долю тебе не просто будет отработать. И не лезь в мои дела, Паша. Я делаю то, что считаю нужным. Твои истерики делу не помогут. Ты мой раб. Я приношу материал, а ты пишешь книгу. Грязное белье танцора Угрюмова соберет больше миллиона читателей. Наших сообщников, обожающих смотреть, как звезд макают мордой в грязь.
- Хочешь поставить меня на колени? Ничего не выйдет. Не родилась еще такая женщина, рабом которой я мог бы стать.
- А мужем?
У Слепцова встал ком в горле.
- Что, обалдел, бедняга? Мужем моим будешь?
- Надо подумать.
- Думай. Я тебя не тороплю.
Слепцов встал с кровати и побрел на кухню. За шкафом имелось местечко, где он прятал коньяк.
5.
Молодой человек появился из темноты, но Угрюмов не испугался. Его осаждали поклонники повсюду. Правда, никто не знал его домашнего адреса. Даже свою машину он ставил в подземном гараже другого дома, а потом выезжал из него на мотоцикле в шлеме с тонированным забралом. Одним словом, маскировался, как мог.
- Послушай, приятель, отвали, не то я вызову охрану.
Угрюмов вытянул руку вперед, как предупредительный
жест. Молодой человек остановился в двух шагах.
- Я не ваш поклонник. У меня дело.
- Знаю я все эти дела.
- Знаете? И где сейчас находится Боря Стоцкий?
Угрюмов опустил руку.
- Вам что-нибудь известно о Борисе?
- Не очень много, но больше, чем вам. Нам надо поговорить. Точнее, посоветоваться.
Угрюмов подозрительно глянул на странного типа. Вполне респектабельно выглядит. Не мальчишка, лет тридцати пяти. Дорогие ботинки, часы сверкают стразами, красивое умное лицо. Знакомство может быть приятным. Вот только глаза почему-то напуганные. Кто кого должен бояться.
Он глянул по сторонам. Территория дома огорожена, на воротах и в подъезде охрана. Ночь, посторонних глаз нигде нет.
- Домой я вас звать не буду. Тут у всех языки слишком длинные. Идемте в беседку.
Беседки стояли вдоль газона, чередуясь с цветочными клумбами.
В одной из беседок они устроились.
- Так что вам известно о Борисе?
- То же самое, что о моей дочери. Их похитили. Мне уже звонили. Потребовали миллион евро. Дали двое суток. Велели встретиться с вами и передать вам те же условия, если вы хотите заполучить своего любовника назад.
- Что за тон?! - возмутился знаменитый танцовщик.
- Мне плевать на вас, Виталий! Я передаю слова похитителей. Меня интересует только моя дочь. Ей одиннадцать лет. Они обещали изнасиловать ее и вашего приятеля, потом отрезать им уши и прислать почтой, если через двое суток не будет денег или мы обратимся в милицию. Я думаю, что мы столкнулись с профессионалами, и они не шутят. На сегодняшний день похищение людей - это хорошо отработанный бизнес. Вряд ли милиция нам поможет. Лично я заявлять не собираюсь.
- У вас есть миллион?
- За двое суток найду. Заложу свои магазины.
- А кредит в банке?
- За двое суток оформить невозможно. Завтра утром одни сутки уже истекут. Вас непросто достать. Я был в театре, но меня не пропустили. Телефон ваш не отвечает.
- Кто же вам дал мой адрес?
- И адрес, и все ваши телефоны мне дали преступники. Они знают ваше расписание и сказали мне, где и в какое время вас поджидать, и даже мотоцикл ваш описали.
- Мобильный у меня украли в тот день, когда исчез Боря.
В этот же день испортился домашний телефон. Я даже мастера не могу вызвать. Уезжаю из дома рано утром. Возвращаюсь ночью. И как мы должны передать им деньги?
- Не знаю. Деньги должны быть готовы к завтрашнему вечеру. Они будут звонить мне домой.
- Какие гарантии, что мы увидим наших родных живыми?
- Они дают гарантии, что мы увидим их мертвыми, если не выполним условия.
- Подонки! Мерзавцы!
Угрюмов вскочил на ноги и начал расхаживать по беседке. Два шага вправо, два влево.
- Надо идти к ментам! - предложил Угрюмов.
- Ваше дело. Но я не пойду. Не знаю, что вы им расскажете, дело ваше, но я точно знаю, какие у милиции возможности. Они только в кино находят похитителей. Мы не знаем, кого искать. Москва и Московская область занимают территорию некоторых европейских государств. Черная дыра. Здесь можно полк спрятать, и его никогда не найдут. С угонами автомобилей, оснащенных спутниковыми радарами, не справляются, а тут человек.
- Их проследят при передаче денег.
- Не считайте похитителей глупее милиции. Мне звонили из телефона-автомата со станции метро. Я ведь тоже не дурак и кое в чем разбираюсь.
- Ладно, ладно, все понятно. Но я не соберу такую сумму денег за сутки. У меня есть ценная вещь, и она стоит дороже миллиона. Заложить ее в банк?
- Попробуйте. Если это произведение искусства, то с вас потребуют сертификат подлинности.
- С этим все в порядке. Гностическое евангелие сто шестидесятого года, прошедшее все возможные экспертизы. Его продавал один лютеранский священник. Мне он согласился продать, так как я православный, а не католик. Он боялся, что раритет попадет в руки Ватикана и будет сожжен и утерян. Мне надо было вкладывать во что-то деньги. Боялся нового дефолта. Оформили сделку через аукцион. Вся беда в том, что я храню бесценную реликвию в сейфе лондонского банка. В Россию я не стал везти такое сокровище. Таможня, налоги, проблема с вывозом. У меня есть квартирка в столице Великобритании. Как выставят на пенсию, думаю переехать туда.
- Это из тех евангелий, что в семьдесят пятом были найдены в египетских пещерах?
- Совершенно верно. А вы эрудированный человек.
- Так, кое-что знаю. Верхний слой. И сколько оно стоит?
- Сейчас? Примерно около трех миллионов фунтов. Египтяне продали находки европейцам за бесценок. Большая часть попала в руки ученых, небольшое количество в частные руки. По сути, была найдена целая библиотека.
- Документация в Москве?
- Ее недостаточно для кредита.
- Гарантии нужны мне. Под них я могу взять не один, а два миллиона. Но я вас незнаю. Нас связало общее горе. Сейчас мы должны друг другу помогать.
- Свидетельства экспертов, код от сейфа, пропуск в банк, список содержимого. Я же все это не для показухи держу у себя.
- Глянуть можно?
Угрюмов подумал, потом махнул рукой.
- А, ладно, пойдем ко мне. Черт с ними, со сплетнями. Охранники в подъезде с нескрываемым любопытством наблюдали за знаменитым жильцом и его гостем.
- Теперь они вас запомнили, - сказал Угрюмов в лифте.
- Плевать на них. Я не преступник, чтобы прятать свое лицо.
- И то верно. Человек с темными мыслями не стал бы светиться перед видеокамерами. Я начинаю вам доверять.
- Не о том думаете, Виталий. Сейчас куда важнее, чтобы я вам доверял.
- Тоже верно.
Документы были убедительными. Даже с фотографиями.
Огромная квартира со стеклянными дверями, кругом зеркала, а на полу подушки в чехлах из шкур диких животных.
Они проговорили всю ночь и под утро уснули прямо на шкурах.
Утром Угрюмов позвонил в театр и попросил два дня отгула в связи с неважным самочувствием.
Новый знакомый по имени Станислав уехал в банк, а хозяин необычных апартаментов вызвал, наконец, телефонного мастера.
Вечером Угрюмов приехал на квартиру бизнесмена. Не так шикарно, но тоже неплохо.
- Не звонили?
Первый вопрос, который был задан с порога.
- Пока нет. Жду.
Виталий Угрюмов зашел в квартиру и положил портфель на стол.
- Здесь все документы. Теперь вы можете ехать в Лондон и забирать Евангелие. Я даже принес вам ключ от Лондонской квартиры, чтобы вы не тратились на отель. Проверьте.
- Не обязательно. Я вам верю. Вернете деньги, заберете портфель.
- Недели за две я соберу нужную сумму.
Гостя провели в гостиную. На столе лежал металлический кейс с открытой крышкой, набитый деньгами.
- Здесь все? - спросил Угрюмов.
- Два миллиона. Заложил все, что мог. Банкиры меня хорошо знают, работаем давно, проблем не было.
Танцор перебрал одну пачку купюр и бросил ее обратно.
- Хорошо зарабатывают мерзавцы на чужих чувствах. Вы правы, милиция нам не поможет. Они готовили эту операцию не один день. О моих отношениях с Борисом никто не знает. Много лет мы ускользали от любопытных глаз. А эти докопались.
Станислав поставил на стол рюмки и бутылку коньяка.
- Я не ханжа, Виталий. У каждого свои привязанности. Важен человек. Терпение лопается, когда в чью-то жизнь вмешиваются отморозки и ничтожества, желающие навязать свою волю. Хуже всего осознавать собственную беспомощность. Давайте выпьем.
- С удовольствием. Нервишки на пределе.
Они осушили бутылку к десяти вечера, и в этот момент раз дался телефонный звонок. Станислав схватил трубку.
- Деньги готовы?
- Готовы.
- Спускайтесь вниз. В своем почтовом ящике найдете сотовый телефон. Инструкции будете получать по нему. Садитесь в машину Угрюмова и езжайте на Садовое кольцо. И не нарушайте правил. Если вас остановит гаишник, сделка не состоится.
Виталий все слышал. Хозяин включил громкую связь.
- Черт, как это все неожиданно. Я же выпил, а теперь за руль.
- Не нарушай правил. Поехали.
В почтовом ящике лежала трубка. Они вышли на улицу. Возле подъезда стоял ярко-красный "Порше". Мечта любого мальчишки и состоятельного бизнесмена.
Кейс с деньгами положили в багажник.
Машина взревела и как вздыбленная лошадь рванула с места.
- А помедленнее можно?
- Не умею.
- Постарайся. Нам не нужны неприятности. И так хватает.
В пути раздался телефонный звонок.
- Слушаю.
- Через пять минут вы будете проезжать мимо Курского вокзала. Сверните туда.
Связь оборвалась.
- Подъезжай к вокзалу. Они нас видят и знают, где мы.
- Уже догадался. И не оторвешься.
- Зачем нам отрываться? Нам бы приблизиться и бошки им поотрывать.
У вокзала машина остановилась. И опять звонок.
- Слушаю.
- Кейс возьмет Угрюмов. Автоматические камеры хранения. Ячейка 318 код 20202. Положит кейс, захлопнет дверцу и тут же в машину. А ты сиди на месте.
- Понял.
Станислав глянул на Угрюмова.