– Ты считаешь, что я должен помочь ей потому, что мы оба латиноамериканцы?
– Речь не идет об одолжениях. Так будет справедливо, – не унимался Ричер. – Она нуждается в твоей помощи.
Полицейский выключил рацию.
– А теперь ты меня оскорбляешь, – угрюмо бросил он.
Он вылез из машины, захлопнул дверцу и зашагал к дому. Ричер посмотрел через стекло направо, в сторону каменистой равнины на западе, жалея о том, что все сложилось именно так.
"Я совершил ошибку, – подумал он. – Мне следовало заставить ее выбросить проклятый пистолет. Или сделать все самому".
Полицейские округа оставались в доме, а Ричеру пришлось целый час просидеть в машине, пока не подъехала еще одна полицейская машина, в которой также находились сержант и полицейский. Полицейский оказался белым, сержант – латиноамериканцем. Они сразу же скрылись в доме. Вновь стало тихо. Жара не спадала. До Ричера доносился вой койотов, стрекот насекомых и шуршание невидимых крыльев. В окнах дома загорался и гас свет. Минут через двадцать уехал шериф Эха. Он вышел из дома и, спотыкаясь, спустился по ступенькам. Шериф выглядел усталым, его рубашка пропиталась потом. Ему пришлось еще попотеть, прежде чем он сумел выехать на дорогу, – мешали полицейские машины.
Еще через час приехала машина "скорой помощи" с включенной мигалкой. Ричер издалека увидел красный пульсирующий свет и яркие фары массивной красно-золотой машины, которая затем въехала в ворота ранчо. На боку виднелась надпись: "Пожарное депо". Возможно, именно эту машину вызывал Билли прошлым вечером. Машина "скорой помощи" сделала круг по двору и остановилась возле крыльца. Медики вылезли наружу, все зевали и лениво потягивались. Они знали, что сегодня им не придется применить свои медицинские познания.
Один из них распахнул задние двери и вместе с товарищем вытащил каталку для перевозки раненых. В компании с приехавшим сержантом они скрылись в доме. Ричер потел, сидя внутри машины. Ему было душно. Он представил себе, как медики идут по коридорам к спальне. Поднимают тело на каталку. Везут каталку к выходу. Задача не из простых – в доме узкие лестницы.
Однако они вернулись довольно быстро и спустили каталку по ступенькам крыльца. Слуп Грир был завернут в белую простыню. Медики ловко развернули каталку и втолкнули ее в машину. Колеса сложились, каталка заняла свое место, медики захлопнули дверцы.
Медики остались стоять чуть в стороне вместе с тремя полицейскими. Полицейского, который обиделся на Ричера, среди них не было. Должно быть, он остался в доме, чтобы охранять Кармен. Все трое полицейских были совершенно спокойны. Волнения остались позади. Дело сделано. Напряжение спало, однако они были слегка разочарованы, как это часто бывает, когда преступление, которое им следовало предотвратить, все-таки произошло. Ричер прекрасно понимал, как они себя чувствуют. Они поговорили еще несколько минут, потом медики сели в машину, выехали на дорогу и медленно двинулись на север. Полицейские проводили машину взглядами и вернулись в дом. Через пять минут они вышли во двор. На сей раз все четверо и вместе с Кармен.
Она была в тех же джинсах и рубашке. Еще влажные волосы. Руки скованы наручниками за спиной. Голова опущена, лицо побледнело и покрылось потом, глаза тупо уставились в пустоту. Полицейские поддерживали ее за локти. Они втроем неловко спустились по ступенькам и повели ее ко второй патрульной машине. Полицейский распахнул заднюю дверцу, сержант положил руку на голову Кармен и помог сесть. Она не пыталась сопротивляться и вела себя пассивно. Ричер видел, как она неловко уселась на сиденье боком, поскольку ей мешали скованные за спиной руки. Потом она вытянула ноги и неожиданно изящным движением подняла их внутрь. Полицейский убедился, что она уселась, и захлопнул дверцу. В этот момент на крыльце появились Расти и Бобби.
Волосы Расти были растрепаны, словно ее только что подняли с постели. Она надела короткий атласный халат, поблескивавший в свете горящего над крыльцом фонаря. Халат был белым, и ее ноги казались такими же бледными, как материал халата. Бобби в джинсах и футболке остановился у нее за спиной. Туфли Бобби надевать не стал. Они стояли, вцепившись в перила крыльца, с бледными, ошеломленными лицами, широко раскрытые глаза смотрели в никуда.
Вторая пара полицейских села в машину, и сержант включил двигатель. Первые двое полицейских устроились на передних сиденьях своей машины, даже не взглянув на Ричера. Они подождали, когда вторая машина выедет на дорогу, и последовали за ней. Ричер повернул голову, чтобы взглянуть на Расти и Бобби, смотревших им вслед. Обе патрульные машины свернули направо и помчались на север. Ричер успел заметить, как на крыльцо вышла Элли, одетая в пижаму с кроликами. В левой руке она держала игрушечного мишку, правую прижала ко рту.
Они проехали милю, и в машине стало прохладно. В проволочной решетке имелось небольшое отверстие, и, если Ричер нагибался немного в сторону, он мог смотреть вперед сквозь ветровое стекло между радаром и зеркалом. Ему вдруг показалось, что он сидит в кино. Вторая патрульная машина, ехавшая впереди, слегка раскачивалась в свете фар – удивительно близкая, яркая и нереальная в окружении вязкой темноты. Он не видел Кармен. Возможно, она полулежала на сиденье и ее голову скрывала спинка.
– Куда вы ее везете? – спросил он.
Сержант заерзал на своем сиденье и ответил далеко не сразу.
– В Пекос, в тюрьму округа.
– Но мы в Эхе, а не в Пекосе.
– В округе Эхо живет всего сто пятьдесят человек. Неужели ты думаешь, что у них есть своя тюрьма, суд и все остальное?
– И как это у вас устроено?
– Подобными делами занимается Пекос. Там проводится следствие по преступлениям, которые совершаются во всех соседних маленьких округах. И там сосредоточены все административные функции.
Ричер немного подумал.
– Значит, возникнет очень серьезная проблема, – сказал он.
– Почему?
– Потому что Хэк Уокер является окружным прокурором Пекоса. А он лучший друг Слупа Грира. Он будет выступать против женщины, которая застрелила его друга.
– Ты боишься конфликта интересов?
– А ты – нет?
– Не слишком, – ответил сержант. – Мы знаем Хэка. Он не дурак. Если защитник обвинит его в нарушении профессиональной этики, он не возьмется за это дело. У него не будет выбора. Как это называется?
– Возьмет отвод, – сказал Ричер.
– Вот именно. Он передаст ведение дела своему помощнику. Насколько мне известно, оба помощника окружного прокурора Пекоса – женщины. Так что они с сочувствием отнесутся к версии о самообороне.
– Речь не идет о сочувствии, – хмуро сказал Ричер. – Дело абсолютно ясное.
– В ноябре Хэк будет баллотироваться на пост судьи, – сказал сержант. – Имей это в виду. А в округе Пекос много мексиканцев. Он не станет подставляться – Хэк не может позволить себе выглядеть плохо и дать повод для разгромной статьи в газете. На самом деле ей повезло. Мексиканка убивает белого в Эхо, в роли прокурора выступает женщина из Пекоса – обстоятельства складываются для нее наилучшим образом.
– Она из Калифорнии, – возразил Ричер. – И она не мексиканка.
– Однако она похожа на мексиканку, – сказал сержант. – И только это имеет значение для человека, который хочет получить голоса избирателей в округе Пекос.
Две полицейские машины ехали одна за другой. Они догнали и перегнали "скорую помощь" неподалеку от школы и бензоколонки, находившихся на перекрестке. Дальше "скорая помощь" ехала уже за ними.
– Морг тоже находится в Пекосе, – сказал сержант. – Наверное, это одно из самых старых учреждений города. Морг потребовался сразу же. Уж такое это место – Пекос.
Ричер кивнул.
– Кармен рассказывала мне, – сказал он. – Здесь у вас был настоящий Дикий Запад.
– Ты намерен тут остаться?
– Наверное. Я должен убедиться, что с ней все в порядке. Она сказала, что в городе есть музей. Кое-какие интересные места. Чья-то могила.
– Клея Эллисона, – ответил сержант. – Это один старый стрелок.
– Он никогда не убивал тех, кого не следовало убивать.
Сержант кивнул, глядя в зеркало.
– Она может занять такую позицию, верно? Защита Клея Эллисона.
– Почему бы и нет? Это было убийство в целях самозащиты, как ни крути.
Сержант промолчал.
– Во всяком случае, ее должны выпустить под залог, – сказал Ричер. – У нее остался ребенок. Ей необходимо выйти из тюрьмы завтра.
Сержант снова посмотрел в зеркало.
– Завтра это будет сделать непросто, – заметил он. – Не следует забывать, что у нас имеется труп. Кто ее адвокат?
– У нее нет адвоката.
– А деньги на адвоката есть?
– Нет.
– Вот дерьмо, – пробормотал сержант.
– Что? – спросил Ричер.
– Сколько лет ребенку?
– Шесть с половиной.
Сержант промолчал.
– Что? – повторил Ричер.
– Это плохо, что у нее нет адвоката. Ребенку исполнится семь с половиной, прежде чем в суде заслушают вопрос о выходе под залог.
– Но ведь у нее будет адвокат?
– Конечно, так гласит Конституция. Вопрос только когда. Это Техас.
– Если ты просишь государственного адвоката, разве ты не получаешь его сразу же?
– Вовсе нет. Нужно очень долго ждать. Адвокат появится только после предъявления обвинения. Именно так старина Хэк Уокер сумеет избежать конфликта интересов. Он просто посадит ее за решетку и забудет о ней. И будет настоящим дураком, если поступит иначе. Если у нее нет адвоката, кто узнает о ее деле? Обвинение может быть предъявлено к Рождеству. А к этому времени Хэк станет судьей, а не прокурором. И конфликт интересов исчезнет сам собой. Если только ему не придется выступать в качестве судьи на ее процессе. Ну а в этом случае он может отказаться.
– Взять отвод.
– Как скажешь, но отсутствие адвоката все меняет.
Полицейский, который все это время молчал, повернулся к Ричеру и сказал:
– Вот видишь? Теперь уже не имеет значения, что я говорил по рации.
– Так что не трать время на музей, – сказал сержант. – Если ты хочешь ей помочь, постарайся найти адвоката. Проси, занимай или воруй, чтобы заручиться его помощью.
Больше они не разговаривали до самого Пекоса. Они пересекли границу округа по автостраде I-10, следуя за второй патрульной машиной, и перебрались на шоссе I-20 примерно в сотне миль от того места, где Ричер вышел из "кадиллака" Кармен шестьдесят часов назад. Сержант стал притормаживать, и вторая патрульная машина исчезла в темноте. Они остановились на обочине в ста ярдах от "клеверного листа".
– Здесь мы возобновляем свое патрулирование, – сказал сержант. – Ты должен выйти.
– Вы не можете подбросить меня к тюрьме?
– Мы не поедем в тюрьму. Ты не совершал преступлений. И мы не такси.
– Где мы сейчас находимся? – спросил Ричер.
Сержант показал вперед.
– До центра Пекоса около двух миль, – ответил он.
– А где тюрьма?
– На перекрестке рядом с железной дорогой. В подвале здания суда.
Сержант открыл дверь, вышел из машины и потянулся. Затем подошел к задней дверце и с поклоном ее распахнул. Ричер сначала опустил на землю ноги, а потом вылез из машины. Было все еще жарко. Облака закрывали звезды. Одинокие автомобили изредка проносились по мосту развязки. Но в остальное время было удивительно тихо. Почва на обочине была песчаной, на краю виднелись низкорослые бархатные мескитовые деревья и софора. Фары патрульной машины вырывали из темноты старые банки из-под пива, застрявшие в кустарнике.
– Будь осторожен, – сказал сержант на прощание.
Он уселся в машину и захлопнул дверцу. Сержант развернул автомобиль и свернул на автостраду. Ричер стоял и смотрел, как габаритные огни удаляются на восток. Потом зашагал по переходу на север, в сторону неонового сияния Пекоса.
Ричер проходил мимо залитых ярким светом участков дороги, мимо мотелей, которые становились все более эффектными и дорогими по мере того, как он удалялся от автострады. Наконец он подошел к арене для родео – рядом все еще висели афиши, оставшиеся после проходивших месяц назад соревнований.
"В июле у нас устраивают родео, – сказала Кармен, – но вы его уже пропустили".
Он шагал по проезжей части, поскольку на тротуарах стояли длинные столы, как прилавки на открытом рынке. Все они были пустыми. Но в жарком ночном воздухе Ричер уловил запах мускусной дыни.
"Самые сладкие канталупы в Техасе, – сказала Кармен. – А следовательно, по их мнению, во всем мире".
Наверное, за час до рассвета подъедут старые грузовички, нагруженные спелыми фруктами с полей, политыми водой, чтобы они казались свежими и привлекательными. В кузовах грузовичков приедут целые семьи, они разгрузят фрукты и будут продавать их весь день. Так они узнают, какая их ждет зима, хорошая или плохая. На самом деле Ричер совсем не разбирался в сельском хозяйстве. Его представления о нем были почерпнуты из фильмов. Возможно, в действительности все происходит иначе. Может быть, серьезную роль играют государственные субсидии или гигантские корпорации.
За рынком Ричер увидел два кафе. В одном продавали пончики, в другом – пиццу. Сейчас они были закрыты. Воскресенье, середина ночи, вокруг на мили никого не найдешь. На перекрестке висел указатель – музей находился немного дальше. Справа Ричер увидел здание суда. Довольно красивое здание, но Ричер не стал его разглядывать, а сразу обошел сзади. Ни одна тюрьма не имела входа с улицы.
С тыльной стороны он увидел освещенный вход в полуподвальное помещение. Две цементные ступеньки вели сюда с парковки. В углу стоял запыленный "шевроле". Парковка была огорожена колючей проволокой. На ограде висело большое объявление, предупреждавшее, что машины, припаркованные здесь без разрешения, будут отбуксированы на штрафную стоянку. На столбиках ограды болтались желтые фонари. Вокруг них кружили тучи насекомых. Асфальт под ногами все еще оставался горячим. Здесь не приходилось рассчитывать на свежий ветерок. Двери тюрьмы были сделаны из железа, на выцветшей краске виднелась надпись: "ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Сверху Ричер заметил маленькую видеокамеру, направленную вниз, над ней горел красный диод.
Ричер спустился по ступенькам и громко постучал в дверь. Потом отступил на шаг, чтобы оказаться в поле зрения камеры. Довольно долго ничего не происходило. Он подошел к двери и постучал снова. Послышался щелчок замка, и дверь открыла женщина. Она была одета в форму судебного пристава, белая, лет пятидесяти, со светлыми волосами. На широком поясе висели пистолет, дубинка и баллончик со слезоточивым газом. Женщина казалась не слишком подвижной, но ее глаза были внимательными и настороженными.
– Да? – сказала она.
– Кармен Грир у вас? – спросил Ричер.
– Да.
– Могу я ее увидеть?
– Нет.
– Даже на минуту?
– Даже на минуту.
– А когда это будет возможно?
– Вы родственник?
– Я друг.
– Не адвокат?
– Нет.
– Тогда в субботу, – сказала женщина. – Посещения разрешены в субботу, с двух до четырех.
Почти неделя.
– Вы могли бы записать кое-что для меня? – спросил Ричер. Ему нужно было попасть внутрь. – Или дать мне список того, что можно ей принести?
Женщина пожала плечами и отступила в сторону. Ричер последовал за ней. Внутри царила прохлада, кондиционер работал на полную мощность. У судебного пристава был высокий стол, напоминающий кафедру. Или барьер. Вдоль задней стены шел ряд полок. На одной из них Ричер заметил ремень из кожи ящерицы, принадлежащий Кармен. Рядом лежал пакет "Зиплок" с фальшивым кольцом Кармен. Справа находилась дверь, дальше начинался коридор с полом, выложенным кафелем.
– Как она? – спросил он.
Судебный пристав вновь пожала плечами.
– Ее нельзя назвать счастливой.
– Из-за чего?
– Главным образом из-за личного обыска. У нее была настоящая истерика. Но правила есть правила. Неужели она думает, что я получаю от этого удовольствие?
Она вытащила из стопки лист, напечатанный на мимеографе, и протянула Ричеру.
– Суббота с двух до четырех, как я вам сказала. И не приносите того, чего нет в списке, иначе вас не впустят.
– А где офис окружного прокурора?
Она показала на потолок.
– На втором этаже. Вход с улицы.
– Когда он открывается?
– Примерно в восемь тридцать.
– У вас есть поблизости контора поручителя под залог?
Женщина улыбнулась.
– Вы когда-нибудь видели суд, у которого нет такой конторы? На перекрестке свернете налево.
– А как насчет адвокатов?
– Дешевых адвокатов или дорогих адвокатов?
– Бесплатных адвокатов.
Она снова улыбнулась.
– На той же улице. Там все рядом. Поручитель и государственные адвокаты.
– Вы уверены, что я не могу ее повидать?
– В субботу сможете.
– А сейчас? Хотя бы на минутку?
– Нельзя даже на минутку.
– У нее есть дочь, – зачем-то сказал Ричер.
– Вы разбили мое сердце, – ответила женщина.
– Когда вы ее увидите сами?
– Через каждые пятнадцать минут, хочет она того или нет. Мы не должны допустить самоубийства, хотя ваша подруга не того сорта. Такие вещи сразу видны. Она крутая особа. Так мне кажется. Но правила есть правила, верно?
– Передайте ей, что приходил Ричер.
– Кто?
– Ричер. Скажите, что я буду рядом.
Женщина кивнула, словно хотела показать, что все это уже не раз видела. Впрочем, так оно, наверное, и было.
– Уверена, что она будет в восторге.
По дороге к мотелям Ричер вспоминал о том, как работал в тюрьме в самом начале своей карьеры. Едва ли он мог, положа руку на сердце, сказать, что вел себя лучше, чем женщина, с которой он только что познакомился.
Ему пришлось дойти почти до самой автострады – только тогда он нашел мотель, где номер стоил менее тридцати долларов. Он разбудил ночного портье и получил ключ от номера, находившегося почти в самом конце ряда. Все внутри было старое, покрытое слоем неотмывающейся грязи, указывающей на леность обслуживающего персонала. Простыни были слегка влажные, воздух в номере сырой и жаркий – видимо, они экономили электричество и выключали кондиционер, если в номере никто не останавливался. Однако здесь можно было жить. У бывших военных есть одно преимущество перед всеми остальными людьми: они в состоянии жить где угодно. Ведь им есть с чем сравнивать.