Когда три минуты спустя телефон действительно зазвонил, Гутенбург пропустил несколько гудков, прежде чем снять трубку.
- Доброе утро, мистер Томпсон, - сказал он, не ожидая, что его собеседник представится. - Спасибо, что вы так быстро мне позвонили.
- Не стоит, мистер Гутенбург, - сказал председатель фирмы "Вашингтон Провидент".
- Мистер Томпсон, боюсь, мне нужно обсудить с вами одну щекотливую проблему. Я бы вам не позвонил, не будь я уверен, что это в ваших интересах.
- Спасибо, - сказал Томпсон. - Чем я могу быть вам полезен?
- Вы недавно проводили собеседование с кандидатами на пост главы вашего отдела похищений и выкупов. Кандидат на этот пост должен быть безупречным во всех отношениях.
- Конечно, - сказал Томпсон. - Но мне кажется, что мы нашли подходящего кандидата.
- Я не знаю, кого вы выбрали, но я должен вам сообщить, что сейчас мы ведем расследование по делу одного нашего сотрудника, и это может кончиться судом, что, безусловно, отрицательно скажется на репутации вашей фирмы. Однако, мистер Томпсон, если вы уверены, что нашли подходящего кандидата, ЦРУ, безусловно, не будет ставить вам палки в колеса.
- Подождите, мистер Гутенбург. Если вам известно что-то, что, по-вашему, я должен знать, я буду рад вас выслушать.
Гутенбург помолчал, потом спросил:
- Могу я узнать - конечно, строго конфиденциально, - какого именно кандидата вы собираетесь взять на работу?
- Конечно, можете; у меня нет никаких сомнений в его репутации и пригодности для этой работы. Мы собираемся подписать контракт с мистером Коннором Фицджералдом. - Последовало долгое молчание; наконец Томпсон спросил: - Вы меня слышите?
- Да, конечно, мистер Томпсон. Может быть, вы найдете время побывать у нас в Лэнгли? Я бы более подробно рассказал вам о расследовании обмана, которое мы проводим, и показал бы вам некоторые секретные документы, попавшие нам в руки.
На этот раз Томпсон долго молчал. Наконец он сказал:
- Мне очень жаль слышать это. Не думаю, что мне необходимо заезжать к вам - достаточно ваших слов. А жаль. Он показался нам таким хорошим кандидатом.
- Мне тоже очень жаль, что пришлось вам позвонить, мистер Томпсон. Но вам было бы гораздо неприятнее, когда все это печальное дело всплывет на первой полосе "Вашингтон Пост".
- Не могу с вами не согласиться, - сказал Томпсон.
- Я могу добавить, мистер Томпсон (хотя это не имеет отношения к делу, которое мы расследуем), что я держу страховой полис в фирме "Вашингтон Провидент" с того самого дня, когда я начал работать в ЦРУ.
- Рад это слышать, мистер Гутенбург, - сказал Томпсон. - И я хотел бы вас поблагодарить за ту тщательность, с которой вы ведете свою работу.
- Надеюсь, я оказал вам услугу, мистер Томпсон. До свиданья.
Гутенбург положил трубку и сразу же нажал букву "i" на ближайшем телефоне.
- Да? - ответили ему.
- Я не думаю, что фирма "Вашингтон Провидент" возьмет Фицджералда на работу.
- Хорошо. Подождем три дня, а потом вы позвоните ему и предложите новое задание.
- Зачем ждать три дня?
- Вы, безусловно, не читали работу Фрейда о максимальной уязвимости…
"К сожалению, мы должны вас уведомить…"
Коннор перечитал письмо в третий раз. Он не верил своим глазам. Что могло произойти? Ужин в доме Томпсона прошел так, что лучше некуда. Когда они с Мэгги уходили около двенадцати часов ночи, Бен предложил Коннору сыграть в гольф в следующий уик-энд, а Элизабет Томпсон пригласила Мэгги на кофе, пока их мужья будут гоняться за маленькими белыми шариками. На следующий день Коннору позвонил его адвокат, который сказал, что контракт с "Вашингтон Провидент" послан на утверждение, дело лишь за несколькими мелкими поправками.
Зазвонил телефон; Коннор поднял трубку.
- Да, Джоан?
- Вам звонит заместитель директора.
- Соедините.
- Коннор? - сказал голос, которому он никогда не доверял. - Случилось нечто непредвиденное, и директор просит меня немедленно увидеться с вами.
- Да, конечно, - сказал Коннор, едва понимая, что говорит Гутенбург.
- Скажем, в три часа в обычном месте?
- Хорошо, - ответил Коннор.
Он держал трубку в руке минуту или две уже после того, как раздались короткие гудки. Затем он в четвертый раз перечитал письмо и решил ничего не говорить Мэгги до тех пор, пока не попадет в окончательный список претендентов на какую-то другую работу.
Коннор первым прибыл на Лафайет-сквер и сел на скамейку лицом к Белому дому. Через несколько минут подошел Гутенбург и уселся на другую сторону скамейки. Коннор даже не взглянул на него.
- Сам президент попросил, чтобы именно вас послали на это задание, - пробормотал Гутенбург, глядя прямо на Белый дом. - Он хочет, чтобы его выполнил наш лучший профессионал.
- Но через десять дней я ухожу из компании.
- Да, президенту сообщили об этом. Однако президент потребовал сделать все возможное, чтобы уговорить вас остаться до тех пор, пока это задание не будет выполнено.
Коннор промолчал.
- Коннор, от результата выборов в России может зависеть все будущее свободного мира. Если президентом будет выбран этот маньяк Жеримский, возобновится "холодная война", и президенту придется забыть о законопроекте о сокращении вооружений. Конгресс потребует увеличить военный бюджет, и это нас разорит.
- Но Жеримский все еще отстает, у него невысокий рейтинг, - сказал Коннор. - Разве не ожидается, что Чернопов победит с разгромным счетом?
- Сейчас - да, ожидается, - сказал Гутенбург. - Но до выборов остается еще три недели, и, как считает президент, российский электорат столь зыбок и непредсказуем, что может случиться все на свете. Он будет чувствовать себя увереннее, зная, что вы находитесь там - на случай, если будет нужда в ваших способностях.
Коннор опять промолчал.
- Если вы беспокоитесь о своей новой работе, - продолжал Гутенбург, - я поговорю с председателем вашей новой компании, объясню ему, что это очень краткосрочное задание.
- В этом нет необходимости, - ответил Коннор. - Но мне нужно время подумать.
- Конечно, - сказал Гутенбург. - Когда вы надумаете, позвоните директору и скажите, что вы решили.
Гутенбург поднялся и пошел по направлению к Фаррагут-сквер. Через три минуты Коннор тоже встал и направился в противоположную сторону.
Энди Ллойд поднял трубку красного телефона. На этот раз он сразу же узнал голос.
- Я почти уверен, что знаю, кто убил Гусмана в Боготе.
- Он работал по поручению ЦРУ?
- Да.
- У вас есть достаточно доказательств, чтобы убедить комиссию Конгресса по разведке?
- Нет. Почти все улики, которые я смогу представить, будут отвергнуты как косвенные. Но если сложить их все воедино, то мне сдается, что тут слишком много совпадений.
- Например?
- Агент, который, как я подозреваю, спустил курок, был уволен сразу же после того, как президент вызвал Элен Декстер в Овальный кабинет и спросил ее, кто причастен к убийству Гусмана.
- Это даже не косвенное доказательство.
- Возможно. Но когда этого самого агента уже должны были принять на работу в фирму "Вашингтон Провидент" на должность главы отдела похищений и выкупов, он неожиданно, без всяких объяснений, получил отказ.
- Это - второе совпадение.
- Есть и третье. Через три дня Гутенбург встретился с вышеупомянутым агентом на скамейке на Лафайет-сквер.
- Зачем они решили взять его назад?
- Чтобы дать ему задание.
- Мы знаем, какое это задание?
- Нет. Но не удивляйтесь, если он поедет куда-нибудь очень далеко от Вашингтона.
- Можете вы узнать, куда?
- Сейчас - нет. Даже его жена этого не знает.
- Хорошо, посмотрим на это с их точки зрения, - сказал Ллойд. - Что, по-вашему, должна сейчас делать Декстер, чтобы прикрыть свою задницу?
- Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен знать итог ее последней встречи с президентом, - сказал Джексон.
- Он дал ей и Гутенбургу двадцать восемь дней на то, чтобы доказать, будто ЦРУ не причастно к убийству Гусмана, и представить неоспоримые доказательства того, кто действительно убил его. Он также не оставил у них сомнений в том, что если они этого не сделают, он потребует их отставки и предоставит все доказательства в распоряжение "Вашингтон Пост".
После долгого молчания Джексон сказал:
- Это значит, что вышеупомянутому агенту осталось жить меньше месяца.
- Ну, не может же она убить своего собственного человека, - недоверчиво произнес Ллойд.
- Не забудьте, что он - "неофициальный сотрудник прикрытия". Отдел ЦРУ, в котором он работает, нигде даже формально не числится, мистер Ллойд.
- Этот человек ваш друг?
- Да, - тихо ответил Джексон.
- Ну, так сделайте так, чтобы он остался жив.
- Добрый день, директор. Это Коннор Фицджералд.
- Добрый день, Коннор. Рада вас слышать.
Голос Элен Декстер звучал дружелюбнее, чем при их последней встрече.
- Заместитель директора попросил меня позвонить вам, когда я надумаю, возьмусь ли я за работу, которую мы с ним обсуждали в понедельник.
- Да, - буркнула Декстер своим прежним невыразительным тоном.
- Я готов принять поручение.
- Рада это слышать.
- При одном условии.
- Каком именно?
- Мне нужно доказательство, что эта операция санкционирована президентом.
После долгого молчания Декстер сказала:
- Я сообщу президенту о вашей просьбе.
- Ну, так как же это делается? - спросила Элен Декстер. Она не помнила, когда в последний раз была в отделе технической информации ЦРУ.
- Очень просто, - сказал профессор Зиглер, директор отдела. Он повернулся к ряду компьютеров и нажал несколько клавиш. На экране появилось лицо Тома Лоуренса.
После того как Декстер и Гутенбург несколько мгновений слушали голос президента, она сказала:
- Ну, и что в этом особенного? Мы все слышали, как Лоуренс произносит речи.
- Возможно, но вы никогда не слышали, как он произносит именно эту речь.
- Что вы имеете в виду? - спросил Гутенбург.
На лице профессора появилась почти детская удовлетворенная улыбка.
- Я собрал в своем компьютере - его кодовое название "Томми" - более тысячи речей, телевизионных и радиоинтервью, телефонных разговоров президента за последние два года. Каждое его слово и каждая фраза зарегистрированы в группе блоков памяти компьютера. Это значит, что я могу произнести его голосом речь на любую тему, какую захотите. Я даже могу заставить его сказать, какую позицию он занимает по тому или иному вопросу.
Декстер задумалась.
- Если вашему Томми зададут вопрос, может ли он дать убедительный ответ?
- Не на всякий вопрос, - признался Зиглер. - Но если у вас есть представление о том, на какой вопрос ему предстоит ответить, я уверен: его не заподозрит даже родная мать Лоуренса.
- То есть нам нужно лишь предвидеть, о чем именно его могут спросить?
- Это, наверное, не так трудно, - сказал Зиглер. - Ведь если вам позвонит президент, вы же вряд ли ни с того ни с сего спросите его, какой курс доллара или что президент ел на завтрак. В большинстве случаев вы заранее знаете, зачем он вам звонит. Не знаю, для чего вам нужен Томми, но если вы подготовите вступительную и заключительную фразы, а также, скажем, пятьдесят вопросов, на которые президент должен ответить, я почти гарантирую, что это будет вполне правдоподобный разговор.
- Я уверен, что мы можем это сделать, - вмешался Гутенбург.
Декстер кивнула в знак согласия и спросила Зиглера:
- Для чего вообще мы разработали эту технику?
- Это было сделано на случай, если президент умрет, когда Америка будет вести войну, но нужно будет показать противнику, что он все еще жив. Но Томми может быть использован и во многих других ситуациях. Например…
- Да-да, конечно, - прервала его Декстер.
Зиглер был разочарован тем, что ему не дали договорить.
- Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить определенную конкретную программу? - спросил Гутенбург.
- Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить то, что президент должен сказать? - задал вопрос и Зиглер, снова улыбнувшись детской удовлетворенной улыбкой.
Она держала палец на кнопке, пока Коннор не поднял трубку.
- В чем дело, Джоан? Я не глухой.
- Звонит Рут Престон, личный секретарь президента.
Затем Коннор услышал женский голос.
- Мистер Коннор Фицджералд?
- Да, - ответил Коннор.
Он почувствовал, что у него потеет ладонь, в которой он держал трубку. Такого никогда не было, даже когда он собирался нажать спусковой крючок.
- С вами будет говорить президент.
Он услышал щелчок.
- Добрый день! - сказал знакомый голос.
- Добрый день, господин президент.
- Я думаю, вы знаете, зачем я вам звоню.
- Да, сэр, знаю.
Профессор Зиглер нажал клавишу "вступительная фраза". Декстер и Гутенбург затаили дыхание.
- Я подумал, что должен вам сказать, насколько важным я считаю это задание.
Последовало недолгое молчание.
- И мне кажется, что вы лучше всех справитесь с ним.
Еще одно недолгое молчание.
- Так что я надеюсь, что вы согласитесь взять на себя эту работу.
Зиглер нажал клавишу "пауза".
- Я ценю ваше доверие, - ответил Коннор. - И спасибо за то, что вы нашли время лично мне позвонить.
- Номер одиннадцать, - сказал Зиглер, который наизусть знал все ответы.
- Я думаю, это наименьшее, что я мог сделать в этих обстоятельствах.
- Спасибо, господин президент. Хотя мистер Гутенбург заверил меня, что вы это санкционировали, и потом у меня был разговор с директором, как вы знаете, я все же считал, что не могу принять это поручение, если не буду знать, что оно исходит непосредственно от вас.
- Номер семь.
- Я вполне понимаю ваше беспокойство.
Пауза. Номер девятнадцать.
- Возможно, когда дело будет сделано, вы с супругой посетите меня в Белом доме - то есть, конечно, если это позволит директор.
Пауза.
- Номер три, - резко сказал Зиглер.
Раздался такой громкий смех президента, что Коннор отодвинул трубку подальше от уха.
- Вы окажете мне честь, сэр, - сказал он, когда смех затих.
- Заключительная фраза, - сказал Зиглер.
- Хорошо. Надеюсь увидеться с вами, когда вы вернетесь. Пауза. Рад был с вами побеседовать. До свидания.
- До свидания, господин президент.
Коннор все еще держал трубку, когда в кабинет вошла Джоан.
- Значит, развеялся еще один миф… - сказала она.
Коннор положил трубку и вопросительно взглянул на нее.
- …что президент всех всегда называет по имени, - закончила она свою фразу.
Глава одиннадцатая
Гутенбург вручил ему большой коричневый конверт, в котором лежали четыре паспорта, три билета на самолет и деньги в разных валютах.
- Я ведь должен за это расписаться? - спросил Коннор.
- Нет. Поскольку все делалось в большой спешке, мы оформим всю эту канцелярщину, когда вы вернетесь. Как только прилетите в Москву, вы сразу же пойдете в штаб-квартиру Жеримского и покажете им свое удостоверение внештатного корреспондента из Южной Африки. Вам дадут пакет документов для прессы с расписанием всех его поездок перед выборами.
- Есть у меня контакт в Москве?
- Да. Эшли Митчелл. - Гутенбург поколебался. - Это его первое большое задание, так что ему сообщили лишь то, что ему абсолютно необходимо знать. Ему также вменено в обязанность связаться с вами, только если будет дан "зеленый свет", и в этом случае он вручит вам оружие.
- Тип и модель?
- Обычный "Ремингтон-700", сделанный на заказ, - сказал Гутенбург. - Но если Чернопов будет опережать Жеримского в рейтинге, ваша помощь может не понадобиться, и в этом случае вы вернетесь в Вашингтон через день после выборов. Боюсь, вся ваша миссия окажется мыльным пузырем.
- Надеюсь, так и будет, - усмехнулся Коннор и ушел, не пожав руки Гутенбургу.
- Боюсь, они мне так выкрутили руки, что я не мог отказаться, - признался Коннор жене, укладывая в чемодан еще одну синюю рубашку.
- Ты мог отказаться, - ответила Мэгги. - То, что ты в начале месяца выходишь на новую работу, - это вполне убедительный предлог. А что сказал Бен Томпсон?
- Он был очень отзывчив, - сказал Коннор. - И не возражает, чтобы я начал работать на месяц позже. Кажется, декабрь - это всегда очень спокойное время.
Коннор надавил на свою одежду, чтобы втиснуть в чемодан косметическую сумочку. Он уже жалел, что не дал Мэгги уложить свои вещи, но не хотел, чтобы она увидела кое-что, что не согласовывалось с его рассказом о предстоящей поездке. Он сел на чемодан, Мэгги защелкнула замок, и они оба, смеясь, упали на кровать. Коннор обнял ее и слишком долго не отпускал.
- Все в порядке, Коннор? - спросила она.
- Все в порядке, дорогая, - ответил он, разжимая объятия.
Он поднял чемодан и снес его вниз по лестнице.
- Прости, что я не смогу быть дома в День благодарения. Скажи Таре, что я надеюсь увидеть ее на Рождество, - сказал он Мэгги, когда она провожала его к выходу. Перед домом стояла машина, которой Мэгги раньше никогда не видела.
- И Стюарта тоже, - напомнила она.
- Да, конечно, - сказал он и положил чемодан в багажник. - Будет приятно его вновь повидать.
Он еще раз обнял жену. Но на этот раз он ее быстро отпустил.
- Слушай, а что мы подарим Таре на Рождество? - неожиданно спросила Мэгги. - Я об этом даже не подумала.
- Когда ты увидишь ее последний телефонный счет, тебе не нужно будет об этом думать, - ответил Коннор, садясь за руль.
- Я не помню эту машину, - сказала Мэгги.
- Это машина компании, - объяснил он и включил зажигание. - Кстати, скажи отцу Грэму, что в субботу ему придется найти себе другого партнера для бриджа.
Не сказав больше ни слова, он тронул машину с места. Он не любил долгих прощаний с Мэгги и всегда старался уехать как можно быстрее. Он посмотрел в зеркальце заднего вида. Мэгги стояла у конца подъездной дорожки и махала ему рукой, когда он свернул на Кембридж-плейс и поехал в аэропорт.
Подъехав к аэропорту имени Даллеса, он свернул на долговременную стоянку, спустился по пандусу, взял билетик из автомата и припарковал машину в дальнем углу. Заперев машину, он пошел в аэропорт. Там он поднялся на эскалаторе к стойке регистрации пассажиров компании "Юнайтед Эйрлайнз".
- Спасибо, мистер Перри, - сказала регистраторша, проверив его билет. - Посадка на рейс 918 начнется очень скоро. Пожалуйста, пройдите на выход С-7.