– Познакомьтесь: суперинтендент Грейс, мой друг Джимми. Хороший человек, всегда справедливо ко мне относился. Коп, которому можно верить.
Мужчина высунул из слишком длинного рукава плаща грязную руку с вздувшимися венами:
– Приятно познакомиться, офицер. Может, вы и мне поможете?
Проигнорировав его, Грейс обратился к Биглоу:
– Мне с тобой надо поговорить об одном твоем старом приятеле, Ронни Уилсоне.
– Ронни! – воскликнул Биглоу.
Грейс уловил краем глаза, что Фостер его определенно заметил, потому и уносит ноги из парка. Выскользнул за ограду, бросил на суперинтендента опасливый взгляд, почти бегом пустился по улице, на ходу поднося к уху мобильник.
– Ронни! – повторил Биглоу, грустно улыбнулся, покачал головой. – Славный старина Ронни. Он мертв, знаете? Упокой Бог его душу.
Свежий воздух не утихомирил головную боль, поэтому Грейс решил последовать совету Беллы насчет жирной горячей пищи.
– Вы уже пообедали? – спросил он.
– Нет, идем только. – Терри Биглоу неожиданно улыбнулся, как бы довольный, что алиби подвернулось само собой. – Видите, как раз поэтому мы с Джимми тут очутились. Просто идем в кафе, утро погожее, и все такое.
– Хорошо. Тогда ведите. Я угощаю.
Грейс пошел следом за дружками-оборванцами вниз по улице. Джимми, двигаясь маленькими дергаными шажками, словно заводная игрушка, нуждающаяся в заводе, направился к кафе, где обычно обедали рабочие.
66
Октябрь 2007 года
Эбби услышала, как стукнула дверь. Парадная. На секунду прониклась надеждой. Может, каким-нибудь чудом смотритель?..
Послышался скрип подошв. Показалась тень.
Рики молнией ворвался в ванную, звонко хлестнул ее по щеке. Она съежилась в путах.
– Сучка долбаная!
Другая пощечина еще крепче. Она его с трудом узнает в камуфляже – в низко натянутой синей бейсбольной кепке и темных очках, с густой бородой и усами. Полными слез глазами смотрела, как он выскакивает из комнатки, хватает с пола в коридоре сумку, вываливает содержимое.
Выпала электродрель, большие щипцы, молоток, пачка игл для подкожных инъекций, острый как бритва резак.
– С чего хочешь начать, сука?
Из горла вырвался полный ужаса стон. Тело ослабло. Она пыталась сигналить взглядом, умоляя его о пощаде.
Он придвинулся прямо к ее лицу:
– Ты меня слышишь?
Эбби старалась вспомнить, куда надо смотреть, чтобы сказать "нет". Скосила глаза влево.
Он упал на колени, схватил резак, прижал острый край к ее правому глазу. Потом закрыл глаз плоской стороной. Чувствуя холод стали, она начала задыхаться от страха.
– Вырезать глаз? Забрать с собой? Подействует? Будет еще темнее.
Она отчаянно сигналила: нет, нет, нет.
– Можно попробовать. Заберу с собой и посмотрю, что будет.
Нет, нет, нет.
– Очень умно. Биометрия. Сличение радужки. Считаешь себя хитрой, ловкой? Закрыла все в сейфе, который открывается после сличения радужки… А если я сейчас вырежу твой хренов глаз и унесу с собой, что скажешь? Посмотрим, может, опознает? Если не опознает, вернусь за другим.
Она снова принялась косить влево.
– Конечно, если не получится, то мы оба окажемся в глубокой заднице. Ты ослепнешь, а я останусь при своем интересе. Так было задумано, да?
Он вдруг отдернул лезвие, одним резким движением сорвал со рта пластырь. Эбби болезненно вскрикнула. Такое впечатление, будто кожа с лица содрана. Она жадно глотала воздух пересохшим горлом. Лицо горело.
– Поговори со мной, сука.
– Можно воды? – прохрипела она. – Пожалуйста, Рики.
– Замечательно! – воскликнул он. – Потрясающе! Обокрасть меня до нитки, заставить гоняться за собой по свету, и что я первое слышу? "Дай воды, Рики"? – передразнил он, тряхнув головой. – Какой прикажешь? Простой или минеральной? Из-под крана или из бутылки? Может быть, из унитаза, куда ты без конца мочишься? Пойдет? Со льдом, с лимоном?
– Любой…
– Минуточку обожди, принесу. Надо было вчера вечером заполнить заявку для службы доставки и повесить на дверь. Утром получила бы, чего душа пожелает. Но по-моему, у тебя руки связаны после ограбления старого любимого Рики. – Он усмехнулся. – Руки связаны. Правда, забавно?
Эбби молчала, отчаянно стараясь мыслить здраво, найти верные слова, не злить его еще больше. Хорошо, что наконец дал заговорить. Известно, как страстно ему хочется вернуть себе то, что она забрала.
Рики не дурак.
Она ему необходима. Он понимает, что только с ее помощью можно добиться цели. Хочет или не хочет, придется заключить с ней сделку.
Рики вытащил мобильник, поднес к ее уху, нажал кнопку. Пошла запись. Пары секунд оказалось достаточно.
Это был ее разговор с матерью. Хорошо запомнившийся телефонный разговор в воскресенье. Эбби услышала собственный голос:
"Слушай, мам, теперь уже скоро. Я связалась с "Какмер-Хаус". Там через пару недель освободится чудесная комната с видом на реку. Я ее забронировала. Видела по Интернету, действительно прелесть. Приеду, конечно, сама посмотрю и тебе помогу переехать".
Потом прозвучал ответ матери. Несмотря на тяжкую болезнь, Мэри Доусон не утратила остроты ума.
"Откуда у тебя столько денег? Я слышала, подобные вещи обходятся в целое состояние. Двести фунтов в день, а то и больше".
"Не беспокойся о деньгах, ма. Я все устрою…"
Запись оборвалась.
– Вот за что я люблю тебя, Эбби, – сказал, наклонившись к ней, Рики, с горящим взглядом. – Ты сама доброта и сердечность.
67
Октябрь 2007 года
В кафе стоял дым от горящего жира. Усевшись напротив двоих мужчин, Грейс подумал, что от одного дыхания уровень холестерина подскочит до сердечного приступа. Но храбро заказал яичницу с беконом, колбасу, чипсы, поджаренный хлеб и коку, радуясь, что поблизости нет ни Клио, ни Гленна Брэнсона – о диете никто не напомнит.
Терри Биглоу взял яичницу, чипсы, а его бедный друг Джимми просто чашку чаю, то и дело бросая умоляющие взгляды на Грейса, словно из всех людей на планете только суперинтендент мог спасти его от какой-то неясной опасности. Скорее всего, от себя самого, думал Рой, наблюдая, как он делает долгий глоток из бутылки, вытащенной из кармана плаща, и пересчитывая тюремные наколки на костяшках пальцев. Насчитал семь звездочек за каждый год отсидки.
– Я теперь на узенькой прямой дорожке, мистер Грейс, – неожиданно заявил Терри Биглоу, тоже с тюремными звездочками и змеиным хвостом на тыльной стороне руки, уползавшим в рукав.
– Очень хорошо.
– Брат у меня сильно болен. Рак поджелудочной железы. Помните моего дядю Эдди, мистер Грейс? Виноват, инспектор Грейс.
Разумеется, помнит – лучше, чем хотелось бы. Никогда не забудет показаний одного пострадавшего, лицо которого было исполосовано осколком стекла от линии волос до подбородка, потому что он возмутился, когда Эдди Биглоу пролез вперед него к стойке бара.
– Да, – кивнул он. – Конечно.
– Фактически, – продолжал Терри, – у меня у самого рак.
– С прискорбием слышу.
– В животе, знаете?
– Плохо дело? – уточнил Грейс.
Терри пожал плечами, словно речь шла о легком недуге. Но в глазах затаился страх.
Джимми мудро кивнул и еще прихлебнул.
– Не знаю, кто обо мне позаботится, когда его не станет, – пожаловался он. – Мне помощь нужна.
Грейс кратко повел бровями и взял у официантки свою коку.
– Терри, вы с Ронни Уилсоном были приятелями?
– Были когда-то.
– До того, как ты сел в тюрьму?
– До того. Знаете, я ведь и за него отсидел. – Терри задумчиво размешал сахар в чае. – Просто так.
– А жену его знал?
– Обеих.
– Обеих? – удивился Грейс.
– Джоанну и Лоррейн.
– Когда он вторично женился?
Терри почесал в затылке:
– Через пару лет после ухода Джоанны. Красотка была, настоящий огонь! Хотя мне не особенно нравилась. Золотоискательница, вот кто она такая. Вцепилась в Ронни, потому что он сильно бросался в глаза, да не знала, что у него мало денег. – Он постучал себя по носу пальцем. – Не такой уж талантливый бизнесмен. Громкая болтовня, амбициозные планы… А чутья не было. Не было, как говорится, руки царя Мидаса. Когда Джоанна смекнула, сразу же унесла ноги.
– Куда?
– В Лос-Анджелес. Мать у нее умерла, ей кое-что досталось после продажи дома. Ронни однажды утром проснулся, а ее след простыл. Только записку оставила – уезжаю, попробую свои силы в кино.
Принесли еду. Терри облил чипсы уксусом, высыпал в них половину солонки. Грейс потянулся за кетчупом.
– С кем она здесь связь поддерживала после отъезда в Лос-Анджелес?
Биглоу пожал плечами, подцепил вилкой чипсы.
– По-моему, ни с кем. Никто из нас ее особенно не любил. Моя старушка просто на дух не выносила. А она не старалась с нами подружиться.
– Сама местная?
– Нет. Из Лондона. Вроде он с ней познакомился в дансинге в Лондоне.
Очередную порцию чипсов постигла та же судьба.
– А вторая жена?
– Лоррейн? Та была в полном порядке. Тоже красавица. Ему сильно пришлось постараться, чтобы на ней жениться, – думаю, года два ждал развода с Джоанной, которая куда-то исчезла.
Действительно, трудно добраться до женщины, гниющей в водосточной канаве, чтобы получить подпись под бракоразводными бумагами, мысленно согласился Грейс.
– Где можно найти Лоррейн?
Биглоу бросил на него непонятный взгляд.
– Мистер Грейс, за мной нужен уход, – снова захныкал Джимми.
Биглоу повернулся к приятелю, указывая пальцем на собственный рот:
– Видишь, губы шевелятся? Значит, я разговариваю, поэтому оставь нас в покое, ладно? – И снова обратился к Грейсу: – Лоррейн… Что ж, если хотите ее найти, садитесь в лодку, надевайте костюм для глубоководного плавания. Она утопилась. Спрыгнула однажды ночью с парома, который курсирует между Нью-Хейвеном и Дьепом.
Грейс сразу потерял аппетит.
– Рассказывай подробней.
– После гибели Ронни она была в жуткой тоске и печали. Он ее оставил в полном дерьме, я имею в виду в финансовом смысле. Ипотечная компания забрала дом, банкиры почти все остальное, кроме нескольких марок.
– Каких марок?
– Почтовых. Ронни увлекался. Постоянно продавал, покупал. Заявил мне однажды, что предпочитает марки наличным – меньше места занимают.
Грейс минуту подумал.
– Кажется, я читал, что родственники погибших 11 сентября получили довольно солидные компенсации. А Лоррейн?
– Никогда ничего не рассказывала. Знаете, стала как бы затворницей, от всех держалась поодаль. Ушла в раковину. Когда у нее все отобрали, сняла маленькую квартирку на Монпелье-роуд.
– Когда ее не стало?
Терри призадумался.
– В ноябре… Атака на Всемирный центр была в 2001-м, значит, это было в ноябре 2002-го. Рождество близилось. Понимаете? Для некоторых Рождество – очень трудное время. Прыгнула с парома за борт.
– Нашли тело?
– Не знаю.
Грейс делал заметки, пока Биглоу ел. Ткнул вилкой в собственную тарелку, думая о другом. Одна жена уезжает в Америку и заканчивает жизнь в брайтонской водосточной канаве. Вторая прыгает с парома, идущего через Ла-Манш… В голове рождалась куча вопросов.
– У них дети были?
– При нашей последней встрече Ронни говорил, что стараются. Были какие-то проблемы с бесплодием.
Грейс еще подумал.
– Кто, кроме тебя, близко дружил с Ронни?
– Да мы с ним не так уж близко дружили. Приятельствовали, вот и все. Старичок Дональд Хэткук – Ронни наверняка был у него в офисе 11 сентября. Наверху, в одной из башен Всемирного торгового центра. Дональд, старый сукин сын, высоко взлетел. – Он задумался. – Еще Чад Скеггс. Только он эмигрировал. В Австралию уехал.
– Чад Скеггс?
– Угу.
Грейс вспомнил: много лет назад у Скеггса были крупные неприятности, а из-за чего – забылось.
– Видите, практически никого не осталось. Клингеры тут должны быть. Стив и Сью Клингер, знаете? Живут в Тонгдине.
Грейс кивнул. Клингерам принадлежит образцово-показательный дом на Тонгдин-авеню. Стивен, образно выражаясь, представлял интерес для полиции с тех самых пор, как Грейс начал служить. Согласно широко распространенному мнению, именно Клингер в начале карьеры торговал подержанными автомобилями, незаконно сколачивая капитал, а все его ночные клубы, бары, кофейни, студенческие пансионаты и ссудные кассы только отмывали деньги, полученные от настоящего дела: торговли наркотиками. Но если он и был капитаном наркоторговли, то до сих пор, по крайней мере, вел корабль под водой, строго следя, чтобы не оставить за собой следов.
– Они вместе с Ронни начинали дело, – рассказывал Биглоу. – Потом возникли неприятности с кучей битых машин. Что именно там случилось, не помню. Бизнес в одну ночь накрылся – гараж со всей документацией сгорел синим пламенем. Можно сказать, очень кстати. Никаких обвинений предъявлено не было.
Грейс добавил Стивена и Сью Клингер к списку тех, с кем надо побеседовать. Отломил кусочек поджаренного хлеба, макнул в яичницу.
– Терри, – сказал он, – что думаешь о Ронни?
– В каком смысле?
– Что это был за тип?
– Псих трахнутый, – неожиданно вставил Джимми.
– Заткнись! – рявкнул на него Биглоу. – Ронни не был психом. Однако характер имел еще тот, можете мне поверить.
– Трахнутый псих, – настаивал Джимми.
Биглоу улыбнулся суперинтенденту:
– Знаете, иногда больной бывал на голову, как бы сам себе злейший враг. На весь свет злился из-за того, что не добился такого успеха, как некоторые его приятели, понимаете?
– Вроде тебя? – интимно поинтересовался Грейс.
– Знаете, что мой папа однажды о нем сказал?
Грейс покачал головой, жуя жирную колбасу.
– Сказал, Ронни из тех ребят, который протиснется у тебя за спиной в турникет и проскочит бесплатно. – Терри фыркнул. – Такой он и был. Упокой Бог его душу!
68
12 сентября 2001 года
Ронни чувствовал себя несколько лучше с деньгами в кармане. Точнее сказать, в левом пиджачном кармане. Все время держал там руку, крепко сжимая новенькие хрустящие стодолларовые бумажки, ни разу ее не вынув на всем пути в поезде из центра Манхэттена до станции Брайтон-Бич.
Выйдя, прошел короткое расстояние до почтовой конторы, по-прежнему не вынимая руки, сунул в ячейку шестьсот долларов из тех самых бумажек, оставшихся в целости и сохранности. Потом снова пошел по улице в поисках магазина одежды, где купил пару белых футболок, носки и нижнее белье, джинсы, легкую куртку. В сувенирной лавке неподалеку приобрел черную бейсболку с вышитой надписью "Брайтон-Бич", заскочил в спортивный магазинчик за парой дешевых кроссовок.
Прикупил в ларьке величиной с мелкую дыню горячий сандвич с говядиной и корнишоном, коку и вернулся в свой пансион. Включил телевизор, переоделся в новое, сложил старую одежду в пластиковый мешок из-под новой.
Съел сандвич, глядя телевизор. Видел уже почти все, что показывали в новостях, сплошные повторы – Джордж Буш объявляет войну терроризму, заявления других мировых лидеров. Радостные пакистанцы прыгают на улицах, хохочут, гордо демонстрируют оскорбительные антиамериканские плакаты.
Фактически Ронни был вполне доволен собой. Усталость прошла, он чувствовал себя на пике. Совершил отважный поступок – съездил в зону военных действий и вернулся. Снова на коне!
Покончив с едой, схватил мешок со старой одеждой, направился к двери. Неподалеку на улице затолкал его в зловонный мусорный бак, почти до краев заваленный испорченными продуктами. Потом пружинистым шагом направился к бару "Москва".
Там было так же пусто, как вчера, но Ронни с радостью увидел своего нового лучшего друга Бориса, сидевшего на том же табурете с сигаретой в руке, прижатым к уху мобильником и полубутылкой водки. Сменил только футболку на розовую с надписью золотыми буквами "Мировое турне "Джинезис"".
Тот же самый хилый бармен протирал очки посудным полотенцем. Узнал Ронни, приветственно кивнул.
– Вернулись, – заключил он на ломаном английском. – А я думал, пошли помогать. – И ткнул пальцем в экран телевизора. – Добровольцы нужны. Помогать откапывать тела. Я думал, вы туда пошли.
– Может, пойду еще, – сказал Ронни.
Влез на табурет у стойки рядом с другом, дождался, пока тот завершит разговор – похоже, деловой, – потом хлопнул его по спине:
– Эй, Борис, как дела?
Получил в ответ звучный хлопок, от которого внутренности перевернулись.
– Дружище! Ну, как ты? Нашел вчера дом? Все в порядке?
– Отлично. – Ронни наклонился, почесал особенно зудевший прыщик на щиколотке. – Потрясающе. Спасибо тебе.
– Хорошо. Не пожалею сил для друга из Канады.
Бармен без всякой просьбы поставил на стойку рюмку, которую Борис немедленно налил до краев.
Осторожно держа большим и указательным пальцами, Ронни поднес ее к губам.
– Carpe diem! – провозгласил он.
Водка пошла хорошо. Лимонный привкус ему сразу понравился. Второй глоток еще лучше.
Русский укоризненно погрозил пальцем у него перед глазами, поднял свою рюмку, глядя ему в глаза, обнажив в подобии улыбки каменные осколки зубов.
– Помнишь, друг, что я тебе вчера говорил?
– Что?
– Когда произносишь тост, выпивая с русским, надо пить до дна. До последней капли. Вот так. – И осушил рюмку.
Вскоре они принялись обмениваться потрясающими историями из своего прошлого, и через два часа Ронни поплыл, едва удерживаясь на высоком табурете. Похоже, Борис занимался самой разнообразной сомнительной деятельностью, включая импорт поддельных фирменных духов и одеколонов, изготовление грин-карт для русских иммигрантов, посреднические услуги русским проституткам, желавшим работать в Америке. Кроме лесбиянок и геев, заверил он Ронни. Нет-нет, абсолютно, на все сто процентов.
Потом неожиданно обнял его за плечи:
– Знаю, друг, ты в беде. Я тебе помогу. Сделаю все, что хочешь.
Ронни с ужасом увидел, что Борис опять разливает водку. Изображение на телеэкране то расплывалось, то фокусировалось. Можно ли ему доверять? Кому-то необходимо довериться, а Борис не похож на парня, склонного к моральным оценкам. По крайней мере, так кажется в данный момент, с одурманенными алкоголем мозгами.
– Собственно, – начал он, – мне требуется еще одна услуга.
Русский не отрывал глаз от мэра Джулиани на экране.
– Окажу любую услугу моему канадскому другу. Что требуется?
Ронни снял бейсболку, придвинулся ближе, понизил голос до шепота:
– Знаешь кого-нибудь, кто может сделать новый паспорт… и визу?
Борис строго взглянул на него:
– Думаешь, где ты сейчас находишься? В посольстве? Это бар, старина, понял?
Ронни вздрогнул от сурового замечания, но друг сразу же широко улыбнулся:
– Паспорт с визой. Конечно. Не волнуйся. Сделаю для тебя все, что хочешь. Есть у меня приятель. Что угодно оформит. Если у тебя есть деньги.
– Сколько?
– В зависимости от визы. Дам адрес. Я с тебя ничего не возьму, понял?
– Ты очень добр.
Русский взмахнул стаканом:
– Carpe diem!