Потом один пошел к забою, захватив с собой индикаторную безопасную лампу. Крохотный голубоватый огонек горел за мельчайшей бронзовой сеткой, закрывающей доступ метана в воздухе к огню.
Остановившись перед круглым провалом в стене, Дэйви проверил воздух на содержание газа. Он несколько минут не сводил глаз с язычка пламени, потом, удовлетворенный, погасил лампу.
– Босс-бой! – крикнул он, и сваи быстро подошел, разматывая за собой шланг. – Поливай!
Только когда сама стена и обломки породы под ногами заблестели от воды, Дэйви позволил бригаде приблизиться к забою.
– Начали! – Первыми приблизились члены бригады с огромными двенадцатифутовыми ломами. – Убрать! Обеспечить безопасность! – Они набросились на груды обломков. Разбившись по двое, они ворочали огромные глыбы, высекая концами ломов ослепительные искры. Поток обломков становился все слабее и слабее, наконец скала над их головами стала чистой и прочной.
Только после этого Дэйви перелез через гору камней к забою и наметил следующие шпуры.
За его спиной бригада грузила камни в вагонетки, бурильщики уже готовили к работе отбойные молотки.
За ночь бригада Дэйви сделала три взрыва. Поднимаясь в клети навстречу розоватому рассвету, он был доволен результатами.
"Возможно, завтра удастся сделать четыре взрыва", – подумал он.
В раздевалке он принял душ, такой горячий, что кожа ощетинилась и покраснела, густо намылил волосы на голове, под мышками и в паху. Потом он вытерся грубым толстым полотенцем и быстро оделся. Садясь за руль своего потрепанного "форда-англиа", он чувствовал себя счастливым, усталым и голодным. Ему безумно хотелось спать.
Он въехал в Китченервилль на скорости сорок миль в час. Солнце уже показалось над хребтом Краалкоп. Воздух был туманно-розовым, тени на земле – длинными, и он вдруг подумал, как прекрасно будет встречать рассвет на собственной ферме.
На окраине города он повстречал "монако" Джонни. На бешеной скорости тот мчался в сторону города. Джонни помахал рукой и прокричал что-то, но Дэйви не расслышал его из-за шума ветра и мотора.
– Он доиграется. – Дэйви неодобрительно покачал головой. – Здесь предел скорости – сорок пять миль.
Он поставил "форд" в гараж и вошел в дом через кухню. Там возилась у плиты служанка.
– Три яйца, – сказал он ей и прошел в свою спальню. Снял и бросил на кровать куртку, потом быстро вернулся к двери и проверил, есть ли кто-нибудь в коридоре. Все тихо, только гремит посудой служанка на кухне.
Дэйви скользнул взглядом по стене. Дверь в спальню Джонни была приоткрыта. Сердце его забилось сильнее, он тяжело задышал, чувствуя возбуждение и вину одновременно.
Заглянув в комнату, он едва не ахнул от радости. Сегодня было еще лучше, чем обычно.
Хетти всегда спала крепко. Джонни часто говорил, что разбудить ее можно только шашкой динагеля. Она никогда не надевала ночную рубашку и никогда не просыпалась раньше десяти тридцати. Она лежала на животе, прижав подушку к груди. Ее волосы выглядели особенно яркими на фоне зеленых простыней. Утро было теплым, она откинула одеяло во сне.
Дэйви замер у двери. Задрожало от возбуждения веко, потом он почувствовал, как по коже из-под мышки заскользила капля пота.
На кровати Хетти что-то пробормотала во сне, подтянула к груди колени и перевернулась. Поднялась и упала на лицо рука, прикрыв глаза.
Она глубоко вздохнула. Тяжелая грудь качнулась и замерла, изменив форму под собственным весом. Волосы в подмышках и внизу живота были блестящими и красно-золотистыми, словно языки пламени, а сама она была высокой, гладкой, шелковистой и белой.
Она снова томно задвигалась в постели, потом успокоилась, видимо, глубоко заснула.
– Завтрак готов, хозяин! – крикнула с кухни служанка.
Дэйви виновато вздрогнул и ушел из коридора. К своему изумлению, он понял, что практически задыхается, как будто пробежал огромное расстояние.
46
Джонни Деланж в лихо заломленной каске и с сигаретой во рту стоял, прислонившись к стене штрека.
Раздались взрывы в забое. Джонни распознал каждый из них, а когда стих рокот последнего, оторвался от стены и зашагал к забою.
– Все в порядке, Большой Король, – бросил он через плечо. – За мной.
Джонни не собирался тратить впустую тридцать минут. Сейчас он и Большой Король обмотали лица шарфами и смело вошли в туман паров и пыли. Босс-бой тащил за собой шланг и распылял воду, чтобы побыстрее осадить пыль.
Подойдя к забою, Джонни склонился над индикаторной лампой. Даже он уважал метан.
– Ломы! – крикнул он наконец, не дожидаясь, пока Большой Король обольет водой все камни. Они подошли, похожие на привидения в густом тумане. За их спинами уже были видны бурильщики с отбойными молотками.
Слегка нарушив правила безопасности и рискнув, Джонни на сорок пять минут быстрее Дэйви ввел бурильщиков в забой.
Потом он ушел готовить заряды и шнуры, а когда вернулся через несколько минут, вся бригада пыталась сдвинуть с места гигантский камень, отвалившийся целиком от стены. Пятеро молотили по камню четырнадцатифунтовыми кувалдами, пытаясь раздробить его на более мелкие куски. Большой Король стоял рядом и издевался:
– Вы похожи на толпу девственниц, дробящих просо.
Кувалды гремели и высекали искры из камня. Пот струился из каждой поры на теле рабочих, разлетался веером с волос при каждом ударе.
– Шайа! – подбадривал их Большой Король с издевкой. – Да вы не в силах разбить и яичную скорлупу. Бейте по-настоящему. Бейте!
Рабочие по очереди отходили от камня, тяжело ловя воздух широко открытыми ртами, ослепшие от пота.
– Хорошо, – вмешался Джонни. Камень задерживал следующий взрыв. Придется применить крайние меры. – Я взорву его, – сказал Джонни.
Любой правительственный инспектор по технике безопасности побледнел бы, услышав эти слова.
– Отойдите и отвернитесь, – приказал босс-бой бригаде. Он снял с одного из рабочих сетчатые очки, защищающие глаза от осколков камня, и протянул их Джонни.
Джонни достал из полотняной сумки шашку динагеля. Она была похожа на свечу, завернутую в желтую промасленную бумагу.
Он аккуратно отрезал кусочек толщиной не более двух однопенсовых монет, остальное положил в сумку и передал ее Большому Королю.
– Отходи.
Босс-бой повиновался.
Джонни внимательно осмотрел камень и положил кружок взрывчатки точно в центр. Потом он опустил очки на глаза и взял кувалду.
– Отвернитесь все. – Он прицелился, потом одним плавным и быстрым движением опустил кувалду на динагель.
Взрыв прогремел оглушительно в замкнутом пространстве штрека. У Джонни еще долго звенело в ушах. По щеке, рассеченной крошечным осколком, потекла капля крови, запястья ныли от только что испытанного удара.
– Гвениама! – восхищенно пробормотал Большой Король. – Это не человек, а лев.
Взрыв расколол камень на три клиновидных куска. Джонни поднял очки на лоб и вытер кровь со щеки ладонью.
– Убирайте его к чертовой матери. – Он довольно усмехнулся и повернулся к Большому Королю. – Пойдем, – он кивнул в сторону забоя, – поможешь мне заложить заряды.
Они работали быстро – закладывали заряды в шпуры и проталкивали их на место специальными палками.
Для человека, не получившего лицензию взрывника, подобное занятие могло закончиться штрафом в сто рандов, или двухмесячным заключением, либо и тем и другим. У Большого Короля лицензии не было, но его помощь позволила сэкономить еще пятнадцать минут.
Джонни и его бригада произвели за смену пять взрывов. Но он, в отличие от своего брата, поднимался на поверхность недовольный.
– Завтра мы взорвем скалу шесть раз, – сказал он Большому Королю.
– А может быть, семь, – ответил тот.
Хетти ждала его в гостиной. Она быстро подбежала и прыгнула ему на шею.
– Принес мне подарок? – спросила она, щекоча губами его ухо.
Джонни не мог удержаться от смеха. Очень редко он приходил домой без подарка.
– Принес! – Она принялась ощупывать его карманы. – Здесь! – Из внутреннего кармана пиджака была мгновенно извлечена белая коробочка для ювелирных украшений.
– Ого! – Хетти открыла коробочку, и выражение ее лица немного изменилось.
– Они тебе не нравятся? – спросил Джонни обеспокоенно.
– Сколько они стоят? – спросила она, рассматривая пару фарфоровых серег с яркими изображениями попугаев.
– Ну, – Джонни смущенно замялся, – понимаешь, Хетти, сейчас конец месяца, у меня мало денег, поэтому я не могу до зарплаты…
– Сколько?
– Ну, понимаешь, – он затаил дыхание, – два ранда пятьдесят.
– Очень миленькие. – Она мгновенно потеряла к ним всякий интерес, небрежно бросила коробку на каминную доску и направилась на кухню.
– Слушай, Хетти, – крикнул ей вслед Джонни, – может, поедем в Фочвилль? Там сегодня танцы. Что скажешь?
Хетти быстро вернулась.
– Отлично! – Она снова ожила. – Поехали. Бегу переодеваться.
Из своей спальни вышел Дэйви. Ему пора было заступать на смену.
– Эй, Дэйви, у тебя есть деньги? – остановил его Джонни.
– Опять ничего не осталось?
– Только до зарплаты.
– Послушай, Джонни, в начале месяца ты получил одиннадцать сотен рандов. Неужели все истратил?
– За следующий месяц я получу две или три тысячи рандов, – подмигнул ему Джонни. – Тогда увидишь, как надо тратить деньги. Ну, Дэйви, дай полтинник. Я веду Хетти на танцы.
47
Для Рода дни мелькали как телеграфные столбы за окнами несущейся машины. Каждый день приносил ему еще большую уверенность в себе. Он никогда не сомневался в том, что справится с подземными работами, а сейчас начал понимать, что для него нет ничего невозможного и на поверхности. Он знал, что начатая им кампания по снижению стоимости производства приносит свои результаты, но они станут очевидны для всех только после опубликования квартального отчета.
Тем не менее он часто не мог заснуть в своем новом доме на хребте, в таком просторном, что немногочисленная мебель терялась в нем. Помимо миллионов мелких проблем были и весьма серьезные.
Утром в его кабинет вошла Лили Жордан.
– Мистер Иннес хотел бы быть принятым в девять.
– Что ему нужно?
Херберт Иннес был менеджером обогатительного производства "Сондер дитч".
– Мне он не сказал, – ответила Лили. Прошел один месяц, за ним другой, но Лили от него не ушла, и Род полагал, что она его приняла.
Херберт Иннес, дородный и краснолицый, с удовольствием пил чай, принесенный мисс Жордан, и детально описывал Роду соревнования по гольфу, в которых он принял участие в воскресенье. Род в конце концов не выдержал:
– О’кей, Херби. В чем проблема?
– У нас утечка, Род.
– Серьезная?
– Достаточно. – Для него потеря одной-единственной унции золота уже была катастрофой.
– Можете назвать цифры?
– Примерно пара сотен унций в неделю.
– Да, достаточно серьезные потери, – согласился Род.
Двадцать тысяч рандов в месяц, двести сорок тысяч – в год.
– Есть идеи?
– Это продолжается довольно долго, еще со времен Фрэнка Леммера. Мы все испробовали.
Род имел весьма туманное представление об этом производстве, но никогда никому в этом не признавался. Он знал, что руда взвешивалась и исследовалась после подъема на поверхность. Определялась концентрация золота, и составлялся достаточно точный прогноз, который потом сравнивался с реальными результатами. Если расхождение было значительным, производилось расследование.
– Каков процент извлечения за последний квартал? – поинтересовался Род.
– Девяносто шесть и семьдесят три сотых.
– Совсем неплохо, – признал Род.
Невозможно извлечь все золото из руды, но Херби удавалось извлечь почти все, а именно девяносто шесть и семьдесят три сотых процента. Это говорило о том, что лишь незначительная часть недостающих двухсот унций попадала на свалку и в канализацию.
– Знаешь что, Херби, – принял решение Род, – я зайду к тебе сегодня. Пройдем вместе по всей цепочке, и может быть, я свежим глазом что-нибудь увижу.
– Возможно. – Херби был настроен скептически. – Все остальное мы уже испробовали. Кстати, сегодня мы разливаем металл. В какое время тебя ожидать?
– В два часа.
Они начали со здания копра, куда каждые четыре минуты поднималась вагонетка с рудой или пустой породой и сбрасывала свое содержимое в бетонный тоннель.
Руду сбрасывали в массивные емкости для хранения, а пустая порода конвейером подавалась на промывку, а потом сбрасывалась на свалку. Таким образом собирались и не пропадали даже те немногочисленные крупинки золота, которые попали в пустую породу.
Херби наклонился к уху Рода, чтобы перекричать грохот падающей вниз руды.
– Здесь не о чем волноваться. Слишком много камней и мало блеска. – Так называли на шахтах золото. – Чем ближе к концу цепочки, тем опасней.
Род кивнул и последовал за Хербертом по стальной лестнице к двери под емкостями для хранения. Они вошли в подземный тоннель, очень похожий на такой же на сотом уровне.
Такой же бесконечный конвейер, непрерывно забирающий руду из емкостей. Род и Херберт прошли вдоль него и подошли к гигантскому электромагниту. Здесь они остановились ненадолго. Магнит извлекал из руды все случайно попавшие туда куски черного металла.
– Сколько вытащили на прошлой неделе? – поинтересовался Род.
– Четырнадцать тонн. – Он подвел Рода к двери, и они вошли в просторное помещение, напоминающее склад металлолома. Горы ломов, деталей отбойных молотков, лопат, стальных канатов, блоков, цепей, кувалд и других неузнаваемо искореженные кусков металла. Все было ржавым, большая часть не поддавалась восстановлению. Металл был извлечен из руды магнитом.
Род сердито сжал губы. Ему предъявили неоспоримое доказательство небрежности его рабочих, их отношения к собственности компании. Эта груда металлолома представляла собой убытки, исчисляемые сотнями тысяч рандов в год.
– Я займусь этим! – пробормотал он мрачно.
– Если бы один из этих молотков попал в мою дробилку, – печально произнес Херби, – она разлетелась бы на мелкие кусочки.
Конвейерная лента шла дальше резко вверх, и они прошли вдоль нее по узким мосткам. После пятиминутного подъема Херби запыхтел как паровоз. Сквозь отверстия в стальных мостках Род увидел, что они уже поднялись на несколько сотен футов от поверхности.
Конвейер поднимался на самую вершину высокой башни и сбрасывал свой груз в разверстые пасти грохотов. Руда там сортировалась по размеру, и самые большие обломки направлялись в дробилки, где размалывались на куски величиной с кулак, не более.
– Что-нибудь заметил? – спросил Херберт, не скрывая сарказма.
Род только усмехнулся.
Они прошли по казавшимся бесконечными стальным лестницам. Уши Рода скоро взмолились о пощаде от шума грохотов и дробилок.
Наконец они ступили на землю и вошли в цех мельниц. Это было огромное, похожее на авиационный ангар помещение длиной не менее сотни ярдов, а высотой – пятьдесят футов, со стенами из оцинкованного железа, занятое длинными рядами трубных мельниц.
Всего их было сорок, толстых, как котел паровоза, но гораздо более длинных. В один конец каждого цилиндра подавалась руда, предварительно измельченная в дробилках. Трубные мельницы вращались, и стальные шары внутри превращали руду в порошок.
Если раньше шум был сильным, в этом помещении он стал просто невыносимым. Род и Херби даже не пытались разговаривать, пока не оказались в сравнительной тишине цеха первичной очистки.
– Здесь, – пояснил Херберт, – можно начинать волноваться. – Он указал на шестидюймовые трубы, ведущие от мельниц. – По ним подается паста из измельченной руды и воды. Сорок процентов золота уже находится в свободном состоянии.
– Но в эти трубы никто не мог проникнуть, и вы ведь проверили все места возможных утечек? – спросил Род.
Херби кивнул.
– Посмотри лучше сюда, – сказал он.
Вдоль дальней стены размещался ряд клеток. Они были сделаны из толстой стальной сетки с такими маленькими ячейками, что сквозь них невозможно было просунуть даже палец. Тяжелые стальные двери были заперты. Около каждого отсека дежурил банту в белой униформе. Все они манипулировали запорными кранами, которые регулировали поток пасты, подаваемой по трубам.
Херби остановился около одной из клеток.
– Золото! – Он указал внутрь. За сетчатым экраном сероватая паста вытекала на гофрированный резиновый лист, в углублениях которого удерживалось собственным весом свободное золото. Слой его был толстым, как масло на бутерброде, а цвет – маслянисто-желтым на фоне черной резины.
Род схватился за решетку и попробовал ее потрясти.
– Нет, – рассмеялся Херби, – так сюда не попасть.
– Как вы снимаете золото с резины? У кого есть доступ за решетку?
– Лист резины очищается автоматически, – пояснил Херби. – Смотри.
Род впервые заметил, что резиновый лист очень медленно движется, – он представлял собой конвейерную ленту между двумя роликами. Когда лента переворачивалась, тонкие струи воды смывали золото в специальные емкости.
– Сюда есть доступ только у меня, – пояснил Херберт. – Емкости мы меняем ежедневно.
Род вынужден был признать, что здесь утечки быть не может.
Он повернулся и посмотрел на служащих. Они были поглощены своей работой, и Род знал, что каждый из них прошел тщательнейшую проверку, как и все другие рабочие обогатительного комплекса.
– Удовлетворен? – спросил Херби.
– О’кей. – Род кивнул, они вышли и заперли за собой дверь.
Четыре банту среагировали на их уход мгновенно. Они выпрямились, выражение полной сосредоточенности сменили улыбки облегчения. Один сказал что-то, остальные засмеялись и расстегнули пояса формы. Из брюк они достали длинные куски медной проволоки диаметром в четверть дюйма и просунули их сквозь отверстия защитных экранов.
Кривоногому фотографу понадобился почти год, чтобы изобрести способ изъятия золота из тщательно охраняемых сепараторов. Метод, им разработанный, был, как всегда, до гениального прост.
Ртуть впитывает золото, как промокашка воду. К ней прилипает даже мельчайшая пылинка драгоценного металла. У ртути было еще одно очень полезное свойство: ее можно было намазать на медную проволоку, как масло на хлеб. Этот тонкий слой ртути на проволоке сохранял свои свойства.
Кривая Нога придумал этот способ воровства. Проволока просовывалась сквозь сетку до резинового листа, где начинала притягивать к себе все входившие с ней в контакт крупинки золота. Удобство заключалось и в том, что проволоку можно было легко спрятать в штанах при приближении начальства и таким же образом вынести за территорию цеха.
Каждый вечер Кривая Нога собирал покрытые золотом куски проволоки и выдавал своим сообщникам новые. Каждую ночь в заброшенной шахте за хребтом он выпаривал ртуть и собирал золото.