- Точно.
- Хочешь, подвезу?
Тут Эсмеральда, которая дергалась, будто ее мучила крапивница, подняла забрало и фыркнула:
- Кончай, Фабиана! Втроем нас остановят. Фиг с ним! Тебе-то что? Мы опаздываем.
До Кристиано доносились только обрывки спора.
Он спросил себя, кто из них двоих ему больше нравится. У Эсмеральды была смуглая кожа, глаза черные-пречерные, как капельки нефти, гладкие черные волосы и тонкие губы цвета спелой сливы. Фабиана - полная противоположность. Самая что ни на есть блондинка, с зелеными, как болотная вода, глазами и пухлыми бескровными губами. Но в остальном они были жутко похожи. Худые, высокие, курносый носик, длинная шея, прямые волосы до середины спины и маленькие груди. Одевались девицы одинаково. И у обеих было надето на палец потрясное серебряное кольцо с черепом, а в брови, на языке и в пупке красовались одинаковые пирсинги. Минарди уверял, что и щелки у них проколоты и что когда они остаются одни, то пристегивают цепочку к колечкам и так расхаживают по дому.
- Ладно тебе, Эсме, кто еще остановится ради него в такую погоду? - сказала Фабиана подруге. - Посадим его между нами. Давай потеснимся.
- Я пешком, - вылетело у Кристиано безо всякой на то его воли.
Тут уже настал черед Эсмеральды. Она внимательно посмотрела на него и потом сказала с насмешливой улыбкой:
- То есть как? Не хочешь сесть между нами?
В школе болтали, что Гуэрра и Понтичелли трахаются на пару с парнями из лицея. Особенно с одним - с Марко Маттотти по прозвищу Теккен, мускулистым красавчиком с длинным хвостом на затылке, победителем областного чемпионата по тайскому боксу. Когда Теккен подъезжал к школе на своем мотоцикле, они льнули к нему, как кошки в течке, и целовали в губы.
Но в этой сцене было что-то фальшивое, они нарочно разыгрывали спектакль, чтобы одноклассники поумирали от зависти, а одноклассницы получили повод пошушукаться и посплетничать.
И уж не счесть, сколько раз Кристиано дрочил, воображая, как трахает их обеих. Картинка была всегда одна и та же: пока он дрючил одну, другая его целовала. Потом они менялись ролями.
Он попытался прогнать эту сцену из головы.
Что делать?
- Ладно, еду с вами, - вздохнув, нехотя согласился он.
Эсмеральда торжествующе захлопала в ладоши:
- Выиграла! Я выиграла пари! Ты видела? Дашь потом скатать домашку.
- Тоже мне пари. Это ж как нечего делать. - Фабиана опустила забрало.
- Вы о чем? - не удержался Кристиано. Эсмеральда выдала победным тоном:
- Я сказала, что ты фуфло. Что никакой ты не крутой парень и сядешь с нами на скутер. Мы поспорили.
- Поздравляю. Ты выиграла, - сказал Кристиано и, повесив голову, пошел своей дорогой.
19.
Заехав за Данило в бар "Бумеранг", Четыресыра направился домой к Рино Дзене.
Старого "боксера" почти не было видно под ними. Тучные ягодицы Данило наполовину свешивались с сиденья.
Данило терпеть не мог ездить на мопеде с Четыресыра, который гонял как чокнутый, проезжал на красный свет и к тому же не мылся.
- Сегодня вешаем на трактор таран, и тогда, считай, готово? - прокричал Данило Четыресыра в ухо.
- Точно.
В тот день, когда Данило прочитал в газете про кражу банкомата, он в возбуждении помчался к Рино домой.
Рино с Четыресыра согревались граппой и жарили каштаны на электроплитке.
Прочитав им статью, Данило объяснил: "Вы хоть понимаете, как гениально придумано? Никаких пистолетов. Никакого вскрытия сейфов. Никаких хитрых планов. Все чисто. Как белые люди. Ты снимаешь банкомат, прячешь его в надежном месте, а потом безо всякой горячки вскрываешь и - хоп! Ворох чистеньких, готовых к употреблению бумажек"
Ни Рино, ни Четыресыра особо не впечатлились, только сидели и кивали головой, тупо пялясь на него, как рыбы в аквариуме.
В последующие дни Данило капал им на мозги, расписывая, как благотворно скажется налет на их уровне жизни. В конце концов они, не зная, чем заняться, начали соглашаться с ним и сочинять нечто похожее на план.
Для начала надо было раздобыть крепкую машину, чтобы протаранить стену банка. Единственное транспортное средство, находившееся в их распоряжении, - фургон "дукато", принадлежавший Рино, сплющился бы, как пивная банка.
Внимательно проштудировав журнал "Куаттро руоте" , Данило предложил купить "паджеро спорт 3.0" - зверюгу со ста семьюдесятью лошадками под капотом.
- И сколько хотят за этот немереный табун? - спросил его Рино.
- Ну, новый, без опций, а нам на все эти опции плевать, примерно тридцать шесть тысяч евро.
Рино чуть не задохнулся от смеха. "Ну-ну. И ты думаешь, я вгоню в стенку семьдесят миллионов? И потом, скажи-ка, родной, кто даст нам денег, уж не ты ли?"
Данило ответил, что крестный его кузена работает в автосалоне и он готов сделать ему фантастическую скидку на "паджеро" девяносто восьмого года в идеальном состоянии. Надо только заложить дом Рино. "Ты же знаешь, мой нельзя, он записан на Терезу"
Рино вскочил на ноги и пригвоздил Данило к стене, рыча: "Ты совсем мозги пропил? Чтобы я влез в долги ради тебя и твоей торговки трусами?"
Данило, лиловый от злобы, проклокотал: "Тогда угоним"
Вот это уже разговор.
"Гранд-чероки" Джорджино Лонго, сына владельца "Спортивного мира", только и ждал того, чтобы кто-нибудь его угнал. Внедорожник размером с пикап и метровыми колесами, на котором юнец выпендривался перед завсегдатаями бара.
Рино идея казалась реальной, но всякий раз, когда предстояло преступить закон, возникала одна и та же загвоздка.
Кристиано.
Рино должен был вести себя так, чтобы комар носа не подточил. Он и без того находился под надзором социальной службы, и, если полиция застукает его за самым ерундовым дельцем, первым делом судья лишит его опеки над сыном.
- Я самое большее могу стоять на стреме.
- А я не вожу машину, - добавил Данило.
Оба они обернулись в сторону Четыресыра, не сумев скрыть садистской улыбочки.
Как всегда, все приходилось делать ему. Странно, Четыресыра ходил в городских сумасшедших, в чокнутых, но только он умел перекусить провода зажигания и без проблем угнать машину.
- Не хочу... Не буду... - промямлил Четыресыра.
Ему давно пора было прояснить кое-что с этой парочкой. Дружба возможна только на равных. Он-то и в огонь бросится ради них, только вот они не были готовы ради него на подобные подвиги. И пользовались тем, что он по доброте душевной ни в чем не мог им отказать. Все эти здравые рассуждения, такие ясные и четкие в его голове, когда наступал момент их озвучить, вдруг сплетались во рту Четыресыра змеиным клубком. Вот и сейчас он, весь пунцовый, скривив рот и стукнув кулаком по ноге, пробормотал только:
- Не хочу.
Чтобы уломать Четыресыра на самые дикие выходки, было достаточно маленькой военной хитрости. Надуться и показать, что обиделся.
Не прошло и трех дней, как Четыресыра согласился угнать джип, лишь бы вернуть расположение своих друзей.
Безлунной ночью, во время матча Лиги чемпионов, Данило и Рино высадили его недалеко от виллы владельца "Спортивного мира" и отправились дожидаться на пустырь у реки.
И - о, чудо! - меньше чем через час две мощные желтые фары осветили поросшее сорняками поле. Четыресыра вылез из джипа, скача как безумный, пританцовывая и брызгая слюной: "Ну?! Ну? Я молодец! Правда, я молодец? Скажете, нет?" Втроем они устроились в "гранд-чероки" отметить дело бутылкой граппы.
Балдеж! Кожаные сиденья, как в кабинете у зубного. В середине подлокотник, о который опираешься, когда ведешь машину, с ячейками для стаканов. Панель отделана деревом. Куча лампочек и датчиков. Они стали робко ощупывать машину, словно это был инопланетный корабль.
Потом они принялись тыкать по кнопкам, от какой-то из них включился плеер, и Стинг затянул свою "Englishman in New York" . Рино признал, что с такой стереосистемой даже этот сморчок Стинг не полный отстой. Потом вдруг зажегся экран, на котором рядом с красной и синей полосками пульсировала черная точка.
- А это что за херня? - спросил Рино.
- Эх ты, темнота! Это навигатор! Точка - это мы, синяя хрень - река, а красная - шоссе. Компьютер тебе и дорогу указывает: "Вперед, - говорит, - направо, налево, не туда", - тоном знатока объяснял Данило.
Рино покачал головой:
- До чего же мы, твою мать, докатились, что без этой электронной срани не знаем даже, куда ехать?
Успокоившись, он стал настаивать, что перед тем, как разбивать "гранд-чероки" об стенку, надо обязательно прокатиться на нем по Италии.
- Прикиньте, какой балдеж... Свозим Кристиано в Гардаленд!
- Не великоват он для Гардаленда? - возразил Данило.
- Блин, я пообещал его свозить туда, когда ему исполнилось пять лет... У них есть пиратский корабль. Все там оттянемся.
- Точно, оттянемся по полной, - согласился Четыресыра.
- Надо только заменить номера, на те... - рассуждал Рино, когда музыка неожиданно стихла, и его перебил голос с характерным миланским акцентом:
- Добрый вечер! Назовите, пожалуйста, любимое блюдо вашего отца!
Троица переглянулась, разинув рот.
- Пожалуйста, назовите любимое блюдо вашего отца.
Голос шел из колонок.
Рино обалдело посмотрел на приятелей:
- Кто это, мать его, вещает?
Данило:
- Спокойно. Судя по всему, это бортовой компьютер.
- Компьютер? На хрена ему любимое блюдо моего отца? Мой отец умер.
- А я почем знаю?
Голос продолжал:
- Это контрольный вопрос. Я должен знать ответ, чтобы выяснить, являетесь ли вы владельцем автомобиля или пользуетесь им с разрешения владельца. Он нас не предупреждал... Вы можете назвать любимое блюдо вашего отца?
- Чьего вашего? - заорал Данило в репродуктор. - Моего? Моему отцу нравился кроличий гуляш.
Рино был озадачен.
- А что, компьютер может понять, что мы говорим?
Данило пожал плечами:
- Новые технологии...
Рино прочистил горло:
- Эй, вы меня слышите?
- Громко и четко, пожалуйста, любимое блюдо вашего отца? - невозмутимо настаивал голос.
Данило склонил голову набок и спросил, продолжая диалог с панелью управления:
- Извините, а вы кто? Вы бортовой компьютер?
- Я сотрудник "SecurCar", спутниковой противоугонной системы, к которой подключен автомобиль. Если вы не ответите, я буду вынужден сообщить ваши координаты ближайшему посту полиции.
Все трое от неожиданности потеряли дар речи, первым подал голос Четыресыра:
- Вы человек, что ли?
- Последний раз задаю вопрос. Любимое блюдо вашего отца?
Они переглянулись, и все, как один, пожали плечами.
- Попробуй ты, - шепнул Рино Четыресыра.
- Но у меня отца не было. Это про твоего спрашивают.
Рино выдал наугад:
- Ризотто с грибами.
- Как? Произнесите отчетливо!
- Ри-зот-то с гри-ба-ми.
- Ответ неверный. Мне очень жаль.
- Погодите... Погодите... отец... это владелец "Спортивного мира"? - вспомнил Рино.
Голос не отзывался.
Четыресыра катапультировался из кабины джипа.
- Он сказал, что вызовет полицию. Сматываемся!
Троица со всех ног бросилась прочь от "гранд-чероки", попрыгала в "дукато" и дала деру.
Они уже проехали с километр по шоссе, когда навстречу им пронеслась с мигалками машина полиции.
Несколько дней спустя они напали на старый проржавелый трактор и решили поставить его на ход. Этот точно болтать не будет.
20.
Четыресыра и Данило почти подъехали к дому Рино, когда им навстречу на бежевом "скарабео" промчались две девушки.
Данило не обратил на них внимания, а Четыресыра пронзила сердце сильнейшая боль, отчего на мгновение у него перехватило дыхание.
"Рамона"
Блондинка за рулем скутера была точь-в-точь как Рамона, главная героиня "Больших губ Рамоны" - непристойной видеокассеты, которую Четыресыра откопал как-то в мусорном баке.
Рамона жила в Америке и ездила автостопом. Ее подбирали на дороге всякие мужики, а потом трахали в своих машинах, среди кактусов в пустыне или в закусочных у дороги, а она была сама учтивость и без проблем делала это с тремя или четырьмя зараз. Потом Рамона встретила чернокожего мотоциклиста, который ее трахнул и избил, но ее спас шериф, который отправил ее в тюрьму, и там ее тоже трахали по очереди все заключенные. Выйдя из тюрьмы, она встретила лесника Боба, он с семьей жил в лесу, и там ее очень тепло приняли, накормили индейкой и потом вместе с женой и сыном трахали сначала на кухне, а затем в лодке на озере, и жили они долго и счастливо. По крайней мере, так предполагал Четыресыра, потому что на оргии в лодке фильм заканчивался.
Четыресыра видел фильм столько раз, что выучил все реплики наизусть. Особенно ему нравился один эпизод, когда Рамона шла в лес с лесником Бобом и улыбалась ему, потом доставала его хозяйство и начинала трогать..
Блондинка на скутере была так похожа на Рамону, что, возможно, это она и была. Хотя Рамона была американка и посисястее.
Он видел, как девица ездит по городку с подругой. И нередко пускался следом за ней. Четыресыра отлично умел шпионить, оставаясь незамеченным. Он глядел на нее, и ему в голову лезли непристойные мысли.
Ну за что собственные мозги устраивают ему такую пытку?
Ведь ему нравится Лилиана. Бухгалтерша с "Евробилда". Зрелая женщина, а не девчонка. Одинокая, как и он. И потом, она милая. Улыбается ему, спрашивает, как дела. Надо только собраться с духом, пригласить ее на ужин в ресторан, и все получится...
Но обитавший в его голове гнусавый голос нашептывал, что Лилиана - не Рамона.
"Помнишь ее с тем парнем на мотоцикле?"
Дело было вечером, Четыресыра прохлаждался в городском парке и как раз подобрал с земли безрукого Кинг-Конга для своего вертепа, когда увидел, как блондинка подъезжает с парнем на мотоцикле. Спрятавшись за деревом, Четыресыра наблюдал, как они целуются, а потом она достала у парня из штанов его причиндал и сжала в ладони.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Эта сцена засела у него в мозгу осколком гранаты. Он просыпался в ночи, и она вставала у него перед глазами. Пальчики, обнимающие твердый ствол. И Четыресыра поневоле закрывал глаза, спускал резинку и...
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
... он был лесник Боб, и блондинка с Рамоной ему дрочили.
21.
Средняя школа "Махатма Ганди" располагалась на вершине насыпанного посреди равнины искусственного холма окружностью тридцать метров. Здание имело форму параллелепипеда с большими застекленными проемами, которые в редкие солнечные дни заливало светом. Склоны холма покрывал аккуратный английский газон, снизу вверх поднималась дорожка, ведущая к стоянке для инвалидов и преподавателей. Позади школы находились спортивные сооружения, включая спортзал и ни много ни мало олимпийский бассейн.
Учебное заведение, построенное под Мурелле в восьмидесятые годы, было задумано, чтобы собрать вместе всех ребят из десятков окрестных городков. На сегодняшний день здесь обучались семьсот пятьдесят школьников, разделенных на восемь параллельных классов.
Кристиано Дзена сидел на задней парте и глядел на терзаемую ливнем волейбольную площадку, на засыпанный прошлогодней листвой газон и на проступающие вдали сквозь дымку бетонные бастионы торгового центра "Четыре башни"
Ему удалось войти в класс в середине первого урока. Он выдал первое пришедшее в голову оправдание: из-за холода прорвало воду, и, поскольку отец был на работе, пришлось дожидаться водопроводчика. Учительница итальянского сделала вид, что поверила.
Некоторое время назад Кристиано заметил, что преподаватели перестали его особенно доставать. И он знал почему.
Несколько месяцев тому назад выпускным классам раздали анкету, в которой спрашивалось, кто куда собирается поступать по окончании средней школы. Кристиано поставил жирный крест против строки "Намерен оставить учебу" А в трех строчках графы "Чем определен твой выбор?" отписал: "Потому что хватит с меня учебы, все равно толку от этого никакого, я хочу работать вместе с отцом".
С того самого дня он, будто по мановению волшебной палочки, стал невидимым, как Сью, девушка из команды "Фантастической четверки" . Теперь эти уроды вызывали его нечасто, а если прогуливал, не пердели. Крест, который он нарисовал на том листочке, они ему вывели на лбу.
Остаток первого и весь второй урок Кристиано провел, с отрешенным видом положив голову на парту. Эти шлюхи Понтичелли и Гуэрра не выходили у него из головы. Опять они его обвели. Как же он их ненавидел!
Надо им отомстить. Типа замутить с Лаурой Ре из третьего " D ", которую они обе не выносили, потому что она была еще красивее.
- Ты чего там? Сочинение писать не будешь? - вернул его в класс тихий шепоток.
Это был его сосед по парте. Колицци. Убожество, которое посадила с ним учительница математики, потому что с Минарди Кристиано вечно устраивал бедлам.
Колицци казался старичком. Он и передвигался как старичок. И на парте идеальный порядок. И писал он перьевой ручкой, ни разу не размазав чернила. Больше всего в жизни ему нравились картриджи со светло-синими чернилами, которые он вставлял в свой "Монблан" Подобное ничтожество не имело даже смысла дрючить, потому что стоило его тронуть мизинцем, как он бросался на землю и вел себя как некоторые жуки: коснешься его - а он притворится мертвым.
- Какого хрена тебе надо, Колицци?
Весь класс склонил затылки над партами, корпя над сочинением по истории. Учительница листала глянцевый журнал. Полная тишина, ни мухи не слышно.
- Учти, осталось... - Колицци взглянул на свои огромные часы с калькулятором, - всего час и шесть минут. А ты еще ничего не написал.
- Слушай, тебе какое на фиг до этого дело?
Колицци подался назад, словно пятящийся под камень краб:
- Нет... никакого... я только...
- Вот-вот. Не теряй время. Пиши себе, а то скоро сдавать. Нет, есть идея получше: поскольку ты у нас гений, свое сочинение ты уже накатал; напишешь за меня - подарю игру для приставки.
В крабьих глазах вспыхнула жизнь, но Колицци, размазавшись по парте, недоверчиво прошептал: "У тебя же их нету, видеоигр"
- А я могу пойти в торговый центр и стащить. Скажешь, какую тебе надо.
Колицци секунду поразмыслил, нервно потирая рот пальцами.
- А ты мне ее потом отдашь? Не продинамишь, как обычно?
Кристиано положил руку на сердце: "Даю слово"
- Ладно. Но ты потом его своей рукой перепишешь. А то она нас вычислит.
- Само собой.