Плавать ночью с Пандорой было для Хэммонда удовольствием наравне с воскресным ленчем всей семьей и редкой рыбалкой на острове Каталина.
Хэммонд включил огни в садике, но не подсветку в бассейне: он не хотел, чтобы Дора видела его синяки. Бассейн ограждали деревья и вьющиеся растения, так что его не было видно ближайшим соседям. Хэммонду нравилось плавать ночью голым. Он видел, как Пандора нырнула в воду, словно рыбка. Ее волосы взметнулись над головой, как веер. Она проплыла у него между ног, проведя рукой по его гениталиям.
Хэммонд отреагировал мгновенно: развернулся и погладил ее груди. Некоторое время они плавали кругами вокруг друг друга, как бы выполняя странный танец на воде и под водой. Вскоре оба вынырнули, судорожно глотая воздух и не выпуская друг друга из жадных рук.
Пандора поплыла в дальнюю часть бассейна и ухватилась руками за зеленые плитки бортика. Она откинула назад голову и ждала его. Ее плечи приподнимались над водой. Она прислушивалась к цикадам, потом почувствовала руку Хэммонда на бедрах. Она слегка раздвинула в воде ноги; это был их ритуал нежности.
Вода слегка покачивала ее тело. Пандора замерла в ожидании удовольствия. Такой вид секса ей нравился больше всего. Хэммонд оттянул назад ее ноги, так что она плавала, лежа на поверхности воды. Его левая рука медленно, кругами, двигалась внутри ее. Этот вид секса был добрым и мягким. Он прижался лицом к ягодицам Пандоры и нежно куснул напрягшуюся плоть. Укус был ласковым. Ее попка поднималась к его лицу и опускалась, потом опять поднималась.
Для него это был волнующий момент – он почувствовал, как его жена начала терять контроль над собой. Она задрожала. Теперь он крепко держал ее, а Пандора старалась освободиться. Ее оргазм будет сильным и приятным. Никакая яростная тишина не пугала ее теперь.
В подобные моменты Хэммонд думал только о жене. Он не обращал на себя внимание, зная, что его удовольствие наступит через несколько минут. Он перевернул ее в воде и оторвал руки от бортика. Пандора лежала на спине, его руки бережно поддерживали ее на поверхности. Хэммонд развел ее ноги левой рукой, удерживая тело, как трепещущую рыбку, прижался губами к ее светлым мокрым волосам на лобке и начал тереться о них носом.
Внезапно Пандора стала ласкать свои соски. Казалось, ее руки не принадлежат ей. Когда он засунул палец между ягодицами, она застонала и начала биться в воде, подняв целый фонтан брызг. Когда Алек занимался с ней любовью подобным образом, она чувствовала себя свободной. Она как бы парила, наслаждаясь своими ощущениями и была вне всяких условностей.
Хэммонд держался на воде, подхватив дрожащее тело Пандоры – одна рука была у нее под спиной, другая поддерживала бедра. Он наблюдал, как она кончила: глаза ее были закрыты, ресницы трепетали. Неожиданно он обратил внимание на странный воющий звук, словно где-то жужжала дрель. Звук приближался и становился громче. Хэммонд нежно держал в руках Пандору. Ее тело расслабилось, но звук становился все сильнее, и она тоже обратила на него внимание. Он раздавался прямо у них над головой.
Потом послышался всплеск, жужжащий звук стал глуше, еще всплеск – и тишина. Что-то свалилось в бассейн в нескольких футах от них.
– Что это? – прошептала Пандора.
– Самолет. Модель самолета.
Пандора освободилась из объятий Алека и поцеловала его в плечо. Они поплыли к упавшей модели. Размах ее крыльев был около шестидесяти сантиметров, на ней были антенна радиоуправления и пропеллер с моторчиком.
Хэммонд достал модель из воды и начал рассматривать. Он огляделся – кругом темнота, а над ними сияло звездное небо.
– Откуда она прилетела? – спросила Дора.
– Бог весть.
Дора взяла модель и тоже стала рассматривать ее.
– Это НЛО, – заметила она.
– Не думаю. Наверное, кто-нибудь будет ее искать.
– Странно, что кто-то запускает такие вещи ночью.
Хэммонд был с ней согласен: действительно странно.
– Я замерз, – сказал он.
Пандора обняла его ноги и прижала к себе. Эрекция у него прошла, и Хэммонд дрожал.
– Ты хочешь заняться любовью здесь пли мы поднимемся наверх? – Пандора гладила его напряженные ягодицы и не обратила внимания на синяк в верхней части левого бедра. Тыльной стороной ладони она нежно провела по его яичкам.
– Пойдем наверх.
Они натянули махровые халаты и вошли в дом. В дверях Хэммонд, держа Дору за руку, обернулся и долго смотрел на бассейн, прежде чем выключил свет. Его сон все еще пугал его.
Пандора ждала в постели. Кожа ее была влажной после бассейна. Хэммонд вытер волосы, посмотрел на самолет и положил его в ванну, чтобы тот просох. Все это ничего не значит. Но тем не менее что-то беспокоило его, нарушало душевное равновесие. Самолет был похож на какое-то оружие.
В течение следующего часа Дора делала с Алеком, все, что ему нравилось, но он никак не мог кончить. А ей так хотелось доставить ему удовольствие! У нее было чувство вины перед ним, которое она хотела загладить. Она проклинала того мужчину и ненавидела его шрам. Она поняла теперь, что ждет тишины. Ей хотелось, чтобы пропали все звуки. Пандора ничего не могла поделать с собой. Она не была удовлетворена, ей хотелось большего. Сейчас! Ей хотелось разлететься на кусочки, взорваться от вожделения. Чтобы ее подчинили себе и обладали и командовали ею.
– Ты слишком устал, – сказала она.
– Наверное.
Руки у Пандоры тряслись, когда она выключала свет.
– Если захочешь меня, я здесь, только разбуди.
Этой ночью Пандоре приснился еще один безмолвный сон, а Хэммонд вообще не мог спать. Теперь не Бетти Мей, а Уайлдмен заполнял все его мысли. В конце концов Хэммонд задремал. Когда он открыл глаза, было два часа ночи. Он проснулся, и его начала мучить новая неотвязная мысль. "Мне не следовало этого делать. Я не должен был делать это!"
Следующий день был целиком посвящен сломанной посудомоечной машине. Утром после завтрака кухню залило. Хэммонд пытался прекратить потоп, но в итоге должен был вообще отключить воду. Сантехник пришел только после ленча. Пандоре пришлось дожидаться его.
Хэммонд ушел из дома, хотя у него не было никаких определенных планов. Он поехал по бульвару Голливуд, зашел в бар выпить пива, но вместо этого выпил мартини с водкой. Секс заполнил его мысли. Он предавал Дору мысленно. Хэммонд посмотрел на себя в зеркало с рисунком, висящее позади стойки бара. Там он увидел своего врага.
В кабинке в одиночестве сидела девушка. Хэммонду хотелось подойти к ней. Она была похожа на проститутку, плохо выглядела, осунувшееся лицо. Ему хотелось предложить ей деньги, он чувствовал себя насильником. Но Хэммонд ничего не сделал, вместо этого пошел к платному телефону, чтобы позвонить Рози. Он не пытался соблазнить ее. Ему просто нужно было побыть с женщиной, любой женщиной. Вместо Рози прозвучал автоответчик. Когда Хэммонд вернулся, чтобы заказать себе второй мартини, то увидел, что девушка уже ушла. В нем было много ярости и никакой смелости.
Спустя два часа Хэммонд поехал домой, разбитый и расстроенный. Позже он сидел у бассейна в ожидании заката солнца. Машину для мойки посуды уже починили.
Вечером Дора и Алек смотрели по телевизору новости. В долине в окрестности Лос-Анджелеса объявили грозовое предупреждение. Ночью ожидался сильный дождь и сто процентов влажности. На Восточном побережье предсказывали прекрасную погоду. Пандора была довольна. За годы жизни в Южной Калифорнии она привыкла к постоянному теплу и перестала жаловаться на отсутствие смены времен года. Ее почти не волновала угроза землетрясения, она больше боялась разрушения озонового слоя.
Хэммонд напрасно ждал – пока скучно рассказывали о погоде, – что сообщат какие-нибудь новости о разбитых машинах на равнине Сан-Бернардино. Их не было. Хэммонда начало раздражать полное отсутствие новостей. Неужели машины до сих пор не обнаружены? На секунду ему показалось, что всего, через что он прошел в течение последних нескольких недель, вообще не было.
Вот это и есть настоящее криминальное мышление, сказал он себе. Разве это не признак больного мышления – желание услышать, как о твоих преступлениях сообщают средства массовой информации. Преступление как выражение отсутствия самоуважения. Какого черта, чего он хочет? Это же сумасшествие! Разве он хочет, чтобы все всплыло наружу? Хочет, чтобы его вычислили? Мудак, самое лучшее, если вообще ничего не случится!
– Посмотри, – сказала Пандора, прерывая его размышления.
– Что?
– А вот.
Она показала ему на снимок разбитого вертолета на телеэкране. Это было сообщение о несчастном случае, который произошел сегодня утром на съемках фильма. Два человека погибли, выполняя сложный трюк. Хэммонд не знал этих людей – каскадера и актера. Но он знал, что собирается сказать Пандора. Он вкратце рассказал ей о случившемся, когда вернулся из Аризоны.
– Чем дело кончилось с той девушкой?
– Какой девушкой?
– Которая погибла во время съемок вашего фильма.
– Студия выплатила компенсацию ее отцу.
– Как можно компенсировать смерть человека?
– Наверное, никак. Но это был несчастный случай.
– Бедняжка.
Бетти Мей еще долго не оставит его в покое. Хэммонд видел сейчас перед собой ее лицо: она улыбалась ему после того, как они любили друг друга. Он видел, как она, умирая, лежала без сознания на полу хижины. Ему также представлялся Уайлдмен в горящей машине, тоже умирающий.
Он был рад, что нашел и убил Уайлдмена. Это было правильно и справедливо, сказал он себе. Но Хэммонда волновало, что его сексуальное влечение к Бетти Мей высвободило в нем другое чувство – чувство насилия. Вполне возможно, когда он обнаружил в себе ранее неизвестную ему способность ударить женщину, когда занимается с ней любовью, родилось и желание сражаться с другим мужчиной до победного конца. И другой человек, живущий в нем, освободился от оков.
Раздался звонок в парадную дверь. Было пятнадцать минут двенадцатого. Пандора лежала в кровати и читала журнал "Пипл". Хэммонд был уже в пижаме.
– Кто бы это мог быть?
– Наверное, кто-то перепутал номер дома, – заметила Пандора.
– Я сойду вниз.
Не успел Хэммонд спуститься, как звонок прозвучал еще раз. Он открыл дверь и сначала не узнал женщину, стоявшую у дверей. У Беверли были всклокоченные волосы, лицо осунулось и распухло от слез.
– Простите, если разбудила, но мне нужно поговорить с Пандорой. Еще раз извините.
– Входите, Беверли. – Хэммонд наконец узнал ее: голос помог. – В чем дело? Что случилось?
Она заплакала. Хэммонд включил свет в гостиной, и оба заморгали от яркого света после темноты.
– Так она дома? – Беверли была в отчаянии.
– Сейчас позову.
Он приглушил свет. Когда поднимался наверх, то мог слышать ее прерывистые рыдания… Пандора накинула халат и посмотрелась в зеркало. Хэммонд остался в спальне, а она спустилась вниз. Хэммонд не очень хорошо был знаком с Беверли. У него не имелось ничего общего с ее тупицей-мужем Джимбо, который однажды выразил свое безразличие к классической музыке: – Что касается оперы, – сказал тогда Джимбо, – то все либретто такие идиотские! В них все так примитивно, и певцы орут, как оглашенные!
Хэммонд был доволен, что Пандора пошла сама разбираться с гостьей. Ему совсем не нравилась эта Беверли. Очень тянет одеяло на себя.
Пандора сразу поняла, в чем дело. Она налила Беверли виски, дала ей бумажные носовые платки и приготовилась слушать.
– Я понимаю, что нужно было позвонить, но мне просто необходимо поговорить с кем-нибудь, а ты такая разумная, ты подскажешь, что мне нужно делать.
– Я ничего не знаю.
– То, что случилось, просто не выразить… все так отвратительно. Я уже говорила тебе, что узнала, что у него роман с моей кузиной. Она на десять лет моложе меня и на семнадцать лет моложе его. Она вполне могла бы быть его дочерью. Нашей дочерью!
Беверли начала задыхаться, борясь со слезами. Это были стоны раненого животного. Пандора была поражена: ей показалось, что все это происходит с ней самой. Беверли не называла свою кузину по имени, так же как и своего мужа. Все было как бы анонимным, только "он" и "она". Объективность описания Беверли вызывала у Пандоры еще большую к ней симпатию.
– Я пошла за ним, когда он вышел из дома. Понимаю, что это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было все знать точно. Увидеть их вместе, наверное. Дикость, правда? Они встретились в мотеле, рядом с бульваром Вашингтона. Я видела, как они ушли вместе. Я хотела подойти к ним и все высказать, но у меня не хватило смелости. Понимаешь, я не хочу потерять его. Что я буду делать, если он бросит меня? Что станет с Лизой? Она любит своего отца.
– Где сейчас Лиза?
– Дома.
– Не с ним?
– Нет, он ушел. Я его вышвырнула. Ты знаешь, что он сказал? "Слава богу, теперь я могу уйти". Вот что он сказал!
– Погоди, Беверли, может, он не это имел в виду?
– Как же! Тогда я расскажу тебе, что он сделал. Я отвезла Лизу к моей матери погостить на денек, но она вдруг приболела. Не знаю, что это было. Может, простуда, но я решила вернуться домой. Они были там! В нашей постели. В моей постели! Ты можешь этому поверить?
Да, она могла поверить этому. Если Джимбо хотел, чтобы Беверли застала их. Иначе зачем было так рисковать? То, что Лиза заболела, было случайностью, но, должно быть, Джимбо хотел, чтобы Беверли увидела все своими глазами. Это просто ужасно! Сама мысль о том, что Алек может кого-то привести домой… Нет, она не может себе даже представить такое!
– Когда я вошла, они трахались. Пандора, я не могу выбросить из головы эту картину. Это было так мерзко! Она задрала задницу кверху и он… трахал ее прямо в зад! Он трахал ее в зад!!! А меня он никогда не трахал, когда у меня были месячные! Я никогда не забуду этого! Какая мерзость!
– Лиза видела это?
– Слава богу, нет. Я сразу уложила ее в постель.
– Но теперь она знает: что-то случилось.
– Я только сказала ей, что он уехал на некоторое время.
– Она, наверное, расстроится.
– Она уже расстроилась.
– А не следует ли тебе вернуться к ней сейчас?
– Да, не нужно мне было уходить, но я не знаю, что делать.
Беверли встала со стула и порывисто обняла Пандору. Обе женщины крепко прижались друг к другу. Пандора понимала все, что чувствует Беверли. Ей хотелось сказать: "Разве ты не понимаешь, что они специально ждали, когда ты их застукаешь? Они же слышали, как вы приехали, и все равно продолжали. Разве тебе не ясно?" Но она этого не сказала.
– Не хочешь, чтобы я побыла с тобой сегодня ночью? Я поеду, если желаешь. Ты не должна оставлять Лизу одну.
– А ты сможешь? – Беверли посмотрела на Пандору. – Ты сделаешь это для меня?
– Конечно, только подожди меня. Я накину что-нибудь.
– Ты – прелесть!
– Да нет, самая обыкновенная женщина. Пандора поднялась наверх. Хэммонду она сказала только, что Джимбо ушел от Беверли.
– Вот ублюдок!
– Ты не против, если я поеду с ней?
– Поезжай. Все о'кей, правда. Завтра я отвезу Полетт в школу.
– Я люблю тебя, – сказала Пандора и поцеловала мужа долгим поцелуем. Она чувствовала себя счастливой и сильной.
Пандора вела машину Беверли к ней домой в Вествуд. На улицах почти никого не было. Час ночи. Мир затих. Беверли молчала, пока они ехали, но уже не плакала. Пандора подумала, что она все еще видит Джимбо и свою кузину. Видит их снова и снова, Пандора прекрасно понимала это. Она ждала, что в любой момент ее снова поглотит тишина.
8
Модель самолета внушала Хэммонду беспокойство. Она висела в его кабинете, медленно вращаясь на шнурке, на который он подвесил ее. Хэммонд не увлекался моделированием, только когда нужно было что-то сделать в плане архитектуры, но он понимал, что модель была сделана великолепно. Откуда она прилетела? С помощью лупы он обнаружил на нижней части фюзеляжа какую-то надпись. Сначала он не заметил ее. Крохотными, несмываемыми буковками было написано: IACTAALEAEST. Он записал это слово на чистом листе бумаги и начал размышлять, что бы оно значило. Какой-нибудь опознавательный знак ее владельца или, возможно, клуба или организации авиамоделирования? Но на ней не было никаких цифр, как обычно бывает на самолетах. Значит, буквы могут быть кодом или анаграммой. Хэммонд не был любителем головоломок.
Ничего так и не придумав, он снял телефонную трубку и позвонил Джеффу Уэлшу. Тот изготовлял модели, и Хэммонд использовал его на съемках фильма несколько лет назад, когда потребовались модели лодок, самолетов и поездов, чтобы украсить кабинет главного героя – человека, который так и не повзрослел.
Джефф надеялся, что ему позвонили с предложением работы, и Хэммонд услышал разочарование в его голосе, когда он понял, что Хэммонду нужна была только информация. Джефф дал ему адреса двух авиамодельных клубов в районе Лос-Анджелеса. Хэммонд уже собирался звонить туда, когда услышал, что вернулась Пандора.
– Как Беверли?
– Она сильнее, чем сама думает.
– Мне кажется, если заводить интрижку, то нужно быть предельно осторожным, – заметил Хэммонд.
– В любом случае это просто убийственно, – ответила Пандора.
Хэммонд предпочел не развивать эту тему: он чувствовал себя виноватым. Хотя он никогда не ушел бы из дома ради Бетти Мей.
– В какое время ты улетаешь завтра? – спросил он жену.
– Утром, рейс в половине одиннадцатого.
– Если у тебя есть дела, я заберу Полетт сегодня из школы.
– Это было бы просто чудесно, дорогой. Мне так неудобно, ведь ты отвозил ее в школу сегодня утром, а завтра тебе придется отвезти ее к Балфурам.
– Да, и забрать ее от них в воскресенье. Ты все еще будешь в Нью-Хэмпшире?
– Я не останусь у тебя в долгу, – заявила Пандора. – Мы сегодня пойдем куда-нибудь поужинаем. Может, в "Империал Гарденс"?
– Тебе не нужно вознаграждать меня чем-то. Ты забыла, что Полетт и моя дочь тоже? Мне нравится что-то делать для нее.
– Я это знаю. Ты прекрасный отец!
Пандора поехала в Голливуд. Она решила съездить в "Книжный Мир", чтобы выбрать в подарок отцу какую-нибудь интересную книгу. Это для него лучший подарок. Все остальное у него уже было. А то, чего у него не было, он отказывался принимать. Ее очень волновало, что у отца ухудшается зрение, поэтому лучше всего – сборник репродукций или фотографий.
Всю жизнь у Пандоры были сложные отношения с классической культурой и образованием. Это были отношения любви-ненависти. Она так и не смогла выучить греческий, но ее знание латыни было вполне приличным. Отец говорил, что знание латыни отличает людей от животных. Знать язык, на котором уже никто не говорит и который не имеет практической ценности, – доказательство того, что человек может противостоять материальному миру.