Хэммонд сидел, скорчившись, в просмотровом зале и ждал. Он ждал кадр № 103. Он постарался забыть кадр, предшествующий этой сцене – кадр № 102. Это была ночная любовная сцена между Бобби и Хельгой в хижине. Хэммонд помнил, как снималась эта сцена.
Хэммонд построил декорации для этих сцен не на натуре, а в маленькой коммерческой студии на окраине Скоттсдейла. Теперь он вспоминал, как странно все это было – снимать сцену, предшествующую смерти Хельги, как это было в фильме, после реальной смерти Бетти Мей. Никогда раньше техника съемок фильма, когда сцены снимались не в той последовательности, как потом шли на экране, не казалась Хэммонду столь чудовищной. Как будто мертвая девушка снова вернулась к жизни.
Он вспомнил, как молодая актриса, которую дублировала Бетти Мей, неожиданно разрыдалась в середине любовной сцены. Она потом рассказала Хэммонду, что не может избавиться от мысли, что Бетти Мей умерла вместо нее, спасла ее жизнь.
В этой сцене был эротизм смерти: Хельга занималась любовью в последний раз. Это была ее последняя любовь на земле. Когда утром она выйдет из хижины, она погибнет! Когда Хэммонд смотрел эту ночную сцену любви, он видел себя, как в зеркале: он ведь тоже занимался любовью с Бетти Мей в последнюю ее ночь на этом свете!
Он видел, как стреляли из автомата, как пули впивались в одежду Бетти Мей, как она отлетела назад, когда Уайлдмен незаметно потянул за провода, прикрепленные к Бетти Мей, и как она, уже не контролируя свои движения, проломилась сквозь мягкую дверь из бальсового дерева, конструкцию которой разработал он сам. Хэммонд чуть не расплакался.
– Чудесный трюк! – послышался из темноты восхищенный голос.
Хэммонд поднялся, потрепал Питера по плечу и, извинившись, вышел. Он знал, что Питер поймет его. Черт побери, как все это грустно! Он возненавидел Уайлдмена с новой силой. Уайлдмен заслуживал смерти.
Хэммонд ехал из Голливуда по бульвару Сансет по направлению к Беверли-Хиллз. Перед ним, как на экране, вставали образы, обрывки фраз…
Полетт, его мать, многие годы терпела выходки его отца – все эти его идиотские экономические прожекты и обещания. Но когда он запил по-черному, она оставила его, и никто не осудил ее. Хэммонду тогда исполнилось только семнадцать. Они жили в большом белом деревянном доме на окраине Саратоги, штат Нью-Йорк. Когда кончились деньги, Хэммонд, наконец, переехал к отцу в Олбани. Он не захотел жить с матерью: ему не нравился мужик, с которым она встречалась. И еще ему хотелось хоть как-то подбодрить отца. Такое бывает в семнадцать лет.
Несмотря на все свои недостатки, отец был мужчиной, а мужчины должны держаться друг друга. Хэммонд оставался с ним столько, сколько смог вытерпеть. Он оставил дом, когда поступил в колледж, Приступы ярости отца не давали возможности приводить домой друзей, не говоря уж о девушках. Отец ревновал его ко всем подряд.
Хэммонд вдруг обнаружил, что тоже стал пить, по-видимому, чтобы составить компанию отцу. Несколько бутылок пива по утрам привели к парочке порций виски днем. И водке на ночь. Он вступил на дорожку, ведущую к подростковому пьянству. Хорошо, что он вовремя остановился. Слава Богу! Да, но он не позвонил Доре, как пообещал, дерьмо этакое! Черт возьми. Он ведь хотел поблагодарить ее за записку и за бутылку водки. Это ведь означало, что она ему верит.
Хэммонд опоздал в школу на несколько минут. Полетт ждала его у ворот вместе с. Дэвидом Уингом. Рядом стояла ее сумка с вещами, которые она брала с собой в гости. Полетт была явно взволнована, попрощалась с Дэвидом и побежала к машине еще до того, как Хэммонд успел выйти из нее.
– Поехали, – сказала она.
– Дэвид не поедет с нами?
– Его не пригласили. Он не дружит с Клариссой. Родители Клариссы Балфур были весьма богатыми людьми. Богатыми до неприличия, подумал Хэммонд. У них было три "роллс-ройса", жили они в доме, где было десять спален, на Белладжио-драйв в Бель Эр. Дора рассказывала ему, что их дом расположен недалеко от дома, где умер Альфред Хичкок. Хэммонд не знал, чем занимался мистер Балфур. Может, их деньги перешли к нему по наследству, или же их дали в приданое миссис Балфур; Он им не завидовал. Ведь Дора дала ему возможность вести такой образ жизни, который он не мог себе позволить в начале их совместной жизни. Но его интересовало, как Балфуры распоряжаются своей свободой.
– Ты достал мне книгу об НЛО?
– Я помню об этом, дорогая. Просто у меня сегодня был достаточно напряженный день.
Конечно, он напрочь забыл о книге.
– Папочка, ты говоришь неправду.
– Ну, ты же не станешь делать домашнее задание в гостях у Балфуров, разве не так?
Когда они въехали на дорогу, окаймленную кипарисами и ведущую к высокому белому особняку, построенному в южном стиле, Хэммонд подумал, что, видимо, его отец мечтал именно о таком доме для своей семьи. Но отец закончил свои дни и ночи, смешавшиеся для него в единое целое, в крохотной квартирке в трущобах Куинса. Он никогда не видел свою внучку Полетт.
Кларисса Балфур встретила Хэммонда и Полетт на лестнице огромного особняка. Дочь носила то же имя, что и мать. Это была властная женщина около сорока лет, происходившая из старинной семьи из Сан-Франциско.
Дора рассказала ему, что ей принадлежала винодельня в долине Нейпа.
– Когда мне заехать за Полетт? – Хэммонд хотел быть точным.
– В воскресенье, часов в пять. Вас это устроит?
– Я буду в это время.
Хэммонд поцеловал на прощанье Полетт, и она присоединилась к шумной стайке ребят, толпившихся у дверей особняка. Глядя на молоденьких, болтающих, как птички, девочек, Хэммонд вспомнил Пенни. Пенни Тернер, двенадцатилетнюю девочку с золотистыми волосами, которая была его первой любовью.
Воспоминания о Пенни не оставляли его, когда он ехал домой через Вествуд. Она была в возрасте Полетт, когда они влюбились друг в друга в школе в Саратоге. Пенни была совершенно не похожа на Полетт. Но по своей физической форме и закалке она походила на Бетти Мей. Хэммонду раньше не приходило это в голову. Теперь, когда он вспомнил об этом, Хэммонд растрогался. И неожиданно на улицах Вествуд-Виллидж Хэммонд увидел всех молодых девочек и девушек-студенток, и все они были Бетти Мей и Пенни Тернер. Эта картина его не только не возбудила – он просто похолодел от ужаса. Пенни умерла, когда ей исполнилось девятнадцать, умерла от лейкемии.
Когда Хэммонд приехал домой, его ждал пакет. Он вскрыл его. Там лежал сценарий, присланный фирмой "Джордж Эллиот и Кº", артистическим агентством в Беверли-Хиллз.
К пакету прилагалась короткая записка, в которой его просили за уик-энд просмотреть сценарий. Режиссер, которого представляла фирма, хотел к понедельнику знать, заинтересуется ли Хэммонд работой над этим проектом и что он о нем думает. Хэммонд был доволен предложением, но сейчас ему совершенно не хотелось читать сценарий. Он посмотрел на заголовок – сценарий назывался "Ящик".
Хэммонд вошел в кухню, открыл холодильник, достал лед, бросил несколько кубиков в стакан и налил себе тройную порцию водки; есть ему совершенно не хотелось. Хэммонд пошел в гостиную и уселся перед телевизором. Посмотрел новости – может, будет что-нибудь, что прольет свет на случившееся в Сан-Бернардино. Но ничего интересного не было. К девяти часам Хэммонд уже напился.
К десяти часам он дремал, сидя у экрана. Телевизор работал с приглушенным звуком. Хэммонд проснулся, когда передавали конкурс красоты. Вид девиц в купальных костюмах пробудил в нем сильное желание заняться сексом. Он хотел Дору, хотел оказаться в постели с Дорой. Он слегка помастурбировал, но был слишком удручен и слаб от выпитого алкоголя, чтобы сосредоточиться на каких-либо возбуждающих сексуальных картинках. Он выпил еще водки и взял с собой бокал со льдом и водкой.
Хэммонд разделся до трусов, улегся на спину в постели и включил радио. Передавали знакомую оркестровую пьесу, но он был слишком пьян, чтобы вспомнить, что играют. Ему показалось, что он обещал кому-то позвонить, но не смог вспомнить имя. Кому он должен был звонить – мужчине или женщине?
Последнее, что ему запомнилось, перед тем как уснуть, было решение сходить на кухню, чтобы налить себе еще выпить. Он заснул тяжелым сном, и во рту оставался терпкий вкус лимона. Хэммонд спал с открытым ртом, как спят старики.
Внезапно он проснулся в полной темноте. Радио хрипело: станция уже закончила свою работу. Но его разбудил вовсе не этот звук. Он слышал, что в доме кто-то есть. Хэммонд сполз с кровати и, покачиваясь, подтянул трусы. Послышался звук закрываемой двери. Вот дерьмо! Звук был совершенно отчетливым.
– Дора!
Он позвал ее, когда, спотыкаясь, вышел из спальни и заковылял вниз по лестнице. Наверное, это Дора вернулась домой. Что-то случилось с ее отцом. Хэммонд включил в холле свет. Но он понимал, что это была не Дора, и испугался. Где Дора держит свой пистолет? Водка отшибла память. Хэммонда трясло.
Пот катился по обнаженной спине. Хэммонд медленно пошел на кухню. Босые ступни прилипали к дубовому полу. Он видел, что там включен свет, дверь в кухню приоткрыта. Хэммонд прислушался. Войти ему или нет? Пот лил с него градом. Алкоголь! Водка не помогла ему стать более храбрым. Он слышал свое тяжелое дыхание, сердце готово было выскочить из груди. Хэммонд чувствовал, как у него шевелятся волосы на голове. Лоб покрылся холодной испариной. Ни один грабитель не пойдет на кухню, подумал Хэммонд, и еще раз жалобно позвал: "Дора!" Храбрость его куда-то улетучилась, он просто не мог заставить себя войти в кухню.
Хэммонд начал уговаривать себя, что ничего не произошло. Ничего… И в доме никого не было, кроме него. Ему приснился этот звук, показалось, что кто-то есть в доме. Издалека послышался лай собак. Казалось, что там была целая свора. Собаки. Свора гончих в погоне за дичью. А сам он стал преследуемой лисицей.
Хэммонд прокрался наверх в спальню, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. Никогда в жизни он не делал этого. Медный ключ показался ему холодным, как лед. Хэммонд лег в постель и накрылся с головой одеялом. Он весь дрожал от ужаса. Какого черта, что это с ним? Убийца Уайлдмена сегодня стал жалким трусом. Куда делся тот человек, который скрывался внутри Хэммонда? Сейчас он был ему необходим. Злобный зверь, способный на уничтожение, когда его что-то задевало. Какого хрена, куда он подевался?
Под покрывалом Хэммонд был, как в парной, где жар исходил от его собственного тела. Он истекал потом от страха. Пока ждал, что кто-то гонором взломает дверь в спальню, он превратился просто в ничто.
Когда Хэммонд проснулся, через окно струился дневной свет: он не закрыл занавеси. Звонил телефон. Хэммонд вскочил с постели и схватил трубку. Это должна быть Дора.
– Алло.
Последовала долгая пауза, потом:
– Вы хорошо спали?
Это был женский голос, но звонила не Дора. Он не мог понять, кто бы это мог быть.
– Кто это?
На другом конце повесили трубку. Женский голос… Это был голос женщины, звонившей ему в "Империал Гарденс"… Самолет… Модель самолета…
Хэммонд встал с постели. Голова просто раскалывалась от боли, в висках пульсировало. Он чуть не свалился с лестницы, пока добирался до своего кабинета. Хэммонд резко пнул дверь правой ногой.
Модель самолета исчезла. В солнечном свете было видно, что нитка, на которой висел самолет, перерезана. Хэммонд застыл на пороге. Значит, это не был ночной кошмар. В доме действительно кто-то был. Он побывал на кухне, а потом самолет исчез. Кто-то забрал его. Тот, кто послал самолет, теперь забрал его обратно.
Он жив! Уайлдмен жив!!!
11
Не могу понять, как ему удалось это. Казалось невозможным спастись из горящего, разбитого автомобиля. Но он каким-то образом смог это сделать. Он – жив, я уверен в этом. И теперь вломился в мой дом. Он мог входить и выходить из него. Этот гребаный Уайлдмен смеется надо мной. Уайлдмен и его секундант, наверное, та самая женщина, которая звонила мне. Я знаю, что у него были женщины. Он спал с Бетти Мей.
Меня тошнило с тяжелого похмелья и так сильно тряслись руки, что я порезался во время бритья. Я вздрагивал при малейшем звуке. Когда холодильник переключился – я побежал на кухню. Крики птиц в садике заставили меня бежать к бассейну. При звуке движущейся машины я выбежал через парадную дверь. Уайлдмен играл мной, я стал игрушкой в его руках.
Но я не подчинюсь ему, я не сдамся! Я пошел на кухню за холодной водой. Мне казалось, что рот у меня набит промокашками, а в организме не было ни капли влаги. Я выпил целую бутылку минеральной воды, потом взглянул на бутылку с водкой. Может, выпить? Просто чтобы опохмелиться. Я прекрасно помнил с тех пор, когда здорово зашибал, насколько это опасно. Стоило только начать… Не смей даже смотреть на нее!
Я налил себе тройную порцию в стакан, из которого только что пил минеральную воду "Сан-Пеллегрино", любимую воду Доры. Мне было просто необходимо выпить. И чем водка может повредить? Водка обожгла горло, огнем полыхнула в пустом желудке.
"Не сдавайся! Думай! Он хочет загнать тебя в угол. Думай! Он ожидает, что ты ослабнешь. Не защищайся, а нападай! Не будь кретином! Нападай на него! Нападай!"
Я и не ожидал, что он ответит на телефонный звонок. Он и не ответил. Вместо него я услышал:
– Этот номер временно отключен… номер временно отключен… номер временно…
Я повесил трубку, чтобы не слышать этот механический женский голос. Хэммонд издевался надо мной, как и то латинское изречение на модели самолета "Жребий брошен!" Неужели это означает, что он собирается поквитаться со мной? Прикончить меня? Ну что ж, Уайлдмену придется снова сражаться со мной.
Я все еще плохо чувствовал себя, но стал бояться гораздо меньше. Страх последней ночи покинул меня. Чтобы доказать себе, что ничего не боюсь, я выпил томатный сок с вустерским соусом и ни капли водки.
Я уехал из дома примерно в половине двенадцатого. Я поехал на BMW Доры. Даже не знаю почему. Может быть, так она казалась ближе ко мне. Мне нужна была ее сила. И неважно, где она сейчас. Все мои мысли были об Уайлдмене. До севера Долины был долгий путь. Сначала я поехал по первому адресу, который дал мне Джефф Уэлш, но не потому, что он был первый, а потому что это был район Хидден-Хиллз, где жила Бетти Мей. Мне страшно хотелось побывать там.
Несмотря на сильную жару, я открыл окна машины. Я мог бы включить кондиционер, но с закрытыми окнами я чувствовал себя, как в клетке. Мне казалось, что я сижу под огромной сушкой для волос, когда быстро мчался по шоссе.
Доехав до Хидден-Хиллз, я остановился, чтобы свериться с картой. Я был страшно возбужден: я снова шел по его следу. У меня было странное ощущение, что, может быть, Уайлдмен ждет меня в авиамодельном клубе "Уайд Уингс". Но он не мог знать, что я сейчас еду туда. Но он должен знать, что я стану его искать. Если только он не решил, что я слишком слаб или что он устрашил меня настолько, что я не стану высовывать нос из своей норки.
Клуб походил на маленький частный аэродром. Строения были расположены в конце улицы. За ними – пустая земля, огромный простор старой доброй Южной Калифорнии. Я оставил машину на стоянке. Отсюда были слышны завывание и жужжание моторчиков моделей, словно механические насекомые в густом раскаленном воздухе. Бассейн ночью. Первое предупреждение. Я понимал, что владельцы моделей увлеченные люди, и понимал также, что Уайлдмену очень подходило это хобби.
В комнате клуба было прохладно, работал кондиционер. Пот на моем лице и теле стал высыхать. Я подошел к бару и заказал соду.
– Простите, вы мистер…? – спросил бармен, седой мужчина, хотя ему не могло быть более тридцати пяти лет.
– Уайлдмен. Мне нужно найти мистера Чарльза Уайлдмена.
– Простите, но как ваше имя?
– Хэммонд.
– Вы член клуба, мистер Хэммонд?
– Нет.
– Если вы не член клуба, я не имею права обслуживать вас.
– О-о!
– Но если вы желаете только соду, мне кажется, все будет в порядке.
Я дал ему на чай пятьдесят центов.
– Вы знаете мистера Уайлдмена?
– Боюсь, что нет. Он член клуба?
– Ну, я не знаю. Я знаю только, что он увлекается моделированием.
– Простите, ничем не могу вам помочь. Бармен отошел, чтобы обслужить еще кого-то.
Я оглянулся, чтобы сесть и собрать всю свою энергию для поездки во второй клуб, который находился за Пасаденой. Еще одна долгая поездка.
Я увидел, что целая стена клуба была увешана фотографиями членов клуба и их авиамоделей. Некоторые из фотографий были в рамках и снабжены подписями. Я начал их рассматривать.
Мужчины, как и их модели, были разных размеров и конфигураций. Полагаю, все они были великими специалистами в своем деле. Многие фотографии были цветными. Мне понравилась парочка черно-белых фото. У мужчин на них был вид гордых первопроходцев в авиации. Они хорошо выглядели вместе со своими машинами, со всеми этими глупостями.
Потом я увидел его. Я подошел к фото ближе, чтобы не ошибиться. Никаких сомнений – это Уайлдмен, каким он был несколько лет назад. Он молодо улыбался, стоя в центре группы восхищенных энтузиастов, держа в руках большую модель с очень широким размахом крыльев. На фюзеляже была надпись. Я не смог ее разобрать. Наверное, что-то по латыни. Уайлдмен улыбался. Он смеялся надо мной.
Дома на автоответчике было послание для меня. Я помедлил, прежде чем включить его. Я почти слышал низкий голос Уайлдмена:
"Ну что, Хэммонд, теперь твоя очередь. Я жду тебя. На этот раз тебе не отвертеться".
Я со страхом нажал на кнопку.
"Дорогой, ты не сразу поставил телефон на автоответчик. С тобой все в порядке? Я звоню тебе, чтобы сказать, что останусь у друзей сегодня и вернусь в воскресенье вечером или, может быть, в понедельник утром. Обо мне не беспокойся. Мне просто не хотелось больше оставаться дома. Все расскажу, когда вернусь домой. Ничего особенного, поэтому не волнуйся. Как ты, дорогой? Пил водку? Не забудь заехать за Полетт. Нет, я шучу. Я знаю, что ты не забудешь. Я люблю тебя".
Мне стало Легче. Я решил выбросить из головы Уайлдмена. Просто вытолкнуть его оттуда на некоторое время. Стану думать о чем-нибудь другом.
Я взял сценарий "Ящика", который мне прислали, захватил с собой блокнот, парочку ручек и пошел в садик.
Расположившись под зонтиком у бассейна, я пытался представить, как Дора плывет под водой. Слышно было, как лает собака. Я начал читать сценарий.
НАТУРА: ДЕЛОВАЯ ЧАСТЬ ГОРОДА. ЗАХОД СОЛНЦА
Пустынные воскресные улицы. Проезжает патрульная машина с включенным радио. Окна высокого промышленного здания отражают городской пейзаж в конце дня.
ПАВИЛЬОН: ИНТЕРЬЕР ЭТОГО ЗДАНИЯ. ЗАХОД СОЛНЦА
Темная мансарда, огромная, где гуляет эхо. Ее освещают софиты на подставках.
Кабина лифта медленно поднимается на верхний этаж. Она с грохотом останавливается. Открываются железные ржавые двери в виде решетки. Выходит МУЖЧИНА. Он оглядывается и видит двух собак-доберманов, спящих рядом. Они никак не реагируют на шум.
Мужчина вытаскивает обмякшее тело другого мужчины из лифта, где тот без сознания лежал на стальном полу. Мужчина тащит свою жертву по деревянному полу мансарды.