- Ты хочешь сказать, сегодня вечером вы… - Ее голос сорвался.
- О, Эми, не только сегодня. А целый год. Целый чертов год! У нас были свои ребята на складах, которые сообщали нам о перевозках. Мы задерживали машины… ну, и сама понимаешь. Да тебе и не нужно знать подробности. - Он потер свое внезапно осунувшееся лицо. - До нас дошел слух, что выданы ордера на наш арест. Кто-то нас заложил. Все, на мне крест.
Амелия вспоминала те ночи, когда Ник выходил на дежурство, работал под прикрытием, ловил угонщиков. По крайней мере раз в неделю.
- Меня засосала эта трясина. У меня не оставалось выбора…
Ей не было нужды возражать ему, говорить: нет, нет, нет, нет, о Господи! У нас всегда есть выбор. Амелия Сакс никогда не искала оправданий для себя и не признавала их у других. Да, конечно, она любит его…
Она любила его.
И он сдается.
- Я облажался, Эми. Облажался. Я пришел сообщить тебе.
- Ты собираешься явиться с повинной?
- Думаю, да. Я не знаю, что мне делать. Черт!
У нее в голове абсолютная пустота, она не знает, что ему сказать. Она вспоминает время, проведенное с ним: часы на полигоне, где они расходовали килограммы патронов; в барах на Бродвее за ледяными дайкири; или на полу перед камином в ее бруклинской квартире.
- Они будут рассматривать мою жизнь под микроскопом, Эми. Конечно, я скажу, что ты ничего не знала, только ведь они все равно будут задавать тебе вопросы. Я постараюсь, чтобы тебя ничего не коснулось. Но они зададут тебе очень много вопросов.
Амелии хочется спросить его, почему он пошел на такое. Какие у него могли быть причины? Ник вырос в Бруклине в благополучной и вполне состоятельной семье. На какое-то короткое время связался с дурной компанией, но отец хорошенько поучил его, и он порвал с ними. Почему же он снова оступился? Захотелось пощекотать себе нервы? Или внезапно в Нике проснулась дремавшая до поры алчность? Значит, и это свое качество он сумел от нее спрятать. Как это он ухитрился? Как?
Ответа на вопросы она так и не получила.
- Мне нужно идти. Я люблю тебя.
Он поцеловал ее в макушку. И вышел.
Амелия вспоминала те бесконечные мгновения, бесконечную ночь, когда время остановилось и она сидела, уставившись на горящие свечи, пока они не догорели до конца, превратившись в лужицы расплавленного воска.
"Я позвоню тебе позже…"
Больше не было никаких звонков.
Все совпало, его преступление и конец их отношений. А Амелия решила уйти из патрульной полиции. Заняться кабинетной работой. И только случайная встреча с Линкольном Раймом заставила ее пересмотреть решение. Происшедшее породило в душе у Амелии глубокое отвращение к продажным полицейским, которые стали для нее чем-то гораздо более страшным, нежели лживые политики, неверные мужья и жестокие преступники.
Именно поэтому ничто не могло остановить ее теперь в поиске ответа на вопрос: не является ли компания в "Сент-Джеймсе" группой продажных копов из 118-го округа? И если да, то ничто не остановит ее в желании добиться для них и их сообщников самого сурового наказания.
Ее "камаро" затормозил у обочины. Амелия прикрепила парковочную карточку сотрудника полиции к лобовому стеклу, вылезла из машины, хлопнув дверью с такой силой, словно пыталась закрыть пропасть, разверзшуюся между ее настоящим и неприятным прошлым.
- Черт, ужас!
На верхнем этаже гаража, где был обнаружен внедорожник Часовщика, патрульный офицер, произнесший эту фразу, смотрел на фигуру, лежащую на животе на полу.
- Да уж! - откликнулся один из его товарищей. - Бог ты мой!
А третий провозгласил:
- Угу!
Мгновение спустя появились Селлитто и Боб Хауманн.
- Ты в порядке? Ты в порядке? - кричал Селлитто.
Он обращался к Рону Пуласки, стоявшему над человеком, который лежал на полу, покрытый вонючим мусором. Рон, которого тоже украшали отбросы, тяжело дышал. Пуласки кивнул.
- До смерти меня напугал. Со мной все нормально. Для бомжа он вообще-то довольно крепкий.
Подбежал врач и перевернул нападавшего на спину. Пуласки уже успел надеть на него наручники, и теперь металлические браслеты громко зазвенели. Взгляд незнакомца безумно метался из стороны в сторону, а одежда была рваной и грязной. Вонь, исходившая от тела, становилась нестерпимой. Он недавно помочился прямо в штаны.
- Что произошло? - спросил Хауманн.
- Я проводил осмотр гаража… - Пуласки указал на площадку. - И у меня возникло подозрение, что преступники вышли вон там… И спустились по той лестнице. Я абсолютно уверен. Я стал искать там в надежде обнаружить следы. И тут услышал у себя за спиной какие-то звуки и обернулся. Этот парень шел прямо на меня. - Он продемонстрировал трубу, которую нес в руках бомж. - Я не смог вовремя достать пистолет и потому бросил в него урну с мусором. Минуту или две мы боролись, а затем я применил шоковый прием и скрутил его.
- Мы такими приемами не пользуемся, - напомнил ему Хауманн.
- Я просто хотел сказать, что с помощью специальных мануальных методов сумел успешно сдержать его.
Его шеф удовлетворенно кивнул:
- Хорошо.
Пуласки нашел наушники и включил их. Он поморщился, когда в них раздался оглушительный голос криминалиста:
- Ради всего святого! Ты живой или мертвый? Что происходит?
- О, извините, детектив Райм.
Пуласки объяснил, что случилось.
- С тобой все в порядке?
- В полном.
- Отлично, - отозвался Райм. - А теперь ответь мне, почему, черт возьми, твой пистолет оказался под комбинезоном?
- По недосмотру, сэр. Больше не повторится, сэр.
- Надеюсь. Как звучит правило номер один относительно работы на "горячем месте"?
- Горячем…
- "Горячим местом" мы называем такое место преступления, рядом с которым все еще может находиться злоумышленник. Правило состоит в следующем: "Внимательно все осматривай, но не забудь прикрыть задницу". Понял?
- Да, сэр.
- Короче говоря, путь их бегства загрязнен, - проворчал Райм.
- Ну, он просто завален мусором. Мне пришлось останавливать нападавшего с помощью урны с отходами. И она была полна до краев.
- Мусор! Отходы! - возмущенно откликнулся Райм. - В таком случае, я полагаю, тебе самое время начать уборку. Мне нужны собранные материалы через двадцать минут. Абсолютно все. Успеешь?
- Да, сэр. Я…
Райм резко прервал связь.
И пока два полицейских, натянув латексные перчатки, выводили бомжа, Пуласки согнулся и начал убирать мусор. Он пытался вспомнить, что такого знакомого было в тоне Райма. Наконец его осенило. Это была та же самая смесь гнева и облегчения, которая слышалась в голосе отца братьев Пуласки, когда он застал обоих близнецов бегающими наперегонки по рельсам скоростной железной дороги, проходившей неподалеку от их дома.
Вылитый шпион.
Артур Шнайдер, стоявший на углу улицы в Адской Кухне, был в плаще и старой тирольской шляпе с маленьким пером. И он напоминал помятого, видавшего виды агента из романа Джона Ле Карре.
Амелия подошла к нему.
Шнайдер отреагировал на ее приближение мимолетным взглядом и, оглянувшись по сторонам, повернулся и проследовал на запад, подальше от шумной Таймс-сквер и прилегающих к ней улиц.
- Спасибо за звонок.
Шнайдер пожал плечами.
- Куда мы идем? - спросила она.
- Я должен встретиться с одним товарищем. Мы каждую неделю играем с ним здесь в бильярд. Я не хотел говорить по телефону.
Шпионы…
Его дернул за рукав, прося о подаянии, какой-то истощенный мужчина с прилизанными, желтого цвета, волосами, не светло-русыми, а именно желтыми. Шнайдер пристально взглянул на него и протянул доллар. Мужчина пошел дальше, пробормотав "спасибо" с обидой в голосе, так, словно ожидал, что ему подадут никак не меньше пяти.
Они шли по плохо освещенной части улицы, когда Амелия почувствовала, как что-то дважды коснулось ее бедра. На мгновение она подумала, что Арт пытается заигрывать с ней. Но, опустив глаза, увидела, что он хочет незаметно передать ей сложенный листок бумаги.
Амелия взяла бумагу, когда они проходили под уличным фонарем, и сразу просмотрела ее.
Листок представлял собой фотокопию страницы из папки или из книги.
Шнайдер наклонился к ней и прошептал:
- Это страница из журнала регистрации. Из сто тридцать первого.
В середине имелась запись:
Номер дела: 3453496, Сарковски, Фрэнк.
Предмет: убийство.
Отослано: в 158-й округ.
Запрос подан:
Дата отсылки: 28 ноября.
Дата возвращения:
- Патрульный полицейский, с которым я работаю, - заметила Амелия, - проверил и сообщил мне, что в журнале регистрации не было отметки о выдаче дела.
- Вероятно, он смотрел только в компьютере. Я там тоже посмотрел. Скорее всего, сведения о выдаче были и на жестком диске, а потом их просто стерли. А это из дубликата.
- А почему дело отправили в сто пятьдесят восьмой?
- Не знаю. Никаких причин для подобной передачи не было.
- А где вы взяли копию? - спросила Амелия, кивком указав на листок бумаги.
- Один знакомый нашел. Полицейский, с которым я работал. Очень достойный парень. Уже забыл о том, что я просил.
- А в сто пятьдесят восьмом куда должно было поступить дело?
Шнайдер пожал плечами:
- Без понятия.
- Спасибо и за это.
Он снова пожал плечами и потер ладони.
- Чертовский холод. - Оглянулся. Амелия тоже оглянулась. Что за черный автомобиль притормозил на перекрестке?
Шнайдер остановился, кивнул на старенькую ветхую витрину с надписью: "Бильярдная Фланнагана. Основана в 1954".
- Мне сюда.
- Большое спасибо, - произнесла на прощание Амелия.
Шнайдер заглянул внутрь бильярдной, затем посмотрел на часы.
- Теперь совсем немного таких заведений осталось в районе Таймс-сквер, - сказал он. - Когда-то очень давно я был патрульным полицейским. Знаете…
- Сорок вторая улица. Я тоже по ней ходила. - Амелия снова оглянулась. Черный автомобиль исчез.
Арт смотрел внутрь бильярдной и говорил тихим голосом:
- Лучше всего я помню летние дни. В августе. Бывало так жарко, что все бандиты сидели по домам. Я помню рестораны, бары, кинотеатры. На некоторых из них висели объявления, наверное, еще с сороковых или пятидесятых годов, сообщавшие, что в них имеются кондиционеры. Смешно все-таки, когда заведение пытается завлечь посетителей фактом наличия в нем кондиционеров. Теперь все по-другому. Времена меняются. - Шнайдер открыл дверь и вошел в прокуренное помещение. - Времена наверняка меняются.
Глава 19
21.01
Их новым автомобилем был "бьюик ле сабр".
- Где ты его раздобыл? - спросил Винсент Дункана, залезая на место пассажира. Автомобиль стоял у обочины перед церковью.
- В Нижнем Ист-Сайде. - Дункан бросил на него пристальный взгляд.
- И тебя никто не видел?
- Почему… Владелец видел. Но недолго. И он уже ничего никому не скажет. - Дункан похлопал себя по карману, в котором лежал пистолет, а затем кивнул в сторону того угла, где немногим раньше он перерезал глотку студенту. - Полиции поблизости нет?
- Нет. То есть… я никого не видел.
- Хорошо. Служба уборки улиц, видимо, вывезла мусорный бак вместе с телом на барже в море.
"Режь по глазам…"
- А что случилось в гараже? - спросил Винсент.
Дункан скорчил гримасу.
- Я так и не смог подойти к "эксплореру". Полицейских там практически не было, зато нарисовался какой-то бездомный. Он устроил такой шум, что отовсюду стала сбегаться полиция. Пришлось уходить.
Они отъехали от обочины. Винсент не представлял, куда они едут. Дункан позвонил ему за десять минут до того и сказал, что они должны встретиться внизу. "Бьюик" был старый и весь пропах табачным дымом. Винсент даже не мог придумать ему прозвище. Он был темно-синего цвета. "Синемобиль" звучало совсем не смешно. Никакое другое название не приходило в голову. В данный момент Умница Винсент плохо соображал. По прошествии нескольких минут, в течение которых они ехали молча, он спросил:
- А что ты больше всего любишь есть?
- Я?..
- Да, есть. Какая твоя любимая еда?
Дункан слегка прищурился. Он часто так делал. Ко всему относился очень серьезно и выговаривал ответы так, как будто давно их приготовил. Но этот вопрос поставил его в затруднительное положение. Он едва слышно рассмеялся.
- Знаешь, я не так уж много ем.
- У тебя ведь должна быть какая-то любимая еда.
- Никогда не задумывался над подобными вопросами. А почему ты спрашиваешь?
- Я просто подумал, что могу иногда готовить для нас обоих обед. Я ведь знаю рецепты очень многих блюд. Ну, например, пасты, то есть спагетти. Ты любишь спагетти? Я их делаю с фрикадельками. Я умею делать сливочный соус. Он называется "Альфредо". Или томатный.
- Я, наверное, выберу томатный, - ответил его собеседник. - Я всегда заказываю томатный соус в ресторанах.
- Ну, тогда я его обязательно для тебя сделаю. А если ко мне приедет сестра, то мы можем даже устроить большой торжественный обед. Ну конечно, только для троих.
- Это… - Дункан покачал головой. Он явно был тронут предложением Винсента. - Никто не готовил для меня обед с тех пор, как… В общем, никто не готовил для меня обед уже много-много времени.
- Может быть, через месяц.
- Через месяц вполне подойдет. Расскажи о своей сестре.
- Она на два года моложе меня. Работает в банке. Она тоже очень худая. Я не к тому, что ты худой. Просто вы оба в хорошей форме.
- Она замужем? У нее есть дети?
- О нет. Она вся в работе. И неплохо с ней справляется.
Дункан кивнул.
- Через месяц. Я наверняка вернусь сюда. Мы сможем вместе пообедать. Но я ничем не смогу тебе помочь. Я не умею готовить.
- О, готовить буду я. Мне нравится готовить. Я постоянно смотрю кулинарный канал.
- Я могу привезти кое-какой десерт. Что-нибудь уже готовое. Я знаю, ты любишь конфеты.
- Это будет просто чудесно! - в полном восторге воскликнул Винсент. Он оглядел холодные голубоватые улицы. - А куда мы направляемся?
Мгновение Дункан молчал. Он остановил автомобиль на красный свет, передние колеса застыли в точности на грязно-белой стоп-линии.
- Можно мне рассказать тебе одну историю? - спросил он.
Винсент окинул своего друга удивленным взглядом.
- В тысяча семьсот четырнадцатом году британский парламент предложил вознаграждение в двадцать тысяч фунтов тому, кто сумеет изобрести портативные часы, достаточно точные, чтобы использовать их на кораблях.
- В те времена это были большие деньги, верно?
- Громадные. Часы нужны были для кораблей, потому что ежегодно тысячи моряков погибали из-за навигационных ошибок. Видишь ли, чтобы определить курс корабля, необходимо знать широту и долготу. Долготу можно установить с помощью астрономических методов. А для определения широты необходимо знать точное время. Английский часовщик по имени Джон Харрисон решил попытать счастья. Он начал работу над проектом в тысяча семьсот тридцать пятом году и создал часы небольшого размера, которые можно было использовать во время морских плаваний и которые в течение перехода через Атлантику ошибались всего на несколько секунд. Но как ты думаешь, когда он завершил свою работу? В тысяча семьсот шестьдесят первом.
- Так долго?
- Ему пришлось преодолевать массу преград: политических, моральных, зависть коллег, хитроумные интриги коварных бизнесменов и членов парламента, ну и, конечно же, чисто механические сложности, связанные с созданием часов и казавшиеся почти неразрешимыми. Но он не сдавался, упорно продолжая работать в течение двадцати шести лет.
Загорелся зеленый свет, и Дункан начал медленно набирать скорость.
- А теперь я отвечу на твой вопрос: мы поедем ко второй девушке, которая стоит в нашем списке. Мы пережили неудачу, но это не должно нас останавливать. Ничего страшного не произошло. Мелочи…
- В великом плане Вселенной.
Улыбка на короткое мгновение появилась на лице убийцы. И он кивнул Винсенту.
- Ну во-первых, есть у них в гараже камеры слежения? - спросил Райм.
На вопрос Селлитто ответил громким смехом - размечтался!
Он, Пуласки и Бейкер вернулись в квартиру Райма и приступили к анализу того, что собрал в гараже Рон. Бездомный, напавший на Пуласки, находился в Бельвью. Никакого отношения к делу он не имел, а просто страдал шизофренией с параноидальными приступами.
- Не в то время и не в том месте, как говорится, - отозвался Пуласки.
- Ты или он? - нашелся Райм и тут же переключился на другую проблему. - А были ли камеры слежения на той стоянке конфискованных машин, с которой преступник угнал внедорожник?
И вновь смех.
Райму ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть.
- Давайте посмотрим, что нашел Рон. Во-первых, патроны.
Купер принес коробку Райму и открыл ее.
Патроны для "АСР" 32-го калибра - необычно круглой формы. Пуля для полуавтоматического пистолета отличается большей дальнобойностью, чем для меньшего оружия двадцать второго калибра, но не очень большой энергией, как у более мощных пистолетов 38-го калибра или девятимиллиметровых. Пистолеты тридцать второго калибра традиционно называют дамскими. Они не так широко представлены на рынке, как другое оружие, тем не менее найти их всегда можно. Обнаружение пистолета тридцать второго калибра у подозреваемого могло бы рассматриваться в качестве косвенной улики, что данный подозреваемый и является Часовщиком, но не мог же Купер обзванивать все местные оружейные магазины с вопросом, кто в последнее время покупал у них патроны.
Так как в коробке отсутствовало семь патронов, Райм заключил, что скорее всего преступник пользовался пистолетом "МК-П", в полной обойме которого семь патронов. Нельзя было полностью исключать и "беретту томкэт", "североамериканского охранника" и "ЛВС-32". Убийце могла принадлежать любая из названных моделей. Если он вообще был вооружен. Наличие патронов, как подчеркнул Райм, дает возможность выдвинуть предположение, но вовсе не доказывает, что у подозреваемого действительно имеется оружие.
Райм подчеркнул, что пуля весила 71 гран и была достаточно велика, чтобы причинить серьезный вред с близкого расстояния.
- К доске, парень, - скомандовал Райм.
Пуласки начал писать под диктовку.
Книга, обнаруженная в "эксплорере", называлась "Использование пыток при допросах" и вышла в небольшом издательстве в штате Юта. Бумага, печать, типографская работа, не говоря уже о стиле, были откровенно убоги.
В книге, написанной анонимным автором, заявлявшим, что он был солдатом в войсках специального назначения, описывались разнообразные способы пыток, которые неизбежно завершались смертью подозреваемого в том случае, если он не давал признательных показаний: утопление, удушение, удавление, замораживание в холодной воде и тому подобное. Одна из пыток предполагала накладывание тяжестей на горло подозреваемого. Другая - вскрытие вен, после чего несчастный истекал кровью до момента признания, если таковой имел место, в противном случае процедура завершалась его гибелью.