Шестьдесят лет, что тут сделаешь. На два года моложе, чем он. Сэм вспомнил, какой она была в начале пятидесятых: оджибве, богемная студентка, изучавшая французских экзистенциалистов. Темные волосы собраны в хвост, на свежем лице в форме сердечка никакой косметики, в перекинутой через плечо зеленой матерчатой сумке учебники. И берет. Она носила алый берет, надвинутый на один глаз, курила "Голуаз" и "Житан", и они говорили о Камю.
Барбара Гоу выросла в Айрон-Рэндже, ее отец был оджибве, а мать - сербка. Отец днем трудился на руднике, а вечерами - в профсоюзе. Библия ее матери стояла на полке рядом с "Капиталом" отца.
Еще подростком Барбара стала выполнять секретарскую работу для профсоюза. После смерти матери, оставившей ей небольшую страховку, Барбара перебралась в Миннеаполис и поступила в университет. Ей нравилось учиться, вести бесконечные разговоры, обсуждать разные теории. Но французский экзистенциализм произвел на нее самое сильное впечатление.
Сэм и сейчас мог видеть ту Барбару, прятавшуюся за морщинистым лицом и поникшими плечами. Она задрожала от ночного холода и накинула на голое тело халат. Потом повернулась к нему и улыбнулась - и эта улыбка согрела ему сердце.
- Я удивлена, что эта штука все еще работает, ведь ты ее так обижаешь, - сказала она.
Пенис Сэма чувствовал себя превосходно. "Наверное, он счастлив", - подумал Ворон.
- Для тебя он работает всегда, - сказал Сэм, лежа на красивом стеганом одеяле.
Он не обращал внимания на холод.
Барбара рассмеялась и вышла из комнаты, через мгновение он услышал шум воды в ванной. Сэм лежал на кровати и думал о том, что хотел бы остаться здесь на год, два или даже на пять лет, на этом одеяле. Ему вдруг стало страшно. "Вот как оно бывает", - подумал он. Он выбросил эти мысли из головы, встал с постели и направился в ванну. Барбара сидела на унитазе. Он подошел к раковине и включил воду, чтобы помыться.
- Тень Любви продолжает смотреть этот фильм, - сказала Барбара.
Снизу, из телевизора, доносился шум стрельбы.
- "Зулусы", - сказал Ворон. - Большое сражение в Африке, сто лет назад. Он говорит, что это было даже лучше, чем с Кастером.
Барбара встала и спустила воду, пока Сэм вытирался полотенцем.
- Это конец? - тихо спросила она, когда они возвращались в спальню.
Мужчина понял, что она имеет в виду, но сделал вид, что даже не догадывается.
- Конец?
- Только не нужно лгать. Ты умрешь?
Он пожал плечами.
- Тень Любви в этом уверен.
- Значит, так и будет, - сказала Барбара. - Если только ты не уедешь. Прямо сейчас.
Сэм покачал головой.
- Я не могу.
- Но почему?
- Дело в том, что другие люди погибли. Если придет моя очередь, а я не стану сражаться, получится, что я повернулся к ним спиной.
- У тебя есть пистолет?
- Да.
- И все это совершенно необходимо?
- Да. И почти необходимо, чтобы мы… умерли. Народу нужны такие истории. Ты знаешь, когда мы были детьми, я знал людей, которые сражались вместе с Безумной Лошадью. Кто жив сейчас, чтобы поговорить с детьми? Они знают одни легенды: о дилерах, продающих наркотики…
- Значит, ты решился?
- Нет, конечно. Нет, - признал Сэм. - Когда я размышляю о смерти… Я не могу об этом думать. Я еще не готов.
- К этому нельзя приготовиться, - сказала Барбара. - Я посмотрела на себя в зеркало на дверях… - Она затворила дверь в спальню, и высокое зеркало отразило двоих немолодых людей, глядящих в него. - И увидела старую женщину, сморщенную, как прошлогодняя картофелина. Синий чулок: сутулая, вся седая. Но я чувствую себя так, словно мне восемнадцать. Я хочу выйти из дома и пробежаться по парку, чтобы ветер развевал мои волосы, хочу кататься по траве с тобой и Аароном, хочу слушать, как он говорит глупости, пытаясь забраться мне под юбку… но я не могу, потому что я стара. И я умру. Я не хочу быть старой и не хочу умирать, но все будет именно так… Я не готова, но когда придет время, я намерена сделать это достойно.
- Я рад, что мы поговорили, - сухо сказал Сэм. - Ты меня подбодрила.
Она вздохнула.
- Да. Теперь я вижу, что ты воспользуешься пистолетом, когда придет время.
Тень Любви расхаживал по комнате.
Сэм спал, положив голову на правую руку Барбары, его дыхание было глубоким и спокойным, но она слышала, как Тень Любви, не останавливаясь, мечется взад и вперед. Он включил телевизор, потом выключил - и снова включил. И продолжал ходить. Он всегда так себя вел.
Почти сорок лет назад Барбара жила рядом с Рози Любовью, тогда она и познакомилась с Воронами. Они были радикалами, курили сигареты и пили по ночам, вели беседы об УДИ и ФБР и о том, что происходит в резервациях.
Когда родился Тень, Барбара была его крестной матерью. Перед ее мысленным взором возник мальчишка в дешевых шортах и слишком тесной полосатой рубашке, который шагает по городским тротуарам и оценивающе смотрит на окружающий мир своими бледными глазами. Даже в детстве в нем чувствовался огонь. Он никогда не был самым крупным парнем в квартале, но никто из подростков не решался с ним связываться. Тень Любви всегда был наэлектризован, более того, безумен. Барбара любила его, как собственного ребенка, и сейчас, лежа в своей постели, слушала, как он ходит по комнате внизу. Она посмотрела на часы: без двадцати пяти четыре, а потом снова заснула.
Утром Барбара обнаружила, что он спит в большом кресле в гостиной - когда-то она называла его ловушкой для мужчин. Она на цыпочках прошла на кухню, но Тень Любви бросил ей вслед:
- Только не надо красться.
- Я думала, ты спишь, - сказала Барбара, останавливаясь в дверях.
Он уже успел подняться, и падающий из окна свет окружил его темную фигуру ореолом.
- Да, я немного поспал. - Он зевнул и потянулся. - У тебя есть кабельное телевидение?
- Некоторое время я его смотрела. Но потом потеряла интерес и отказалась от подписки.
- А если я дам тебе денег, ты сможешь снова его подключить? Эйч-би-оу, "Синемакс" или "Шоутайм". Или даже все сразу. Когда нас начнут разыскивать всерьез, мы окажемся запертыми здесь, как в клетке.
- Я им сегодня позвоню.
После завтрака Барбара взяла стул, полотенце, ножницы и подстригла Сэма и Тень Любви. Аарон сидел и с интересом наблюдал, как темные пряди падают им на плечи и на пол. Он сказал, что старики теряют силу, когда им отрезают волосы.
- Мой член в полном порядке, - проворчал Сэм. - Спроси у Барб.
Он попытался похлопать ее по мягкому месту.
Она увернулась, и Тень Любви вздрогнул.
- Осторожнее! Не отвлекайся, ты воткнешь ножницы мне в ухо, - мрачно сказал он.
Когда Барбара закончила, Тень Любви надел ковбойскую рубашку с длинными рукавами, темные очки и бейсболку.
- Я по-прежнему похож на индейца?
- Избавься от темных очков, - посоветовала Барбара. - Твои глаза почти голубые. Ты похож на загорелого белого человека.
- Мне бы не помешали документы, - сказал парень, бросив очки на кухонный стол.
- Подожди минутку, - сказала Барбара, поднялась наверх и вскоре вернулась с потрепанным мужским бумажником. - Это моего брата, он умер два года назад.
Водительские права никуда не годились. Брат был на четыре года старше Барбары, лысым и довольно толстым - ничего общего с Тенью Любви. Даже отвратительная фотография на правах не помогла.
- Остальное подойдет, - сказал он, просматривая другие документы.
У Харольда Гоу имелись кредитки "Амоко", "Виза" и местного отделения банка, пропуск служащего "Ханиуэлл", карточка социального страхования, права на вождение яхты, билет кредитного союза, полис "Пруденшл", две старые лицензии на рыбную ловлю и еще какие-то потертые бумаги.
- Если они начнут меня трясти, я скажу, что у меня отняли водительские права за вождение в нетрезвом виде, - продолжал Тень Любви. - Когда индеец такое говорит, ему верят.
- А как быть с вами? - спросила Барбара у Воронов.
Сэм пожал плечами.
- У нас есть водительские права и карточки социального страхования, выданные на наши настоящие имена. Рано или поздно полицейские их узнают.
- Значит, вам не следует выходить из дома, - сказала Барбара. - Во всяком случае, днем.
- Мне нужно поговорить с людьми, чтобы выяснить, что происходит, - заявил Тень Любви.
- Будь осторожен, - попросила Барбара.
Тень Любви сидел в баре на Шейк-стрит, когда вошел какой-то индеец и заказал пиво. Он искоса посмотрел на Тень Любви, но не пытался с ним заговорить.
- Этот тип из социального обеспечения в Белл снова всем предлагает деньги, - сказал посетитель бармену.
- Господи, да половина города пьет на его деньги, - ответил бармен. - Интересно, где он их берет?
- Могу спорить, что платит ЦРУ.
- Если так, то у кого-то большие неприятности, - с мудрым видом заметил бармен. - Я встречался с этими парнями во Вьетнаме - лучше с ними не связываться.
- Гиблое дело, - не стал спорить индеец.
Мужчина из дальней части бара крикнул:
- Сыграем в "Девятку"?
- Да, иду, - ответил индеец, забрал кружку с пивом и ушел.
Бармен вытер влажное пятно на стойке и покачал головой.
- ЦРУ. Паршивое дело, вот что я вам скажу.
- Чушь все это, - пожав плечами, ответил Тень Любви.
Он допил пиво, соскользнул с высокого табурета у стойки и вышел наружу. Лучи солнца ударили ему в глаза, и он остановился, щурясь в ярком свете. Немного подумав, он свернул на запад и неторопливо зашагал по Шейк-стрит.
Многоквартирные дома Белла были уродливыми остатками программы жилищного строительства шестидесятых годов. Архитектор попытался скрыть бедность лагеря для военнопленных, сделав двери квартир разноцветными. Теперь, по прошествии многих лет, здание напоминало челюсть старика с выпавшими зубами.
За домом находилась игровая площадка, успевшая зарасти сорняками. Турник и ржавая карусель со сломанной много лет назад осью напоминали неудачную минималистскую скульптуру. Асфальт на баскетбольной площадке потрескался, сетки на кольцах исчезли. На качелях осталось лишь два сиденья.
Тень Любви сел на одно из них, наблюдая, как Ларри Харт идет по второму этажу. Он смотрел на листок бумаги, зажатый в руке, стучал в дверь, перебрасывался несколькими фразами с теми, кто открывал, и шел дальше. Иногда его разговор получался долгим и занимал минут пять. Несколько раз он смеялся, а однажды вошел внутрь. Через пару минут Харт вышел - он жевал ломтик поджаренного хлеба.
"Проблема состоит в том, - размышлял Тень Любви, - что слишком многим известна тайна Воронов". Лео, Джон и Барбара, а также несколько женщин, которые могли знать или догадываться.
Вороны вербовали сторонников в течение многих лет. И несмотря на то что они всегда старались держаться в тени, их имена, как и крайние взгляды, были хорошо известны. Как только они попадут в полицейский компьютер в качестве подозреваемых, то сразу же окажутся в первых строках списка охотников. При обычных обстоятельствах это не стало бы проблемой. У полицейских мало информаторов среди индейцев.
Но Харт - совсем другое дело. Тень Любви помнил его еще в те времена, когда оба учились в средней школе, но знаком с ним не был - тогда мальчики обычно не общались с теми, кто был старше. Харт пользовался популярностью как среди белых, так и среди местных. С тех пор ничего не изменилось. Он оставался своим среди индейцев, у него были друзья и деньги.
Тень Любви смотрел, как Ларри продвигается все дальше, слышал его смех и еще до того, как тот закончил обход, решил, что необходимо что-то делать.
Харт заметил на качелях Тень Любви, когда спускался по лестнице на первый этаж, но не узнал его. Ларри видел, как он качается, а потом отвернулся и человек на качелях пропал из виду. А через пять секунд, когда качели снова стали видны, он исчез.
Ларри вздрогнул. Вероятно, человек спрыгнул с качелей, обошел куст по краю игровой площадки и направился на улицу. Но у Харта появилось неприятное чувство. Всего несколько секунд, а незнакомец исчез. Качели продолжали раскачиваться.
Словно он растворился в воздухе или превратился в ворона или ястреба, как это якобы делают мексиканские колдуны.
Индейские демоны.
Харт вновь содрогнулся.
В этот момент Тень Любви уже говорил по телефону.
- Барб? Ты можешь подъехать за мной?
Глава 19
Лукас проснулся в темноте, и ему пришлось прислушаться, чтобы понять, что его разбудило. Он протянул руку и коснулся плеча Лили.
- Ты плачешь?
- Ничего не могу с собой поделать, - всхлипывая, ответила она.
- Чувствуешь себя виноватой?
Женщина заплакала еще сильнее, не в силах произнести ни слова. Наконец она сдавленно пробормотала:
- Может быть. - Она повернулась на бок, чтобы видеть Лукаса, подтянула колени к груди и осталась лежать в позе зародыша. - Я никогда не делала этого прежде.
- Ты мне уже говорила.
Он сел, нащупал выключатель стоящей на тумбочке лампы и нажал на кнопку. Она опустила голову, спрятав лицо.
- Проблема состоит в том, что я знала. Знала, что буду неверной. В ту ночь, в моем номере, я остановила тебя только чудом. Мне не следовало тебя отпускать. Но сейчас все произошло… так быстро. И я не сумела справиться, - продолжала Лили. - А потом, когда я застрелила Худа, мы оба находились в жутком состоянии… и я улетела из города. И в самолете я плакала. Думала, что больше никогда тебя не увижу, не буду с тобой спать. Но знаешь, я испытала облегчение. А когда мне сказали, что нужно возвращаться, я снова заплакала. Давид подумал, что я не хочу ехать. Но дело было в том, что я знала: это случится. Я была такой… голодной.
- Послушай, со мной все это уже было, - сказал Дэвенпорт. - Иногда потом я чувствую себя виноватым, но я не могу жить без женщин. Психиатр, наверное, нашел бы у меня какие-то отклонения. Но я просто… хочу женщин. Как ты сказала, я начинаю испытывать голод. И я не в силах остановиться. Это наркотик, от которого невозможно отказаться.
- Только секс?
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Нет. Женщина. Процесс. Ухаживание. Секс. Все вместе.
- Ты наркоман любовных связей. Тебе постоянно нужно нечто новое.
- Нет, ты не совсем права. В Миннеаполисе есть женщина, с которой я оказываюсь в постели один или два раза в год с тех пор, как был совсем мальчишкой. Шестнадцать, восемнадцать лет. И всякий раз, когда я ее вижу, у меня возникает желание. Я звоню ей, или она звонит мне, я ее хочу. И тут дело не в новизне, а в чем-то другом.
- Она замужем?
- Да. Уже лет пятнадцать. У нее двое детей.
- Как странно, - Лили немного помолчала, а потом добавила: - Часть моей вины состоит в том, что мне не становится хуже. Ты понимаешь, о чем я говорю? Мне понравилось. У меня не было такого хорошего секса… я даже не знаю сколько. Возможно, никогда. Словно какой-то провал. С мужем все происходит спокойно и нежно, и я почти всегда испытываю оргазм, но нет… одержимости. Все под контролем. У Давида худощавая фигура и почти нет волос. А ты плотный и волосатый. И получается… по-другому.
- Ты слишком увлеклась анализом, - ответил после коротких раздумий Дэвенпорт. Она протянула руку и коснулась его лица. - Я просто хочу секса, - сказал он, стараясь спародировать похоть.
- Смешно, - сказала Лили, слегка переместилась и прижалась к нему. - Как ты думаешь, чувство вины исчезнет?
- Обязательно, - ответил Лукас.
- Я с тобой согласна, - сказала она.
Было раннее утро, и Лукаса раздражал яркий свет, но он часто прикасался к Лили - трогал локоть, щеку, шею, убирал волосы с лица.
- Давай сразу поедем. А потом остановимся где-нибудь и позавтракаем. Я не могу есть в такое время, - проворчал он.
- Твои биологические часы не в порядке, - сказала Лили, садясь в "порше". - Тебе нужно перевести стрелки.
- По утрам ничего не происходит, зачем вставать? - спросил Дэвенпорт. - Все плохие люди действуют по ночам. Да и большинство хороших, если уж на то пошло.
- Давай постараемся благополучно добраться до Миннеаполиса, - предложила она, когда "порше" с ревом выехал с парковки мотеля. - Если хочешь, я могу сесть за руль…
- Нет, не надо.
Они ехали прямо навстречу утреннему солнцу. Лили хотелось поболтать, и она с интересом разглядывала необычную природу прерии.
- Я возвращаюсь другой дорогой, взял немного южнее, - сказал Лукас. - Всегда стараюсь разнообразить путь, но мне не слишком часто удается выезжать из города.
- Вот и хорошо, увидим что-то новое, - кивнула напарница.
- И это не займет много времени, - заметил Дэвенпорт.
Утро выдалось холодным, но воздух быстро прогревался. Вскоре после того, как они пересекли границу Миннесоты, Лукас остановился у придорожного кафе. Они оказались единственными клиентами. Толстая женщина работала на кухне за высокой стойкой из нержавеющей стали. Они видели только ее голову. Бармен оказался худощавым большеглазым мужчиной в грязном фартуке. Его щеки украшала двухдневная щетина, в зубах он сжимал потухший окурок "Лаки страйк". Лукас заказал глазунью из двух яиц и бекон.
- Очень рекомендую, - сказал он напарнице.
- Мне то же самое, - кивнула Лили.
Официант передал заказ на кухню, сел за столик и принялся изучать местный еженедельник.
- Ты здесь бывал? - негромко спросила Лили, когда убедилась, что мужчина сидит к ним спиной.
- Нет.
- Почему же ты посоветовал мне яичницу с беконом?
Дэвенпорт оглядел кафе. На потолке облупилась краска, обои заплесневели на швах.
- Потому что они будут ее жарить и все простерилизуют, - прошептал он в ответ.
Женщина огляделась и неожиданно захихикала. Лукас подумал, что она влюблена.
После завтрака, когда они вернулись в машину, Лили опустила кресло, откинулась назад и закрыла глаза.
- Решила вздремнуть? - спросил Лукас.
- Расслабляюсь, - ответила она.