Сколько же мужества нужно иметь, чтобы пройти - даже в сумерках и в тумане - несколько сотен метров по открытой местности до того места, где на равнине лежали два тела! Мне казалось, что я бы так не смог. Потом я понял, что во время войны Дикон, вне всякого сомнения, не одну сотню раз точно так же подставлял себя под вражеский огонь - или даже хуже.
- Вы знаете их имена, кроме Анга Чири и Лакры Йишея? - Я заставил себя задать этот вопрос.
Не ответив мне, Дикон шепотом обратился к тем, кто сидел на корточках по периметру сангха.
- Смотрите внимательнее. Попытайтесь использовать боковое зрение - оно лучше распознает слабые движения. - Потом он повернулся к Пасангу. - Кстати, скоро вы закончите и выключите этот проклятый фонарь?
Пасанг кивнул, опустил последний кусочек металла в белый лоток и потушил фонарь. От облегчения, что мы перестали быть заметной мишенью - или едой? - я громко вздохнул.
Реджи подползла ко мне вдоль северной стены из камней и зашептала:
- Мы опознали всех, Джейк. Это было нелегко. Кроме Анга Чири и Лакры Йишея, погибли Нийма Тсеринг, Намгья Шерпа, Учунг Шерпа, Чунби Шерпа, Да Аннулу, Черинг Лхамо - тот молодой буддистский послушник, вы должны его помнить…
Я вспомнил нашего худого, вечно улыбающегося "тигра", который столько времени провел в беседах со священниками в монастыре Ронгбук.
- …а также Килу Темба, Анг Черинг и Анг Нийма. Последние двое - это те, которые побежали на север, на ту сторону ручья.
- Братья Анг? - прошептал я.
Было достаточно светло, и я увидел, что Реджи покачала головой.
- "Анг" - это уменьшительное имя, Джейк. Означает "маленький и любимый". Анг Черинг означает "любимый Долгая Жизнь". Анг Нийма означает "любимый родившийся в воскресенье".
Пристыженный и расстроенный, я смог лишь покачать головой. Я даже не понимал имен этих людей. Для меня они были носильщиками - средством для достижения наших, то есть Дикона, Же-Ка и моих, целей - и я удосужился выучить лишь несколько слов из их языка, и то в основном команды.
Я поклялся, что если выйду живым из этой переделки, то обязательно исправлюсь.
Тем временем Дикон снял анорак "Шеклтон" и накинул на себя и Пасанга, словно плащ-палатку. Потом включились шахтерские фонари, и через складки импровизированной палатки я увидел, что они рассматривают какие-то маленькие предметы из тусклого металла - три штуки - в металлическом лотке операционного стола.
- Пули, - сказал Пасанг достаточно громко, чтобы его услышали все. - Извлечены из каждого трупа. У Анг Чири пуля прошла через сердце - само сердце у него отсутствовало, как вы помните - и застряла в позвоночнике. От удара она деформировалась, но я думаю, что вы ее узнаете, мистер Дикон. Она похожа на вот эту, которая застряла в мозгу Лакры Йишея, не пройдя через твердую кость и не деформировавшись.
- Патроны "парабеллума" калибра 9 миллиметров, - прошептал Дикон, взяв пулю побольше. - На войне я видел много таких пуль, извлеченных из английских парней.
- Я тоже, - кивнул Пасанг.
Я вспомнил, что во время войны доктор учился и работал интерном в британских госпиталях.
- Такими пулями обычно стреляли из немецкого пистолета "люгер", - сказал Дикон. - С семизарядным магазином. Иногда, ближе к концу войны, девятимиллиметровыми патронами заряжали "Люгер Р.17", нечто вроде пистолета-пулемета с тридцатидвухзарядным магазином и более длинным стволом.
- Но мы не слышали никаких выстрелов, - свистящим шепотом возразил Жан-Клод. Он сидел на корточках с ракетницей в руке и пристально вглядывался в клубящуюся тьму своего сектора обзора. Головы он не повернул.
- При том направлении ветра, - сказал Дикон, - и снегопаде… В горах довольно странная акустика.
- Прошлой ночью в пятом лагере мы слышали, как кричал Лобсанг Шерпа, - прошептала Реджи. - Несмотря на сильные порывы ветра.
- Который дул от пятого лагеря как раз в нашем направлении, вверх по склону горы, - шепотом ответил ей Дикон. - С учетом всех этих ледяных пирамид и "паломников" между базовым лагерем и вторым и третьим лагерями, западного и северо-западного ветра вчера вечером, я не удивлюсь, что никто не слышал ни единого выстрела, даже шерпы из второго лагеря.
- Значит, мы ищем йети с немецкими "люгерами"? - спросил я, пытаясь немного поднять общее настроение. Или хотя бы подбодрить себя.
Никто мне не ответил.
Под прикрытием анорака Пасанг поднял последнюю из трех пуль, извлеченных из трупов.
- А вот эта странная. Не деформировалась, но я не могу ее идентифицировать. Не девятимиллиметровая.
- Восемь миллиметров, - прошептал Дикон. - Часто использовалась австрийцами и венграми в пистолетах, сконструированных до войны Карелом Крнкой и Джорджем Ротом. Самым распространенным пистолетом - сначала он стоял на вооружении австро-венгерской кавалерии, а затем его выпускали немцы для пехотных офицеров - был "Рот-Штайр М1907", полуавтоматический пистолет тысяча девятьсот седьмого года выпуска. Однажды в траншее его приставили к моей голове, но боек ударил по пустой камере магазина.
- Сколько у него патронов в магазине? - не удержался я.
- Десять, - ответил Дикон. Он выключил маленькую лампу, снова натянул куртку на голову, жестом предложил всем нам подойти поближе и прошептал: - Хотел бы я, чтобы мы имели дело с йети, но это не так. Мы должны предполагать, что столкнулись с несколькими профессиональными убийцами, и, вне всякого сомнения, людьми - возможно, это те самые семь человек, которых издалека видел Наванг Бура, - причем некоторые из них вооружены полуавтоматическими пистолетами и, возможно, даже автоматическим оружием.
- Пулеметы? - растерянно спросил я.
- Пистолеты-пулеметы, - поправил Дикон. - Мы не знаем. Но нет никаких сомнений, что мы должны как можно быстрее вернуться в третий лагерь - на тот случай, если эти чудовища в человеческом обличье попытаются добраться до остальных шерпов.
- Но раны на наших "тиграх"… - прошептала Реджи. - Отрубленные конечности, растерзанные палатки, отрезанные головы, вырванные сердца…
- Скорее всего, это сделано холодным оружием и специальными инструментами - например, часть увечий, которые мы видели, могли быть нанесены очень острыми граблями, - шепотом ответил Пасанг. - Они изуродовали и осквернили трупы, чтобы наполнить страхом сердца наших шерпов.
- Это наполняет страхом мое сердце, - прошептал Жан-Клод, но на его губах играла слабая улыбка.
"Как, черт возьми, он может улыбаться?" - удивился я.
- Мы не будем идти в связке, - сказал Дикон и посмотрел каждому в глаза, - но цепочкой по одному и как можно тише, на расстоянии вытянутой руки от идущего впереди, чтобы можно было при необходимости коснуться рукой плеча. Те, у кого есть ракетницы Вери, держат их в руке заряженными и кладут запасные патроны во внешние карманы, откуда их можно быстро достать.
- Но у шерпов имеется ваш "уэбли", - заметила Реджи. - Это у нас нет настоящего оружия. Может, шерпы должны спускаться и спасать нас?
Дикон улыбнулся.
- Я попрошу вернуть свой револьвер, когда мы доберемся до третьего лагеря. Но в данный момент мне не хочется даже думать об одном вооруженном поваре против шести или семи вооруженных до зубов убийц. Мы убедились, на что способны эти хищники. - Дикон кивком указал на трупы. Я чувствовал терпкий запах крови и слабое, но постепенно усиливавшееся зловоние разлагающейся плоти.
- Кто они? - шепотом спросил Жан-Клод.
Дикон не ответил. Взмахом руки он приказал нам приготовиться покинуть защищенную каменными стенами сангха территорию лазарета.
- Значит, мы пойдем прямо по "корыту"? - спросила Реджи, когда мы выстроились в колонну по одному: первый Дикон, за ним Реджи, потом я, потом Пасанг, за ними Наванг Бура и последний Жан-Клод.
- Да, - прошептал Дикон. - Но не по тропе. От одной ледяной пирамиды к другой, от кальгаспоры к кальгаспоре, от одного гребня морены до другого. Идите, когда иду я, и останавливайтесь, когда останавливаюсь. Если я в кого-то выстрелю, найдите цель, прежде чем стрелять самим. Помните, что сигнальные пистолеты Вери - не настоящее оружие. Если до цели больше десяти футов, шансов попасть в кого-нибудь у вас почти нет. Берегите патроны.
Нам нечего было к этому добавить. Мы по одному последовали за Диконом - левая рука вытянута, чтобы касаться плеча идущего впереди, в правой ракетница - в заснеженную тьму, вверх по леднику Ронгбук, назад к Эвересту.
Глава 5
Пока мы медленно поднимались по темному "корыту", стремительно перемещаясь от одного теоретического укрытия в виде ледяной пирамиды или гребня морены к другому (но уже не присаживаясь на корточки и не нагибаясь, за исключением тех моментов, когда Дикон поднимал руку, приказывая остановиться), я начал размышлять, когда эта экспедиция перешла ту грань, которая отделяет просто фантастическое от совсем уж невероятного.
Цепочка из шести человек, медленно перебегающая от одной 50-футовой ледяной пирамиды к другой, напомнила мне детство, когда две сестры заставляли меня, совсем маленького, играть в ковбоев и индейцев на невысоком холме среди густых рощ за нашим домом в Уэллсли, пригороде Бостона. Мы прятались, выглядывали из-за дерева, бежали к другому и снова прятались. Увидев мелькание юбок или сарафанов среди пятнистой лесной тени, я стрелял в сестер из своего деревянного пистолета. Но сестры, не желая пачкать одежду, отказывались падать замертво на лесную подстилку и катиться вниз с холма, когда я в них попадал. В отличие от них, я с таким удовольствием грохался на землю и так грациозно катился под гору, что в конечном итоге игра в ковбоев и индейцев превратилась в другую, попроще, которую я называл "пристрелить Джейка и смотреть, как он умирает и катится".
Вспомнив сестер, я подумал, что ни один из нас не отправлял писем родным и друзьям с тех пор, как мы отплыли из Англии. Эта экспедиция на Эверест должна была быть тайной - нашей тайной, - и поэтому не предполагалось никаких писем из Коломбо, Порт-Саида, Калькутты или Дарджилинга. Совсем не так, как в британских экспедициях 21-го, 22-го и 24-го годов, когда гонцы сновали туда-сюда между Эверестом и Дарджилингом, поддерживая нерегулярную, но прочную связь альпинистов с внешним миром. Если кто-либо - например, Генри Моршед или Говард Сомервелл - писали домой, что им хочется шоколадного торта, через несколько недель они получали шоколадный торт.
Я знал, что Жан-Клод каждый день писал письма любимой девушке - или она уже была невестой? - Анне-Мари. Они собирались пожениться в декабре, после того, как Же-Ка станет гидом Шамони первого класса, что увеличит его скромный доход.
Мне неизвестно, писал ли письма Дикон во время нашего путешествия; я ни разу не видел, чтобы он писал что-либо, кроме официальных писем или заметок в своем блокноте с кожаной обложкой, в котором вел дневник путешествия. Я сам в первые недели написал несколько писем родителям, одно старой гарвардской подружке и даже одно своей любимой сестре Элеонор, но потом мне надоело таскать с собой письма, и я направил свои литературные таланты на подробный журнал восхождений.
Пока мы перебежками поднимались по "корыту", размышления привели меня к печальному выводу: "Если мы умрем на этом чертовом леднике или горе, никто никогда не узнает".
Через час челночного бега от одной ледяной пирамиды к другой, в стороне от обозначенной бамбуковыми вешками и красными флажками центральной тропы, но не сильно отклоняясь в ту и другую сторону, мы добрались до первого лагеря на высоте 17 800 футов, на 1300 футов выше поля брани, в которое превратился базовый лагерь.
При спуске мы оставили первый лагерь в прекрасном состоянии, но теперь, несколько часов спустя, он был полностью уничтожен. Все то же самое: разодранный брезент, поваленные шесты палаток, вскрытые ящики и общая картина полного разорения, какую мы наблюдали в базовом лагере. За исключением трупов. Мы поискали следы на снегу, но, за исключением отпечатков шипованных ботинок - многие из наших "тигров" носили шипованные ботинки, - ничего не нашли.
Затем Жан-Клод шикнул на нас, и на 15-футовом участке снега мы увидели три гигантских следа йети. Каждый был похож на отпечаток человеческой ноги, за исключением невероятной длины - больше 18 дюймов, как мне показалось, - и того факта, что большой палец был повернут внутрь, как у гориллы или другой крупной обезьяны.
- Такой шаг должен быть у высокого парня, - прошептал Дикон. - Ростом не меньше семи футов. А может, и все восемь.
- Но вы же не верите… - начала Реджи.
- Не верю, - ответил Дикон. - Ни на секунду. Под каждым следом заметны отпечатки ботинок - кто-то становился на это место, затем оставлял фальшивый след гигантской ноги йети и делал следующий шаг.
- Хитроумная уловка, но довольно глупая, если эти люди все равно собираются нас убить, - сказала Реджи.
Дикон пожал плечами.
- Я подозреваю, что бойня в базовом лагере и эта глупая детская игра со следами предназначена для того, чтобы напугать всех наших шерпов. А может, они планировали убить всех, включая шерпов, а эту легенду о йети продать местным жителям. Но конечная цель этих странствующих убийц - мы четверо. Вернее, пятеро, включая доктора Пасанга.
"Очень обнадеживает", - подумал я.
Второй лагерь горел. Они подожгли все, что только смогли найти, кроме склада кислородных аппаратов, который мы устроили за покрытыми снегом валунами в лабиринте ледяных пирамид, трещин и гребней морен со стороны ледника, по пути вниз.
- Огонь виден из третьего лагеря, - сказала Реджи. - Они перестали притворяться йети.
- Они йети, только со спичками и зажигалками.
- Как вы думаете, станут ли четырнадцать человек, которых мы оставили в третьем лагере, подниматься на Северное седло в попытке спастись? - спросил доктор Пасанг.
- Не думаю, - ответил Дикон. - Тогда они сами себя загнали бы в ловушку.
- Они могут рассеяться, - сказала Реджи. - Вскарабкаться на гребни морен, а затем спуститься. Попытаться дойти до базового лагеря и вернуться на равнину - мелкими группами или по одному.
- Это было бы разумно, - согласился Жан-Клод.
- Вы верите, что они так и поступят, мистер Дикон? - спросил Пасанг.
- Нет.
Я смотрел на кислородные маски и баллоны. Почти все манометры показывали максимальное давление.
- Что мы со всем этим будем делать?
- Возьмем с собой, - сказал Дикон.
- Зачем, черт возьми, оно нам? - удивился я. - Разве мы не собираемся просто забрать выживших шерпов из третьего лагеря и бежать к монастырю Ронгбук, в Чобук или в Шекар-дзонг?
Из трех упомянутых мною мест только последнее, Шекар-дзонг, было достаточно крупным и удаленным, чтобы служить временным убежищем, хотя оно находилось на расстоянии почти 60 миль к северу от базового лагеря, если идти по тропе, - чуть меньше 40 миль по прямой, как летают вороны.
В тот момент я сам не отказался бы стать вороном. Но тут же вспомнил о растерзанной прямой кишке Мэллори и вытащенных наружу внутренностях и почувствовал тошноту. Во вскрытой брюшной полости знаменитого альпиниста виднелось что-то похожее на семечки, и я подумал - не в первый раз, - что могу сказать, что ел Мэллори в свой последний день.
Я тряхнул головой. Подобные мысли ничем не помогут в нашей ситуации. Мы сидели на корточках вокруг уцелевших кислородных аппаратов.
- …По всей видимости, шерпы не станут спасаться бегством по перилам и лестнице в четвертый лагерь, поскольку знают, что эти… убийцы… просто запрут их там, - говорил Же-Ка. - Но то же самое справедливо и для нас. Восхождений в этой экспедиции больше не будет, не так ли, Ри-шар? Зачем же, ради всего святого, тащить эти кислородные аппараты назад на ледник?
Дикон вздохнул.
- Мы должны продолжить восхождение, если будет такая возможность, - тихо сказала Реджи.
- Зачем? - спросил я. - Неужели вы рассчитываете, что после всего этого мы продолжим поиски вашего кузена? Я хочу сказать… пожалуйста, подумайте об этом, леди Бромли-Монфор… четырнадцать шерпов мертвы, а двенадцать находятся во власти кровожадных садистов. Как вообще можно думать о том, чтобы вернуться на гору? И зачем… чтобы подняться на вершину?
- Нет, не на вершину. Теперь еще важнее найти тело Бромли, - настаивала Реджи.
- Она права, - сказал Дикон. Леди заморгала, явно удивленная этим быстрым согласием.
Я ничего не понимал, но заметил, как кивнул Жан-Клод. Он переводил взгляд с Реджи на Дикона и обратно.
- Целью нашей экспедиции были вовсе не поиски тела Персиваля по просьбе семьи, правда, Реджи?
Она прикусила нижнюю губу, на которой выступила кровь, казавшаяся черной при свете звезд.
- Нет, - наконец произнесла Реджи. - С самого начала. - Она посмотрела на Дикона. - Вы знаете, почему так важно найти тело Перси? Или убедиться, что никто другой его не найдет?
- Думаю, да, - прошептал Дикон.
- Боже мой, - пробормотала Реджи. - У нас есть общий друг? Который последнее время выписывает много чеков?
- Но предпочитает золото? - улыбнулся Дикон. - Да, миледи.
- Боже мой, - повторила Реджи и провела пальцами по лбу, словно у нее жар. - Мне и в голову не приходило, что вы тоже…
- Я не понимаю ни слова из того, что вы тут говорите, - вмешался Жан-Клод. - Но может, вам будет интересно узнать, что Наванг Бура ускользнул, воспользовавшись темнотой.
Дикон кивнул.
- Примерно две минуты назад. Он направился на север, к базовому лагерю. Возможно, хочет сбежать.
- Он не трус, - сказал Пасанг.
- Все шерпы не трусы, - согласился Дикон. - Одни из самых храбрых людей, которых я когда-либо встречал, - а после войны эти слова дорогого стоят. Но Наванг и остальные столкнулись с необычным явлением, которое их вера и традиции считают реальной угрозой.
- Что ты знаешь об их вере, Ри-шар? - В тоне Жан-Клода сквозило раздражение.
Ответила ему Реджи:
- Разве вы двое не знаете, что капитан Дикон давно перешел в буддийскую веру?
Я с трудом сдержал смех.
- Глупости. Ричард даже не хотел присутствовать на церемонии благословения Дзатрула Ринпоче.
- Не все буддисты верят в демонов и поклоняются статуям Будды, - сказал Дикон.
Моя улыбка погасла.
- Ты шутишь.
- Неужели вы не видели, как во время перехода ваш друг каждое утро молча сидел в позе лотоса? - спросил Пасанг.
- Oui. - Я слышал в голосе Же-Ка удивление и недоверие, схожие с моими. - Но мне казалось, что он… размышлял.