В ресторане царил прохладный полумрак, и было настолько тихо, что вы наверняка услышали бы звук от падения на пол вашей черной карты "Американ экспресс". Дальняя стена была сплошным тонированным стеклом с ведущей на террасу дверью. Там я и обнаружил Дебору. Сестра сидела за маленьким угловым столиком и смотрела на воду. Место напротив нее занимал Кайл Чатски, которому предстояло платить за все. Он был в дорогущих солнцезащитных очках, из чего я заключил, что Кайл действительно оплатит счет. Как только я приблизился к столу, буквально из ниоткуда материализовался официант и подвинул для меня стул, явно тяжелый для тех, кто не мог позволить себе регулярно питаться в данном заведении.
- Привет, дружище, - сказал Кайл и протянул через стол руку. Поскольку он, похоже, верил, что я его новый лучший друг, я наклонился вперед и потряс его лапу. - Как обстоят дела по части кровавых следов?
- Как всегда, куча работы, - ответил я. - А как чувствует себя таинственный гость из Вашингтона?
- Как никогда хорошо, - произнес он, удерживая мою руку немного дольше, чем следовало.
Я взглянул на его лапу. Костяшки пальцев увеличены, словно Кайл Чатски проводил слишком много времени в спаррингах с бетонной стеной. Он шлепнул ладонью левой руки по столу, и я увидел его перстень. Он был каким-то очень женственным - и весьма походил на обручальное кольцо. Отпустив наконец мою руку, Кайл Чатски улыбнулся и повернул голову в сторону Деборы. Впрочем, его дорогие солнечные очки были настолько темными, что понять, куда он смотрит, было невозможно. Может, он любовался сестрой или просто слегка повернул голову.
- Декстер за меня тревожился, - улыбнулась ему Дебора.
- Правильно! - бросил Чатски. - Иначе для чего нужны братья?
- Иногда я задаю себе этот вопрос, - посмотрев на меня, проговорила Дебора.
- Ты же знаешь, сестренка, я просто прикрываю твои тылы, - усмехнулся я.
- Отлично, - фыркнул Кайл. - Я в таком случае буду прикрывать фронт.
Они оба рассмеялись, и Дебора, потянувшись через стол, взяла Кайла за руку.
- Ваши гормоны и всеобщее счастье заставляют меня скрипеть зубами, - объявил я. - Скажите лучше, кто-нибудь пытается отловить это бесчеловечное чудовище, или мы будем сидеть сложа руки и трагически острить?
Кайл вскинул брови:
- А с какой стати это тебя так занимает, дружище?
- Декстер испытывает слабость к бесчеловечным чудовищам, - вмешалась Дебора. - Это - как хобби.
- Хобби, - повторил Кайл, уставившись на меня светонепроницаемыми очками. Думаю, что этим он хотел запугать меня, но исходя из того, что мне было известно, он мог бы вообще закрыть глаза. В общем, я ухитрился не задрожать.
- Декстер - своего рода психолог-любитель и обожает составлять психологические портреты, - пояснила Дебора.
Кайл сидел неподвижно, и я начал даже беспокоиться, не уснул ли он там, за своими солнцезащитными очками.
- Хм-м… - произнес он наконец, а затем, откинувшись на спинку стула, спросил: - И что же вы думаете, Декстер, об этом парне?
- О, пока можно говорить лишь о самом основном. Это человек с прекрасным медицинским образованием и большим опытом в секретных операциях. У него поехала крыша, и он решил выступить с заявлением. Желает сообщить нечто имеющее отношение к Центральной Америке. Скорее всего он это повторит, но не потому, что чувствует себя обязанным, а чтобы добиться максимального результата. Его нельзя считать обычным серийным… В чем дело?
Кайл, утратив свою благодушную улыбку, выпрямил спину и крепко сжал кулаки.
- Что вы имели в виду, упомянув Центральную Америку?
Я не сомневался: он знает, что я имею в виду, но решил, что упоминание об Эль-Сальвадоре будет явным перебором. Назвав страну, я потерял бы образ аналитика-любителя, для которого составление психологического портрета не более чем хобби. Я явился в "Азул" главным образом для того, чтобы выяснить как можно больше о Доуксе, и если взглянуть на дебют, то, должен признать, выглядело это слишком очевидно. Но моя задумка сработала.
- А что? - спросил я. - Неужели я ошибся?
Годы тренировок имитации человеческого выражения лица не прошли даром. Я прекрасно сумел придать своей физиономии выражение невинного любопытства. Кайл, видимо, не мог решить, так ли это на самом деле. Он немного поиграл желваками и разжал кулаки.
- Мне следовало тебя предупредить, - произнесла Дебора. - Декстер в этом деле дьявольски хорош.
Чатски глубоко вздохнул и покачал головой.
- Да-а… - протянул он и с усилием откинулся на спинку стула, снова натянув на физиономию благодушную улыбку. - Отличная работа, дружище. Как вы к этому пришли?
- Откровенно говоря, не знаю, - скромно потупился я. - Просто это показалось мне само собой разумеющимся. Труднее всего определить, какую роль в деле сыграл сержант Доукс.
- Великий Иисусе! - воскликнул Кайл и снова сжал кулаки.
Дебора посмотрела на меня и рассмеялась. Это был не тот смех, каким она одарила Кайла, но я обрадовался, поскольку теперь она сможет вспомнить, что мы играем в одной команде.
- Я же сказала тебе, что он в этом деле очень хорош.
- Великий Иисусе, - повторил Кайл, двигая указательным пальцем так, словно нажимал на невидимый спусковой крючок. Затем, обратив свои темные очки на Дебору, сказал: - Ты права. - Он насупившись пялился на меня с таким видом, точно ожидал, что я вот-вот кинусь наутек или заговорю по-арабски. Не дождавшись ни того, ни другого, кивнул и спросил: - При чем здесь сержант Доукс?
- Ты же не пытаешься утопить сержанта Доукса в дерьме? - спросила Дебора.
- В конференц-зале капитана Мэттьюза, когда Кайл впервые увидел сержанта, у меня возникло впечатление, что они узнали друг друга.
- Я не заметила, - нахмурилась Дебора.
- Ты занималась тем, что краснела, - усмехнулся я, и она опять залилась краской, цвет которой показался мне чрезмерно густым. - Кроме того, Доукс был единственным, кто знал, кому следует звонить, увидев подобное преступление.
- Доуксу действительно кое-что известно, - признался Чатски. - Благодаря военной службе.
- Что именно? - спросил я.
Чатски одарил меня долгим взглядом, или, если быть точным, это сделали его солнцезащитные очки. Он постукивал по столу пальцем, и солнце сверкало в большом бриллианте идиотского перстня. Когда Чатски снова заговорил, мне показалось, что температура за нашим столом упала по меньшей мере на десять градусов.
- Приятель, - произнес он, - я не хочу причинять тебе неприятностей, но ты должен оставить это дело. Отойти в сторону. Найди себе другое хобби. Если ты этого не сделаешь, то окажешься в дерьме, и тебя сольют в унитаз.
Прежде чем я успел придумать какой-нибудь блестящий ответ, у локтя Кайла возник официант. Темные очки Чатски продолжали смотреть на меня. Затем они взглянули на официанта, и их владелец сказал, передавая официанту меня:
- А буйабес тут действительно хорош.
Дебора исчезла до конца недели, что отрицательно сказалось на моей самооценке, поскольку, как ни ужасно это признавать, без ее помощи я оказался в тупике. Я никак не мог выдумать план, с помощью которого можно было бы отправить Доукса в сточную канаву. Сержант постоянно находился рядом. Он торчал в машине под деревом напротив моего дома и следовал за мной до жилища Риты. Мой некогда гордый ум ловил себя за хвост, но не мог схватить ничего, кроме воздуха.
Я чувствовал, как Темный Пассажир сердится, хнычет и пытается выбраться, чтобы сесть за руль, но Доукс продолжал пялиться на меня из-за ветрового стекла, и мне не оставалось ничего, кроме как тянуться за очередной банкой пива. Я очень долго и упорно трудился над созданием образа маленького человека, и у меня не было ни малейшего желания разрушать этот имидж. Мы с Пассажиром могли еще немного подождать. Гарри приучил меня к дисциплине, которая теперь должна была мне помочь дожить до более счастливых дней.
- Терпение, - сказал Гарри и сделал паузу, чтобы откашляться в свежую бумажную салфетку. - Быть терпеливым важнее, чем быть умным, Декс. Ты уже достаточно умен.
- Спасибо, - вежливо произнес я, хотя чувствовал себя не очень комфортно, сидя в больничной палате рядом с Гарри. Запах лекарств и антисептиков в сочетании с ароматом мочи, атмосфера подавленных страданий и клинической смерти порождали у меня желание оказаться в любом ином месте. Как юный, еще не оперившийся монстр, я никогда не задавался вопросом, не желал ли того же и Гарри.
- А в твоем случае ты должен быть особенно терпеливым, потому что станешь считать, что очень умен, и можешь остаться безнаказанным, - продолжил он. - Но у тебя не получится. Этого не сможет никто. - Гарри снова взял паузу, чтобы откашляться. На сей раз он кашлял дольше и сильнее.
Наблюдать своего приемного отца - непобедимого, суперкопа Гарри - трясущимся, с краснеющим лицом и слезящимися от напряжения глазами было невыносимо. Его вид заставил меня отвести глаза. Когда я снова перевел на него взгляд, он уже внимательно смотрел на меня.
- Я знаю тебя, Декстер. Знаю лучше, чем ты сам знаешь себя. - И в это легко было поверить, пока он не добавил: - В глубине души ты хороший парень.
- А вот и нет, - возразил я, думая о тех замечательных вещах, которые мне пока не разрешал и делать; и даже простое размышление о подобных поступках исключало всякие ассоциации с хорошим человеком. Кроме того, большинство числившихся хорошими парнями угрястых, с бунтующими гормонами подростков моего возраста походили на меня не больше, чем орангутанги. Но Гарри моих возражений все равно не услышал бы.
- Это именно так, и ты должен поверить. Твое сердце, Декс, в основном находится на правильном месте, - заявил он и зашелся в поистине эпическом приступе кашля. Приступ, как мне показалось, продолжался несколько минут, после чего Гарри в изнеможении откинулся на подушку. Он закрыл глаза, а когда открыл, они снова стали стальными глазами настоящего Гарри, казавшимися особенно ясными на фоне бледной зелени его умирающего лица. - Терпение, - произнес мой отец, и, несмотря на нестерпимую боль и безмерную слабость, которую он должен был испытывать, слово прозвучало сильно. - Тебе, Декстер, предстоит долгий путь, а у меня осталось совсем немного времени.
- Да, знаю.
- Вот именно это я и имею в виду. Ты должен был бы сказать: "Не беспокойся, у тебя много времени".
- Но это же не так, - ответил я, не будучи уверен, куда это ведет.
- Да, времени у меня действительно нет. Но люди притворяются, чтобы я чувствовал себя лучше.
- И ты стал бы чувствовать себя лучше?
- Нет, однако поведение людей нельзя объяснить чистой логикой. Ты должен быть терпеливым, наблюдать и учиться. Иначе тебе крышка. Тебя поймают… Тебя - половину моего наследия. - Он закрыл глаза, и я уловил напряжение в его голосе. - Твоя сестра станет хорошим копом. - Он улыбнулся медленно и немного печально. - Ты же будешь чем-то иным. Олицетворением истинной справедливости. Но это случится только в том случае, если ты сможешь терпеть. Если подходящий момент не настал, Декстер, жди, когда он наступит.
Для восемнадцатилетнего ученика чудовища это было слишком. Я хотел лишь, чтобы сидевшее во мне нечто могло плясать в лунном свете со сверкающим клинком в руках. Ведь это так просто и естественно прорубаться сквозь всякий вздор и чепуху к сути вещей. Но поступать как я, увы, не мог. Гарри сильно осложнил это.
- Не знаю, что стану делать, когда ты умрешь, - сказал я.
- Все будет в лучшем виде.
- Мне так много надо запомнить.
Гарри вытянул руку и, нажав кнопку, прикрепленную к свисающему над ним шнуру, промолвил:
- Ты все прекрасно запомнишь.
С этими словами он отпустил кнопку, и мне показалось, что свободно повисший шнур высосал у Гарри последние силы.
- Ты запомнишь, - повторил он, закрыв глаза, и я на мгновение остался в палате один.
Затем в палату торопливо вошла медсестра со шприцем в руке, и Гарри открыл глаза.
- Мы не всегда можем делать то, что считаем нужным. Когда не остается ничего иного, ты должен ждать, - произнес он и протянул руку для инъекции. - Какую бы… тягу… ты при этом ни испытывал.
Я наблюдал, как Гарри не моргнув принял иглу в вену, сознавая, что даже облегчение окажется временным, конец приближается, а он ничего не может с этим поделать. Гарри не боялся встретить смерть, как положено, и все в жизни делал правильно. Я тоже знал, что Гарри меня прекрасно понимает. Никто, кроме него, меня не понимал, не понимает и никогда не будет понимать. Только Гарри.
Единственная причина, почему я думал о том, как быть человеком, - желание как можно больше походить на него.
ГЛАВА 11
Итак, я проявлял терпение. Дело это трудное, но решать должен был Гарри. Пусть блестящая, стальная пружина останется во мне сжатой. Пусть спокойно наблюдает и ждет в леднике момента, когда Гарри позволит ей распрямиться и кувырком устремиться в ночь. Рано или поздно появится хоть какая-нибудь крошечная брешь, и мы сможем нырнуть в нее. Рано или поздно я заставлю Доукса мигнуть.
Я выжидал.
Некоторым это, естественно, дается труднее, нежели другим, но воскресным утром, несколько дней спустя, зазвонил мой телефон.
- Будь все проклято, - без предисловий заявила Дебора.
- Прекрасно, спасибо, а как поживаешь ты? - произнес я.
- Кайл сводит меня с ума. Говорит, мы ничего не можем сделать, и нам остается лишь ждать. Но при этом не находит нужным сообщить мне, чего мы, собственно, ждем. Исчезает на десять или двенадцать часов и не рассказывает, где был. Затем мы снова ждем. Я так устала от ожидания, что у меня ноют зубы.
- Терпение - одна из наших добродетелей.
- Мне надоело быть добродетельной. Меня тошнит от снисходительно-покровительственной улыбки Кайла, которую он мне дарит, если я интересуюсь, что мы можем сделать, чтобы отыскать этого парня.
- Что же, Деб, боюсь, что не сумею ничего предложить, кроме как выразить свое сочувствие. Извини.
- Полагаю, ты можешь сделать гораздо больше, братец.
Я тяжело вздохнул, главным образом ради нее. Вздохи очень эффектно звучат по телефону.
- В этом, Деб, и заключается беда человека, имеющего репутацию хорошего стрелка из рогатки. Все считают, что я каждый раз могу попасть в глаз валета с дистанции в тридцать шагов.
- Я продолжаю так думать.
- Твоя уверенность согревает мне сердце, но мне ничего не известно об этой авантюре. Она оставляет меня абсолютно холодным.
- Я должна найти парня, Декстер. И ткнуть Кайла в это дело носом.
- А я-то решил, что он тебе нравится.
- Побойся Бога, Декстер, - фыркнула сестра, - ты просто ничего не понимаешь в женщинах. Конечно, он мне нравится. Поэтому я и хочу ткнуть его носом.
- Понятно, теперь это обрело смысл.
Она выдержала паузу и затем с нарочитой небрежностью бросила:
- Кайл сказал несколько любопытных вещей касательно Доукса.
Я почувствовал, как сидящий внутри меня клыкастый друг потянулся и негромко заурчал.
- Ты вдруг стала чрезвычайно деликатной, Дебора, - заметил я. - Тебе всего-навсего следовало обратиться ко мне с вопросом.
- Я только что обратилась, и ты выдал мне чушь о том, что не можешь помочь, - произнесла она, опять став старой, доброй, до боли знакомой мне Деб. - Итак, выкладывай. Что у тебя есть?
- В данный момент - ничего.
- Плохо.
- Но я, наверное, кое-что выясню.
- Когда?
Должен признать, меня раздражало отношение Кайла ко мне. Как он сказал? "Ты окажешься в дерьме, и тебя сольют в унитаз" или что-то похожее. Любопытно, кто сочиняет для него фразы? Неожиданное проявление Деборой деликатности (что обычно является моей прерогативой) тоже не способствовало спокойствию. В общем, мне не следовало этого говорить, но я все же спросил:
- Как насчет ленча? Допустим, что к часу дня у меня кое-что появится. Встречаемся в "Балин", поскольку счета оплачивает Кайл.
- Мне надо уточнить, - ответила сестра и добавила: - Тебя интересует информация о Доуксе? Могу сказать, что она очень интересная.
Я вдруг почувствовал, что не имею ничего против того, чтобы немного поработать в субботу. В любом случае альтернативой этому был визит к Рите, чтобы понаблюдать из окна, как обрастает мхом сержант Доукс. Но если удастся что-нибудь откопать для Деб, то для меня могут открыться возможности, которых я так жаждал. Я должен лишь быть умным мальчиком, каким все меня считали.
Но с чего начать? Можно было бы продолжить работу, однако продолжать, собственно, было нечего, ведь Кайл отстранил управление от расследования, едва мы успели опылить место преступления в поисках отпечатков. В прошлом я много раз зарабатывал скромные очки у своих коллег за то, что помогал выходить на след нездоровых извращенцев-демонов, существовавших лишь для того, чтобы убивать. Но это у меня получалось только потому, что я, будучи нездоровым извращенцем-демоном, хорошо понимал этих чудовищ. В данном случае я мог лишь полагаться на неясные намеки утихомирившегося и впавшего в неспокойный сон Темного Пассажира. Бедняга! Но в основном я должен был рассчитывать на свой природный ум, который в данный момент тоже молчал, что вызывало у меня тревогу.
Если я подкачаю в мозг немного топлива, то он, вероятно, перейдет на новую скорость, подумал я и отправился в кухню, где отыскал банан. Банан оказался вкусным, но по какой-то неясной причине старт умственной ракеты не состоялся.
Отправив кожицу в мусорный бачок, я посмотрел на часы. Что же, прошло всего пять минут, а ты уже успел сообразить, что не можешь ничего сообразить. Браво, Декстер!
Отправных точек действительно кот наплакал. В моем распоряжении имелись жертва и дом. Поскольку я был уверен, что жертва мне много не расскажет, оставался дом. Похоже, дом принадлежал жертве. Но поскольку декор помещения выглядел временным, я был убежден, что это не так.
Странно, что преступник запросто смог уйти из дома. Но если он сделал это и никто не дышал ему в затылок, вынуждая обратиться в паническое бегство, значит, он действовал сознательно, и дом служил частью его плана.
Это, в свою очередь, означало, что ему было куда удалиться. Убежище скорее всего находилось где-то в районе Майами, поскольку Кайл искал этого типа именно здесь. Хороший исходный пункт, и я дошел до него своим умом. Добро пожаловать домой, Мистер Мозг.
Недвижимость оставляет заметные следы даже в том случае, если вы пытаетесь скрыть их. После пятнадцати минут работы за компьютером я уже кое-что нарыл. Это был, конечно, не полный след ноги, но его хватало для определения формы пары пальцев.