– Ну тогда хотя бы опишите их.
Да, это возможно. Люди, сломавшие ей руку, четко запечатлелись в ее памяти. Оставалось только понять, достанет ли у нее смелости передать полиции описание этих бандитов, которые пригрозили, что "зароют в землю, если она хоть полслова вякнет копам". Она колебалась.
– А что вы им сделаете? – спросила она неуверенным, боязливым тоном.
У Кейт было скверное предчувствие, что ее действия обернутся против нее самой или против Алексии Гровен. Что ж, тем хуже. Но она попытает счастья.
– Предъявлю им обвинение в убийстве четырех человек, в том числе вашего мужа и агента ФБР.
13
Натан почувствовал, что сейчас последует удар, но из-за темноты не знал откуда. Поэтому он защитил голову, прикрыв ее руками. Обрушившаяся сверху толстая доска переломилась на этом импровизированном щите. К счастью, термиты как следует поработали над этой здоровенной дубиной. Неизвестный, только что напавший на него, отступил. Натан, согнувшись под балками, продвигался вперед, ориентируясь на какое-то бурчание. Медленно перед ним стал вырисовываться какой-то силуэт и лишь на расстоянии метров двух обрел очертания человеческой фигуры. Натан ощутил направленную на него агрессивную энергию противника за несколько тысячных секунды до того, как тот на него ринулся. Он чуть отодвинулся, слегка коснулся противника и изменил его траекторию, использовав силу, с которой тот мчался. Пролетев с опущенной головой, тот врезался в балку и тяжело, как мешок цемента, рухнул на пол. Натан перенес внимание на двуглавое существо, которое неподвижно замерло, забившись в угол. Он подошел ближе и увидел девочку, прижимающую к груди куклу.
– Как тебя зовут?
– Джессика.
– А того, который напал на меня?
– Томми.
Натан не верил своим ушам.
– Это твой брат?
– Да. Вы его убили?
Дети Броуденов, объявленные ФБР в розыск, прячутся на темном чердаке как раз над квартирой, которую снимает федеральный агент, получивший задание найти их.
– Нет, просто ему немножко больно.
Натан нащупал лестницу, лежавшую рядом с люком, который он пытался открыть из квартиры, но безуспешно, поскольку был закрыт. Натан вытащил деревянный брус, служивший засовом, поднял крышку люка и только после этого удостоверился, в каком состоянии пребывает Томми. Мальчик лежал оглушенный, но совершал какие-то нескоординированные движения. Натан взял его за руки, опустил в люк, бросив на кровать. Затем он спустил вниз лестницу, чтобы вместе с девочкой сойти в комнату. Томми, пошатываясь, вскочил, сжав кулаки, готовый продолжить бой.
– Я друг Клайда, – объявил Натан, напрягая мышцы.
Аутист, казалось, не слышал его слов и бросился на него. Натан, не выпуская девочку, остановил его, выставив правую ногу, а левой дал пинка, от которого Томми отлетел на другой конец комнаты. Прием был проведен автоматически, без участия мозга; работали лишь восемьдесят килограммов его мускулистого тела. Нужно было выходить из этой ситуации.
– Он тебя слушается? – спросил Натан у Джессики.
– Да.
– Скажи ему, чтобы он перестал.
– Не скажу.
– Если он будет продолжать бросаться на меня, я сделаю ему очень больно.
Девочка пребывала в нерешительности. Натан решил припугнуть ее:
– Он умрет, и… ты останешься одна.
– Нет, я не хочу, чтобы Томми умер.
– Тогда скажи ему, чтобы он сел.
Томми стоял, пошатываясь, но взгляд у него был угрожающий, и он явно готовился к новой атаке. Не отпуская девочку, Натан нанес ему сбоку удар ногой в грудь. Строго отмеренный удар парализовал подростка, который рухнул, как срубленное дерево. Натан наконец поставил Джессику на пол.
– Ты убил моего брата! – закричала она.
– Пока нет. Но если ты ему не скажешь, чтобы он успокоился, это не исключено.
– Не исключено?
– Это значит, что ему будет очень плохо.
Осознав опасность, которой подвергается Томми, Джессика подошла к нему. Она пыталась поймать его взгляд, который вдруг стал вполне осмысленным. Словно дистанционно управляемый автомат, Томми, постанывая, поднялся и сел на край кровати.
– Вот и прекрасно, – сказал Натан. – Я ваш друг. Я пришел вам помочь.
Он обращался к шестилетней девочке, которая ориентировалась в ситуации лучше, чем шестнадцатилетний подросток.
– Неправда. Ты злой, как другие. И еще в придачу врун.
– Я – друг Клайда.
– Он сказал нам, чтобы мы не доверяли никому, кроме него и Нейвы.
Значит, любовницу Клайда зовут Нейва.
– А где Нейва?
– Не знаю.
– Это она вас спрятала наверху?
– Да.
– Зачем?
– Чтобы ты не причинил нам зла.
– А сама она с вами не спряталась?
– Нет.
– Она вышла?
– Она вернется за нами.
Видимо, Клайд на время своего отсутствия возложил заботу о детях на любовницу. Но для чего укрывать этих детей? Куда она ушла? Натан пытался узнать побольше, но девочка ему не доверяла. Все люди были зачислены в разряд злых, за исключением Нейвы и Клайда. Клайд заразил и их своей паранойей.
– Пятнадцать тысяч сто двадцать четыре! – объявил Томми.
До этой минуты агрессивный аутист не произнес ни слова. Потому-то его внезапное сообщение заинтересовало Натана.
– Чего пятнадцать тысяч сто двадцать четыре?
Он повернулся к девочке, и она объяснила:
– Он насчитал пятнадцать тысяч сто двадцать четыре секунды, с тех пор как мы поднялись на чердак.
Томми, словно ходячие часы, постоянно подсчитывал секунды. Получается, на чердаке их спрятали чуть больше четырех часов назад, то есть примерно за час до его прихода. Но по какой причине? Расспрашивая Джессику, он узнал, что Нейва приказала им подняться на чердак, когда постучали в дверь. Такое указание дал ей Клайд. И им велено было сидеть тихо-тихо, пока Нейва или Клайд не попросят открыть люк. Натану понадобилось двадцать минут, чтобы вытянуть эти сведения из девочки. В отличие от Боумана он не умел выуживать сведения у детей.
– А родители ваши, они какие – добрые или злые?
Томми что-то заурчал. Джессика одним взглядом успокоила его.
– Они командуют злыми.
Можно ли верить словам маленькой девочки, которой Боуман основательно промыл мозги? Нейва должна была скоро возвратиться, и Натан рассчитывал с ее помощью основательно расширить полученную информацию.
14
– Ну все, я ухожу.
Элмо Сандерс глянул на часы, показывавшие без десяти пять, и без малейших угрызений совести покинул свое рабочее место. Дуайт Мюллер, его старший коллега, поднял взгляд от кипы писем, пришедших со всех концов Соединенных Штатов.
– Уже?
– Довольно для каждого дня своей заботы. Это еще Иисус сказал.
– С чего это ты цитируешь Христа? – удивился Дуайт.
– Как-никак впереди три дня Рождества.
– Ты что, читал Евангелие?
– Нет, но я видел об этом передачу по телеку. Так там получается, что все чудеса, непорочное зачатие и все прочее – чушь собачья.
– Не надо богохульствовать.
– Так это не я придумал. Историки считают достоверными только две вещи: что Иисус существовал и что его казнили. Остальное все придумано, копии копий обрывков истлевших папирусов.
– Но, однако же, ты цитируешь Евангелие.
– Так же, как цитирую Клинта Иствуда, который говорит в одном из своих фильмов: "Мудрый человек знает свои пределы". А мой предел – шестнадцать пятьдесят. И я как добрый христианин, добрый киноман и мудрец говорю "стоп" этому вонючему дню. И со всех ног бегу завершить это воскресенье в кругу семьи.
Элмо и Дуайт работали на сортировке почты в городке Норт-Пол, то есть Северный полюс, штат Аляска. В городе Санта-Клауса. В декабре маленькие американцы присылают тысячи писем, а на ответах им стоит штемпель населенного пункта, расположенного в пятнадцати милях от Фэрбэнкса. Здесь у Санта-Клауса не было ни белой бороды, ни красного колпака, ни саней. Он был чисто выбрит, носил костюм-тройку и летал на самолете. И прозывался он Санта-Корп в напоминание о фабрике игрушек, которой он управлял. В это время года фабрика работала на полную мощность, склады были забиты игрушками, почтовое отделение завалено письмами, Элмо и Дуайт выписывали себе сверхурочные.
Во владениях Санта-Клауса, он же Санта-Корп, один лишь Элмо презрительно относился к нему. Кстати сказать, он это растолковал и своему сыну: Санта-Клауса не существует. Точно так же, как Джека О'Лантерна или Рональда Макдоналда. Это все персонажи, придуманные с одной-единственной целью: заставить родителей раскошелиться и набить карманы торговцев.
У его коллеги, который был старше его на тридцать лет, производительность была ниже, но выносливости побольше. Вопрос профессионального стажа и крепости позвоночника. А у Дуайта с годами позвоночник приобрел особенную гибкость.
– Запиши их на мой счет, – бросил Элмо.
– Что записать?
– Ну ты же заметишь мне, что осталось еще десять минут тут коптить.
– Правильно.
– Мне их вполне хватит.
– На что?
– Чтобы от твоего имени поцеловать жену и сына.
– Правильно, поцелуй их от меня.
– И я буду осторожен.
– Да уж, Элмо, будь осторожен на дороге.
Сандерс забавлялся тем, что угадывал наперед реплики коллеги, который уже столько лет повторял одни и те же общие фразы.
"Ты станешь таким же, как он", – нашептывал Элмо внутренний голос.
Он надел меховой полушубок, непромокаемую ветровку, шлем и горнолыжные очки. Снял брезент со снегохода и вступил в морозный туман. От почты до дома, который он снимал на окраине Норт-Пола, езды было пятнадцать минут. Но сегодня скверная видимость не позволяла установить рекорд скорости. Едва он вышел из сортировочного пункта, очки тут же покрылись изморозью. Элмо остановился на обочине у ограды, наполовину засыпанной снегом, быстро прочистил стекла, снова надел очки. Сквозь стекла на него смотрели два глаза!
Он испуганно вскрикнул и попятился, чтобы увидеть, кому принадлежит лицо, возникшее перед ним. Но увидел он лишь повязки, вздувшиеся какими-то нелепыми буграми. Элмо врезал ногой этой мумии и повернул ручку газа. Снегоход взревел и рванул вперед. А Элмо шлепнулся задом в снег, и над ним нависло это чучело, обмотанное повязками. И он понял, что этот дерьмовый день – последний день его жизни. Он не увидит ни жену, ни сына. Жалкая перспектива стать под конец жизни таким же, как Дуайт, обратилась в недостижимую мечту.
Мумия протянула ему руку, словно собираясь помочь встать. Элмо изо всех сил ухватился за нее, поднялся и второй рукой нанес молниеносный удар туда, где должна быть челюсть. Кулак как будто наткнулся на воздушный шар. Элмо, не глядя, что произошло с мумией, бросился к упавшему снегоходу. На бегу он споткнулся и свалился носом в снежную пыль. Рядом раздались шаги, он стиснул зубы, ожидая, что сейчас его прикончат, но услышал рев двигателя. Мумия уехала на его снегоходе.
Иисус учил отвергнуть все суетное и радоваться жизни. В этот вечер Элмо Сандерс внезапно уверовал в Бога.
15
Кейт Нутак, сев в "тойоту", переехала через реку Чина, обогнула железнодорожное депо и свернула направо на Филипс Файлд-роуд. Красно-синий неон вывески "Правильного бара" просвечивал сквозь мглу. То была первая особая примета его владельца Тэда Уолдона. Была у него еще одна, сразу бросающаяся в глаза: сплющенный нос, результат многолетних занятий боксом и бесчисленных боев. После рингов в подозрительных барах, после договорных матчей со ставками на подпольном тотализаторе он укрылся на Аляске подальше от полиции и ободранных им простофиль. Он купил этот бар в семидесятых годах, когда строили Трансаляскинский нефтепровод и Долтонскую автостраду. Уолдон удовлетворял потребность в выпивке доброй половины шестнадцати тысяч рабочих, заполнивших Фэрбэнкс до завершения строительства трубопровода. В задней комнате бара он устроил игорный притон, который охранялся лучше иного банка, и подкармливал местную полицию, чтобы та не припаяла ему нарушение закона.
Это все, что знала Кейт Нутак о человеке, внешность которого совпадала с описанием одного из напавших на Алексию Гровен: около шестидесяти, альбинос, невысокого роста, коренастый, волосы седые, нос в форме картошки, сплюснутый. Описание его спутников ничего ей не говорило. Один огромный, как шкаф, у второго шрам через весь лоб, и он сильно хромает, третий все время хихикал и почесывал промежность. Вот приметы, которые не могли ускользнуть от буржуазного взгляда миссис Гровен.
Через десять минут, оставив "тойоту" на парковке "Правильного бара" между двумя большими пикапами, Кейт набралась решимости. В этом притоне она, вероятней всего, окажется единственным представителем племени инук, очевидно, единственной женщиной и уж совершенно точно единственным представителем закона. Просить помощи у полиции она не могла. Обвинить типа вроде Уолдона в убийстве четырех человек было слишком рискованно, к тому же это вступало в противоречие с профессиональной этикой. Ее целью было заставить Уолдона заговорить о проекте "Лазарь". Он был в курсе некоторых подробностей, в которые Фрэнк Гровен решил посвятить его, чтобы доказать свою кредитоспособность как игрока в покер. Агент Нутак хотела сделать все быстро, продемонстрировать профессиональную хватку и показать Натану Лаву и Лансу Максвеллу, что ей никто не нужен, чтобы успешно провести следствие.
Она не дошла несколько метров, когда дверь бара распахнулась и оттуда в облаке табачного дыма вывалился какой-то пьяный, которому срочно нужно было избавиться от излишков пива, отягчавших мочевой пузырь. Кейт использовала этот момент, чтобы вылезти из машины, превратившейся в холодильник, и проскочить туда, где тепло.
Внутри в нос сразу шибанул крепкий мужской дух, а в уши – фальшивое пение. Множество мужчин в клетчатых рубашках ржали и что-то орали пышнотелым официанткам, лавировавшим между столами и руками, пытающимися их пощупать. Неизбежный ансамбль кантри, исполняющий Гарта Брукса. На заднем плане пьяненький мужчина с бородой, которую он, похоже, не брил ни разу со дня своего появления на свет, старательно дул в губную гармонику, как в трубку алкотеста. Весь зал уставился на Кейт. Она стремительно пробилась через лес бицепсов и обратилась к официантке:
– Не могли бы вы провести меня к Уолдону?
– Я не секретарша ему.
Кейт обратилась к женщине, надеясь, что с ней будет проще установить взаимопонимание. Но она не учла, что девицы в "Правильном баре" заражены господствовавшим там кретинизмом. Тогда она сунула в нос официантке свое удостоверение ФБР и расстегнула молнию анорака, чтобы та увидела сверкающий новенький "Магнум-357". Но это не подействовало. Наверное, нужно было что-то более впечатляющее, чтобы снулые глаза официантки оживились. И тут на плечо Кейт тяжело легла мохнатая рука; молодая женщина даже слегка пошатнулась. Волосатая лопата принадлежала типу с огромным брюхом, которому не надо было представляться, чтобы Нутак поняла: это вышибала. Она вообще терпеть не могла заведений, где персонал дрессируют на то, чтобы выпроваживать, а не принимать клиентов. Но ничего не поделаешь. Она повторила все то же самое толстяку, брюхо которого колыхалось на уровне ее груди.
– Уолдона нету, – объявил он.
– Не ври, – бросила Нутак.
– Чего?
– Я видела, как он входил.
– Значит, ты не видела, как он вышел.
– Я уполномочена правительством Соединенных Штатов допросить мистера Уолдона по делу об убийстве четырех человек. Либо вы будете сотрудничать со мной, либо я вернусь с подкреплением, что будет не слишком хорошо для вашего заведения. Ваш босс будет подвергнут допросу по всем правилам в полиции. Вы поняли, что я сказала, или нужно повторить помедленней?
Толстяк в раздумье почесал второй подбородок, после чего понес свое брюхо к телефону. Атмосфера в салуне стала ощутимо враждебной. Через три минуты, которые Кейт показались вечностью, появилась улыбающаяся гиена, поглаживая свои мужские атрибуты, выпирающие из чрезмерно обтягивающих джинсов. Федеральный агент была на верном пути. Один из тех, кто заявился к миссис Гровен, стоял перед ней.
– Ха-ха-ха! Эскимоска – федеральный агент! Ну, мы еще не такое увидим! Ладно, пошли, пока я не лопнул от смеха.
Под прицелом видеокамеры они миновали лестницу, ведущую вниз; из-за запертой двери несло табачным дымом. Игорный притон. Посланец Уолдона хихикал, тряся головой, пока они не подошли к двери, обитой красной кожей; тут он в последний раз поправил яйца и постучался. Дверь приоткрыл длинный тощий молодчик со шрамом на лбу, оставленным консервным ножом; шрам этот больше подчеркивала какая-то нелепая челка. Очередной тип из тех, что посетили Алексию. Мир тесен.
– Чего надо? – осведомился он.
Алексия Гровен забыла упомянуть, что этот Франкенштейн жутко гундосил. Ощущение, будто беседуешь с циркулярной пилой. Кейт повторила, что хочет повидать Уолдона.
– Шеф занят, как вокзальный сортир. Приходите в другой раз.
За спиной раздался хохот гиены.
– ФБР, – объявила Кейт, неспешно доставая удостоверение.
Дверь захлопнулась у нее перед носом, но через несколько секунд широко открылась. В глубине кабинета Уолдон положил телефонную трубку. Нутак назвала себя и сказала, что предпочла бы поговорить с ним наедине.
– Это вы пришли ко мне. И тут я решаю, кому остаться в кабинете, а кому выйти.
В комнате воцарилось молчание. Все взгляды были обращены на Уолдона, поскольку ему следовало принять решение.
– Обычно с женщинами мне не нужна помощь, да и болтать долго я не люблю… так что вы оба валите из кабинета.
Гиена и тощий со шрамом с неудовольствием вышли. Уолдон закурил сигару и принял вид делового человека, который ожидает, чтобы ему сделали предложение. Кейт выбрала лаконичный стиль: Гровен проиграл проект "Лазарь" в покер в "Правильном баре", долг не уплатил и был убит, а затем этот проект у него отняли.
– Кто это вам наплел?
Уолдон хотел знать, не слила ли информацию вдова Гровен.
– Один игрок в покер рассказал.
– Игроки в покер ничего не рассказывают.
– Фрэнк Гровен не отдал вам то, что был должен, и тогда вы сами пришли взять, да?
– Эй, послушайте, вы меня в чем-то обвиняете?
– В убийстве четырех человек, в том числе федерального агента.
– У вас нет никаких доказательств.
– Никто не знал, чем занимается Гровен. Кроме вас и тех, кто убит. Вы устроили шулерскую игру без ограничения ставок, чтобы Гровен проигрался в пух и прах, в результате вы смогли бы завладеть научными результатами проекта, над которым он работал.