Без издательской аннотации.
Нью-Йорк, 1959 год. Частный детектив Гарри Энджел получает от таинственного незнакомца поручение найти знаменитого некогда музыканта по имени Джонни Фаворит. Во время войны Джонни забрали в армию. Вернувшись с фронта, он попал в психиатрическую лечебницу, но недавно пропал оттуда…
Роман послужил основой для культового фильма Алана Паркера.
Содержание:
Уильям Хортсберг. Сердце ангела. Роман.
Рассказы.
Стивен Кинг. Мэнглер.
Стивен Кинг. Ночная смена.
Стивен Кинг. Баллада о гибкой пуле.
Стивен Кинг. Домовой .
Эдвард Бейли. Допрос.
Джей Стрит. Безо всякой боли.
Ричард Деминг. Часы с кукушкой.
Джек Риччи. Требуется убийца.
Джек Риччи. Пробей свой номер.
Эдвард Л. Перри. Осечка.
Содержание:
-
Уильям Хортсберг - Сердце ангела 1
-
Рассказы 41
-
Примечания 77
Уильям Хортсберг
Сердце ангела. Рассказы
Уильям Хортсберг
Сердце ангела
Посвящаю Брюсу,
Джаде, Эллен, Нику, мальчишкам и девчонкам на тротуарах Нью-Йорка и Бобу, который лихо проскакивал на красный свет.
Увы, сколь ужасна мудрость, не приносящая пользы человеку мудрому!
Софокл, "Царь Эдип"
Глава первая
Была пятница тринадцатого, и следы вчерашней метели лежали на улицах подобно эху проклятья. Тающая снежная жижа достигала щиколоток. На противоположной стороне Седьмой-авеню, окружая терракотовый фасад здания "Таймс-Тауэр", маршировали бесконечные, составленные из светящихся лампочек газетные заголовки:
ПОДДЕРЖИВАЕМ ВКЛЮЧЕНИЕ ГАВАЙЕВ В США НА ПРАВАХ ПЯТИДЕСЯТОГО ШТАТА: ПАЛАТА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГОЛОСУЕТ "ЗА" 232-мя ГОЛОСАМИ ПРОТИВ 89-ти, ПОДПИСЬ ЭЙЗЕНХАУЭРА НА ПРОЕКТЕ ГАРАНТИРОВАНА..
Гавайи, волшебная страна ананасов и девушек; бренчанье укулеле, солнце и прибой, танец травяных юбок под нежным тропическим бризом…
Я повернулся на кресле к окну и уставился на Тайм-сквер. Парень на рекламе сигарет "Кэмел" пускал жирные кольца дыма над ревущим потоком машин. Этот изящный господин на рекламе, с вечно застывшими буквой "0" губами, был предвестником весны на Бродвее. Несколькими днями раньше, бригады художников, работая в подвесных люльках, превратили темную зимнюю шляпу и плотное пальто курильщика в хлопчатобумажную куртку и соломенную панаму, - не слишком поэтично, но намек ясен любому.
Здание, где я находился, было выстроено в канун века; оно представляло собой пятиэтажную кирпичную гору, склеенную с помощью сажи и голубиного помета. На крыше его буйствовал "козырек" из рождественских объявлений, рекламируя полеты на Майами и различные марки пива. На углу помещалась сигарная лавка, салон "Покерино", два киоска с "хот-догами" и посреди квартала - кинотеатр "Ринальто". Вход в него прятался между книжным магазином, торгующим непристойными журналами, и лавкой сюрпризов, витрины которой были заполнены пукающими резиновыми блинами и алебастровым собачьим дерьмом.
Моя контора находилась на третьем этаже, на одном уровне с "Олдас Электролисис", "Гидроп Импорте Инкорпорейтед" и "Айра Кипнис". Восьмидюймовые золотые буквы давали мне преимущество над остальными: "ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО КРОССРОУДС", - название, купленное мною вместе с бизнесом у Эрни Кавалеро, у которого я служил на побегушках, когда впервые приехал в этот город во время войны.
Я собирался пойти выпить кофе, но тут зазвонил телефон.
- Мистер Гарри Энджел? - пропела далекая секретарша. - С вами хочет поговорить Герман Уайнсэп из фирмы "Макинтош, Уайнсеп и Спай".
Я выдавил пару любезных слов, и она соединила меня с клиентом.
Голос Германа Уайнсэпа был скользким, будто жирное масло для волос, которым пользуются юнцы. Он представился мне адвокатом, и это обещало высокий гонорар. Обычно парень, представляющийся "юристом", всегда стоит намного меньше. Мне настолько понравилась его манера говорить, что я большей частью помалкивал.
- Я позвонил вам, мистер Энджел, чтобы убедиться, что в данный момент вы свободны для контракта.
- Это нужно вашей фирме?
- Нет. Я представляю интересы одного из наших клиентов. Вы свободны для работы?
- Смотря для какой. Вам придется рассказать о ней подробнее.
- Мой клиент предпочитает обсудить ее с вами лично. Он приглашает вас отобедать с ним сегодня. Ровно в час, в ресторане "Верхняя Шестерка".
- Может, вы назовете мне имя клиента, или мне придется высматривать парня с красной гвоздикой в петлице?
- У вас при себе карандаш? Произношу по буквам…
Я записал "ЛУИ СИФР" в свой настольный блокнот и осведомился о том, как его произносить.
Герман Уайнсэп бесподобно продемонстрировал мне это, рыча, словно профессионал-преподаватель фирмы "Берлиц". Я спросил, не иностранец ли клиент.
- У господина Сифра французский паспорт, но я не уверен в том, что он француз. Он с удовольствием разрешит все ваши сомнения во время обеда. Я могу сообщить ему, что вы согласны?
- Я буду там ровно в час.
Перед тем, как распрощаться, адвокат Герман Уайнсэп наградил меня парой приторных комплиментов. Я повесил трубку и закурил одну из моих рождественских "Монтекристо", чтобы отпраздновать это событие.
Глава вторая
Дом 666 по Пятой-авеню представлял собой неудачный гибрид "международного" стиля и нашей доморощенной технологии, называемой "хвостовой плавник". Он возник между 52-й и 53-й улицами два года назад. Миллион квадратных футов деловой площади, заключенный в оболочку из алюминиевых панелей, смахивал на сорокаэтажную терку для сыра.
Поднявшись на верхний этаж скоростным лифтом, я взял номерок у девушки-гардеробщицы и застыл, наслаждаясь интерьером ресторана, а метрдотель, тем временем, пробежал по мне оценивающим взглядом санитарного инспектора, определяющего сортность говядины. Он нашел имя "Сифр" в книге предварительных заказов, но это не улучшило его отношения ко мне. Я последовал за ним через вежливо бормочущую толпу служащих к маленькому столику у окна. За ним располагался загорелый и элегантный человек с черными, густыми волосами, зачесанными назад, квадратной бородкой и остроконечными усами, в сшитом на заказ синем костюме в мелкую полоску и кроваво-красной розой в петлице. Крошечная золотая звездочка блестела на его шелковом бордовом галстуке. На вид ему можно было дать сколько угодно: от сорока пяти до шестидесяти.
- Я Гарри Энджел, - представился я после того, как метрдотель выдвинул для меня стул. - Адвокат по имени Уайнсэп сказал, что вы хотите со мной поговорить.
- Мне нравятся люди, не теряющие времени, - произнес он. - Выпьете?
Я заказал двойной "Манхэттен" и Сифр, постучав по своему бокалу наманикюренным ногтем, сказал, что последует моему примеру. Легко можно было представить, как эти ухоженные руки сжимают плеть. Наверно, такие же руки были у Нерона. И у Джека Потрошителя. Это была рука императоров и наемных убийц. Томная, но беспощадная и жестокая, а ее изящные пальцы - совершенное орудие зла.
Когда отошел официант, Сифр подался вперед с застывшей на губах улыбкой заговорщика.
- Ненавижу тривиальности, но предпочитаю взглянуть на ваше удостоверение личности, прежде чем мы начнем.
Я вытащил бумажник и показал ему фотокопии нескольких документов.
Пробежав пальцами по целлулоидным футлярам, он вернул мне бумажник, и улыбка его потеплела градусов на десять.
- Предпочитаю верить человеку на слово, но мои поверенные настояли на этой формальности.
- Обычно, лучше перестраховаться.
- Неужели, мистер Энджел? А я полагал, вы любите азартные игры.
- Только по необходимости. - Я пытался уловить в его голосе следы акцента, но он походил на полированный металл, гладкий и чистый, будто его драили банкнотами с самого дня рождения. - Не пора ли нам перейти к делу? - предложил я. - Болтовня - не мой профиль.
- Еще одно завидное качество. - Сифр извлек из внутреннего нагрудного кармана отделанный золотом и кожей портсигару открыл его и выбрал узкую, зеленоватую "панателлу" .
- Хотите закурить?
Я отклонил предложение и наблюдал за тем, как Сифр отрезает кончик сигары серебряным ножичком.
- Вам, случайно, не знакомо имя "Джонни Фейворит"? - спросил он, согревая узкую палочку сигары пламенем газовой зажигалки.
Я подумал.
- Кажется, так звали певца из довоенного свинг-бэнда?
- Именно он. Свежеиспеченная сенсация, как выражается пресса. Он пел с оркестром Спайдера Симпсона в 1940. Лично я не приемлю джазовой музыки и не могу припомнить названий его шлягеров; так или иначе, их было несколько. Он бешено завел публику в "Парамаунт Театре" еще за пару лет до того, как кто-либо услышал о Синатре. Вы должны помнить об этом - ведь "Парамаунт" находится в вашем районе.
- Джонни Фейворит не был кумиром моей юности. В 1940-м я едва окончил школу и поступил в полицию в Мэдисоне, штат Висконсин.
- Так вы уроженец Среднего запада? А я принял вас за коренного нью-йоржца.
- За чертой Хьюстон-стрит их вообще не бывает.
- Вы правы. - Лицо его скрылось в голубом дыму, запах табака был восхитительным, и я пожалел о том, что не взял одну сигару на пробу. - Этот город чужаков, - заметил он. - Я тоже из таких.
- Откуда вы?
- Ну скажем, я просто путешественник. - И Сифр взмахом руки разогнал клубы дыма, блеснув сверкнувшим на пальце изумрудом, к которому не зазорно было бы приложиться губами самому Папе Римскому.
- Прекрасно. Почему вы спрашиваете о Джонни Фейворите?
Официант поставил на стол напитки, нарушая наш покой не более, чем скользнувшая мимо тень.
- Говорят, у него был приятный голос. - Сифр молча поднял бокал на уровень глаз, как это принято в Европе, и выпил. - Я уже говорил, что не переношу джазовой музыки; слишком громко и грубо для моего слуха. Но Джонни мог петь нежно, как исполнитель романсов, стоило ему захотеть. Я взял его "под крыло", когда он еще начинал. Он был неотесанный, тощий паренек из Бронкса. Отец и мать у него умерли. И настоящее его имя не "Фейворит", а "Джонатан Либлинг". Он сменил его по профессиональным мотивам. "Либлинг" не слишком подходящее имя для сцены. Вы знаете, что с ним случилось?
Я не имел об этом понятия.
- Его призвали в армию в 1943-м. Благодаря своему таланту, Джонни был назначен в Особую музыкально-развлекательную часть и в марте присоединился к шоу-труппе в Тунисе. Больше у меня нет подробных сведений; в общем, как-то днем, во время представления, случился воздушный налет. "Люфтваффе" прочесали огнем сцену. Большинство артистов были убиты. Джонни по чистой случайности отделался ранами в лицо и голову. Точнее говоря, он едва выжил. Но уже не был прежним Джонни. Я не разбираюсь в медицине и поэтому не могу описать его состояния точнее. Кажется, это называется "шок после бомбежки".
Я подтвердил, что мне знаком такой термин.
- Вот как? Вы были на войне, мистер Энджел?
- Несколько месяцев, с самого ее начала. Я оказался среди тех, кому повезло остаться живым и невредимым.
- Что ж, с Фейворитом получилось иначе. Его переправили сюда через океан совершенно невменяемым.
- Очень жаль, - заметил я, - но в чем, собственно, моя задача? Вы не могли бы уточнить?
Сифр погасил сигару в пепельнице и покрутил в пальцах пожелтевший от времени мундштук из слоновой кости. Тот был резным, в форме змеи с головой кричащего петуха.
- Будьте терпеливы, мистер Энджел. Постепенно я доберусь до сути дела. Я оказал Джонни помощь в начале карьеры. Не будучи формально его агентом, я смог обратить ему на пользу свои связи. Чтобы узаконить эту помощь - довольно значительную, - мы с ним подписали контракт. В дело был вложен определенный кредит, аннулируемый в случае его смерти. Я не могу объяснить детали подробнее, но в нашем соглашении с Джонни были пункты, оговаривающие конфиденциальность.
- Итак, состояние Джонни было безнадежным. Его отправили в клинику для ветеранов в Нью-Хэспшире и дело шло к тому, что остаток дней он мог провести в больничной палате. Но у Джонни остались друзья и деньги, много денег. Хотя он был транжирой, но его довоенные заработки оказались достаточно значительными, чтобы их мог промотать один человек. Некоторая сумма была инвестирована, и агент Джонни имел права адвоката.
- Сюжет становится все более запутанным, - заметил я.
- В самом деле, мистер Энджел! - Сифр постучал мундштуком из слоновой кости по краю пустого бокала.
- Друзья Джонни добились, чтобы его перевели в частную клинику на севере штата. Там к нему собирались применить какое-то якобы особо действенное лечение. Типичные медицинские штучки-дрючки… Конечный результат был прежним: Джонни остался зомби. Только расходы на этот раз были оплачены из его кармана, а не государственного…
- Вы знаете имена этих друзей?
- Нет. Надеюсь, вы сочтете меня излишне благотворительной натурой, поскольку мой непреходящий интерес к Джонни Либлингу касается лишь нашего контрактного соглашения. Я так и не видел Джонни после того, как он отправился на войну. И вопрос в том, жив ли он все еще или мертв. Раз или два в год мои поверенные связывались с клиникой и получали оттуда заверенное нотариусом подтверждение того, что Джонни еще числится среди живых. Это положение сохранялось до конца прошлой недели.
- И что же случилось?
- Нечто весьма странное. Клиника Джонни находится в пригороде Пафкипси. Будучи неподалеку от нее по делам, я вдруг решил навестить своего старого приятеля.
Возможно, мне захотелось увидеть, что могли сделать с человеком шестнадцать лет пребывания на кровати. Но в клинике сказали, что по будням приемные часы у них ограничены дневным временем. Я настаивал, и тогда появился дежурный доктор. Он сообщил мне, что Джонни подвергают специальной терапии, и его нельзя беспокоить до следующего понедельника.
- Похоже, они хотели, чтобы вы убрались прочь.
- Верно. В манерах этого типа было нечто, не внушающее доверия. - Сифр вложил свой мундштук в кармашек жилета и сложил ладони на столе. - Я остался в Пафкипси до понедельника и вернулся в клинику, позаботившись о том, чтобы прийти точно вовремя. Доктора я больше не видел, но услышав, что мне нужен Джонни, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал "нет". Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.
- А раньше они этого не говорили?
- Ни слова. Я возмутился. Устроил им небольшой скандал, и это было ошибкой. Дежурная пригрозила вызвать полицию, если я не уйду немедленно.
- И что вы сделали?
- Я ушел. А что оставалось? Это частная клиника, и мне не хотелось неприятностей. Вот почему я и нуждаюсь в ваших услугах.
- Вы хотите, чтобы я отправился туда и все выяснил?
- Вот именно. - Сифр выразительно воздел руки, словно давая понять, что ему нечего прятать. - Во-первых, я хочу знать, жив ли Джонни Фейворит - это очень важно. И если да, то где он находится.
Сунув руку во внутренний карман пиджака, я вытащил из него маленькую записную книжку в кожаном переплете и механический карандаш.
- Думаю, это несложно. Адрес и название клиники?
- "Мемориальная больница Эммы Додд Харвест", она находится к востоку от города, на Плезэнт Вэлли-роуд.
Я записал название и спросил имя доктора, выпроводившего Сифра.
- Фаулер. Кажется, его звали Альберт или Альфред.
- Фейворит зарегистрирован под собственным именем?
- Да. Джонатан Либлинг.
- Пожалуй, этого достаточно. - Я убрал книжку на место и поднялся. - Как мне связаться с вами?
- Лучше всего через моего адвоката. - Сифр разгладил усы кончиком указательного пальца. - Надеюсь, вы не покидаете меня? Я полагал, мы отобедаем вместе.
- Жаль отказываться от бесплатного обеда, но если я начну прямо сейчас, то успею в Пафкипси до закрытия клиники.
- В клиниках нет приемных часов для посторонних.
- Но они есть для собственных служащих. На этом держится любое мое прикрытие. Если я подожду до понедельника, это обойдется вам дороже. Я беру пятьдесят долларов в день плюс издержки.
- Что ж, это немного за хорошую работу.
- Работа будет выполнена. Удовлетворение гарантировано. Я позвоню Уайнсэпу, как только что-нибудь прояснится.
- Прекрасно. Рад был познакомиться, мистер Энджел.
Метрдотель все еще скалил зубы, когда я забирал из гардероба свое пальто и "дипломат", прежде чем покинуть ресторан.
Глава третья
Мой "шеви", купленный шесть лет назад, стоял в "Ипподром Гэридж" на 44-й улице, рядом с Шестой-авеню. От этого в свое время легендарного театра сейчас осталось лишь название. Когда-то в "Ипп" танцевала Павлова, а оркестром дирижировал Джон Филипп Суса. Теперь здесь не выветривался запах автомобильных выхлопов, а музыка доносилась лишь из маленького приемничка в конторе гаража.
К двум часам дня я уже катил по Вест-Сайдскому шоссе. "Великий Исход" машин из города, присущий уикэнду, еще не начался, и движение по Сомилл Ривер-парквэю было небольшим. Остановившись у супермаркета, я купил себе здесь пинту "бурбона", чтобы не скучать в дороге. К тому времени, как я добрался до Пикскилла, бутылка наполовину опустела, и я упрятал ее в "бардачок", сберегая виски на обратный путь.
Я добрался до окраин Пафкипси в начале четвертого и вырулил на Плезэнт Вэлли-роуд. Миновав поселок, проехал пять миль и увидел окруженное стеной поместье с резными коваными воротами. Большие бронзовые буквы на кирпичной стене гласили: "МЕМОРИАЛЬНАЯ БОЛЬНИЦА ЭММЫ ДОДД ХАРВЕСТ". Свернув на покрытую щебенкой подъездную дорожку, я с пол-мили кружил по зарослям болиголова, прежде чем передо мной возникло шестиэтажное здание из красного кирпича в "георгианском стиле", более смахивавшее на студенческое общежитие, чем на клинику.