Входную дверь я оставил слегка приоткрытой и, стащив с рук резиновые перчатки, запер их в свой "дипломат". На лестнице никого не было. Как я сюда входил, вроде никто не видел. Правда, меня могла вспомнить домохозяйка с первого этажа, но с этим ничего не поделаешь.
Я спустился по лестнице и покинул дом мимо детишек, играющих в "классы" во дворе. Они на меня даже не взглянули.
Глава двадцатая
Три порции спиртного в баре по соседству успокоили мои нервы. Сидя спиной к телевизору, я обдумывал положение. Теперь у меня на руках двое покойников. Оба знали Джонни Фейворита и… кстати, пятиконечные звезды… Интересно, где сейчас передний зуб Тутса? Пропал, как и перстень доктора? Хотя, конечно, звезды могли быть и совпадением, к тому же наркоман-доктор и блюзовый пианист могли знать Джонни Фейворита и не знать друг друга. Но я буквально нутром чуял: все это связано между собой. Смахнув в ладонь сдачу с влажной стойки бара, я продолжил свою работу на Луи Сифра.
Поездка на Кони-Айленд оказалась приятным развлечением. До "часа пик" оставалось девяносто минут и движение по Федеральной автотрассе и через Бэттери-туннель было свободным. Я опустил окно на Шор-парк-вэе: дунул холодный морской ветерок. На Кропси-авеню запах крови уже выветрился из моих ноздрей.
Проехав по Западной 17-й улице до Серф-авеню, я поставил машину у заколоченного досками аттракциона электромобилей.
Несколько неприкаянных душ бродили вокруг в поисках приключений. Ветер гнал по пустынным улицам старые газеты. Пара чаек выискивала на земле объедки. Киоски, торгующие сахарной ватой, "галереи ужасов" и аттракционы "на выигрыш" были плотно заколочены. В Кони-Айленде начался "мертвый сезон".
Я остановился у закусочной "Натане Фэймоус", чтобы подкрепиться "хот-догом" и запить его пивом из картонного стаканчика под броской вывеской на фасаде. Буфетчик как будто и не покидал своей стойки со времен бывшего здесь когда-то "Луна-парка", и я спросил у него, не слышал ли он о гадалке по имени "мадам Зора".
- Мадам "кто"?
- Зора. Она пользовалась большим успехом в сороковых.
- Не припоминаю, приятель, - признался он. - Я получил эту работу меньше года назад. Лучше спроси меня что-нибудь о пароме Стейтен-Айленда. У меня была концессия на ночное питание на "Матери Золотой Звезды" целых пятнадцать лет. Ну валяй, спрашивай.
- Почему вы уволились?
- Не умею плавать.
- И что с того?
- Боялся утонуть. Решил не играть с судьбой.
Я набил рот остатками "хот-дога" и, прихлебывая пиво, зашагал прочь.
Бауэри, расположенная между Серф-авеню и Променадом, скорее напоминала парк развлечений, нежели улицу. Я прогуливался вдоль павильонов и раздумывал над своим следующим ходом. Цыганская община закрыта для чужих получше, чем все ячейки "клана" в Джорджии, так что с этой стороны помощи мне не получить. Работай ногами. Меси асфальт, покуда не нарвешься на кого-то, кто помнит мадам Зору и захочет рассказать тебе о ней.
Начать поиски можно было с заведения Дэнни Дринана. Он был мелким мошенником на пенсии и содержал убогий музей восковых фигур на углу 13-й улицы и Бауэри. Я познакомился с ним в 1952 году, когда он только-только отбыл свой четырехлетний срок в Даннеморе. Агенты ФБР пытались было пришить ему биржевую аферу, но тут он идеально подошел на роль "козла отпущения" для пары продажных адвокатов, которых звали Пи-ви и Мунро. В то время я работал на третью сторону, также павшую жертвой их махинаций, и заодно помог Дринану. Дэнни был обязан мне и при необходимости снабжал информацией или компроматом.
Галерея восковых фигур втиснулась между павильоном с пиццей и залом игральных автоматов. Ка фасаде алыми буквами высотой в фут красовалась надпись:
СПЕШИТЕ:
ЗАЛ АМЕРИКАНСКИХ ПРЕЗИДЕНТОВ
50 ЗНАМЕНИТЫХ УБИЙСТВ
ПОКУШЕНИЯ НА ЛИНКОЛЬНА И ГАРФИЛДА
ДИЛЛИНДЖЕР В МОРГЕ
ЖИРНЫЙ АРБУКЛ ПРЕДСТАЕТ ПЕРЕД СУДОМ ПОЗНАВАТЕЛЬНО! ЖИЗНЕПОДОБНО! ПОРАЗИТЕЛЬНО!
В кассовой будке крашеная хной гарпия возраста вдовы президента Гранта раскладывала "солитер".
- Дэнни Дринан у себя? - спросил я.
- Он там, внутри, - проворчала она, извлекая трефового валета из колоды. - Оформляет экспонаты.
- Можно войти и поговорить с ним?
- Сначала придется заплатить, - кивнула она головой в сторону картонной таблички: "Вход 25 центов".
Я выудил из брюк четвертак, просунул монету в зарешеченное оконце и вошел внутрь. Здесь воняло, как в канализации. На провисшем картонном потолке расплылись большие рыжие пятна. Под ногами скрипел и стонал пересохший деревянный настил. Вдоль стен, за стеклянными витринами, словно армия индейцев, выставленных в сигаретных лавках, неуклюже застыли манекены.
Все американские президенты были наряжены в обноски из водевильной костюмерной. После Ф. Д. Рузвельта шел сплошной ряд убийц. Холл-Миллз, Снайдер-Грей, Бруно Гауптманн, Уинни Рут Джад, убийцы "Одиноких сердец": все собрались здесь, размахивая дубинками и мясными пилами, пряча части тел в сундуки и плавая в океанах красной краски.
В одной из витрин я нашел Дэнни Дринана. Это был маленький мужчина в выцветшей синей рабочей рубашке и шерстяных брюках цвета соли с перцем. Курносый нос и редкие светлые усы делали его похожим на испуганного хомяка. Его привычка быстро моргать во время разговора подчеркивала это сходство.
Я постучал по стеклу - он поднял глаза и улыбнулся, насколько это позволяли обойные гвозди у него во рту. Пробормотав что-то неразборчивое, он положил молоток и выскользнул ко мне через маленькую щель в дальнем углу. Он работал над парикмахерской, где убивали под руководством Альберта Анастасии, Верховного Палача компании "Убийство инкорпорейтед". Двое убийц в масках наставили револьверы на укутанную простыней фигуру в кресле, а парикмахер спокойно стоял в сторонке, ожидая следующего клиента.
- Эй, Гарри! - весело вскричал Дэнни Дринан, неожиданно появляясь у меня за спиной. - Ну, что скажешь о моем последнем шедевре?
- Похоже, у всех у них наступило трупное окоченение, - заметил я. - Умберто Анастасиа, верно?
- Выдайте парню призовую сигару. Угадал сразу.
- Вчера я был в Шератон-парке, так что все достаточно свежо в моей памяти.
- Эта сцена - конек моего нового сезона.
- Ты опоздал на год.
Денни нервно кивнул.
- Парикмахерские кресла дороги, Гарри. В прошлом году я не смог позволить себе никаких обновок. Впрочем, эта гостиница действительно хороша для бизнеса. Ты не знал, что здесь прикончили Арнольда Ротштейна в 1928 году? Только тогда это место называлось "Парк-сентрал". Пойдем, я установил Арнольда впереди, я покажу тебе.
- Как-нибудь в другой раз, Дэнни. Я за глаза повидал всего этого в натуре.
- Ага, пожалуй, ты прав. Так что же привело тебя в наш заброшенный уголок? Хотя, будто я этого не знаю…
- Вот и скажи мне, если уже знаешь.
Глаза Дэнни зажглись наподобие безумных семафоров.
- Ну, подробности мне неизвестны, - заикаясь, произнес он, - но смекаю, что если Гарри приходит навестить меня, ему нужна какая-то "инфо".
- Точно, - подтвердил я. - Что ты можешь рассказать о предсказательнице судьбы по имени "мадам Зора"? Она работала здесь в начале сороковых.
- Эх, Гарри, сам знаешь, что в этом я помочь не могу. В то время я торговал недвижимостью во Флориде.
Я вытряхнул сигарету из пачки и предложил, ее Дэнни, но тот покачал головой.
- Я и не думал, что ты сможешь найти ее, Дэнни, - продолжал я, закуривая, - но уже освоился здесь и наверное, сможешь указать мне старожилов. Намекни на того, кто разбирается в местных делах.
Дэнни почесал голову, показывая этим мне, что он раздумывает.
- Я сделаю все, что смогу. Загвоздка в том, Гарри, что все, кто мог бы помочь, сейчас на Бермудах или прочих курортах. Я и сам валялся бы на пляже, не будь по уши в долгах. Хотя после тюряги Брайтон Бич выглядит не хуже Бермуд.
- Но ведь кто-то мог и остаться. Не только твоя контора открыта для бизнеса.
- Ага, именно сейчас я и понял, к кому тебя нужно послать. На 10-й улице, возле Променада, есть "Шоу уродов". Обычно большинство уродцев подрабатывают в это время в цирке, но есть и старики. Они не берут отпусков.
- А как называется это место?
- "Конгресс чудес Уолтера". Заправляет им господин по имени Хаггарти. Его сразу узнаешь. Он покрыт татуировками, как дорожная карта.
- Спасибо, Дэнни. Ты кладезь ценной информации.
Глава двадцать первая
"Конгресс чудес Уолтера" находился на 10-й улице возле пандуса, ведущего на Променад. Фасад низенького здания был увешан транспарантами, под которыми висели примитивные рисунки красками, представляющие экспонаты "конгресса". Широкие холсты в простой карикатурной манере изображали человеческие уродства с наивностью, предполагавшей врожденную жестокость.
"ВОТ ЭТО ТОЛСТУХА!" - гласила надпись под рисунком раздутой как дирижабль женщины с крошечным пляжным зонтиком над тыквообразной головой. По сторонам от татуированного человека - КРАСОТА НЕ ГЛУБЖЕ КОЖИ - располагались портреты Йо-йо, Собакоголового мальчика и Принцессы Софии, Бородатой леди. Прочие портреты показывали гермафродита, юную девушку, обвитую змеями, человека-тюленя и великана в смокинге.
"ОТКРЫТО ТОЛЬКО ПО СУББ. И ВОСКР." - предупреждала вывеска в пустой кассовой будке у входа. Поперек открытых дверей висела цепь, но я поднырнул под нее и вошел внутрь.
Свет, падающий сквозь грязноватый люк наверху позволял разглядеть несколько задрапированных флагами платформ по сторонам пустого помещения. В дальнем его конце из-под закрытой двери пробивалась полоска света. Я подошел к двери и постучал.
- Открыто, - произнес голос.
Повернув ручку, я заглянул в большую, голую комнату, уют которой придавали лишь несколько продавленных кушеток из комиссионки и веселые цирковые плакаты на покрытых плесенью стенах. Крошечная толстуха с черной, вьющейся бородой, распущенной по скромному розовому корсажу, сидела, углубившись в полусобранную картинку из кусочков картона.
Под пыльной бахромой абажура сидели четыре странных урода, погруженные в обычный ритуал игры в покер. На большой подушке восседал человек без рук и ног; он был похож на Шалтая-Болтая и держал карты в ладонях, растущих прямо из плеч, словно ласты. Рядом сидел великан, в массивных пальцах которого карты казались маленькими, как почтовые марки. Кожа сдающего напоминала шкуру аллигатора.
- Ты ставишь или нет? - спросил игрок слева, высохший гном в нижней рубашке. Его шея, плечи и руки были так густо татуированы, что походили на какое-то экзотическое, обтягивающее кожу одеяние. В отличие от яркой работы художника, представленной на холстине снаружи, человек поблек и выцвел, и представлял собой размытую копию того, что было обещано рекламой на входе.
Татуированный впился взглядом в мой "дипломат".
- Что бы ты не продавал, нам это не нужно! - рявкнул он.
- Я не торговец. Сегодня никаких страховок и громоотводов.
- Так какого черта тебе нужно, может, бесплатное представление?
- Наверно, вы мистер Хаггарти. Мой друг подумал, что вы сможете помочь мне кое-какой информацией.
- А кто он такой, твой друг? - требовательно спросил многоцветный Хаггарти.
- Дэнни Дринан, владелец воскового музея за углом.
- Ага, я знаю Дринана, он тот еще мошенник. - Хаггарти отхаркнулся в стоявшую у его ног корзинку из-под мусора. Затем улыбнулся, показывая, что не хотел меня обидеть. - Я уважаю всех друзей Дэнни. Скажи, о чем ты хочешь узнать, и я выложу тебе напрямик все, что смогу.
- Можно присесть?
- Будь моим гостем. - Хаггарти ногой вытолкнул из-под картонного стола свободный складной стул.
- Я ищу цыганку-гадалку по имени "мадам Зора", - сказал я, ставя чемоданчик между ног. - Она пользовалась здесь большим успехом перед войной.
- Не могу вспомнить, - произнес Хаггарти. - Может вы, ребята?
- Я помню гадалку на чайных листьях по имени "Мун", - пропел человек с ластами вместо рук.
- Она была китаянкой, - проворчал великан. - Вышла замуж за аукциониста и подалась в Толедо.
- А зачем она тебе? - захотел узнать человек со шкурой аллигатора.
- Она знала парня, которого я пытаюсь отыскать. Я надеялся, что она сможет мне помочь.
- Ты частная ищейка?
Я кивнул. Отрицание могло лишь ухудшить положение.
- Значит, легаш? - Хаггарти снова сплюнул в корзинку. - Я не держу на тебя зла. Всем нужно зарабатывать на жизнь.
- А я вот сроду не перевариваю мусоров, - прогудел великан.
- У тебя что, в желудке бурчит после того, как пообедаешь сыщиками?
Великан хмыкнул. Хаггарти рассмеялся и стукнул по столу своим узорчатым красно-синим кулаком, рассыпая по сторонам аккуратные стопки фишек.
- Я знала Зору, - заговорила толстая леди нежным, как китайский фарфор, голосом. В ее мелодичном акценте цвели магнолии и жимолость. - Зора была такая же цыганка, как вы - цыган, - добавила леди.
- Вы уверены в этом?
- Ну конечно. Эл Джолсон носил черное лицо, но это не делало его негром.
- А где я могу найти ее сейчас?
- Этого я не знаю. Я не видела ее с тех пор, как она свернула свою палатку.
- Когда это было?
- Весной сорок второго. Однажды она просто исчезла отсюда. Закрыла свою лавочку, не сказав никому ни слова.
- Что вы можете о ней сказать?
- Не слишком много. Иногда мы собирались на чашку кофе. Болтали о погоде и о всякой всячине.
- Она когда-нибудь упоминала о певце Джонни Фейворите?
Толстуха улыбнулась. Глубоко под пластами жира в ней пряталась маленькая девочка в нарядном платьице.
- Вот уж у кого была золотая глотка, - просияла она и промычала одну из давнишних мелодий. - Они впрямь был моим любимчиком. Однажды я прочитала в бульварном листке о том, что он консультировался у Зоры, но когда я спросила ее об этом, она сразу "захлопнулась". По-моему, говорить об этом все равно, что выдать тайну исповеди.
- Вы не добавите еще что-нибудь, хоть немного?
- К сожалению, мы не были настолько близки, Знаете, кто может вам помочь? Старый Пол Болц. В то время он работал с ней на пару. Он по-прежнему ошивается здесь.
- Где мне его найти?
- В Стиплчейзе. Он служит там цепным псом. - Толстуха принялась обмахиваться киножурналом. - Хаггарти, сделай же что-нибудь с этой парилкой. Здесь жарко, как в бойлерной. Я скоро растаю.
Хаггарти рассмеялся.
- От тебя останется самая большая на свете лужа.
Глава двадцать вторая
Променад и Брайтон-Бич были пусты. Там, где в разгар лета лежали, как моржи на лежбище, людские толпы, сейчас бродили в поисках пустых бутылок лишь несколько упрямых старьевщиков. За ними бушевал прибоем свинцово-серый Атлантический океан, разлетаясь каскадами брызг на волнорезе.
Стиплчейз-парк занимал двадцать пять акров земли. Парашютная вышка - подачка с Всемирной выставки 1939 года - возвышалась над большим павильоном со стеклянными стенами, похожими на каркас гигантского зонта. На фасаде, над смеющимся раскрашенным лицом основателя С. Тайлоу, находилась вывеска "СМЕШНОЕ МЕСТО". Но в это время года Стиплчейз был смешон настолько, насколько может быть смешон анекдот без "соли". Я глянул вверх, на улыбающуюся физиономию господина Тайлоу и задумался над причиной его веселья.
Отыскав в проволочном заборе подходящую дыру, я пролез на территорию и постучал кулаком по стеклу рядом с запертой входной дверью. Стук эхом разнесся по пустынному парку развлечений, напоминая дюжину побушевавшихся полтергейстов. Проснись, старик! А вдруг шайка воров собирается обчистить парашютную вышку? Я начал круговой обход огромной постройки, стуча по всем стеклам ладонью. За углом я встретился "лицом к лицу" с дулом револьвера. Это был полицейский "Кольт-Позитив" 38-го калибра, но с моей незавидной позиции он казался мне величиной с "Большую Берту".
Пушку держала уверенная рука старого кремня в коричневой с рыжим форме. Пара поросячьих глазок над огромным круглым носом, прищурясь, изучала меня.
- Замри! - приказал он, и я замер.
- Кажется, вы мистер Болц? - начал я. - Пол Болц?
- Это тебя не касается. Какого хрена ты здесь делаешь?
- Мое имя Энджел. Я частный детектив. Мне нужно поговорить с вами о деле, которым я занимаюсь.
- Покажи мне что-нибудь в доказательство.
Я полез за бумажником, но Болц многозначительно ткнул меня "кольтом" в пряжку ремня.
- Левой рукой, - прорычал он.
Переложив "дипломат" в правую руку, я вынул бумажник левой.
- Брось его и сделай два шага назад.
Болц нагнулся и поднял бумажник, не сводя револьвера с моего пупка.
- Откройте клапан, и сразу увидите фотокопию.
- Кстати, твоя "жестянка" ни шиша для меня не значит. У самого дома лежит такая же.
- Я и не говорю, что она чего-то стоит; просто, гляньте на фотокопию.
Охранник не говоря ни слова пробежал глазами по кармашкам моего бумажника. Я подумывал было обезоружить его, но передумал.
- Ну ладно, ты частный "дик", - произнес он. - Так что тебе от меня нужно?
- Вы Пол Болц?
- Допустим. - Он бросил бумажник на бетон к моим ногам.
Я поднял его левой рукой.
- Вот что: день у меня был тяжелый. Спрячьте револьвер, мне нужна ваша помощь. Разве не ясно, что парень просит вас об услуге?
Он глянул на свою пушку, словно прикидывая, не употребить ли ее на ужин. Потом пожал плечами и упрятал револьвер в кобуру, нарочито не застегивая клапан.
- Я Болц, - подтвердил он. - Послушаем твою байку.
- Мы не могли бы где-нибудь спрятаться от ветра?
Болц кивнул уродливой головой, показывая, что мне следует идти впереди. Мы спустились по короткой лестнице к двери, на которой значилось "ВХОД ЗАПРЕЩЕН".
- Сюда, - сказал он. - Она открыта.
Наши шаги гулко грохотали по пустому зданию. Помещение было достаточно большим, чтобы вместить пару летных ангаров. Остального места хватило бы для полдюжины баскетбольных площадок. Большинство аттракционов сохранились со старых, немеханизированных времен. Большая деревянная горка поблескивала вдали словно водопад из красного дерева. Еще одна горка, называемая "Водоворот", спиралью летела вниз с потолка, чтобы "пролиться" на "Живой Биллиардный Стол", представленный рядом полированных вращающихся дисков, встроенных в пол их жесткого дерева. Легко было представить себе "Гибсоновских девушек" и изящных джентльменов в соломенных шляпах, танцующих под механическое пианино, исполняющее мелодию "Возьми меня поиграть в мяч".
Мы постояли у ряда кривых зеркал, отражения которых превратили нас обоих в уродов.
- Ну ладно, ищейка, - произнес Болц. - Выкладывай свою просьбу.
- Я ищу цыганку-гадалку по имени "мадам Зора". Мне известно, что вы работали у нее в сороковых годах.
Хриплый от курева смех Болца взмыл к усеянному лампочками каркасу и напомнил мне тявканье дрессированного тюленя.
- Знаешь, - выдавил он, - в этом направлении ты не доберешься и до первой базы.
- Но почему?