Сын бывшего губернатора Калифорнии, красавчик и любимец прессы Майкл Кэмпион, умер от сердечного приступа в постели элитной проститутки!
Но все не так просто: полиции не удается найти останки Майкла, а "ночная бабочка" очень скоро отказывается от своих показаний.
Так что же произошло с Майклом?
Прокурор Юки Кастеллано уверена: его убили. Но кто? Может быть, эксцентричный писатель, работающий над книгой о Майкле и упорно намекающий, что ему известно то, о чем не подозревает полиция?
Охота за опасным преступником началась…
Содержание:
-
ПРОЛОГ - РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ТРИНАДЦАТАЯ ЛУНА 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - HABEAS CORPUS 11
-
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - НА ЧИСТОМ СЛИВОЧНОМ МАСЛЕ 17
-
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - ПАЛЕНОЕ ИМУЩЕСТВО 27
-
ЧАСТЬ ПЯТАЯ - ПЛАМЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ 33
-
Примечания 41
Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро
7-е небо
Нашим супругам и детям:
Сьюзи и Джеку, Джону и Брендану
Приносим благодарность профессионалам высочайшего класса, щедро делившимся с нами своим временем и специальными знаниями: доктору Хамфри Германиуку, капитану Ричарду Конклину, Чаку Ханни, доктору Аллену Россу, Филиппу Р. Хоффману, Мелоди Фуджимори, Микки Шерману и доктору Марии Пейдж. Особая благодарность нашим прекрасным референтам Элли Шуртлефф, Дону Макбейну, Линн Коломбелло и Маргарет Росс, а также Мэри Джордан, которая руководила процессом.
ПРОЛОГ
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ
I
Крохотные огоньки мигали на высокой густой дугласии, красиво смотревшейся на фоне цельного венецианского окна. Гирлянды рождественской зелени и десятки открыток украшали со вкусом обставленную гостиную. В камине потрескивали яблоневые дрова, наполняя воздух приятным ароматом.
Очень чисто звучала оцифрованная "Рождественская песнь" Бинга Кросби:
Каштаны на огне, Дед Мороз щиплет за нос…
Мальчиков Генри Джаблонски видел нечетко. Один из них, по прозвищу Ястреб, сдернул с него очки и положил за целую милю, на каминную полку. Сперва Джаблонски подумал, что это хорошо. Значит, мальчики не хотят, чтобы их узнали. Значит, они не собираются убивать. "Пожалуйста, Боженька, оставь нам жизнь, и я твой слуга навек".
Джаблонски видел, как два смутных силуэта обошли дугласию, и знал, что пистолет у Ястреба на ремне. Он услышал треск разрываемой оберточной бумаги. Мальчик по имени Голубь играл бантиком с котенком.
Они сказали, что больно не будет.
Они сказали, это только ограбление.
Джаблонски достаточно хорошо запомнил их лица, чтобы описать полицейскому художнику, что он и сделает, как только они уберутся к чертям из его дома.
Оба мальчика словно сошли со страниц рекламного журнала Ральфа Лорена.
Ястреб. Четкие черты. Правильная речь. Светлые волосы расчесаны на пробор. Голубь. Крупнее Ястреба, шесть футов два дюйма, наверное. Длинные каштановые волосы. Очень силен. Мясистые кисти рук. Оба - типичные студенты Лиги плюща.
Может, в них действительно есть что-то доброе?
Пока Джаблонски наблюдал, светловолосый - Ястреб - подошел к книжной полке и провел длинными пальцами по переплетам, словно в гости зашел, с теплотой в голосе произнося названия произведений.
- Мистер Джей, - обратился он к Генри Джаблонски, - да у вас тут "Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту"! Классика! - Ястреб вытянул книгу с полки, открыл на первой странице и хищно навис над Джаблонски, лежавшим на полу связанным по рукам и ногам и с носком во рту. - Начало хорошее, в этом Брэдбери не откажешь. - И Ястреб прочитал вслух четким, поставленным голосом: - "Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются".
Пока Ястреб читал, Голубь вытащил из-под елки большую коробку, завернутую в золотую фольгу и перевязанную золотой лентой. То, что Пегги всегда хотела и ждала несколько лет.
- "Пегги от Санты", - прочитал Голубь карточку на подарке и разрезал ленты ножом.
У него есть нож!
Голубь стянул слои фольги и открыл коробку.
- Сумка "Биркин"? Санта принес вам сумку за девять тысяч долларов! Я на его месте сказал бы вам "нет", Пег. Решительное "нет".
Голубь взял очередной блестящий сверток и потряс коробку.
Ястреб повернулся к Пегги Джаблонски. Та пыталась произнести нечто умоляющее через кляп из скатанного носка, и столь же умоляющим был ее взгляд. Генри смотрел на жену, и у него разрывалось сердце.
Ястреб наклонился, погладил Пегги по светлым волосам и похлопал по мокрой щеке.
- Мы сейчас откроем все ваши подарки, миссис Джей. И ваши тоже, мистер Джей. А затем решим, оставить ли вас в живых.
II
Сердце Генри Джаблонски ушло в пятки. Подавившись толстым шерстяным носком, он напрягся в своих путах и ощутил кислый запах мочи. В брюках вдруг стало тепло. Боже, он обмочился! Ладно, сейчас не до того. Главное - выбраться живыми из этой передряги.
Он не мог двигаться. Не мог говорить. Но мог рассуждать.
Что можно сделать?
Лежа на полу, Джаблонски огляделся и заметил кочергу всего в нескольких ярдах. Он сосредоточил взгляд на кочерге.
- Миссис Джей, - сказал Голубь Пегги, потряхивая маленькую бирюзовую коробочку, - это вам от Генри. Колье от Перетти. Как мило! Что? Хотите что-нибудь сказать?
Голубь подошел к Пегги Джаблонски и вытянул кляп у нее изо рта.
- Значит, вы не знакомы с Дуги? - спросила она.
- С каким еще Дуги? - засмеялся Голубь.
- Не причиняйте нам вреда…
- Нет-нет, миссис Джей, - перебил ее Голубь, снова запихивая носок в рот жертвы. - У вас здесь нет права голоса. Это наша игра и наши правила.
Когда все подарки были открыты, котенок радостно принялся за ворох оберточной бумаги. Бриллиантовые серьги, галстук "Эрмес" и салатовые стринги "Дженсен". Джаблонски мечтал, чтобы мальчики просто забрали вещи и ушли. Потом Голубь заговорил с Ястребом, понизив голос. Джаблонски приходилось напрягать слух, чтобы что-нибудь расслышать сквозь шумевшую в ушах кровь.
- Ну что, виновны или невиновны? - спросил Голубь.
Ястреб задумчиво ответил:
- Мистер и миссис Джей хорошо живут, и если это лучшая месть…
- Хватит прикалываться, это все туфта!
Голубь перешагнул через наволочку, набитую содержимым сейфа супругов Джаблонски. Он прижал локтем открытую книгу Брэдбери, взял ручку и аккуратно вывел что-то на титульном листе.
Потом прочитал вслух:
- "Sic erat in fatis", дядя. Такая у вас судьба. Приятель, бери кота, и валим.
Ястреб нагнулся над Генри Джаблонски:
- Прости, дядя. И вы, дядина миссис. - Он вынул носок изо рта Джаблонски. - Попрощайся с Пегги.
В голове Генри Джаблонски воцарился полный сумбур. Как? Что происходит? И вдруг Генри понял, что может говорить! Он закричал:
- Пегги-и-и-и!
Но тут елку осветило ярко-желтое пламя, которое за считанные мгновения охватило дерево.
Ву-у-у-у…
От волны нестерпимого жара кожа на щеках Генри Джаблонски мгновенно высохла, как бумага. Дым валил толстыми клубами, уплотняясь у потолка и застилая свет.
- Не оставляйте нас так!
Он видел, как языки пламени взбегают по занавескам, слышал заглушенные кляпом вопли своей любимой, когда входная дверь громко закрылась.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТРИНАДЦАТАЯ ЛУНА
ГЛАВА 1
Мы сидели вокруг костра на заднем дворе снятого нами коттеджа неподалеку от живописного общественного пляжа в Пойнт-Рейесе, в часе езды к северу от Сан-Франциско.
- Линдси, давай свой бокал, - сказала Синди.
Я попробовала "Маргариту" и нашла ее весьма неплохой. Юки помешивала устриц на гриле. Моя бордер-колли Марта вздохнула и скрестила перед собой лапы. Отблески костра рисовали причудливые изменчивые узоры на наших лицах. Солнце опустилось за Тихий океан.
- Это было в первые месяцы моей работы судмедэкспертом, - начала Клэр. - Как всякого "духа", меня немилосердно гоняли. Как лезть ночью с фонариком по шаткой старой лестнице на сеновал, так обязательно я.
Юки закашлялась, поперхнувшись текилой и хватая ртом воздух. Мы с Синди одновременно закричали:
- Маленькими глотками!
Клэр с силой похлопала Юки по спине и продолжила:
- Ужасно тащить задницу шестнадцатого размера по этим стремянкам - темно хоть глаз выколи, вокруг какие-то шепоты, шмыганья, над головой кто-то летает. И вдруг луч фонарика падает на мертвеца! Ноги у него не доставали до сена, и, когда я осветила висельника, клянусь, показалось, что он левитирует. Глаза вытаращены, язык вывешен, вылитый вурдалак!
- Не может быть! - засмеялась Юки, сидевшая в пижамных штанах и фуфайке "Боулт Ло". Волосы собраны в хвостик, совсем опьянела с одной "Маргариты" - ну просто девчонка из колледжа, а не взрослая женщина под тридцать.
- Как заору в темноту, - продолжала Клэр. - Потребовала, чтобы два больших мужика поднялись наверх, срезали веревку, сняли тело со стропила и положили мистера Левитацию в черный пластиковый мешок!
Клэр взяла драматическую паузу, и тут зазвонил мой сотовый.
- Линд-си, не отвечай! - взмолилась Синди.
Я взглянула на номер, ожидая, что это звонит мой Джо, который, добравшись домой, решил мне звякнуть, но это оказался лейтенант Уоррен Джейкоби, бывший напарник, а теперь начальник.
- Да, Джейкоби?
Юки закричала:
- Продолжай, не жди ее, Клэр! Она может до утра проговорить!
- Линдси?.. Ладно, - решилась Клэр. - Я расстегнула пластиковый мешок, и тут из одежды мертвеца вылетела летучая мышь! И я обмочила штаны! - завизжала Клэр за моей спиной. - Я правда описалась!
- Боксер, ты где?! - резко каркнул Джейкоби мне в ухо.
- У меня выходной! - зарычала я в телефон. - Сегодня суббота, между прочим!
- Ничего, тебе это понравится. А если нет, отдам дело Кэппи и Чи.
- О чем идет речь?
- Крупнейшее дело в мире. Касается сына Кэмпиона, Майкла.
ГЛАВА 2
При упоминании имени Майкла Кэмпиона у меня участился пульс.
Майкл Кэмпион был не просто ребенком. Для Калифорнии он был все равно что Кеннеди-младший для американской нации. Единственный сын нашего бывшего губернатора Коннора Хьюма Кэмпиона и его жены Валентины, Майкл родился не то что с серебряной, а с золотой ложкой во рту - и с неоперабельным пороком сердца. С самого младенчества он жил вопреки прогнозам врачей.
По фотографиям и выпускам новостей вся Калифорния следила за жизнью Майкла. Прелестный малыш, развитый и одаренный, вырос в красивого юношу, остряка и умницу. Его отец был пресс-секретарем Американской ассоциации кардиологов, и Майкл автоматически стал самой популярной моделью их постеров. На публике он появлялся редко, но люди лелеяли надежду, что случится однажды открытие в медицине и калифорнийский "мальчик с разбитым сердцем" получит то, что есть у большинства людей, - полноценную активную жизнь.
В январе этого года Майкл пожелал родителям спокойной ночи, а утром его спальню нашли пустой. Не было письма с требованием выкупа, не вскрылось никакого подвоха. Но дверь черного хода оказалась не заперта, и Майкл пропал.
Его исчезновение расценили как похищение, и ФБР объявило Майкла в национальный розыск. Полицейское управление Сан-Франциско провело собственное расследование, опросив членов семьи, прислугу, учителей, школьных приятелей и онлайн-друзей.
"Горячая линия" раскалялась от сообщений, где в очередной раз видели Майкла, - ведь с самого рождения его фотографии не сходили с первых полос местной "Кроникл" и национальных журналов. Эфирные и кабельные телеканалы крутили экстренные выпуски новостей о ходе расследования и документальные ролики о жизни, омраченной роком судьбы Кэмпиона-младшего.
Полученная частным образом информация никуда не привела, и через несколько месяцев, в отсутствие звонков от похитителей и каких-либо новостей, историю Майкла потеснили с первых страниц теракты, лесные пожары, политические встряски и очередные жестокие преступления.
Дело Майкла Кэмпиона оставалось открытым, но никто уже не сомневался в худшем - что похищение прошло неудачно, Майкл умер в дороге или в заточении, а преступники закопали тело и скрылись. Граждане Сан-Франциско скорбели вместе с известной и всеми любимой четой Кэмпион, и хотя Майкла не забывали, книгу его жизни отложили в сторону.
И вот теперь Джейкоби подал мне надежду пролить свет на эту жутковатую тайну.
- Нашли тело? - осторожно спросила я.
- Нет, но у нас наконец-то появилась ниточка.
Я прижала телефон к уху, забыв про истории о привидениях и первую выездную сессию нашего женского убойного клуба.
Джейкоби продолжал:
- Если берешься, Боксер, встречаемся во Дворце правосудия…
- Буду через час.
ГЛАВА 3
До Дворца правосудия ехать было около часа. Я уложилась в сорок пять. Взбежав по лестнице на третий этаж, я широким шагом вошла в комнату для инструктажа.
Помещение сорок на сорок футов освещалось мигающими флуоресцентными лампами, превращавшими сгорбившуюся над столами ночную смену в выходцев из могил. Они подняли глаза, сказали: "Как твое ничего, сержант?" - и я пошла в угловой кабинет Джейкоби с окнами от пола до потолка, откуда открывался прекрасный вид на развязку 280-й скоростной автомагистрали.
Мой напарник Ричард Конклин приехал раньше меня. Тридцатилетний образец стопроцентного американца ростом шесть футов два дюйма положил ногу на край принадлежавшего Джейкоби стола, который давно просился на свалку.
Я подтянула себе другой стул, ударилась коленом и крепко ругнулась. Джейкоби хихикнул:
- Хорошо сказано, Боксер.
Я присела, думая, как бы организовала здесь рабочее место, будь кабинет Джейкоби моим. Сняв бейсболку, я тряхнула волосами, очень надеясь, что мужчины не почувствуют от меня запах текилы.
- Какого рода ниточка? - спросила я без предисловий.
- Анонимный звонок с заранее оплаченного сотового - естественно, отследить невозможно. Звонивший заявил, что видел, как сын Кэмпионов входил в дом на Рашн-Хилл в ночь своего исчезновения. В этом доме живет проститутка.
Джейкоби принялся расчищать место на столе, чтобы разложить список приводов упомянутой проститутки, а я думала о жизни Кэмпиона-младшего на момент его исчезновения.
Для Майкла не существовало свиданий, вечеринок, спорта. Его передвижения ограничивались поездками в машине с шофером до элитарной частной школы в Ньюкирке и обратно, поэтому мне не показалась безумной мысль, что он мог посещать проститутку. Платил, наверное, своему водителю и на час-другой сбегал из бархатной клетки родительской любви.
Но что случилось с ним потом?
Что стряслось с Майклом?
- Почему вы считаете эту информацию достоверной? - спросила я Джейкоби.
- Звонивший сказал, что Майкл был одет в приметную лыжную куртку цвета морской волны, с красной полосой на одном рукаве, которую ему подарили на Рождество. Эту куртку никогда не упоминали в прессе.
- Тогда почему этот информатор три месяца ждал со своим звонком?
- Я могу передать тебе только то, что он сказал. По его словам, он выходил от проститутки и столкнулся с Майклом на крыльце. Нам не стукнул, потому что у него жена и дети, побоялся привлечь внимание прессы. Но его мучила совесть. В конце концов она его, видимо, доела.
- Рашн-Хилл - прекрасный район для шлюх, - сказал Конклин.
Это точно. Смесь французского квартала с южным пляжем, и все в пределах пешего хода от Ньюкиркской школы. Я достала из сумки блокнот.
- Как зовут эту проститутку?
- Настоящее имя Миртл Бейс. - Джейкоби протянул мне ее дело. На снимке была молодая женщина, почти девочка, с короткими светлыми волосами и огромными глазами. Взглянув на дату рождения, я подсчитала, что ей двадцать два года. - Но несколько лет назад она официально сменила имя и фамилию, - продолжил Джейкоби. - Теперь она Джуни Мун.
- Стало быть, Майкл Кэмпион ходил к проститутке. - Я положила дело на стол. - Какая у тебя версия, Джейкоби?
- Что парень умер in flagrante delicto, или, по-английски, в седле. Если этот звонок не пустышка, мисс Миртл Бейс, она же Джуни Мун, ухайдакала Майкла в койке и куда-то дела тело.
ГЛАВА 4
Из дома Джуни Мун, насвистывая сквозь зубы, вышел очередной клиент лет двадцати, с торчащим ежиком светлых волос и в черной спортивной куртке. Мы с Конклином смотрели из патрульной машины, как молодой человек обходит полквартала, делая крюк через Левенворф, и услышали негромкий писк, когда он отключил сигнализацию у своего "БМВ" последней модели.
Когда задние фары "БМВ" мелькнули и исчезли за углом, мы с Конклином направились по дорожке к "раскрашенной леди", викторианскому особнячку пастельных тонов, краска на котором шелушилась, взывая о ремонте. Я нажала кнопку звонка у двери, подождала и нажала снова.
Дверь открылась, и перед нами предстала Джуни Мун, вся как есть, без прикрас.
С первой же секунды я поняла, что Джуни не заурядная шлюха.
В ней ощущалась такая росистая свежесть, каковой мне не случалось встречать у тружениц панели. Ее волосы были влажными - видимо, принимала душ; шапка светлых кудряшек заканчивалась тоненькой косичкой. Глаза у Джуни Мун были большие, темно-серого, дымчатого цвета. Тонкий белый шрамик пересекал верхнюю губу чувственного рта. Она, несомненно, была красавицей, но что меня особенно поразило, так это обезоруживающе детская внешность Джуни Мун.
Она потуже затянула на тонкой талии поясок золотистого шелкового халата.
Рич показал свой значок и представился:
- Отдел убийств. Не против, если мы войдем?