ГЛАВА 54
Когда в ее доме арестовали маньяка-убийцу, Синди решила взять для охраны собаку. Питбули в Сан-Франциско запрещены, служебные собаки и комнатные моськи Синди не привлекали, поэтому поиски идеальной сторожевой собаки закончились в зоомагазине Сета на Шестой улице, то есть буквально за углом.
- Берите этого. Его зовут Попка Озабоченный, - сказал Сет. Озабоченным Попкой прозывался персиковый с белым молуккский какаду, родственник попугая из сериала Роберта Блейка "Баретта". Сам Попка на кинозвезду не походил. Он уныло сидел в углу клетки, выщипывая на груди перья, и поднимал голову, чтобы пронзительно заорать всякий раз, когда открывалась дверь магазина. - Он в депрессии, - пояснил Сет. - Ему нужен дом. Если кто-нибудь к вам проникнет, Попка сразу сообщит.
Переименованный в Персика, попка поселился у Синди, и его депрессия сразу закончилась. Очень довольный, он сидел на плече хозяйки, кусая карандаш и превращая его в мелкие опилки, и тихо бубнил себе под нос. Синди неделю или две привыкала к невнятному попугайскому бормотанию, пока не расслышала, что Персик повторяет: "Убить суку, убить суку, убить суку".
- Хочу супу, хочу супу, - отреагировала на это Синди, убежденная, что какаду можно перепрограммировать упорной тренировкой.
Сегодня Синди с Персиком работали дома. Сидя перед компьютером, она печатала в поисковике ключевые слова: "возгорания в жилых домах с жертвами", "пожары в жилых домах с человеческими жертвами в районе залива", "возгорания в жилых домах, причина неизвестна". Но всякий раз после нажатия ввода на экране появлялось слишком много информации.
Синди почесала попугая под шейкой, долила в чай горячей воды и вернулась к столу. Часы в нижнем углу экрана показывали 22:32, а она не продвинулась ни на шаг. Синди возобновила поиск, написав: "Возгорания в домах, богатые семьи".
- Персик, это нереально, - пожаловалась она, когда на экране появились десятки ссылок. - Тут два года читать!
Почти все ссылки вели к одному случаю - сгоревший четыре года назад дом в окрестностях Сан-Франциско. Просматривая статьи, Синди вспомнила ту историю. Жертвы, Эмиль и Розанна Кристиансен, погибли еще до того, как она начала работать в разделе криминальной хроники.
Эмиль Кристиансен был финансовым директором компании, выпускавшей офисную технику. Компанию выкупила компьютерная фирма, и Кристиансены в одночасье стали мультимиллионерами и переехали из города в лесной поселок на побережье. Согласно сообщениям в прессе, дом сгорел до фундамента до приезда пожарных, и Кристиансены погибли в огне.
Возгорание назвали несчастным случаем, но при составлении описи уцелевшего имущества сын Кристиансенов обнаружил пропажу коллекции монет своего отца, а также кольца с крупным изумрудом и браслета с сапфирами и бриллиантами, принадлежавших матери. Стоил браслет, кстати, пятьдесят тысяч долларов.
В конце последней статьи цитировали слова эксперта, работавшего на пожаре. Он заявил репортеру: "Свеча перевернулась, газеты загорелись, занялись портьеры, и вскоре огонь охватил весь дом. Я не нашел следов горючих веществ, поэтому сейчас не могу сказать, был ли это несчастный случай или поджог".
Синди просматривала ссылки и вскоре нашла отчет судмедэксперта по Кристиансенам. Патологоанатом определил причину смерти как отравление продуктами горения, а род смерти "неустановленным на основании отчета начальника пожарной службы".
- Персик, но как же похищенные драгоценности?
- Убей суку, убей суку…
В голове Синди бурлили десятки вопросов. Кристиансенов, несомненно, ограбили, так почему специалист, который осматривал место пожара, заявил, что затрудняется определить, несчастный случай или поджог? И еще одна мысль не давала ей покоя: совпадение ли, что эксперт, работавший на пожаре у Кристиансенов, выезжал на убийства Малоунов и Мичемов?
Синди знала имя специалиста, потому что о нем говорила Линдси. Его звали Чак Ханни.
Она водворила Персика обратно в клетку и накрыла ее платком. Придвинув к себе телефон, Синди позвонила своему редактору.
А затем позвонила Линдси.
ГЛАВА 55
Девушка была упитанной.
Она сидела за столом для пикника возле университетского бара "Джамба джус", лицом к Уайт-плазе, потягивая через соломинку "Клубничный вихрь". Одежда на ней была просторной, как палатка: длинная, ярусами, юбка и широкая красная футболка. Грубая кожа, мышиного цвета волосы - словом, то, что нужно.
Ястреб поднял бровь и чуть наклонил голову. Голубь кивнул. Они подошли к столу и присели. Ястреб сел рядом с девушкой, Голубь напротив.
Большим пальцем и мизинцем Ястреб изобразил телефон.
- Бринь-бринь.
- Ал-ло, - сказал Голубь, отвечая на звонок с собственного пальцевого телефона.
- Голубь, ты давай катись отсюда. Я ее первый увидел.
- Мне она больше нравится, чувак. Я тебе сразу сказал, как мне понравилась эта женщина.
Девушка подняла голову, озадаченная таким разговором, посмотрела на Ястреба, сидевшего слева, потом на Голубя и опустила глаза на ноутбук, вернувшись к недопечатанному блогу в "Май спейс".
- Друг, по-моему, мы ей не нравимся, - сказал Ястреб в свой "телефон". - Как думаешь, она сноб?
- Дай я с ней поговорю. - Голубь положил "телефон" на стол и обратился к девушке: - Привет. Я Голубь. Факультет компьютеров и программирования. - Он указал на здание корпуса Гейтса. - Мой приятель хочет тебя куда-нибудь пригласить, а я говорю: не важно, кто первым тебя увидел, мне ты нравишься больше.
- Ну да, ну да. Небось не меня одну разыгрываете? Это у вас спорт такой парный?
Ястреб тронул девушку за локоть:
- Обидно, между прочим. Ты нас совершенно неправильно поняла. Я видел тебя в библиотеке, неужели не помнишь? Я не умею общаться с девушками, поэтому привел друга.
- Это правда, - поддержал его Голубь. - Ястреб у нас ужасно стеснительный. Я пришел за компанию, но когда тебя увидел, клянусь, сразу подумал, что ты скорее мой тип, чем его.
- И какой же это тип? - спросила девушка, смягчаясь. Мимо с ревом проносились стаи мотоциклов. На площади пахло свежевыпеченным хлебом из "Сабвея". Солнце припекало ей макушку. День явно налаживался.
- Креативный. Интуиция мне подсказывает, что ты человек творческий. Готов поспорить, ты писательница.
- Нет, я с биологического.
- Биология человека - это круто, - сказал Ястреб. - А писатель тут я. Как тебя зовут?
- Кара Линч.
- А я Ястреб, Кара Линч. А это мой друг Голубь.
- И что ты пишешь? - спросила она Ястреба.
- Мы с Голубем вместе работаем над одним романом. Можно угостить тебя коктейлем? "Клубничный вихрь"?
- Да, спасибо… Ястреб, - улыбнулась Кара.
Едва Ястреб отошел от стола, Голубь подался к девушке, навалившись на стол:
- Кара, кроме шуток, он не для тебя. Конечно, он талантливый, но я-то компьютерный гений. Я лучший на факультете. Если я скажу мое настоящее имя, ты сразу вспомнишь, что уже читала обо мне. Когда Ястреб вернется, ты должна быть готова выбрать. Либо ты решаешься и приглашаешь Ястреба, либо пригласи меня. Либо я, либо он, выбор за тобой, иначе мы выясним отношения по-мужски. А это будет некрасиво. Жестоко будет.
Глаза Кары обратились к Ястребу, который нес к столу смузи. Поблагодарив, девушка сказала:
- Ястреб, а давай сходим куда-нибудь?
Ястреб улыбнулся:
- Ух ты! Вау, Кара. А я как раз подумал - ты скорее во вкусе Голубя. Он звезда своего факультета. Ты себе не простишь, если упустишь такого парня.
Кара нерешительно повернулась к Голубю, наградившему ее ослепительной улыбкой.
- Придется тебе за мной приударить, Кара, - сказал он.
- Поцелуй меня в задницу, - покраснела она, вновь уткнувшись в ноутбук.
- Не могу, тебя Ястреб первым увидел, - засмеялся Голубь.
- Бринь-бринь, - сказал Ястреб.
- Ал-ло?
- Можно подумать, кому-то нужна эта толстая дура, - произнес Ястреб достаточно громко, чтобы слышали студенты за соседними столами. Они с Голубем захохотали, схватившись за животы, и, расходившись, театрально упали со скамеек в траву.
Голубь успокоился первым. Он встал и игриво взъерошил волосы Кары.
- Каюсь, грешен, Кара миа. Удачи в следующий раз.
И он поклонился. По щекам Кары текли слезы.
ГЛАВА 56
Конклин припарковался на узкой, обсаженной деревьями дороге в Монтерее, маленьком прибрежном городке в двух часах езды к югу от Сан-Франциско. Правое крыло трехэтажного деревянного дома осталось не тронутым огнем, но центральная часть сгорела до каркаса. Провалившаяся крыша казалась открытым ртом, обращенным к голубому небу в беззвучном крике.
Конклин и я пробились через толпу зевак, согнувшись, пролезли под желтой лентой и широкими шагами пошли по аллее.
Эксперт по поджогам ждал нас у входа. Тридцатилетний здоровяк ростом выше шести футов, он побрякивал в кармане мелочью и ключами. Представившись Рамоном Хименесом, он вручил мне свою визитку с мобильным телефоном, открыл замок, навешенный пожарной службой, и впустил нас в дом. Едва открылась входная дверь, в нос ударил запах яблок и корицы.
- Взорвался освежитель, - пояснил Хименес. - Шкварки в кабинете.
Идя за Хименесом по полностью выгоревшему дому, я думала, что порой жаргонными словечками копы и пожарные маскируют невыносимый ужас или подчеркивают собственную крутизну, а другие ради красного словца не пожалеют и отца. К какой же категории относится этот Хименес?
- Входная дверь была заперта? - спросила я.
- Нет. Пожарных вызвал сосед. Здесь многие не ставят себе пожарную сигнализацию.
Под ногами хрустело разбитое стекло, вода заливала в туфли, когда я медленно ходила по выжженной комнате, стараясь вычислить по остаткам и обломкам обстановки подробности жизни жертв. Но мое умение воссоздавать картину из разрозненных деталей оказалось бесполезным из-за масштабов разрушения. Сперва пламя, затем вода и зачистка - худший вариант для места преступления.
Если здесь были отпечатки, они пропали. Можно забыть о волосах, волокнах ткани, каплях крови, следах, чеках, записках. Если здесь не найдут остатков взрывного устройства или следов горючих веществ, мы даже не можем быть уверены, что этот пожар и другие случаи, которые мы расследуем, - дело рук одного и того же человека.
Пока единственное неопровержимое доказательство, которым мы располагали, - сходство обстоятельств этого пожара и трагедий в домах Малоунов и Мичемов.
- Жертвы - супружеская пара, Джордж и Нэнси Чу, - сказал Хименес. - Она учительница в средней школе, он какой-то там специалист по финансовому планированию. Аккуратно платили налоги, не нарушали закон, были хорошими соседями и так далее. Никаких связей с плохими парнями. Могу прислать вам по факсу отчет детективов, опрашивавших соседей.
- А что сказал судмедэксперт? - спросила я.
Конклин, хлюпая водой, добрался до обугленной лестницы, все еще державшейся у дальней стены, и пошел наверх.
- А эксперта не вызывали. Начальник пожарной службы сказал, что возгорание случайное. Сестра Нэнси Чу тут же вызвала похоронную службу забрать тела.
- Начальник пожарной бригады не увидел причины вызывать судмедэксперта?! - заорала я. - Мы в Сан-Франциско расследуем целую серию поджогов с человеческими жертвами!
- Я вам уже сказал, - повторил Хименес, глядя на меня сверху вниз большими темными глазами, - меня тоже не сразу вызвали. Когда я приехал, тела уже увезли, а дом заколотили. А теперь все кричат на меня.
- Кто на вас кричит?
- Ваш знакомый, Чак Ханни.
- Чак здесь был?
- Да, сегодня утром. Мы его вызвали для консультации. Он сказал, вы расследуете пару схожих случаев. Да, я вам еще не успел сказать: возможно, у нас есть свидетель.
Не ослышалась ли я? Есть свидетель? Я уставилась на Хименеса, ухватившись за крошечную надежду выйти на след.
- На газоне пожарные нашли дочь супругов Чу. Она сейчас в детской больнице Святой Анны. Содержание окиси углерода в крови семнадцать процентов.
- Она выкарабкается?
Хименес кивнул:
- Она в сознании, но от шока перестала говорить. Еще ни слова не сказала.
ГЛАВА 57
На втором этаже дома Джорджа и Нэнси Чу вдруг зазвонил чудом уцелевший телефон. Я переждала выматывающие душу звонки и спросила у Хименеса имя и возраст дочери погибших.
- Молли Чу, десять лет.
Я записала это в свой блокнот, обошла гору пропитанных водой обломков мебели и направилась к лестнице позвать Рича. Он уже спускался. Не успела я рассказать ему о Молли Чу, как Рич показал мне книгу в бумажной обложке, которую держал за обгоревшие края.
Уцелела достаточная часть обложки, чтобы можно было прочитать название: "Любитель огня" Джозефа Уомбо.
Я знала эту книгу.
То был основанный на реальных событиях роман о серийном поджигателе, который терроризировал Калифорнию в восьмидесятые и девяностые. В аннотации на последней обложке рассказывалось о чудовищном пожаре, уничтожившем магазин бытовых товаров и унесшем жизни четырех человек, включая двухлетнего мальчика. А поджигатель в это время сидел в машине и снимал происходящее на видеокамеру через зеркало заднего вида: как съезжаются красные машины, как пожарные, изнемогая от жара, рискуя жизнью, пытаются сделать невозможное - усмирить огненный ад, а еще два подозрительных возгорания полыхали совсем рядом, в каких-нибудь нескольких кварталах.
Мужчина в машине был экспертом по пожарам Джоном Леонардом Орром, капитаном пожарной службы Глендейла.
Орр был известным и уважаемым человеком. Он ездил по штату с лекциями, помогал полиции собирать улики и понять патологию поджигателей. Разъезжая с лекциями, Джон Орр устраивал пожары, в одном из которых погибли те четыре человека. Именно из-за привычки отмечаться поджогами в городах, где проходили конференции пожарных, Орра и поймали.
Он был осужден и посажен в тесную камеру в Ломпоке на весь остаток жизни, без права на досрочное освобождение.
- Вы книгу видели? - спросил Конклин Хименеса.
Тот покачал головой:
- Мы что, книги ищем?
- Я нашел ее в спальне между раковиной и туалетом, - сказал мне Конклин.
Страницы были влажными и покоробившимися, но не тронутыми огнем. Не поверите, но книги редко сгорают - из-за своей плотности и потому, что кислород, необходимый для горения, не проходит между страницами. Держа книгу за края, Рич открыл обложку и показал мне выведенные шариковой ручкой на титульном листе печатные буквы.
Я судорожно вздохнула.
Вот и ниточка, связывающая воедино все убийства.
Крылатые латинизмы стали визитной карточкой убийцы, но для чего он пишет латинские цитаты? Что он пытается нам сказать?
- Ханни здесь уже был, - тихо сказал Конклин. - Как он мог проглядеть книгу?
- Спроси чего полегче, - пробормотала я, разглядывая рукописную фразу на титульном листе. "Sobria inebrietas". Это даже я могу перевести: "Опьянение без вина".
Ну и что, черт возьми, это значит?!
ГЛАВА 58
До серьезной ссоры у нас с Конклином не дошло, но препирались мы все два часа дороги до Дворца правосудия. Рич настаивал, что это подозрительно - профессионал уровня Ханни пропустил "единственную улику на этом чертовом месте преступления".
А мне Чак Ханни нравился. Я им даже восхищалась. Но Рич все-таки пришлый, можно сказать, зеленый, и пуд соли с нашими не съел, поэтому он более объективен. Я нехотя задумалась над его точкой зрения. Неужели Ханни - психопат, прячущийся на самом виду, либо Конклин так хочет закрыть дело Малоунов, что раздувает рядовой просчет до размеров служебного преступления?
Войдя в отделение, я увидела, что Чак Ханни сидит у Джейкоби. Пробираясь между столами к кабинету лейтенанта, Конклин сказал мне:
- Дай я все объясню, о’кей?
Джейкоби махнул рукой, приглашая нас в свою тесную конуру. Конклин прислонился к стене у двери, а я села сбоку от Ханни, который передвинулся на стуле, чтобы оказаться ко мне лицом.
- Я говорил Джейкоби, что пожар в доме Чу похож на дело рук мерзавца, который подпалил остальных, - сказал Чак. - Как вы считаете?
Я смотрела на знакомое лицо Ханни и вспоминала, как он рассказывал о спонтанных самовозгораниях.
"Это не выдумка, Линдси, - говорил он за кружкой пива в "Макбейнс". - Какой-нибудь толстяк пьет пиво и курит сигареты, сидя в мягком кресле. Потом засыпает. Сигарета падает между подушками, начинается пожар. Жир у толстяка насыщен алкоголем. Когда огонь охватывает кресло, толстяк тоже загорается как какой-нибудь чертов факел. А когда они превращаются в пепел, огонь гаснет сам - больше нечему гореть. Остаются металлическая рама и обугленные останки. Вот тебе и вся правда о спонтанных возгораниях".
Я тогда закричала "фу-у-у!", засмеялась и купила нам еще по кружке.
А теперь Конклин сказал за моей спиной:
- Чак, вы были на месте пожара в доме Чу и не сообщили нам об этом. Почему такое пренебрежение?
- Вы что, думаете, я от вас что-то скрываю? - ощетинился Ханни. - Я велел Хименесу сообщить вам, как только увидел трупы.
Конклин вынул книгу в мягкой обложке из внутреннего кармана куртки. Перегнувшись через меня, он положил книгу, заключенную в пластиковый пакет для улик, поверх всякого хлама на столе Джейкоби.
- Это было в доме Чу, - сказал Конклин деловитым, но отнюдь не небрежным тоном. - На титульном листе есть надпись печатными буквами. На латыни.
Ханни несколько секунд смотрел на надпись, после чего пробормотал:
- Как же я упустил?..
- Где вы ее нашли, Рич? - спросил Джейкоби.
- В ванной, лейтенант. На самом виду.
Джейкоби перевел на Ханни жесткий взгляд, который двадцать пять лет оттачивал на допросах отъявленных преступников:
- Как ты это объяснишь, Чак?
ГЛАВА 59
Чак Ханни, со скрипом провезя стулом по полу, резко отодвинулся от стола Джейкоби. Такого он не ожидал, поэтому пришел в негодование:
- Что? Я вам что, второй Орр? Устраиваю поджоги, чтобы насладиться собственной значимостью? И книгу эту я подложил, чтобы навести на себя подозрения? Да я стоя аплодировал управлению, когда они раскололи Джона Орра!
Конклин улыбнулся и пожал плечами.
На лбу по линии волос у меня выступил пот. Ханни не мог совершить то, в чем его подозревал Конклин, но я знала, сколько добрых дядей с благодушными физиономиями осуждены за серийные убийства, поэтому молча глядела на происходящее.
- А вы не расскажете нам о пожаре у Кристиансенов? - спокойно попросил Конклин. - Погибла богатая супружеская пара, пропали драгоценности…
- Господи! - перебил его Ханни. - У нас тут вечер воспоминаний? Может, у тебя есть время сидеть на заднице и вспоминать старые дела! Хватит с меня и того, что они мне снятся!
- Но почерк был аналогичным, - не отступал Конклин. - Вот я и задался вопросом: может, убийца не бросил старую привычку и продолжает убивать, нарочно оставляя улики на месте преступления? Книгу, например, с латинской надписью?