Но настроение у меня было хуже некуда. Предстояло звонить Кэмпионам и говорить, что у нас по-прежнему нет доказательств, Джуни Мун отказалась от сделанного ранее признания, а Рики Малколма придется, дав коленом под зад, оставить в покое.
- Можешь позвонить Малколму и сказать, чтобы забрал свой пикап.
Рич взял трубку, набрал Малколма и долго слушал длинные гудки.
Пооткрывав в машине все окна, мы съездили в криминалистическую лабораторию на военно-морскую верфь в Хантерс-Пойнт. Амбре от одежды Рича с легкостью пересиливало сквозняк. В лаборатории я подписала разрешение на передачу пикапа хозяину, и после еще трех неотвеченных звонков Рики Малколму мы поехали к нему домой.
- Полиция! - оглушительно орал Рич, барабаня в дверь Малколма, пока из ресторана на первом этаже не вышел маленький китаец.
Он прокричал нам с улицы:
- Мистер Малколм уехал! Заплатил аренду и уехал на мотоцикле! Хотите посмотреть бардак наверху?
- Уже видели, спасибо.
- Уехал, значит, - пробормотала я Конклину, когда мы сели в патрульную машину. - Рики Малколм. Тошнотворный скользкий тип. Проходимец. Криминальный, мать его, талант. Скоро и в вашем городе!
ГЛАВА 17
Из сладкого сна в объятиях любимого меня вырвал голос Джейкоби в телефонной трубке:
- Одевайся, Боксер. Конклин уже подъезжает, он заберет тебя у подъезда.
Джейкоби положил трубку, ничего не объяснив, но я уже поняла: у нас новый труп.
В начале первого ночи Конклин въехал передними колесами на газон у еще дымившегося пожарища в квартале 3800 Клей-стрит, что в Президио-Хайтс. Четыре пожарные машины и столько же патрульных авто стояли перед тем, что осталось от особняка в неоклассическом стиле. Ветер свивал дым черной воронкой в углу одной из сгоревших комнат. На другой стороне улицы собрались заспанные зеваки, глядя, как пожарные заливают угли, в которые превратился красивый дом в богатом районе.
Я застегнула брезентовую куртку и поднырнула под струю пожарного шланга за мгновение до того, как заработали генераторы на газоне. Конклин первым поднялся по ступенькам. В дверях он показал значок полицейскому, и тот пропустил нас в почерневший остов здания.
- Два трупа, сержант, - сказал офицер Пэт Нунан. - Первая дверь справа.
- Медэкспертов вызвали?
- Уже едут.
Внутри было еще темнее, чем снаружи. Комната, на которую указывал Нунан, походила на просторный кабинет или гостиную. Я водила лучом фонарика по сваленной в кучу мебели, книжным полкам, большому телевизору. Затем свет упал на чьи-то ноги на полу.
Ноги… без тела.
- Нунан! - заорала я. - Нунан! Что это за чертовщина!
Свет фонаря заметался по комнате, осветив второе тело, лежавшее на пороге в нескольких футах от, так сказать, основной части первого трупа.
Нунан вошел в кабинет, ведя за собой молодого пожарного, на костюме которого было напечатано через трафарет "Мэкки".
- Сержант, - сказал Мэкки, - это моя вина. Я пытался войти со шлангом, а он за что-то зацепился. Оказалось, за мертвеца.
- Значит, вы оттащили тело?
- Я не знал, что если взять тело за ноги, оно разорвется пополам. - Мэкки говорил хриплым от дыма и, наверное, страха голосом.
- Вы передвинули все тело, Мэкки, или только ноги? Где лежал труп?
- Он… Она… В общем, оно лежало на пороге комнаты, сержант. Извиняюсь.
Мэкки попятился из комнаты, и был абсолютно прав, убравшись от меня подальше. Что не уничтожил огонь, довершили вода и пожарные. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что здесь произошло. Тут я услышала, что кто-то зовет меня по имени, и узнала голос раньше, чем увидела свет переносного фонаря.
Чак Ханни был одним из лучших экспертов по расследованию поджогов. Мы познакомились несколько лет назад, когда он приехал на место происшествия прямо с обеда в "Ротари-клаб", в светлых брюках со стрелкой, и прошел по всему черному от копоти дому. В ту ночь Чак многое мне рассказал о тонкостях осмотра места происшествия, но я до сих пор гадаю, как он умудрился не запачкать светлые брюки.
- Привет, Линдси, - сказал Ханни. Сегодня он был в пиджаке и галстуке. На тонких черных волосах виднелись следы расчески. Ожоговые рубцы начинались от большого пальца правой руки и уходили под манжету рубашки.
- Могу дать предварительную идентификацию погибших. - Мой напарник, сидевший на корточках над одной из жертв, медленно поднялся. - Их имена - Пэтти и Берт Малоун, - сказал он со странной интонацией. Я удивилась: трупы были настолько изуродованы огнем, что лиц просто не осталось. Прочитав вопрос в моих глазах, Конклин добавил: - Раньше я бывал в этом доме и знал хозяев.
ГЛАВА 18
Я уставилась на Конклина. С потолка сыпались черные угли. Шипение воды на горящем дереве смешивалось с треском статических помех в передатчике и криками пожарных наверху.
- В старших классах я дружил с их дочерью, - пояснил Конклин, - Келли Малоун. Ее родители прекрасно ко мне относились.
- Мои соболезнования, Рич.
- Я не видел их с тех пор, как Келли уехала учиться в Университет Колорадо. Не представляю, как она это переживет.
Я положила руку ему на плечо, зная, что смерть Малоунов будет считаться насильственной, пока мы не докажем обратное. Наверху бригада тщательно зачищала пожарище, разбирая потолок второго этажа и заливая тлеющие места над стрехами.
- Сигнализация была отключена, - сказал Ханни. - Помощь вызвал сосед. Пожар начался в этой комнате. - Он указал на мебель, сгоревшую почти до ножек, и оглядел помещение, где повсюду громоздились горы гипса и обломков. - Когда мы здесь все просеем, я позвоню, но, по-моему, вы заранее можете расцеловать в задницу любые следы и отпечатки пальцев.
- Но вы все равно постараетесь, правда? - недовольно произнес Конклин.
- Я же сказал, что да, Рич!
Меньше всего мне хотелось, чтобы Конклин полез в ссору. Я спросила его, что за люди были Малоуны.
- Келли иногда называла отца козлом. Но в восемнадцать лет это означает, что отец не разрешает дочери оставаться с парнем после одиннадцати вечера.
- Расскажи, что еще ты помнишь.
- Берт продавал дорогие автомобили, Пэтти была домохозяйкой. Естественно, у них водились деньги. Они много чего могли себе позволить. Друзья все вроде приличные. В общем, обычная семья.
- А разве редко обычные люди оказываются с отклонениями? - пробурчал Ханни.
Мое внимание привлек свет фар, мелькнувший за разбитым окном: к веренице полицейских и пожарных машин присоединился фургон коронера.
Нунан сказал из коридора:
- Я проверил спальню на втором этаже, сержант. Там в шкафу есть сейф. Замок и сейф без повреждений, но дверца открыта и внутри пусто.
ГЛАВА 19
- Мотивом этого стало ограбление?! - рявкнул Конклин, когда в кабинет вошла Клэр со своим помощником.
Прежде чем она успела спросить, кто умер, я обняла ее и сказала на ухо:
- Конклин лично знал погибших.
- Ясно, - тихо произнесла она.
Пока Клэр раскладывала инструменты, я сказала, что труп передвигали, и отступила в сторону: Клэр делала снимки своей старой "Минолтой", по две фотографии тел в каждом ракурсе.
- В комнате две двери, - говорила она между тресками вспышек. - Чак, ты говоришь, что пожар начался здесь, но жертвы тоже остались здесь. Почему они не ушли?
- Возможно, слишком поздно спохватились. - Ханни вырезал образцы из ковра и опускал волокна в фольговые пакеты-зиплоки. - Если они, например, выпили и заснули, сигарета могла упасть в подушки дивана.
Ханни объяснил, что комната такой площади наполняется дымом меньше чем за минуту, а спящие могли проснуться, судорожно кашляя, ничего не видя в дыму, и растеряться.
- Один говорит: сюда, - продолжил Чак. - Второй говорит: нет, сюда. Может, один из них падает. Надышавшись дымом, они теряют сознание. Эти люди умерли минуты за две.
Конклин вернулся в комнату, держа рукой в перчатке книгу.
- Я нашел это на лестнице. - Он протянул книгу мне: - "Горя в воде и утопая в пламени". Чарлз Буковски. Это что, стихи?
Я открыла титульный лист и увидела надпись, сделанную шариковой ручкой.
- Это латынь, - сказала я напарнику и, четко выговаривая, прочла слова: - "Annuii coeptis".
- Это девиз с долларовой банкноты, над пирамидой с глазом. "Провидение покровительствует нашему предприятию".
- Ты знаешь латынь?
Рич пожал плечами:
- Я ходил в католическую школу.
- Что скажешь? Мерзавец-поджигатель оставил нам записку, типа что Бог не против?
Конклин оглядел уничтоженную огнем комнату:
- Не тот Бог, в которого я верю.
ГЛАВА 20
В три часа утра Ханни, Конклин и я смотрели, как пожарные заколачивают окна дома Малоунов и вешают замок на входную дверь. Зеваки уже видели десятый сон, и только стук молотков нарушал тишину богатого квартала. Ханни сказал:
- Четыре месяца назад в Пало-Альто был пожар, похожий на этот.
- Чем похожий?
- Большой дорогой частный дом. Отключена сигнализация. В гостиной погибли два человека, и я до сих пор задаю себе тот же вопрос: почему они не ушли?
- Паника, дезориентация, как вы и сказали.
- Да, такое бывает, но меня вызвали только через пару дней после пожара, поэтому точно не скажу. До сих пор зло берет, как вспомню, что пожарные записали дело в несчастные случаи, не вызывая экспертов. В общем, когда меня вызвали, тела уже кремировали.
- Ты считаешь, пожар был подозрительный? - спросил Конклин.
- Да, и до сих пор не изменил мнения. Генри и Пегги Джаблонски были хорошими людьми, и никто не мог представить, для чего кому-то понадобилось их убивать. Ни мести, ни махинаций со страховкой, ни даже "Мне твое лицо не нравится". Вот я и остался с тягостным чувством и невозможностью сказать, был ли то поджог или искра вылетела из камина и подпалила елку.
- Там тоже нашли книгу с латинской цитатой на титульном листе?
- Когда я приехал, "отдел уничтожения улик" выбросил гору промокших вещей во двор. Специально искать книгу мне как-то в голову не пришло. - Ханни вынул из кармана ключи от машины. - Ладно, ребята, я тут закончил. Увидимся через несколько часов.
Мы с Ричем проводили взглядом его фургон.
- Удалось связаться с Келли? - спросила я напарника.
- Попал на автоответчик и не знал, что сказать. - Рич покачал головой. - Наконец начал: "Келли, это Рич. Конклин. Конечно, много воды утекло, но… Гм… Не могла бы ты мне срочно перезвонить?"
- Все правильно.
- Не знаю. Она сочтет меня психом за звонок в час ночи после двенадцати лет разлуки. А если она знает, что я стал полицейским, просьба срочно перезвонить ее до смерти напугает.
ГЛАВА 21
Здание, где работали медэксперты, соединялось с Дворцом правосудия крытым проходом, куда вела дверь из холла. В полдесятого утра, когда я приехала, Клэр уже работала в стылой серой анатомичке. Она сказала "привет", едва взглянув на меня, ведя скальпелем от кости грудины Пэтти Малоун к тазу. Руки мертвой женщины были стиснуты в кулаки, лишенное ног тело обуглилось.
- Она даже на человека не похожа, - не выдержала я.
- Кости горят как свечи, знаешь ли. Белок становится частью горючего. - Клэр отвернула лоскут сгоревшей ткани.
- Лаборатория уже отдала анализы крови?
- Да, минут десять назад. Миссис Малоун выпила пару бокалов, у мистера Малоуна в крови антигистамины. От этого он мог быть сонным.
- А какое содержание угарного газа?
В это время через приемную к анатомичке прошел Чак Ханни.
- Я забрал зубные карты Малоунов, Клэр, - сказал он. - Положу у тебя в кабинете.
Клэр кивнула:
- Я тут рассказываю Линдси, что Малоуны прожили достаточно долго, чтобы надышаться угаром, - содержание далеко за семьдесят. Полный рентген тел дал отрицательные результаты на следы от пуль или явные переломы. Но кое-что тебе будет интересно. - Она поправила пластиковый фартук, едва сходившийся на ее расплывшейся талии, и повернулась ко второму столу. Сняв простыню, которой были прикрыты ноги Патрисии Малоун, она дотронулась белым резиновым пальцем до тонкой, едва различимой розоватой линии на щиколотках жертвы. - Видишь, кожа здесь не обгорела. То же самое на запястьях мистера Малоуна. Кожа в этих местах была чем-то прикрыта от огня.
- Значит, связывали? - уточнила я.
- Да. Будь то только щиколотки, я бы предположила, что миссис Малоун носила носки с плотной резинкой, но такие же следы на запястьях ее мужа. Я утверждаю, что они остались от сгоревших веревок, а причиной смерти стала асфиксия в результате вдыхания продуктов горения. Смерть насильственная.
Я смотрела на изуродованное огнем тело Пэтти Малоун.
Вчера утром она целовала мужа, делала прическу, готовила завтрак, может, смеялась, болтая с подружкой по телефону. А вечером супруги, прожившие вместе тридцать два года, были связаны и брошены умирать в огне. Сколько-то времени - возможно, несколько часов - Малоуны знали, что их убьют. Это называется психическим ужасом. Убийцы хотели, чтобы жертвы мучились страхом, перед тем как умереть чудовищной смертью.
Кто совершил это зверское преступление - и почему?
ГЛАВА 22
Мы с Джейкоби занялись бы делом Малоунов, даже если бы Конклин не оказался знаком с погибшими. Но от того, что он когда-то был близок этой семье, нам начало казаться, что мы их тоже лично знали.
Джейкоби сегодня являлся моим напарником вместо Конклина, который поехал в аэропорт встречать Келли Малоун. Мы стояли на пороге полутораэтажного домика под острой крышей в Лорел-Хайтс всего за десять домов от развалин особняка Малоунов, ожидавших бульдозера. Я позвонила. Дверь открыл мужчина лет сорока пяти, в джинсах и спортивной фуфайке, глядя на меня без удивления, словно заранее знал, почему мы здесь.
Джейкоби представился.
- Рональд Грейсон дома?
- Сейчас позову. - Мужчина остался тем не менее в дверях.
- Можно войти?
- Конечно, - сказал отец Грейсона. - Вы по поводу пожара? - Он открыл дверь в уютную гостиную с хорошей мебелью и большим плазменным телевизором над камином. - Ронни, к тебе полиция!
Задняя дверь хлопнула как от сильного сквозняка.
Я выругалась.
- Вызывай подкрепление!
Оставив Джейкоби в гостиной, я побежала через кухню к черному ходу. Действовать приходилось одной: Джейкоби уже не мог бегать - не с его больными легкими и двадцатью фунтами веса, которые он набрал после повышения.
Я увидела, как мальчишка перепрыгнул низкую изгородь, разделявшую дворы. Спортсменом Рональд Грейсон не был, но ноги у него длинные, и он знал район. Когда паренек резко свернул вправо за отдельно стоящий гараж, я поняла, что он может уйти.
- Стоять! - закричала я. - Руки вверх!
Грейсон не остановился.
Я оказалась в трудном положении. Стрелять в него я не хотела, но у подростка явно была причина убегать от полиции. Неужели поджог - дело его рук?
Неужели мальчишка - убийца?
По рации я назвала свое местонахождение и, не сбавляя хода, обогнула гараж как раз вовремя, чтобы увидеть, как Грейсон-младший перебегает бульвар Аргуэлло и впечатывается в капот патрульной машины. Тут же подъехала и остановилась вторая машина, а из первой выскочили двое полицейских. Один коп взял пацана за шиворот и уложил физиономией на капот, другой пинками заставил его расставить ноги и быстро обыскал.
Вдруг я увидела, что лицо Рональда Грейсона посинело.
- О Боже! - вырвалось у меня.
Я стянула его с машины, согнула пополам, обхватила сзади, положив правую ладонь на кулак левой, нащупала место чуть повыше солнечного сплетения и три раза с силой нажала ему под ложечку. Мальчишка закашлялся, и три маленьких пакетика выпали изо рта на асфальт. В пакетиках, судя по виду, был крэк.
Задыхаясь от бега и ярости, я без церемоний надела на подростка наручники и арестовала за хранение наркоты с целью продажи. И зачитала Грейсону его права.
- Идиот! - задыхаясь, говорила я. - У меня же пистолет! Вот посмотри! Я тебя чуть не застрелила, придурка!
- Пошла ты!
- Ты хотел сказать "спасибо", не так ли, засранец? - уточнил один из патрульных. - Сержант только что спасла твою бесполезную жизнь!
ГЛАВА 23
Джейкоби и я уже знали о Рональде Грейсоне две вещи: что на момент задержания при нем был крэк и что именно он сообщил о пожаре в доме Малоунов.
Но сам ли он поджег их дом?
Сидя в комнате для допросов напротив Рональда Грейсона, я думала о другом шестнадцатилетнем подростке, Скотте Дилески, который вломился в дом в Лафайете, нанес хозяйке десяток ударов ножом и страшно изуродовал тело. В его извращенном мозгу, видите ли, жило убеждение, что именно эта женщина перехватила очередную партию его наркоты и не отдала ему. Дилески был, как говорили в старину, с дурными наклонностями, а попросту - психически больным; врачи считают, что такие не убивают.
Но он убил.
Поэтому сейчас, глядя на пятнадцатилетнего Рональда Грейсона с нежной детской кожей и темными волосами, барабанившего пальцами по столу, словно мы отнимали у него время, я гадала, не он ли обрек Пэт и Берта Малоун на мучительную смерть, чтобы обчистить их сейф и купить наркотики. Я заговорила самым терпеливым и дружелюбным тоном:
- Рон, почему бы тебе не рассказать, что произошло?
- Нечего мне говорить.
- Это твое право, - угрожающе буркнул Джейкоби. Он невысокий, зато с двумястами фунтами мышц с немалой долей жира, со сплывшимися чертами, жесткими серыми глазами, сильной проседью и со сверкающим золотым значком. Я ожидала, что Грейсон присмиреет либо проявит уважение к "плохому" полицейскому, но подросток остался невозмутимым. - Я не стану разговаривать с тобой о кокаине, дерьмо ты жалкое, - говорил Джейкоби, дыша Грейсону в лицо. - Но, как мужчина мужчине, расскажи нам о пожаре, и мы поможем тебе с обвинением в хранении. Ты меня понял? Я пытаюсь тебе помочь!
- Отвяжись от меня, толстый мудак!
Не успел Джейкоби отвесить ему подзатыльник, как в комнату буквально ворвался Винсент Грейсон, папаша Рональда, в сопровождении адвоката. Грейсон был багров от ярости.
- Ронни, ничего не говори!
- Я и не говорил, пап.
Грейсон набросился на Джейкоби:
- Вы не имеете права разговаривать с моим сыном без моего присутствия! Я законы знаю!
- Не напрягайте связки, мистер Грейсон! - зарычал Джейкоби. - Ваш идиот сынок арестован за употребление и продажу наркотиков, а я с ним об этом ни слова не говорил.
Юриста звали Сэм Фарбер, и по его визитке я поняла, что у него скромный бизнес и работает он один, занимаясь в основном завещаниями и совершением сделок с недвижимостью.
- Заявляю тебе, вам и вам, - Джейкоби показал поочередно пальцем на подростка, его отца и адвоката, - что согласен замолвить за Рональда слово в окружной прокуратуре, если он поможет нам разобраться с пожаром. Пока он меня интересует только с этой точки зрения.
- Мой клиент - добрый самаритянин. - Фарбер поставил кожаный портфель на край стола, прежде чем его открыть. - Мальчик звонил в службу "девятьсот одиннадцать" в присутствии отца. Вот и вся его причастность, больше говорить не о чем.