- Какого цвета были ракушки? - поинтересовался дядя, удивленный тоном своего голоса.
- Как озаренное солнечными лучами голубое небо.
- Твоя мать раскрашивала ракушки, - ответил его дядя. - Когда это было? Он задавал тебе какие-нибудь вопросы?
- Множество вопросов, - ответила Хаос. - Тогда я не могла говорить с ним...
Наконец, не выдержав, Соломон поторопил ее, когда пауза слишком затянулась:
- Потому что?
- Мастер сказал... но он так сказал по незнанию. Он сказал, что этот человек грешник, и мне не следует разговаривать с ним.
- Что именно он у тебя спрашивал? - Соломон притянул ее ближе к своему телу, чтобы она могла чувствовать себя в достаточной безопасности, рассказывая все это.
- Он задавал много вопросов о психиатрической лечебнице. В то время я не знала, как отвечать правильно, поэтому отвечала так, как сама понимала всё происходящее там. Он не казался мне плохим. И он всегда был очень добр ко мне, заставлял меня чувствовать....
Соломон затаил дыхание, не уверенный, хочет ли слышать продолжение.
- Безопасность, - наконец, ответила она так, словно пыталась подобрать верное слово.
Молодой человек издал тихий вздох, когда позволил ее словам укорениться в своем разуме. Его отец внушал ей чувство безопасности. Впервые за много лет Соломон ощутил что-то помимо горечи и обиды к этому человеку. Для него понимание, что отец помогал Хаос чувствовать себя в безопасности, значило очень много, не говоря уже о том, что она только что обелила его имя, подтвердив отсутствие связи с Мастером.
- Ты понимаешь, что это значит? - проговорил Джо.
Соломон не был уверен, что понимал.
- Что они на самом деле убили мою маму? – первое, что пришло ему в голову.
- И ему определенно что-то известно. И если это было важным, то…
- Но... мистер Крэтч с того момента больше никогда не возвращался, - проговорила Хаос таким тоном, будто старалась убедить его. Только Соломон и его дядя понимали, что нет никакой гарантии безопасности отца, если тот по-прежнему в городе.
- Когда ты разговаривала с ним в последний раз? - спросил дядя.
Она задумалась на мгновение.
- В последний раз, когда я видела его... это было в июне. Потому что тот день выдался очень жарким, и я помню, как он мне сказал: "Тебе лучше найти дерево, под которым ты могла бы укрыться... прежде чем растаешь". Он говорил забавные вещи на подобии этих, - проговорила она, имитируя его южный акцент. - Я была напугана, потому что его голос звучал очень серьезно. И он, должно быть, понимал это, потому что рассмеялся. - Хаос громко засмеялась, подражая его смеху, заставляя и Соломона усмехнуться.
- Как он смеялся? - попросил он, желая услышать ее снова.
Хаос вновь рассмеялась, и Соломон тут же разразился смехом, притягивая ее к себе, чтобы поцеловать, а Джо шикнул на них, чтобы они вели себя тише.
- Если твой отец не влип в неприятности, возможно, он получит мое сообщение и придет. Он знал, что нужно быть осторожным.
- Я говорила ему, чтобы он был осторожен, - проговорила Хаос.
- Ты сказала ему это? - спросил Соломон. - Почему?
- В последний раз, когда видела его, я сказала ему, что он больше не может приезжать в город. Я помню, как он смотрел мне в глаза в тот день. Словно... прочитал мои мысли. Я сказала ему... "Не задавайте никаких вопросов, Мистер Крэтч. Я все равно не смогу на них ответить". И он просто кивнул в ответ и все. И я больше никогда не видела его.
Печаль в ее голосе заставила Соломона надеяться, что ей доведется встретить мистера Крэтча еще раз. И впервые за долгое время, он тоже желал его увидеть.
Соломон задался вопросом, что если его отца схватили эти животные. Затем он подумал о своей матери. Зачем они ее убили?
Соломон выпрямился, и на него обрушился весь ужас ситуации.
- Что случилось? - Хаос встала на колени, уставившись на него.
"Шантиль".
- Ничего, - выдохнул он, вновь притягивая девушку в свои объятия, в то время как невероятный страх продолжал заполнять его тело, заставляя мысли в голове неистово крутиться вокруг этого кошмара. Возвращаться вновь к деталям исчезновения его невесты. Затем к тому, как его вызвали в этот город. Это все заранее спланировано. Было ли что-то известно его жене? Если они что-то сделали с Шантиль? Если отец был прав в своих подозрениях насчет матери, и они планировали его появление все это время, тогда... о, черт, они наверняка захотели бы устранить и его невесту.
- Что случилось? – вновь спросила Хаос.
Соломон догадался, что слишком крепко стискивает ее в объятиях, и немного ослабил хватку.
- Ничего, Красавица. Я в порядке. - Соломон продолжал усиленно думать, воссоздавая картину происходящего. О том, что происходило во время ее исчезновения, что планировалось тогда. Они собирались пожениться в течение месяца. Если он, как предполагалось, должен был стать жертвой...
- Хаос, - Соломон решил попытать удачу, - Мастер когда-нибудь говорил о... моей невесте?
Она не ответила сразу, и Соломон забеспокоился, что она, скорее всего, напугана вопросом.
- Нет, - проговорила девушка.
Соломону показалось, что он расслышал что-то странное в ее голосе, и его мысли вновь сосредоточились на обдумывании ситуации. И внезапно ему захотелось поговорить с Джо наедине. Он не хотел, чтобы Хаос слышала, как он разговаривает о Шантиль, на случай если это заставит ее испытать ревность или любые другие неприятные чувства.
Но ему необходимо убедиться, что он прав в своих подозрениях, что эти монстры как-то причастны к ее исчезновению. И если так... то где она сейчас?
Его охватило сильнее чувство паники, когда он представил, как ее приволокли в подземелья больницы для душевнобольных, чтобы пытать и, в конечном счете, убить.
Или оставить в живых.
Чтобы измываться и насиловать, как они это делали с Хаос.
Соломон не смог удержаться, чтобы не задать еще один вопрос:
- Мастер... похищал людей, Хаос?
- Похищал?
Соломон понял по ее голосу, что она никогда не слышала о таком слове, даже если тот и совершал это действие. Он попытался выразить это в более понятных словах для нее.
- Приводил людей в церковь? Посторонних людей, которые проживали за пределами церкви?
- Да, - ответ легко сорвался с ее губ. - Постоянно. Чтобы создать семью.
Тошнота скрутила его желудок.
- Он приводил... только мужчин?
- Нет, женщин тоже. В большинстве своем. У нас есть мужчины, которые просто помогают женщинам зачать ребенка.
- Помогают? - его внутренности горели, пока он ожидал услышать, что это означает.
- Они оплодотворяют их.
- Вот дерьмо, - пробормотал дядя Джо. - Это извращение, гребаное извращение.
- Это для того... чтобы создавать семьи, - тон Хаос стал звучать виновато и пристыжено, когда она вспомнила что это неправильно.
- Она ничего не знала, - проговорил Соломон.
- Я не имею в виду ее.
- Я все знала, - тихо проговорила Хаос. - Просто... я научилась хранить молчание. И делать то, что мне велят.
- Милая, - проговорил дядя Джо мягким голосом, - тебя научили, что плохо - это хорошо, а то, что хорошо – плохо.
- Не-е-ет, я лучше знаю что делала. Я научилась быть тихой.
Соломон крепко обернул руки вокруг нее и приблизился к лицу.
- Ш-ш-ш, - попытался успокоить он, склонившись губами к ее уху. - С тобой все в порядке, я здесь. Мы сделаем все правильно, хорошо? – Боже, она была на грани нервного срыва.
- Я научилась быть тихой.
- Давай отдохнем, - сказал ей Соломон. Господи, у них в распоряжении не было ничего, кроме твердой земли. Он расстегнул лямки своего комбинезона и снял рубашку. Сворачивая ее, он положил ее на землю. - Вот, ложись на это. - Он улегся рядом с ней. Крепко сжимая его запястье обеими руками, она прижала его ладонь к своим губам. Он лежал с Хаос в таком положении, надеясь, что она заснет. Ему действительно необходимо поговорить с дядей Джо.
Глава 14
Хаос хотела бы не слышать этого, но, несмотря на все свои старания, она очень четко слышала каждое слово. У нее было ощущение, словно она находится на операционном столе, где ей вырезали сердце. Она была так напугана, что не могла пошевелиться. Каждое слово, что он произносил, вонзалось в нее, рассекая плоть, пока вся ее грудь не запылала от его бьющих наотмашь слов. И затем он произнес это. Он забрал ее жизнь прямо на этой дороге.
- Что если Шантиль все еще жива?
Песочные часы, олицетворяющие ее жизнь, внезапно перевернулись. Теперь это лишь вопрос времени. С ней будет покончено. Ее время вышло. Но не было ощущения печали или страха, ее тело и разум уже давно знали об этом исходе. Всегда знали об этом. Боль душила ее, и это было нормально, потому что с болью она хорошо знакома. Она в абсолютной полноте познала на себе все виды агонии и пыток. Нужду. Эти чувства стали привычными для нее.
- Я должен это выяснить, дядя Джо, мне необходимо знать правду. А что если она жива?
Его отчаянное желание узнать, жива ли она, было подобно огромному валуну, который всей тяжестью придавил тело, обескровливая его. Он так сильно любил свою Шантиль. Конечно, он любил ее. Так же отчаянно, как и она любила его. Хаос тоже любила его и настолько сильно, что готова была отдать ради него все. Даже если это означало смерть для нее самой, да, она поможет ему снова стать счастливым. Даже если она не умрет на самом деле, а просто перестанет существовать. Это не было таким уж гиблым местом, это было безопасное место, где никто не смог бы ее достать.
Она поможет ему найти его прекрасную Шантиль... чтобы он был счастлив. Если Мастер ее забрал, то она должна быть в числе новеньких.
- Нам нужно как можно быстрее убираться из этого штата, пока тебя не схватили, сынок, или не схватили всех нас.
- Я не могу просто так уехать.
- Мы можем вернуться! - прошипел дядя.
- Но она не должна знать об этом.
- Кто?
- Хаос, это ее расстроит. Я не хочу ее расстраивать.
Слезы хлынули из глаз Хаос, когда она улыбнулась его заботе о ее чувствах. Хотя Соломон, скорее всего, беспокоился, что с ней рядом ему будет сложнее найти Шантиль. Но она бы никогда не сделала ничего, препятствующего его желаниям. Она бы приложила все свои усилия помочь ему найти любимую. Он заслужил это больше, чем кто-либо другой. Ее ангел, вот кем он был. Даже если бы Хаос прожила три миллиона жизней, она бы никогда не смогла любить его так, как он того заслуживал. Он был таким хорошим, очень хорошим. И она безмерно счастлива быть частью этого божьего благословения, даже на сравнительно недолгий срок. Соломон был великим даром Господа. Вот на чем она должна сосредоточиться. На том, что ей удостоилось вкусить райское блаженство, когда она была всего лишь пешкой в аду.
- Для начала мы покинем штат, а затем уже вернемся.
- Отлично. Мне нужно найти безопасное место для Хаос, я не могу позволить, чтобы она вернулась туда. Неважно, что случится со мной, она больше ни за что не вернётся в этот город.
- Согласен.
* * *
Соломон не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами, его слух был настороже, во всем теле он ощущал борьбу, находясь в состоянии полной готовности среагировать на опасность, но его голова была полна миллионом мыслей. Страх быть обнаруженными, мысли о Шантиль, Хаос, его маме и отце. И все они сталкивались в его сознании, внося путаницу в сердце. Господи, он никогда не задумывался о том, чтобы встретиться с этим лицом к лицу, но знал, что должен сделать это. Что если Шантиль жива? Что если он найдет ее? Как же Хаос? Что ему делать? Как правильно поступить?
Ответ на этот вопрос приводил его в ужас. Что если то, чего он хотел, было нравственно неправильным желанием? И какое решение в этой ситуации было нравственно верным? Он связал себя узами брака с Хаос. Но Шантиль была его первой женой, даже несмотря на то, что свадьба так и не состоялась. Но все эти рассуждения казались такими бесполезными, когда признаки того, что она осталась живой, были настолько неявными. Но, несмотря на призрачную вероятность, ему предстояло обдумать это. Он должен разобраться и принять решение прямо сейчас. Он чувствовал отвращение, задавая себе этот вопрос: кого он хотел больше. Хаос или Шантиль. Однако выбор должен быть сделан и сделан прямо сейчас, пока он не зашел слишком далеко с Хаос. Но насколько правильным было решение прекратить отношения с ней? Это бы убило ее.
Вся эта ситуация была такой неправильной. Но после того, как Соломон думал об этом всю ночь напролет, пока Хаос лежала рядом с ним, вцепившись в него мертвой хваткой, он, кажется, принял верное решение - оставить все как есть. По крайней мере, до того момента пока он не обнаружит больше доказательств того, что Шантиль все еще жива.
Придя к этому решению, Соломон притянул Хаос ближе. Девушка всхлипнула, и он понял, что она плачет. Он приподнял ее лицо и поцеловал в губы.
- Что случилось, Красавица?
На него обрушилось осознание, что она, возможно, догадалась, что он думает о Шантиль. Блять. Его вопросы могли навести ее на эти размышления.
- Просто напугана, - тихо выдохнула она.
- Чем? - он погладил щеку тыльной стороной пальцев, его сердце раскололось на миллион осколков от ее слов.
- Просто… не хочу, чтобы тебе еще причинили боль, вот и все.
Он бесшумно выдохнул, прикрывая глаза.
- Я понимаю, милая. Я тоже напуган. Мы будем очень осторожны.
Девушка кивнула и прижалась к его груди, и за тридцать минут до рассвета Соломон, наконец, смог заснуть.
* * *
Они шли по лесу в полной тишине большую часть дня, останавливаясь только для того, чтобы перекусить тем, что Джо добывал им, пока они продолжали свой путь. Соломон испытывал невообразимый голод, но не жаловался, благодарный и за те крохи энергии, который получал от пищи. Господи, как же хотелось пить. Но путь, пролегающий вдоль дороги, подразумевал отсутствие воды.
Кроме того, им нужно было как-то скрывать этот неоновый знак, которым являлась Хаос. Поэтому его дяде пришла идея измазать ее платье грязью. И, милостивый Боже, сердце Соломона раскололось на миллион осколков при виде выражения на ее лице, когда он делал это. Словно вместе с платьем под слоем грязи были погребены и ее мечты. Когда он увидел слезы, собравшиеся в ее глазах, и то, как она старалась сдержать их, он подбежал к ней и, заключив ее лицо в свои ладони, начал осыпать поцелуями, обещая, что подарит ей намного больше вещей в будущем, пока его не обращающий ни на что внимания дядя заканчивал работу над маскировкой Хаос.
Дядя Джо передал Соломону пистолет, и тот убрал его в задний карман своих безразмерных брюк. В глазах Соломона Джо был настоящим гением, и он был чертовски благодарен за то, что тот находился сейчас здесь.
Еще одной причиной, по которой они проложили свой путь вдоль дороги, была вероятность, что каким-то чудом его отец мог выбрать именно эту дорогу, направляясь в город. Это было довольно сумасшедшим предположением, но также, бесспорно, являлось шансом для них, и неважно, насколько призрачным тот был, они не собирались его, черт побери, упускать.
Соломон наблюдал за Хаос, которая спотыкаясь шла впереди него. Она вела себя странно. Отстраненно и очень тихо. Он продолжал твердить себе, что это не было связано с разговором, который произошел между ними, и что это не имеет совершенно никакого отношения к его внутренним метаниям между Хаос и Шантиль.
Он чувствовал вину, но это никак не было связано с его чувствами к Хаос, это имело отношение к чувствам, связывающими его с Шантиль. После того как он тщательно разобрался со своим сердцем, Соломон понял, что как бы он ни любил Шантиль, Хаос была частью его души. И он никогда бы не смог изменить этого, и мысль о том, чтобы сделать это, обещала привести к невероятным разрушениям. Хаос принадлежала ему, а он принадлежал ей. Когда это дивное озарение снизошло на него, он понял, что это была чистая, безвозвратная и благословенная правда. И осознание этого даровало ему огромное облегчение, его желание быть с Хаос ощущалось очень правильным.
Все его сожаления и раскаяние касались только Шантиль, которая могла быть все еще жива, благодаря какому-то чуду. Он был уверен, что чувство вины было той причиной, по которой его тело ощущалось настолько отстраненным, словно он нуждался в большем подтверждении своего решения. Ему вновь необходимо было воссоединиться с Хаос, и это бы решило проблему. Что так же помогло бы избавить ее от всех сомнений, которые она могла испытывать. Если ее терзали догадки о том, что Шантиль могла быть жива, тогда, возможно, она думала, что он может оставить ее. При мысли о том, что он причинял ей боль, на него накатила тошнота, и Соломон чуть было не остановился.
- Стойте! - внезапно прошипел Джо, склоняясь к земле, и подавая знак рукой, чтобы они последовали его примеру.
Соломон поспешил к Хаос и приобнял ее, прижимая их лица друг к другу. Она надрывно ахнула, что подтвердило его догадки, что Хаос сомневалась в его чувствах.
Он накрыл ладонью ее щеку и прижал ближе к себе.
- Ш-ш-ш, - едва слышно произнес он, его ощущая, с какой силой забилось его сердце от доносившегося до них звука, проезжающей по дороге машины. Кто бы ни приближался к ним, он ехал ужасно медленно. В поле зрения появился старый пикап.
- Кто-то, кого мы знаем? – прошептал дядя.
Соломон покачал головой.
- Нет. Ты узнаешь машину, Красавица?
- Н-нет, - ответила шепотом Хаос.
Автомобиль проехал мимо, и они продолжили свой путь.
На сердце у Соломона стало тяжелее, когда он осознал, что, вероятнее всего, причинил Хаос боль своими вопросами о Шантиль. Внезапно его обуяло отчаянное желание остановиться и дать ей знать, какие чувства он испытывал к ней на самом деле. Он преодолел расстояние между ними и взял ее за руку. Она развернулась и посмотрела на него. О, черт. Боль в ее взгляде украла его дыхание.
Он притянул ее к себе, и в этот момент в воздухе прогремел звук выстрела. Они все низко пригнулись к земле, осматриваясь по сторонам.
- Что это было? - задохнулся Соломон.
- Похоже на выстрел.
В ту же самую секунду, словно поняв, чем это им грозило, Соломон и дядя Джо повернулись к источнику звука, и Соломон торопливо потащил Хаос за собой, крепко держа ее за руку.
Они услышали мужской голос еще до того, как увидели самого человека.
- Чертов сукин сын! Я загоню болт в его проклятую задницу, когда вернусь, только посмотри на это! Да тут дыра размером с задницу гориллы! Лживый, не чистый на руку сукин сын! Я надеру ему задницу и выгоню из города после всего этого.
Они пригнулись к земле, находясь на расстоянии десяти футов позади старого пикапа, наблюдая и вслушиваясь, в то время как незнакомец все бормотал и бормотал себе под нос, продолжая диалог с самим собой.
- Придется идти пешком, - произнес он. Затем последовало больше бормотания, которое сопровождалось руганью: - Черт бы побрал гребаные ямы.
Они переглянулись между собой. У него не было запасной шины? Черт!
- Что будем делать? – тихо спросил Соломон.