Он наблюдал за тем, как Хаос направилась туда, откуда взяла банку, и вернулась с бутылкой воды и кусочком обрезанной футболки. Хаос вновь опустилась на колени перед ним и открыла бутылку с водой, чтобы намочить тряпку.
Желание заставило его тело ощутить тяжесть, когда она потянулась к его члену с тряпочкой и тщательно омыла его. Как часто ей приходилось делать это?
Она опустила тряпку на пол, взяла другую и намочила ее. Она потянулась к его плечу, и его глаза задержались на ее груди, в V-образном вырезе рубашки. Боже, он хотел вновь ощутить ее вкус.
Она прикоснулась к правой стороне его лица, и паника затопила его тело краткими вспышками воспоминаний об ужасах, что он пережил.
- Ш-ш-ш, ш-ш-ш, - прошептала она.
В ту же секунду успокаивающий тембр ее голоса заставил его желать Хаос сильнее, чем прежде. Соломон сглотнул, сосредотачиваясь на том, чтобы отойти от края этой отвесной скалы ужаса, что в данный момент смешивался с его желанием к Хаос.
Сосредоточив взгляд на ее груди, он старался рассмотреть что-нибудь под тонкой белой материей. Он почувствовал, что она накладывает повязку на его голову, и вспомнил, что его обрили.
- У меня, должно быть, тот еще вид с этой ужасной стрижкой.
- Я побрила тебя более тщательно, - прошептала она. – Ну, насколько у меня это получилось. - Он прикрыл глаза, когда она погладила его по голове, ее прикосновение было нежным, шелковистым, как и ее слова.
– Все почти зажило, – она взялась за край его футболки и потянула вверх. Соломон приподнял руки, позволяя ей снять ее. - Ляг на матрас, чтобы мне было удобнее.
Мягкий приказ сопровождался нежным толчком в его плечи, и Соломон повиновался. Он наблюдал за ее лицом, когда она проводила прохладной тканью по его шее и плечам.
- У тебя кажется достаточно опыта. В омовении меня, - добавил он, замечая приступ страха в ее глазах.
- Я каждый день тебя обмывала.
- Как долго это продолжалось? Я имею в виду, сколько я был без сознания?
- Десять дней.
Его удивление переросло в желание, когда она скользнула тканью по его груди, чуть дольше задержавшись на сосках. Он вновь устремил взгляд на ее лицо и задался вопросом: о чем она думала, когда делала это? Хотела ли она его так же сильно, как и он ее? Скучала ли она по их уединению, как и он? Или ужас, который они пережили вместе, испепелил всё ее желание?
- Приятное ощущение, - прохрипел он, чувствуя отчаянную потребность в ней.
Ее глаза устремились к нему, и его член стал тверже от жара, что излучал ее взгляд. Она понятия не имела, настолько ярко-синими были ее глаза, но возможность лицезреть их приносила ему несказанную радость. Она, казалось, не знала, как реагировать на это, и вернулась к тому занятию, что доставляло ему удовольствие. Его сердце неистово билось в груди, когда тряпочка смело скользнула по его бокам, затем кубикам пресса.
Он старался изо всех сил не издавать неподобающие звуки, волнуясь, что она могла истолковать их как болезненные, но... Боже, ему, правда, было больно. Его ранило, что она прикасалась к нему как медсестра, а не как... жена. Соломон прикрыл глаза в надежде, что это предоставит ей возможность действовать более свободно, чем она могла себе позволить под его пристальным взглядом. Она управлялась с его телом осторожно, избегая ожогов, хотя его кожа жаждала ее прикосновений.
Он приоткрыл глаза, чтобы украдкой взглянуть на нее, и обнаружил, что она находится на уровне его бедер. Он не смог сдержать вздох, когда она спустила его штаны. Но все равно ее прикосновения больше напоминали отточенные действия сиделки, нежели любовницы.
Она обхватила основание его члена и провела по его длине тряпочкой. Желание заставило его испытать состояние головокружения и жара. Он хотел, чтобы она прикасалась ко всему его телу. Соломон медленно раздвинул ноги в стороны, предоставляя ей полный доступ, уповая на то, что она воспользуется этим. Его сердце неистово забилось, ускоряя ритм, когда ее глаза вспыхнули огнем, останавливаясь на его груди, затем возвращаясь к тому, что она делала. Выполняла роль хорошей и милой, подвергающей его тело пытке медсестры.
Напряженное дыхание сорвалось с его губ, когда она неспешными круговыми движениями провела тканью по его набухшему, с выступающими венами члену.
- Могу я тебя увидеть? – наконец, задыхаясь, проговорил он, больше ни о чем не заботясь.
Она взволнованно уставилась на него. Со смесью облегчения, чувства вины, потребности, радости, надежды.
- Если тебе этого хочется, - в конце концов, прошептала она.
Если ему хотелось?
- Я хочу, - произнес он, ощущая надлом внутри себя от того, что она не знала этого. – Больше, чем я хотел бы сделать следующий вдох. - Глаза Соломона опустились на ее руки, его сердце вновь неистово заколотилось в груди, и кровь запульсировала в члене, когда она медленно начала стягивать с себя рубашку. Хаос разместилась между его ног, но ее движения по-прежнему были... сдержанными. Боязливыми. Неуверенными.
Она вновь взяла тряпочку, но Соломон остановил ее с хриплой мольбой:
- Прикасайся ко мне только руками. Пожалуйста.
Она прикусила нижнюю губу, и его взгляд остановился на ее груди. Он почувствовал тяжесть в грудной клетке от внезапного прилива желания при виде ее сосков, твердых и жаждущих его прикосновений. Ее руки были нежными, когда она прикасалась к нему с трепетной заботой. Соломон развел ноги еще чуть шире, двигая бедрами в такт ее мучительным прикосновениям.
- Красавица, - прошептал он с мольбой, в очередной раз толкнувшись членом на встречу ей.
Хаос ахнула, и ее пальцы неспешно сомкнулись вокруг его длины чуть сильнее, пока она водила ладонью вверх и вниз по его твердой эрекции в неспешном ритме. Его поясница и яйца были объяты жаром, а дыхание стало прерывистым.
Наконец, Соломон позволил стонам вырваться из горла, подаваясь в ее сжатую ладонь, он смотрел на Хаос. Ее быстро вырывающиеся вздохи придавали ему больше смелости, но в тоже время приносили больше мучений.
- Хаос, - прошептал он, превозмогая желание. - Я хочу почувствовать твой прекрасный рот на моем члене.
Она сдавленно вскрикнула, но в то же мгновение начала опускаться вниз, Соломон приподнялся на локтях и пристально взглянул на девушку.
- О, Боже, Красавица, - издал он хриплый стон, когда она раздвинула его ноги шире и обхватила основание члена двумя ладонями. Ощущение крепкой хватки на члене заставило Соломона толкнуться бедрами вверх.
- Блять, - проговорил он, когда она проложила торопливую дорожку из поцелуев по всей длине его ствола.
Склонив голову, она приняла каждый дюйм его длины, ее пальцы массировали внутреннюю сторону его бедер, пока ее обжигающие сдавленные стоны "да, да" заставляли его член накалиться от возбуждения до предела. Следом ее ладонь скользнула вверх по его кубикам пресса, двигаясь с опаской, словно опасаясь, что он может исчезнуть в любую секунду. Он испытывал всепоглощающее удовольствие, которое пронзало его тело и разум, разрывая на части ночные кошмары и озаряя каждый темный уголок внутри него. Запутываясь пальцами в ее волосах, он толкнулся глубоко в ее рот с голодным стоном.
Соломон позволил своей голове откинуться назад, но только для того чтобы сразу поднять ее, продолжая наблюдать за ее потрясающими мучительными ласками, что она обрушивала на головку его члена своими губами и языком.
- О, Боже, блять, - проскрежетал он, вновь откидывая голову назад. - Так чертовски горячо, - прошипел он и начал толкаться быстрее, вновь наблюдая за тем, как он подавался вверх бедрами.
- Иисусе, - тяжело дышал он, смотря на нее затянутыми дымкой желания глазами. - Соси, черт, Красавица, я кончаю, я кончаю.
Она всхлипнула и принудила себя взять глубже его длину в рот, заставляя его член удариться о заднюю стенку ее горла. Это было так чертовски хорошо, что он просто не мог ее остановить, не мог...
- Блять, о, Боже, не останавливайся, возьми его полностью, возьми его полностью, возьми его! - прорычал Соломон, продолжая удерживать ее голову, оставаясь глубоко в ней. Он чувствовал, как сокращаются мышцы ее горла, и слышал, как она сглатывает между своими стонами, заставляя его отчасти бояться, что она может задохнуться.
Хаос продолжила свои ласки, после того как он кончил, облизывая и нежно целуя его яйца с самыми что ни на есть удовлетворенными и сексуальными звуками. Боже, Соломон был уверен, что если она продолжит в том же духе, то он вновь станет каменно-твердым. Пока он прибывал в состоянии полуэкстаза, Хаос, поднимаясь вверх по его телу, оставляла жадные, но в то же время сладкие поцелуи. Наконец, она обрушилась на его губы, и он отвечал такими же посасываниями, облизываниями и укусами. Соломон словно преследовал ее язык, который кружил по его рту, издавая стоны удовольствия от того, что чувствовал свой вкус на ее губах.
Переместившись, он уложил ее на спину, продолжая целовать так же глубоко и жадно.
- Теперь моя очередь, Красавица, - прошептал он. Как только эти слова слетели с его губ, на него обрушились воспоминания, заставляя его замереть.
- Да, пожалуйста, - вздохнула она, извиваясь под ним.
- Я ... что насчет твоей...
- Мне не больно, клянусь.
Он склонил голову и поцеловал ее мягкие губы, не веря Хаос.
- Нам следует подождать.
- Нет! - ахнула она, словно безумна. - Пожалуйста... не заставляй меня ждать еще дольше, я обязательно скажу тебе, если будет больно.
Она взяла его за руку, опустив ту на свою грудь, и Соломон издал стон, когда сжал в ладони мягкое блаженство, едва сдерживая свой голод.
- Ты уверена? - он провел ладонью по ее соску, наслаждаясь ощущением под своими пальцами, но особенно ему понравился звук, который издала Хаос. Он захватил ее рот в жадном поцелуе; когда она выгнулась от наслаждения, эти идеально сладкие губы раскрылись. Губы, принадлежащие ему. Все это принадлежало ему.
- Да, пожалуйста, прикоснись ко мне, прикоснись ко мне! - хныкала она.
- О, господи, я буду касаться тебя, буду. Я собираюсь прикасаться к тебе и заставить тебя испытать жар желания вновь, - он опустил голову и втянул ее сосок в рот, издавая стон, посасывая и перекатывая твердую горошину между губами, затем терзая ее зубами. Ему нравилось, как она реагировала на это, как она впивалась в него ногтями. Заставляя его испытывать головокружение, опьянение и свободу. Свободу от всего. Соломон покружил языком вокруг твердого пика, ударяя языком по соску, затем прикусывая его, чередуя жесткое и нежное посасывание, скользя вверх и вниз по нему.
- Продолжай, - она переместила его руку себе между ног, и он приподнял голову, чтобы рассмотреть, как она стягивает свои штаны. Вид ее клитора обдал жаром, как его член, так и разум.
- Такая прекрасная, - прохрипел он, желая ласкать ее там языком, пока она не будет сломлена удовольствием под его ртом.
- Прикоснись ко мне там. Пожалуйста.
Стараясь быть осторожным, он скользнул подушечкой среднего пальца по ее клитору.
- Соломон! - ахнула она. - Соломон!
Вскрик его имени, произнесенный таким нежным, пропитанным страстью голосом. Боже, это обжигало его. Он взглянул на ее лицо, пока продолжал поглаживать легкими касаниями твердую вершинку клитора.
- Скажи, что мне делать дальше, - прошептал он, приподнимаясь и целуя уголок ее рта, желая услышать то, как охваченная возбуждением она будет произносить вслух свои желания. Ему нравилось, когда она говорила с ним и уточняла, откровенно делясь тем, что может заставить ее испытать наибольшее наслаждение. Ему нравилось слышать страсть в ее голосе.
- Прикоснись к нему, о, Боже, сделай это, Соломон, - она извивалась, ее руки скользили вверх по ее телу. Когда Хаос ущипнула себя за сосок, отчаянный стон вырвался из его рта.
- И здесь, здесь я тоже хочу твоих прикосновений.
- Покажи мне где, Красавица, сожми его для меня, - Соломон провел языком по ее пальцам и щелкнул по вершинке соска, продолжая нежно поглаживать ее клитор.
- Ну же! Ласкай меня, ласкай меня. Я так... я нуждаюсь в этом!
- Кончай, Красавица, - потребовал он, склоняясь к ней, чтобы глубоко поцеловать, в то время как его палец ритмично поглаживал ее клитор. Она заключила его лицо в свои ладони и крепко сжала, хныча в его рот и отчаянно задыхаясь, когда ее тело сотряслось дрожью и дернулось от сильного оргазма.
- О, Боже, такая идеальная, - проговорил он в ее губы, пока освобождение волна за волной накрывало ее. - Вот так, познай каждую каплю удовольствия. О, Господи, у тебя такая красивая киска, ты знаешь об этом? Я хочу ласкать ее до тех пор, пока ты не разлетишься на кусочки, точно так же как ты сделала это со мной, а ты хочешь?
Она продолжала тяжело дышать, издавая шокированные, ошеломленные звуки, пока ее оргазм медленно не отступал, напоминая ему, как ново это удовольствие для нее. Осознание этого заставило его испытать желание дарить ей такое удовольствие каждую минуту. И он будет делать это. Да поможет ему Господь, он так и будет делать, он будет проводить все это время с ней.
Внезапно она притянула его к себе и обернула ноги вокруг мужчины. Член Соломона затвердел, даже несмотря на то, что его тело сковывал страх.
- Займись... со мной любовью, - молила она, словно не была уверена, что сказанные ею слова были верными.
- Красавица, - шептал он, целуя ее, пока мягко подавался своими бедрами, так что его член легко скользил по ее жару. - Не сейчас, еще не время...
- У меня все зажило, пожалуйста! - она провела ногтями по его спине, ягодицам, и его тело ответило инстинктивно, принуждая его бедра жестко податься вперед. - Обещаю, я знаю, что не заслуживаю этого, но... - резкая боль настигла его при виде ее глаз, полных слез. - Мне необходимо ощутить тебя! - произнесла она надломленным голосом.
Он погрузился в ее рот, чтобы обезоружить ложь, которой был одержим ее прекрасный разум, целуя глубоко, скользя головкой члена по ее шелковистой плоти. Она издала крошечный всхлип в его рот, и он оторвался от нее, провел языком по ее восхитительным губам.
- Я займусь с тобой любовью. Моя жена. Прямо сейчас, прямо здесь.
Соломон отстранился и взглянул на ее лицо, в попытке обнаружить хоть какие-то признаки боли, когда он прижался к ее входу. Она выгнулась, пытаясь постигнуть такое желанное удовольствие, Хаос отчаянно смотрела на него разгоряченным взглядом. - Да! Я хочу этого, я так сильно этого хочу, Соломон, - умоляла она, подаваясь бедрами навстречу ему.
Приподнявшись, Соломон, навис над ней, опустил взгляд, смотря на место соединения их тел, бережно направляя свою длину в ее лоно. Он едва проник в ее тело, а затем замер от её резкого вскрика.
- Не останавливайся, - она затрясла головой и скользнула рукой по его груди, пока другая ее рука дрожала на его лице. - Я так отчаянно в этом нуждаюсь. Я так нуждаюсь в том, чтобы ощутить тебя глубоко внутри.
Он прикрыл глаза и прильнул к ее ладони, прежде чем вновь прижаться к ней телом. Оставляя нежный поцелуй на ее губах, он толкнулся глубже, поглощая ее крик. Она удивила его, слегка прикусив за губу, чем еще больше разожгла его желание, побуждая глубже погрузиться в ее тело.
Господи, он еще никогда не слышал более прекрасного звука, чем исторгнутый ею крик; он никогда не чувствовал ничего более прекрасного, чем ее пальцы, что ласково прикасались к его затылку. Оставаясь все еще глубоко в ее теле, их громкие и прерывистые вздохи смешивались, пока они целовались.
- Сделай это, - простонала она.
Он неспешно вышел из ее тела и вновь скользнул, жестко втягивая в рот нежную кожу на ее шее.
- Боже, да, - простонал он, его губы оставляли поцелуи на ее плече. То, как впились ее ногти в его задницу, заставило вспыхнуть в нем желание двигаться быстрее. Он медленно вышел и быстро толкнулся обратно, без всякого промедления в этот раз. Соломон поднял голову и посмотрел на девушку, сгорающую в муках желания, ее ладони на его бедрах подталкивали его жестче вонзаться в нее.
Он совмещал свой неистовый голод с ее отчаянным темпом. Соломон отдался утолению ее потребности, пока ее стоны не стали непрерывным нежным звуком. Сильнее, быстрее, жестче - они вторили каждому требовательному толчку его члена.
Его оргазм накапливался и прибывал, как устойчивая приливная волна, и вновь он приподнялся и опустил взгляд между ними, наблюдая за тем, как его член входит и выходит из ее тела.
Наблюдая за этим, он почувствовал, как неудержимое пламя разгорелось еще сильнее. Мужчина начал вколачиваться сильнее и сильнее, пока стоны Хаос не достигли своего пика. Это было самой идеальной мелодией, которую он когда-либо слышал. Его взгляд остановился на ее потрясающей груди, подпрыгивающей с каждым толчком его члена. Это ощущение ввело его в состояние забытья, скручивая его мышцы в самом жестком оргазме, который он когда-либо испытал. Он едва смог подавить звуки, которые исходили из его нутра, в попытке вырваться наружу.
Когда буря улеглась, он практически рухнул на нее, пока они вдвоем восстанавливали дыхание на протяжении целой минуты. Пот покрывал их тела, а их сердца неистово стучали в унисон в том месте, где их грудные клетки прижимались друг к другу.
Усталость. Соломон уже ощущал это состояние в своем ослабленном теле. Ему придется дорого заплатить за этот героический секс-марафон. Он, вероятно, вновь выйдет из строя с растяжением мышц во всех возможных местах.
Но, Боже, это стоило того. Чтобы пребывать в состоянии полного очищения и истощения от их первого занятия любовью. Лежа рядом с ней, он все еще оставался внутри нее, поглаживая руками ее тело, стараясь не разрушить эту глубокую связь, которая установилась между ними.
- Я...
Он замер, охваченный страхом, поднимая голову.
- Что случилось?
- Просто нужно в ванную.
Рыча и кряхтя, Соломон медленно, испытывая облегчение, отстранился от нее, тут же задаваясь вопросом, каким образом она собиралась сделать это. Не то чтобы он успел внимательно осмотреть место, которое на данный момент было их временным домом, но все, что ему удалось разглядеть в их комнате, свидетельствовало о том, что там дела обстоят не лучше. Видя, как она обернула вокруг своего тела тонкую простынь, Соломон заволновался, куда она могла пойти.
- А где здесь ванная? - если она находилась где-то снаружи, то Хаос определенно не пойдет туда.
- Я пользуюсь горшком в углу комнаты, - ее радостный голос дал ему понять, что это было одной из самых лучших особенностей их временного жилья.
Горшок в углу. По крайней мере, это лучше, чем выходить на улицу. Он наблюдал за ней, но все, что видел, это едва различимые движения белой простыни в дальней части комнаты. Но не в той же стороне, откуда она принесла воду; было похоже, что она расположила вещи с удобством для использования. Он чувствовал, что это был хороший знак, полагая, что ее душевное состояние преодолело ее безумное прошлое. Любой вид порядка казался ему хорошим признаком, по крайней мере, он надеялся на это.
Осознавая, что пристально смотрит на девушку, он отвел взгляд в сторону и осмотрел грязные стены и темные углы комнаты. Чем дольше он продолжал смотреть, тем больше ему начинали чудиться разнообразные сферические образы в тенях, которые усиливали чувство страха, что пробиралось в данный момент к нему под кожу. Черт возьми, что это за херня?