Раттер отчаянно цеплялся за запястье Ричера, но его голова оставалась совершенно неподвижной.
- Можешь считать, что это налог. Налог на мошенничество, - сказал напоследок Ричер.
Он убрал руку и встал. Пятнадцать минут спустя они уже были в банке Раттера. Пряча левую руку в карман, Раттер правой рукой подписал чек. Еще через пять минут Ричер задернул молнию своей спортивной сумки, в которой лежало тридцать девять тысяч триста долларов. А когда прошло еще пятнадцать минут, они высадили Раттера в переулке за его магазинчиком с двумя долларами в зубах - один за глушитель, а другой за машину. Пять минут спустя Ричер ехал за "таурусом", за рулем которого сидела Джоди, к ближайшему пункту возврата "Херца", который находился в аэропорту Ла Гуардиа. Через пятнадцать минут они вдвоем сидели в новом "линкольне", направляясь обратно на Манхэттен.
Глава 11
Вечер наступал в Ханое на двенадцать часов раньше, чем в Нью-Йорке, и солнце, которое еще высоко стояло в небе, когда Ричер и Джоди покидали Бронкс, уже зашло за горы Северного Лаоса в двухстах милях западнее аэропорта Ной-Бэй. Небо окрасилось в оранжевые цвета, а на смену длинным вечерним теням пришел тропический сумрак. Сильный запах керосина забивал ароматы города и джунглей, вой реактивных двигателей перекрывал рев клаксонов и стрекотание насекомых.
Гигантский транспортный самолет "С-141 Старлифтер" Военно-воздушных сил США стоял на бетонированной площадке перед ангаром без опознавательных знаков, в миле от пассажирских терминалов. Задний трап самолета был опущен, генераторы работали, давая энергию для освещения. Внутри ангара также горели огни. Сотни дуговых ламп, висящих под гофрированным металлическим потолком, озаряли желтым сиянием огромное замкнутое внутреннее пространство.
Ангар был велик, как стадион, но в нем находилось лишь семь гробов. Каждый длиной в шесть с половиной футов. Их поверхность из рифленого алюминия отражала яркий свет. Они выстроились в аккуратный ряд на эстакаде, каждый был накрыт американским флагом. Флаги недавно выстирали и выгладили, центральная полоса флага совпадала с осью гроба.
Девять мужчин и две женщины стояли возле гробов. Шестерка мужчин составляла почетный караул. Это были солдаты регулярной армии США, свежевыбритые, одетые в безупречную парадную форму, замершие по стойке "смирно" в стороне от оставшихся пятерых. Трое из этих пятерых были вьетнамцами, двое мужчин и женщина, невысокие, смуглые и невозмутимые, тоже в форме, только не в парадной, а в обычной. Темно-оливковая ткань, потертая и помятая, с незнакомыми знаками различия.
Двое оставшихся были американцами в гражданской одежде, но не вызывало ни малейших сомнений, что они служат в армии. На молодой женщине была полотняная юбка средней длины, блузка цвета хаки с длинными рукавами и тяжелые коричневые туфли. Высокий седовласый мужчина лет пятидесяти пяти был в тропическом костюме цвета хаки, поверх которого он накинул легкий плащ с ремнем. В руке он держал потертый коричневый кожаный портфель, рядом на полу стояла такая же сумка.
Высокий седовласый мужчина едва заметно кивнул почетному караулу, подав тем самым сигнал. Старший офицер отдал тихий приказ, и шестерка солдат выстроилась в две колонны по трое. Они парадным шагом двинулись вперед, повернули направо и встали по трое с каждой стороны первого гроба. После короткой паузы они наклонились и единым плавным движением подняли гроб на уровень плеч. Командир отдал новую команду, и солдаты медленным парадным шагом двинулись к выходу из ангара, неся гроб на поднятых руках. Тишину нарушали лишь звук шагов и шум двигателей.
Оказавшись на бетонной площадке, они описали плавный полукруг и остановились напротив трапа. Затем медленно зашагали по самой его середине, осторожно нащупывая ногами ребристые ступеньки, и скрылись внутри самолета. Пилот их уже ждал. Это была женщина, капитан Военно-воздушного флота США, в безупречной тропической форме. Команда по стойке "смирно" замерла рядом - второй пилот, бортинженер, штурман и радист. Напротив расположились старший по погрузочно-разгрузочным работам и его люди, одетые в зеленую форму. Они стояли лицом к лицу двумя шеренгами, почетный караул медленно двигался между ними к грузовому отсеку. Там они опустились на колени и поставили гроб на полку, прикрепленную к борту самолета. Четверо встали, отошли на шаг и опустили головы. Двое других задвинули гроб на место. Вперед выступил старший по погрузке и закрепил гроб резиновыми ремнями. Потом он вернулся к остальным, и солдаты надолго застыли, отдавая честь.
На погрузку семи гробов ушел час. Все это время люди внутри ангара стояли молча, но вместе с седьмым гробом вышли на бетонную площадку перед ангаром. Они медленно шагали за гробом и остановились у основания трапа. Их окутывал влажный жаркий воздух. Почетный караул спустился по трапу, выполнив свой долг. Высокий седой американец отдал им честь, пожал руки троим вьетнамским офицерам и кивнул женщине-американке. Никто не произнес ни единого слова. Он закинул за плечо сумку и легко взбежал по трапу. Тихо загудел механизм, и трап поднялся. Двигатели зашумели громче, огромный самолет начал двигаться. Сделав левый поворот, самолет скрылся за ангаром. Шум двигателей стал слабеть. Потом звук резко изменился, и оставшиеся у ангара увидели, как транспортный самолет мчится по взлетной полосе, быстро увеличивая скорость. Он взлетел и начал стремительно набирать высоту, лег на крыло и исчез из виду. Остался лишь треугольник мигающих огней и клубы черного дыма с сильным запахом керосина, плывущие в неподвижном вечернем воздухе.
Во внезапно установившейся тишине почетный караул рассеялся. Американка пожала руки трем вьетнамцам и направилась к своему автомобилю. Вьетнамские офицеры зашагали в противоположную сторону, к своей машине, японскому седану, перекрашенному в темно-зеленый цвет. Женщина села за руль, мужчины устроились сзади. До центра Ханоя они доехали довольно быстро. Женщина припарковала машину возле невысокого бетонного здания песочного цвета. Мужчины молча вышли и направились к двери без надписи. Женщина заперла машину и обогнула здание, чтобы войти в него с другой стороны. Она поднялась по лестнице и вошла в свой кабинет. На столе лежала толстая раскрытая книга. Женщина аккуратным почерком записала, что груз отправлен, закрыла книгу и отнесла в шкаф, стоящий рядом с дверью. Заперла шкаф и выглянула в коридор. Вернувшись к столу, она сняла трубку и позвонила человеку, который находился в Нью-Йорке, на расстоянии в одиннадцать тысяч миль.
Мэрилин разбудила Шерил, да и Честер стал смотреть чуть более осмысленно, когда коренастый мужчина вошел в ванную с тремя чашками кофе. В одной руке он держал две чашки, в другой еще одну, прикидывая, куда бы их поставить. После некоторых колебаний он оставил чашки на узкой полочке под зеркалом. Молча повернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Мэрилин пришлось брать по одной кружке двумя руками, поскольку она боялась расплескать горячий напиток. Она присела на корточки, вручила первую чашку Шерил и помогла ей сделать глоток. Потом вернулась за чашкой для Честера. Он молча взял кофе из ее рук, но смотрел так, словно не понимал, что это такое. Мэрилин взяла третью чашку и сделала несколько жадных глотков. Кофе оказался хорошим. Сливки и сахар должны были помочь восстановить силы.
- Где сертификаты акций? - шепотом спросила она у Честера.
Честер безжизненно посмотрел на нее.
- В моем банке, в сейфе.
Мэрилин кивнула. Только теперь она сообразила, что не знает, как называется и где находится банк Честера. И что такое сертификаты акций.
- Сколько их там?
Он пожал плечами.
- Изначально была тысяча акций. Триста штук я использовал, чтобы получить заем. Мне пришлось временно передать их кредитору.
- И теперь они у Хоби?
Честер кивнул.
- Он выкупил долг. Скорее всего, сегодня он получит эти триста акций. Они им больше не нужны. Еще девяносто штук я передал Хоби в качестве залога. Они в банке. Наверное, очень скоро придется их отдать.
- Как должна происходить передача сертификатов?
Честер устало пожал плечами.
- Я переписываю акции на его имя, он их забирает и регистрирует на фондовой бирже. Как только Хоби получит пятьсот одну акцию, он станет владельцем контрольного пакета.
- Где находится твой банк?
Честер сделал первый глоток кофе.
- В трех кварталах отсюда. Пять минут пешком. Потом пять минут до фондовой биржи. Десять минут от начала и до конца - и мы останемся без единого пенни и без крыши над головой.
Он поставил чашку на пол и вновь уставился в пустоту. Шерил выглядела совершенно апатичной. Она не стала пить кофе. Ее кожа была влажной. Возможно, у нее сотрясение мозга или какие-то другие травмы. Может быть, шок. Мэрилин не знала, поскольку у нее не было никакого опыта в подобных делах. Нос Шерил выглядел ужасно - он почернел и распух. Под глазами появились синяки. Высохшие губы потрескались - ей всю ночь пришлось дышать ртом.
- Попробуй выпить кофе, - предложила ей Мэрилин. - Тебе станет лучше.
Она присела рядом с Шерил на корточки и поднесла чашку к ее губам. Шерил сделала глоток, и немного горячей жидкости выплеснулось на подбородок. Она сделала еще глоток и взглянула на Мэрилин со странным выражением в глазах. Мэрилин не поняла, что она хочет сказать, но улыбнулась, стараясь подбодрить подругу.
- Мы отвезем тебя в больницу, - прошептала Мэрилин.
Шерил закрыла глаза и кивнула, словно почувствовала облегчение. Мэрилин опустилась рядом с ней на колени и взяла ее за руку, размышляя о том, как выполнить данное обещание.
- Ты собираешься оставить его себе? - спросила Джоди.
Она говорила о "линкольне". Ричер уже успел обдумать эту проблему, пока они торчали в пробке возле моста Трайборо.
- Может быть.
Машина была практически новой. Двигатель работал почти бесшумно. Снаружи черный металлик, внутри коричневая мягкая кожа, на спидометре всего четыреста миль. В салоне пахло новой кожей и пластиком. Огромные удобные сиденья, множество консолей с креплениями для выпивки, несколько маленьких колпаков - очевидно, за ними имелись тайники.
- Замечательный автомобиль, - заметила Джоди.
- В сравнении с чем? - улыбаясь, спросил Ричер. - С той маленькой игрушкой, на которой ездишь ты?
- Да, моя машина намного меньше.
- Но и ты намного меньше меня.
Джоди помолчала.
- Она принадлежала Раттеру. Она грязная, - сказала Джоди.
Пробка рассосалась, и они поехали дальше, но вскоре им пришлось снова остановиться на мосту через реку Харлем. Здания Среднего Манхэттена остались далеко слева, теперь их скрывала дымка, словно смутное обещание праздника.
- Это всего лишь инструмент, - возразил Ричер. - А у инструментов нет памяти.
- Я его ненавижу. Мне кажется, я еще никогда не испытывала такой ненависти, - призналась Джоди.
Он кивнул.
- Я понимаю. Все то время, что мы там находились, я думал о Хоби, одиноко живущих в своем маленьком домике, видел их глаза. Страшно посылать на войну единственного сына. И Раттеру, принесшему в их жизнь ложь и жестокий обман, нет прощения. Ведь это могли быть и мои родители. А он провернул свою аферу пятнадцать раз. Мне следовало сильнее его наказать.
- Главное, чтобы он не повторял своих подлостей, - сказала Джоди.
Ричер тряхнул головой.
- Список возможных жертв постоянно уменьшается. Осталось совсем немного родителей, ничего не знающих о судьбе своих сыновей. К тому же большинство из них не поверят Раттеру.
Они перебрались через мост и двинулись на юг по Второй авеню. Шестьдесят кварталов проехали очень быстро.
- Теперь уже очевидно, что нас преследовал не Раттер, - негромко проговорила Джоди. - Он явно не знал, кто мы такие.
Ричер не стал возражать.
- Верно. Сколько фальшивых фотографий необходимо продать, чтобы не пожалеть роскошный "сабурбан шевроле"? Нам нужно все проанализировать с самого начала, Джоди. Кто-то послал двух человек в Ки-Уэст и в Гаррисон, правильно? Два головореза, которым нужно платить деньги, не говоря уже о стоимости билетов на самолеты и об оружии. Потом они садятся в "тахо". Затем появляется третий человек, который без колебаний разбивает "сабурбан". Это серьезные деньги. Подозреваю, что мы видим лишь верхушку айсберга. Вероятно, речь идет о миллионах долларов. Раттеру никогда не заработать таких денег, отбирая у стариков по восемнадцать тысяч долларов за фотографию.
- Черт подери, так что же происходит?
Ричер ничего не ответил, продолжая вести машину и все время поглядывая в зеркало заднего вида.
Хоби был дома, когда раздался звонок из Ханоя. Он выслушал короткий доклад и молча повесил трубку. Потом немного постоял в центре гостиной, склонив голову и прищурив здоровый глаз, точно пытаясь что-то разглядеть. Так игрок, стоящий в дальней части поля, провожает взглядом бейсбольный мяч, летящий вверх по широкой дуге. Вот он бежит к нему, ограда все ближе, рука в перчатке вытянута вверх. Перелетит мяч через ограду или нет? Хоби не знал.
Он вышел на террасу. С тридцатого этажа открывался вид на парк. Хоби ненавидел этот вид, поскольку он напоминал ему о детстве. Однако вид увеличивал стоимость дома, а это было важнее всего. Вкусы других людей, влияющие на рынок, были ему неподвластны. Он лишь извлекал из них прибыль. Хоби повернулся и посмотрел налево, туда, где в самом центре Манхэттена находилось здание его офиса. Отсюда башни-близнецы не выглядели такими уж высокими. Хоби вернулся в гостиную и закрыл двери. Вышел из квартиры, сел в лифт и спустился в гараж.
Машина Хоби, "кадиллак" последней модели, у которого зажигание находилось справа, не была приспособлена к его увечьям. Хоби было очень неудобно вставлять ключ левой рукой - приходилось сильно нагибаться вправо. Впрочем, потом никаких проблем не возникало. Он крюком переместил переключатель скоростей и выехал из гаража, управляя левой рукой, а крюк положив на колени.
Как только Хоби оказался к югу от Пятьдесят девятой улицы, он почувствовал себя лучше. Парк исчез, и он погрузился в ревущие каньоны Манхэттена. Проносящиеся мимо машины оказывали на него успокаивающее действие. Прохладный воздух кондиционера приятно холодил шрамы. Июнь был самым неприятным месяцем для Хоби. Сочетание жары и влажности сводило его с ума. Но в "кадиллаке" ему всегда становилось лучше. Интересно, рассеянно подумал он, понравится ли ему ездить в "мерседесе" Стоуна? Наверное, нет. Он никогда не верил кондиционерам иностранных машин. Что ж, он всегда может продать "мерседес". Хоби знал одного парня в Куинсе, который с удовольствием его купит. Впрочем, это лишь одно из множества дел в его списке. Ему требовалось очень многое провернуть, а времени было в обрез. Игрок в дальней части поля прыгал, пытаясь достать летящий в сторону ограды мяч.
Он оставил машину в подземном гараже - раньше на этом месте стоял "сабурбан". Протянул левую руку и запер "кадиллак". Поднялся наверх на скоростном лифте. Тони сидел за стойкой.
- Снова звонили из Ханоя, - сказал Хоби. - Самолет уже в воздухе.
Тони отвел взгляд в сторону.
- Что такое? - спросил Хоби.
- Значит, нам нужно бросить это дело со Стоуном.
- Им ведь потребуется несколько дней, верно?
- Нескольких дней может не хватить, - возразил Тони. - Возникают осложнения. Женщина сказала, что она поговорила со Стоуном о возможной сделке, и они согласны, но есть осложнения, о которых мы не знали.
- Какие осложнения?
Тони покачал головой.
- Мне она говорить отказалась. Сказала, что будет иметь дело только с вами.
Хоби посмотрел на дверь кабинета.
- Она ведь шутит, верно? Для нее же будет лучше, если она шутит. Сейчас мне совсем не нужны осложнения. Я уже договорился о продаже - речь идет о трех отдельных сделках. Я дал слово. Механизм запущен. Какие еще осложнения?
- Она мне не сказала, - повторил Тони.
У Хоби ужасно чесалось лицо. В гараже кондиционера не было. Пока он шел к лифту, на коже проступил пот. Он прижал крюк ко лбу, надеясь, что холод металла принесет ему облегчение. Но крюк успел нагреться.
- А как обстоит дело с миссис Джейкоб? - спросил он.
- Она всю ночь провела дома, - ответил Тони. - Вместе с Ричером. Я проверял. Утром они смеялись. Я слышал из коридора. А потом они куда-то поехали по магистрали ФДР. Может быть, в Гаррисон.
- Мне не нужно, чтобы она была в Гаррисоне. Мне она требуется здесь. И он.
Тони ничего не ответил.
- Приведи миссис Стоун, - сказал Хоби.
Они вошли в офис, и Хоби приблизился к своему письменному столу, а Тони направился к ванне. Через мгновение он вышел вместе с Мэрилин, слегка подталкивая ее вперед. У нее был усталый вид. Шелковое платье выглядело сейчас совершенно не к месту, словно она направлялась на вечеринку, а попала в метель и до самого утра проторчала под открытым небом.
Хоби указал на диван.
- Садись, Мэрилин, - сказал он.
Она осталась стоять. Диван был слишком низким. В коротком платье на диване сидеть неудобно, и к тому же сидя она не могла рассчитывать на психологическое превосходство, в котором так нуждалась. Однако стоять перед письменным столом она тоже не собиралась, чтобы не оказаться в роли просителя. Она подошла к огромному окну. Слегка приоткрыла жалюзи и выглянула наружу. Потом повернулась и прислонилась к подоконнику. Хоби пришлось слегка развернуть стул, чтобы ее видеть.
- О каких осложнениях идет речь? - спросил Хоби.
Она посмотрела на него и сделала глубокий вдох.
- Мы еще к этому вернемся, - сказала она. - Но прежде Шерил нужно отправить в больницу.
Наступила тишина. Ни единого звука, если не считать шумов, характерных для высотного здания. Где-то на западе раздался вой далекой сирены. Может быть, в Джерси-Сити.
- Так в чем состоят осложнения? - еще раз спросил Хоби.
Он в точности сохранил прежнюю интонацию, словно давал Мэрилин возможность исправить свою ошибку.
- Сначала больница.
Снова воцарилась тишина. Хоби повернулся к Тони и приказал:
- Приведи Стоуна.
Стоун в нижнем белье нетвердой походкой вышел из ванной комнаты. Тони подвел его к столу. Стоун ударился щиколоткой о ножку стола и охнул от боли.
- Так в чем состоят осложнения? - спросил у него Хоби.
Стоун бессмысленно таращился в разные стороны, словно был слишком напуган, чтобы говорить. Хоби ждал. Потом он кивнул и велел Тони:
- Сломай ему ногу.
Он повернулся, чтобы посмотреть на Мэрилин. Тишина. Ни звука, если не считать хриплого дыхания Стоуна и гудения здания. Хоби смотрел на Мэрилин. Она не опустила глаз.
- Ну давай, - спокойно сказала она. - Сломай его проклятую ногу. Какое мне дело? Он сделал меня нищей и испортил мне жизнь. Сломай сразу обе его проклятые ноги, если тебе так хочется. Однако это не поможет тебе быстрее получить то, что ты хочешь. Не стоит забывать об осложнениях. И чем быстрее мы к ним обратимся, тем лучше для тебя. Но мы сможем ими заняться только после того, как Шерил окажется в больнице.
Она откинулась назад, опираясь на оконное стекло. Мэрилин надеялась, что так ее поза будет выглядеть небрежной и расслабленной, но на самом деле она боялась, что упадет на пол.
- Сначала больница, - повторила она.