Следующее письмо я получил от ее отца… только адресовано оно было не мне, а моим родителям. Я узнал конверт и перехватил его, подумав сначала, что это письмо мне от Киоко. Однако темные резкие буквы незнакомого почерка подсказали мне: это нечто другое. Я в ужасе отнес письмо в комнату, закрыл дверь и, аккуратно вскрыв конверт, достал белый лист простой почтовой бумаги.
Ее отец нашел и прочитал мои письма.
А Киоко не выдержала и все признала.
Суть письма, написанного на ломаном и трудно воспринимаемом английском, сводилась к тому, что я опозорил свою родню, а его дочь превратил в шлюху, которая теперь никогда не сможет выйти замуж за юношу из хорошей семьи, потому что я ее развратил. Мистер Йосицуми ругал моих родителей за то, что они воспитали мальчика с такими низкими моральными качествами, и требовал, чтобы они наказали меня за непростительное развращение его дочери.
Он также послал письмо мисс Накамото.
У меня пересохло во рту.
Я перечитал последние слова, чтобы убедиться, все ли я правильно понял из этих отрывистых английских слов. Я пишу объяснить достопочтенной учительнице Накамото никаких больше друзей по переписке. Ошибиться в смысле было невозможно. Мои глаза метнулись к середине письма. Вы наказать мальчика за плохой характер и мораль ваш долг, как родителя.
Ну уж нет, этого я не допущу. С бешено бьющимся сердцем я разорвал письмо на мельчайшие кусочки, завернул клочки в салфетку, отнес в ванную комнату и спустил в унитаз. А что дальше? Расскажет ли мисс Накамото директору? Вызовет ли она или директор моих родителей? Грозит ли мне временное исключение из школы? Или меня арестуют? Все казалось возможным, и я лишь надеялся на то, что отец Киоко не знает адреса мисс Накамото или адреса школы.
Пустая надежда. В школе Киоко в Японии имелся адрес компании "Друзья по переписке", а там-то адрес моей школы точно знали. Нет. Мой единственный и незначительный шанс на спасение только в том, что письмо затеряется на почте.
Мы не были религиозной семьей. Мы никогда не ходили в церковь. Однако основные представления у меня имелись, и впервые в жизни я сложил ладони, закрыл глаза и совершенно серьезно попытался молиться. Добрый Боженька, пожалуйста, не дай мисс Накамото получить то письмо. И пусть мои родители не узнают, что произошло. Огради меня от беды. Всю свою оставшуюся жизнь я буду хорошим. Клянусь. Аминь.
И чтобы уж наверняка, я повторил молитву. И еще раз. И еще. И еще… пока, наконец, не заснул.
На следующее утро я пришел в школу нервный и напряженный. До начала занятий поболтался с Робертом и Эдсоном на игровой площадке, но никак не мог сосредоточиться на разговоре и вряд ли замечал, чем мы занимались. С первым звонком я потащился в класс.
И сел за свой стол.
Мне казалось или мисс Накамото действительно старалась на меня не смотреть? Трудно сказать. Вроде она вела себя как обычно: проверила присутствие учеников по списку, произнесла вместе с нами клятву верности флагу США, а затем, разделив на группы по чтению, вывела первую группу к доске. Я попытался убедить себя, что исполнение смертного приговора откладывается по меньшей мере на день.
На перемене мисс Накамото попросила меня задержаться.
Ее голос прозвучал спокойно, серьезно и официально.
Я, дрожа, сидел за своим столом. Я точно знал, что меня ждет, и сердце колотилось, как взбесившийся барабан. Мисс Накамото подождала, пока все вышли, закрыла и заперла дверь. Из верхнего ящика своего письменного стола она достала конверт, совершенно такой же, как адресованный моим родителям и перехваченный мной.
- Я получила это письмо вчера, - медленно произнесла она. - От отца Киоко Йосицуми, твоей подруги по переписке. - Пауза. - В письме он сообщает, что вы обменивались… э… неподходящими посланиями и что ты убедил ее послать тебе ее фотографию без одежды. Это правда?
Я не ожидал, что мисс Накамото так сразу перейдет к сути. Я не смел взглянуть на нее и не поднимал глаз. От стыда я вспотел и раскраснелся.
- Джейсон? - В ее голосе не было ни доброты, ни сочувствия.
Не отрывая взгляда от столешницы, я молча кивнул.
Это было болезненно для нас обоих. Может, она смущалась так же, как и я, но не остановилась. Она прочитала мне длинную лекцию о приличном и неприличном поведении, неприемлемых отношениях и приемлемых темах для обсуждения мальчиками-пятиклассниками. Я молча слушал ее суровую критику, надеясь, что выгляжу раскаявшимся достаточно для того, чтобы все это поскорее закончилось.
Мисс Накамото сложила письмо, убрала его в ящик стола и тяжело вздохнула.
- Джейсон, я сильно в тебе разочаровалась. Боюсь, ты больше не сможешь участвовать в программе "Друзья по переписке". Думаю, не стоит добавлять, что никаких лишних баллов ты не получишь. Я поставлю тебе "неудовлетворительно" по английскому и основам гражданственности. Ты понимаешь почему?
Я горестно кивнул.
Мисс Накамото никогда меня не полюбит. Я теперь ей даже не нравлюсь.
- Я очень разочарована, - твердо повторила она.
- Не говорите моим родителям! - выпалил я, и это были первые мои слова.
Прозвенел звонок. Через несколько секунд одноклассники вернутся с перемены. Я в отчаянии смотрел на мисс Накамото.
Она кивнула.
- Мистер Йосицуми сообщил мне, что послал письмо и твоим родителям. Пусть они сами решают, как отнестись к твоим поступкам. Я, со своей стороны, сделала все, что должна была сделать.
Спасибо тебе, Боженька, подумал я.
Вернувшись домой, я выбросил все письма Киоко и даже ее фотографии. Я порвал оставшиеся конверты и почтовую бумагу, выбросил в мусорное ведро ручки и карандаши.
За следующие шесть лет я не написал ни единого письма.
Глава 3
1
Джейсон Хэнфорд
111 Норфолк-авеню,
Акация, Калифорния 92235
13 марта 1980 г.
Господа!
Я ваш давний клиент, и меня очень огорчает новый способ приготовления картофельной стружки. Я очень любил вашу старую картошку во фритюре. Мы с друзьями из средней школы имени Р.Б. Хейса покупали ее на ленч несколько раз в неделю. Однако ваша новая картошка несъедобна. Просто хочу сообщить вам, что, хотя я и привык питаться в "Бургерах Бака", отныне я буду иметь дело только с "Макдоналдсом".
С уважением,
Джейсон Хэнфорд
Я вовсе не собирался питаться в "Макдоналдсе". Во-первых, ни одного "Макдоналдса" рядом с моей школой не было, следовательно, я не мог бегать туда за ленчем. Во-вторых, я все равно любил картофельную стружку "Бака". Просто я надеялся, что благодаря моей жалобе местная забегаловка вернется к прежнему рецепту - нарезанному ломтиками картофелю, обжаренному в масле, подвешенному в корзинке и подогреваемому по заказу клиентов. Недавно они переключились на палочки из готового картофельного пюре, закупаемые в замороженном виде на каком-то складе. Их нельзя было разогревать, и мне они нравились гораздо меньше.
Однако главная причина моей жалобы заключалась в том, что на день рождения я получил в подарок пишущую машинку. Не текстовый процессор и даже не электрическую пишущую машинку, а старый дряной агрегат, оказавшийся ненужным у отца на работе. Машинка стояла у меня в комнате почти месяц, но в прошлый уик-энд я расчистил завалы на письменном столе, освободил для нее место и решил, что пришло время ее испытать.
К моему изумлению, я получил письмо от самого Бака и три купона на полный бесплатный ленч (гамбургер, жареную картошку и напиток). Бак благодарил меня за высказанное мнение и сообщал, что окончательное решение еще не принято, но испытательный период для новой картошки продлится еще примерно месяц. Он выразил надежду, что я загляну к ним и предоставлю еще один шанс.
На следующий день в школе я показал письмо Роберту и Эдсону. Бесплатная еда просто за жалобу потрясла парней.
- О, чудо! - воскликнул Эдсон, падая передо мной на колени и отбивая земные поклоны.
- Поднимайся, - сказал Роберт, увидев, что школьники оглядываются и таращатся на нас. - В этой позе ты выглядишь слишком естественно.
Эдсон поднялся.
- Забавно. Твоя мама вчера вечером сказала мне то же самое.
Я не показал письмо родителям и не рассказал им о бесплатных купонах, но в воскресенье мы с друзьями отлично повеселились. Мы отправились в центр, заглянули сначала в магазинчик журналов с комиксами "новой волны", послонялись там, ничего не купив, затем прошерстили пластинки в магазине Армии спасения. В последний год мы с Робертом стали фанатично коллекционировать грампластинки, и за один доллар я купил альбом раннего Тодда Рандгрена и "Резиновую душу" "Битлз".
- И чего ты вцепился в такую старую музыку? - с насмешкой спросил Эдсон. - Даже мой брат наконец забросил этих динозавров.
- Зато они стоят всего по пятьдесят центов, - пояснил я. - И кроме того, старая - вовсе не означает плохая. Во все времена есть музыка хорошая и плохая.
Роберт хитро улыбнулся Эдсону.
- А я достал Чарли Дэниелса, Уэйлона Дженнингса и Хэнка Джуниора.
Он недавно свихнулся на музыке кантри, чего мы никак понять не могли. Эдсон только фыркнул с отвращением и покачал головой.
- Видео убило радиозвезд, - подколол его Роберт.
Из магазина Армии спасения мы отправились в "Бургеры Бака". Я вручил кассиру бесплатные талоны, и мы обожрались дармовой, слишком калорийной жратвой.
- Жалуйся почаще, - предложил Роберт.
Хорошая мысль, и я написал жалобы во франчайзинговые заведения всех сетей фастфуда, какие только смог вспомнить: "Макдоналдс", "Бургер Кинг", "Джек ин зе бокс", "Вендиз", "ТакоБелл", "ЭльТако", "ДельТако", "Пап энд Тако", "Дер Винершницель". Я всем написал то же, что и в первый раз, мол, я - давний клиент, очень расстроенный последним посещением их заведения.
Бесплатные купоны посыпались на меня как из рога изобилия. До конца учебного года мы с друзьями питались бесплатно. Нам ни разу не пришлось покупать еду. "Пицца-хат" и "Доминоз" обеспечивали нас гигантскими пиццами, а "Баскин Роббинс" - десертами. Я поделился секретом со всеми знакомыми (кроме собственной семейки), и кое-кто тоже написал жалобы, но по какой-то причине только мои попытки оказались успешными. Некоторые получили ответы с формальными извинениями, но бесплатные купоны доставались мне одному.
- Если Джейсон что и умеет, так только жаловаться, - пошутил Роберт.
Шутки ради - или, точнее, в качестве эксперимента - я написал письмо в Фэмилиленд от лица президента студенческого клуба, который якобы собирает пожертвования для своего фонда. К моему величайшему изумлению и бескрайнему восторгу, я получил пять бесплатных билетов в парк. Сначала я подумывал пригласить четверых друзей, но потом осознал, что у меня всего лишь два близких друга: Роберт и Эдсон. Почему бы просто не пригласить их, а два оставшихся билета сохранить на будущее? Я так и сделал. Родителям я сказал, что Эдсон выиграл на конкурсе два бесплатных билета в Фэмилиленд и пригласил меня. В субботу утром мы втроем поехали на автобусе в парк развлечений.
По большей части мы передвигались на автобусах. У всех троих были водительские права, но не было автомобилей, а одалживать родительские машины мы не любили: слишком много ограничений. Пользуясь автобусами, мы сохраняли свободу и независимость.
Мне уже приходила в голову мысль попробовать получить бесплатный проездной, пожаловавшись в автобусную компанию.
Мы приехали в Фэмилиленд рано, как только парк открылся, и планировали провести там весь день до самого закрытия в полночь. Мы хотели получить все возможное, тем более что нам это ничего не стоило. Первую половину утра, пока не собрались длиннющие очереди, мы катались на самых популярных и головокружительных аттракционах, а потом пытались подцепить девчонок в сувенирных лавках и аркадах, спрашивая каждую девушку приблизительно нашего возраста, не хочет ли она прокатиться с нами. В конце концов две угрюмые толстые девчонки согласились составить компанию мне и Эдсону в "Доме с привидениями". В темноте я умудрился несколько секунд подержаться за потную ладошку сидевшей рядом со мной брюнетки. Роберт, не нашедший себе спутницы, катался один, что послужило нам поводом для шуток на весь день.
Ближе к вечеру мы заглянули в "Космический бар" перед аттракционом "Полет на ракете" выпить кока-колы, и вдруг я услышал знакомый голос:
- Эй, задница!
Я поднял глаза и увидел в очереди на аттракцион Тома и уродину, с которой он встречался последние несколько недель. Том, ухмыляясь, помахал мне:
- Спасибо за билеты!
Он украл два моих оставшихся билета! Мне захотелось его убить. Если он нашел тайник, значит, перевернул мою комнату вверх дном. Я почувствовал себя так, будто меня избили. Этот придурок вторгся в мое личное пространство. Слава богу, я не веду дневник. Я постарался припомнить, на что еще он мог наткнуться, какие еще мои тайны он мог раскрыть.
В тот момент я его ненавидел. Даже в наши лучшие времена я не любил Тома, а в ту секунду мог бы легко перерезать ему глотку и ни на мгновение не потерял бы сон.
Смеясь, Том продвинулся вперед и вместе со своей страхолюдиной исчез за окольцованным глобусом Сатурна.
- Что случилось? - спросил Эдсон.
Гнев душил меня, и я не смог ответить. Я пытался придумать, как отомстить. Родителям жаловаться без толку - они озвереют, узнав, что я им ничего не сказал о бесплатных билетах, и, хотя в последний год я здорово вымахал и перерос брата, он все еще легко мог надрать мне задницу. Я подумал о его уродине, и у меня мелькнула мысль.
- Джейсон, ау! - Роберт махал рукой перед моим лицом, словно пытался вывести меня из транса. Похоже, он давно о чем-то меня спрашивал.
- Давайте выбираться отсюда, - сказал я, хватая свой стакан с колой. - Здесь мой долбаный братец, а я не хочу его видеть.
- "Дикий Запад"! - провозгласил Роберт. Увлеченный всем, что имело отношение к Дикому Западу и ковбоям, он ныл, что хочет посмотреть ковбойское шоу, с самого утра, когда, проходя мимо деревянного забора форта, мы услышали игру на банджо.
- Ни за что! - запротестовал Эдсон.
Решающий голос оставался за мной, а "Вестернленд" был достаточно далеко от "Космоса" и моего братца, поэтому я сказал:
- Пошли.
- Не повезло, - пробормотал Эдсон.
Мы успели на последний автобус, и я явился домой в несколько минут двенадцатого. В полночь Тома еще не было, и до меня с кухни доносились голоса родителей, кипевших от злости. Трахает свою шлюху на заднем сиденье, подумал я и со злорадством услышал, что родители мыслят в том же ключе. Здорово же ему достанется, когда он явится домой.
Я был счастлив.
Однако не совсем.
Я вошел в комнату Тома, нашел имя и адрес уродливой шлюхи, вернулся к себе и вырвал листок из тетради в линейку. Том Хэнфорд, вывел я, старательно искажая свой почерк, голубой. Он использует тебя, чтобы отомстить мне за то, что я его бросил. Не попадайся на удочку. Я поставил подпись Фил, а вместо точки нарисовал что-то вроде цветочка.
Вложив письмо в конверт, я его заклеил и налепил марку.
Затем я написал президенту Фэмилиленда, что отвратительно провел день в парке и больше туда ни ногой, и вложил в конверт корешок билета.
Через неделю я получил еще два бесплатных билета.
И хотя мы с Томом о его девчонке не говорили, встречаться с ней он перестал.
Чтоб ты провалился, Том, подумал я. И улыбнулся.
2
Стрелки часов в очередной раз перевели на летнее время, а жизнь легче не становилась. Как была плохой, так и оставалась. В первые годы моей учебы в средней школе отец пил регулярно. Однако, разбив в лепешку автомобиль в жуткой аварии по собственной вине, чуть не угробив какую-то женщину и на год лишившись водительских прав, пить он перестал и даже ударился в религию. Не то чтобы он сильно изменился или стал лучше обращаться со мной и Томом. Нет. Он был все таким же злобным и агрессивным и как будто еще более опасным, поскольку прежде из-за алкоголя его внимание рассеивалось, а теперь он мог всецело сосредоточиться на чем-то одном.
Как и я.
Отец никогда не позволял мне забыть, что я для него колоссальное разочарование. В семье он вел себя как полное дерьмо, но на людях вполне справлялся с образом рубахи-парня и, как многие пьяницы, умел поддержать компанию, даже когда был трезв. Мне же общение давалось с трудом, и, к удивлению отца, я еще ни разу не ходил на свидание, хотя мне исполнилось семнадцать лет. Отец был неплохим спортсменом. Не сейчас, когда разжирел и самое большое, на что он был способен, - это смотреть футбол по телевизору и обзывать тренеров, а в молодости, когда в средней школе он играл в футбольной, баскетбольной и бейсбольной командах. А я радовался, когда получал "удовлетворительно" по физическому воспитанию.
В общем, конфликтов было множество.
К счастью, Роберт устроил меня на работу в "Джемко", магазин уцененных товаров, так что у меня появилась уважительная причина удирать по вечерам из дома. Роберт занимал должность, о которой мечтал я, - работал в музыкальном отделе и продавал пластинки, кассеты и стереосистемы, но я отчаянно нуждался в деньгах и обрадовался, когда освободилось место в отделе игрушек. Роберт порекомендовал меня заместителю заведующего.
После формального интервью меня приняли на двадцать часов в неделю; восемь часов в один из выходных, а остальные двенадцать распределили по рабочим вечерам. Работа была легкой. Единственная неприятность состояла в том, что бесчисленное число раз за смену приходилось убирать за детьми, которые брали с полок игрушки, играли с ними и бросали прямо в проходах. И все бы ничего, вот только мой начальник Эллис Кейн был самодовольным идиотом. Он царствовал в игрушечном отделе и чувствовал себя оскорбленным, если кто-то не считал, что такую важную работу может выполнять только умнейший и прилежнейший человек. Он возмущался тем, что я, учащийся средней школы и почасовой работник, находил эту работу несложной и скучной.
И свое недовольство он вымещал на мне. Во всех нарушениях виноватым оказывался я. Он постоянно напоминал мне, что моя предшественница работала гораздо лучше, а если какой-нибудь ребенок блевал, или писался, или проливал сок, он добивался того, чтобы я, а не кто-то из уборщиков возился в грязи.
Я возненавидел сукина сына.
Однако еженедельный чек мне нравился. И нравилось чувство независимости, ведь теперь не приходилось вечерами прятаться в своей комнате, прислушиваясь к родительским ссорам. В общем и целом все сложилось не так уж плохо, и, если бы Кейна перевели в другой магазин или хотя бы в другой отдел, в этом мире не осталось бы никаких изъянов.