В романе "Синтия" Э. В. Каннингема дело о киднэппинге разрастается как снежный ком и приводит к раскрытию многих загадок. Роман был экранизирован в 1981 году.
Роман "Киборг" Кристиана Оумена повествует о людях и киборгах, побеждающих всесильное зло, пожелавшее господствовать над миром. Одноименный фильм вышел на экраны в 1989 году.
Содержание:
Говард Фаст - (Э. В. Каннингем) 1
― СИНТИЯ ― 1
Кристиан Оумен 29
― КИБОРГ ― 29
Примечания 60
Говард Фаст
(Э. В. Каннингем)
― СИНТИЯ ―
Глава первая
Мой шеф Алекс Хантер обожает последовательность. Никто и никогда не мог обвинить его в непоследовательности. Он сварлив, когда хочет показаться сварливым, и сварлив, когда хочет показаться обходительным. Ходят слухи, что у него есть где-то жена и дети. Я им не завидую. Он мой босс и возглавляет отдел расследований третьей по величине страховой компании в мире. Я продолжаю на него работать, потому что когда он меня увольняет, кое-кто из начальства этажом повыше говорит ему пару слов, и он сменяет гнев на милость. И ещё я продолжаю на него работать, потому что мне надо платить - за квартиру и алименты. Главное, мне надо платить алименты. Хантеру под шестьдесят, у него седина, кислое выражение лица и ум и характер полицейского.
Этим мартовским утром он приветствовал меня в обычной для него манере.
- Март паршивый месяц, - заметил он мне.
Я счёл эту фразу дружеской преамбулой. Я понял, что ему от меня кое-что нужно. Я понятия не имел, что именно, но дело явно было в деньгах. Никаких сенсационных краж бриллиантов за последнее время не произошло. Никто не угонял яхт, а картины Пикассо не пропадали из музеев. Я изобразил на лице выражение наивной открытости и весело сказал:
- Доброе утро, мистер Хантер. Вы правы, март в Нью-Йорке - не самое лучшее время.
- Харви, почему, когда я хочу с вами по-хорошему, вы всякий раз вызываете во мне чувство раздражения? Присядьте!
- Вам не нравится моя цельность и независимость, - пояснил я. - Вы завидуете моей свободе.
- Ваша свобода - это мираж, - холодно заметил он. - Ваша бывшая жена намерена всерьёз разобраться, сколько вы реально получаете. Сядьте. Вы выдоили из нашей кампании гонорар в пятьдесят тысяч долларов по делу Сарбина и промотали их за полгода.
- Не забудьте, что я поделил гонорар с мисс Коттер, - пылко возразил я. - Как вам известно, она тогда неплохо на нас поработала и заслужила награду не меньше, чем я. Затем государство отхватило увесистый кусок. Вам не случалось работать на налоговое управление, мистер Хантер?
- Ладно, ладно, Харви…
- Кроме того, я ещё остался должен восемь тысяч - включая алименты, но это, чёрт возьми, не ваше дело, мистер Хантер. Однако вы…
- Перестаньте, Харви, - перебил он меня. - Успокойтесь. У нас с вами какие-никакие, но деловые отношения. У нас с вами контракт. Не надо его нарушать. Работа надвигается серьёзная, и я хочу знать - интересует она вас или нет.
- Вообще-то не очень, но я вас слушаю.
- Отлично. Тогда присядьте.
Я сел и уставился на него, постаравшись придать лицу такое выражение, где сочетались бы высокий интеллект и неприязнь к собеседнику. По-моему, получилось у меня это так себе.
- Сегодня четверг, - сообщил Хантер. - Он вообще выглядит внушительно, когда сообщает нечто само собой разумеющееся.
- Да, сэр, - отозвался я, - сегодня четверг.
- В понедельник, - продолжал он, - Синтия Брендон вышла из двадцатидвухкомнатной квартиры своего отца на Парк-авеню и исчезла. Сегодня, повторяю, четверг. За это время никаких известий от неё так и не поступало.
- Я не верю, что в этом городе бывают квартиры из двадцати двух комнат, - отозвался я. - Лично я сам живу в квартире, где всего полторы комнаты.
- Вы уж лучше поверьте мне, Харви. В нашем городе хватает таких квартир, а эта находится на Парк-авеню, в доме 626, и когда мы закончим, я попрошу владельцев обеспечить вас поэтажным планом для вашего просвещения.
- Вы порой бываете очень остроумны, мистер Хантер.
- Я просто пытаюсь держать себя в рамках, Харви, и не давать волю законному гневу. Как я уже говорил, Синтия Брендон вышла в понедельник из квартиры отца и исчезла. Вы знаете, кто она такая?
- Понятия не имею!
- Отлично. Вы невежественны, но честны. Вы когда-нибудь слышали об Э. К. Брендоне - Элмере Кентуэлле Брендоне?
- Частный банк "Герсон и Брендон"?
- Молодец, Харви! Молодец!
- Миллионер?
- Не просто миллионер, но, может, даже, миллиардер. Впрочем, как говориться, кто считает, кто считает…
- Жена Алиса Брендон. Один ребёнок, - сказал я.
- Вот именно. Выходит, можете, когда захотите.
Я ненавидел его тихой, холодной и прочной ненавистью и сделал всё, чтобы не поддаться на его поддразнивания. Я решил немножко поиграть с ним, а потом ударить тем, чем можно было бить Хантера, - ценой.
- Значит, девушка испарилась, - сказал я.
- Так точно, Харви. Испарилась. Теперь прошу понять: мы отвечаем за страховку Брендона - до последнего цента, а кроме того, связаны контрактами по целому ряду проблем и с банком "Герсон и Брендон". На мисс Брендон у нас два полиса: она застрахована от киднэппинга - то бишь похищения - на миллион долларов, и ещё на миллион долларов у нас застрахована её жизнь. Оба полиса находятся у Э. К. Брендона. Так что имейте в виду, Харви: речь идёт о двух миллионах. О двух миллионах симпатичных зелёных долларов.
- Я не могу в это поверить.
- Не можете? - на лице Хантера возникла сладкая улыбочка. - Почему же вы не можете в это поверить?
- Потому что не может быть на свете такой глупой страховой компании.
- Мы не так глупы, Харви. Известно ли вам, какие счета мы предъявляем каждый год "Герсону и Брендону"? Включая страхование частных лиц - партнёров и служащих фирмы, наш доход составляет более двухсот тысяч в год. Дела у нас с ними идут неплохо - не хуже, чем у всех тех, кто знает, как заниматься страховым бизнесом и, стало быть, в состоянии позволить платить приличное жалованье таким сотрудникам, как вы, Харви. Поэтому, если Э. К. Брендон готов себе позволить платить хорошие денежки за лишнюю парочку страховых полисов, мы идём ему навстречу с дорогой душой.
- Киднэппинг? И от него часто страхуют?
- Трудно сказать. Ведь когда компании заключают с клиентами такие договора, они не оформляют это как страховку от киднэппинга, и потому на это не существует надёжной статистики. Обычно это значится под рубрикой "прочие услуги". Ведь если о такой страховке становится известно, это снижает доверие к фирме. Какой смысл, например, страховой компании "Ллойд" заявлять во всеуслышание, что пудель миссис Каквастам застрахован на двадцать тысяч? Я вовсе не утверждаю, Харви, что они когда-то страховали жизнь пуделя, это просто так - для примера, но подобные случаи вполне возможны.
- Но как на счёт страхования жизни? Вы говорите, владелец обоих полисов сам Э. К. Брендон. Но в пользу кого заключена страховка?
- В пользу Э. К. Брендона.
- Что?! Но вы же, кажется, сказали, что он богат, как Рокфеллер.
- Так оно и есть. Просто, Харви, он очень любит деньги. Я, признаться, никогда с ним не встречался, но не исключено, что деньги он любит больше, чем дочь. Потому-то он и связался со страховкой от киднэппинга. Кроме того, дорогой друг, раз он владеет полисом, то имеет право, случись такая беда с дочкой, получить миллион долларов - причём, миллион, не облагаемый налогами. А миллион долларов без налога, согласитесь, не шутка.
Я рассмеялся. Я не мог не рассмеяться, хотя прекрасно понимал, что в один прекрасный день Алекс Хантер, который напоминает собой упитанную гориллу, сделает так, что я перестану смеяться. Ему это удастся, несмотря на то, что я моложе его лет на двадцать.
- Смейтесь, смейтесь, - сказал Хантер и, с трудом взяв себя в руки, продолжал:
- Так или иначе наша компания будет вынуждена заплатить миллион долларов, если девицу похитят или убьют - и два миллиона, если случится и то, и другое.
- Значит, её умыкнули?
- Я этого не говорил. Я сказал только, что в понедельник она вышла из квартиры отца и с тех пор о ней ни слуху, ни духу. Нет никаких указаний на то, что её похитили, разве что отец просто помешался на идее киднэппинга и опасается, что именно это и произошло.
- Но вы же сказали, что деньги он любит больше, чем дочь, чего же он волнуется? Он выигрывает в любом случае.
- Он выигрывает у нас миллион, Харви. Но представьте, что девицу умыкнули и требуют от него два, а то и пять миллионов? Тогда он оказывается в незавидном положении. Даже вы, Харви, можете это понять.
- Вы хотите сказать, что если он откажется платить и пустит дочь вниз по течению, может подняться вонь?
- Вот именно, Харви. Может быть, нет такой девицы, которая стоила бы два миллиона, но, увы, наше общество сентиментально.
- В общем, это его головная боль…
- Нет, Харви, это наша с вами головная боль. Он, видите ли, хочет увеличить сумму страховки. Он хочет её удвоить - довести до двух миллионов. Два миллиона долларов, Харви. Так-то… Начальство захотело поговорить с девушкой, когда он выразил такое желание. Но девушки-то нет. Её уже нет четыре дня.
- Тогда пусть он отправляется, сами знаете, куда.
- Дудки, Харви. Если бы речь шла о вас, о маленькой страховочке по поводу вашей жизни, мы бы могли предложить вам отправиться, сами знаете, куда. Но с Брендоном этот номер не пройдёт. Вы помните, сколько мы имеем с него в год?
- Помню.
- Поэтому, Харви, мы не в состоянии посоветовать ему отправиться туда, куда вы рекомендуете.
- Да, но, чёрт побери, мне что-то не верится, что можно всерьёз надеяться слупить с Брендона выкуп в несколько миллионов. Как это можно сделать?
- Ох, Харви, Харви, вы отстаёте от жизни. Если девицу похитили с целью получения выкупа, она может оказаться в Африке, а Э. К. Брендону позвонят из Бразилии и попросят положить денежки в швейцарский банк на некий анонимный счёт. Поверьте, есть разные способы…
- Вы хотите сказать, что готовы удвоить страховку?
- Боюсь, что да.
- И вы думаете, у нас после этого есть шансы?
- Мы не букмекерская контора, Харви. Мы третья по величине страховая компания в мире и мы стараемся. Но не в этом дело. Мы можем потерять два миллиона, а глядишь, и целых три. Что бы мы ни думали, что бы мы ни гадали, но деньги это деньги.
- А как насчёт полиции?
- Нет, Э. К. Брендон на этот счёт был вполне решителен. На этой стадии никакой полиции. И мы с ним солидарны.
- Где же в таком случае моё место? - поинтересовался я.
- Бросьте, Харви. Вы прекрасно знаете, чего я от вас хочу. Мне нужно, чтобы вы отыскали девицу. Если её похитили, заплатите выкуп похитителям. Если она жива, доставьте её обратно. Если она померла, подтвердите это. Нам это обойдётся в миллион, если вы докажете, что её никто и не думал похищать.
- У вас мягкое сердце, мистер Хантер.
- Я готов пропустить мимо ушей эту фразу, Харви. Учитывая особые обстоятельства.
- Я имею в виду не только ваше отношение к дочери Брендона, но и ко мне, мистер Хантер. - Вы платите мне аж две сотни в неделю и время от времени скармливаете ещё крошки…
- Двадцать пять тысяч по делу Сарбина, по-вашему, крошки?
- Ну да. Я слишком долго ждал этих денег. Слесарь-водопроводчик зарабатывает и то больше. А вам от меня не надо, в сущности, ничего, мистер Хантер. Ни-че-го! Если, конечно, не считать такого пустячка, как "Харви, мальчик, пойди и найди девочку. Если её похитили, расплатись с похитителями, а если она померла, то достань свидетельство о смерти". Ох уж этот мальчуган-скаут Харви Крим! На вас работают шестнадцать оперативников и сто одиннадцать расследователей, но вам нужен именно малыш Харви. С глазу на глаз, без свидетелей. Никаких полицейских, никаких частных детективов, только Харви…
Во время этой долгой тирады я не спускал глаз с Хантера, и хотя у него разок и дёрнулось веко, он не вспылил, не сорвался с цепи, а надо сказать, что взбесить Алекса Хантера проще простого. Поэтому я понял, что к отступлению путь отрезан. Бессмысленная, невообразимая работа, но с ней связано много симпатичных зелёных бумажек.
- Это тонкое дело, Харви.
- Вы хотите сказать, что я всю дорогу буду играть в жмурки с законом?
- Ничего подобного я не говорил.
- Но разве не вы сказали: заплатите похитителям?
- Между нами говоря, Харви, я не верю, что девицу умыкнули, похитили и вообще причинили ей какой-то вред. Мне кажется, ей по горло надоел её старик, и она просто послала его подальше.
- Тогда почему бы нам не оставить их в покое?
- Потому что вероятность того, что фирме придётся раскошеливаться на миллион-другой, а глядишь и на все три, требует немедленных действий. Тут нельзя полагаться на авось.
- Сколько лет крошке?
- Двадцать.
- В колледже учится?
- Проучилась два с половиной года. Потом ушла.
- Жила дома?
- С января да. Когда бросила колледж.
- Предположим, мне придётся платить выкуп. Каким образом?
- Наличными.
- Сколько?
- Столько, сколько это будет стоить. Это вам решать. Но чем больше вы сэкономите, тем большей любовью воспылает к вам компания.
- Всё это пустые разговоры. Мне нужны деньги.
Хантер внимательно посмотрел на меня. Глаза его сузились.
- Как прикажете понимать, Харви, фразу: "Мне нужны деньги"?
- Очень просто. Если деньги нужны для дела, то я должен иметь возможность пустить их в ход в любой момент. Выкуп с тебя требуют сразу же, а не завтра и не когда пройдёт чек. Деньги на бочку и сию же минуту!
- Какую же сумму вы имеете в виду, Харви?
- Я полагаю, что синица в руках лучше журавля в небе. Миллион, два - это всё фикция. А вот сто тысяч в портфеле - это нечто ощутимое. Это деньги.
Хантер обдумал сказанное и молча поглядел на меня. В его холодных голубых глазах было желание убивать. Наконец он сказал:
- Если я правильно понял вас, Харви, вы хотите, чтобы фирма дала вам новенький сверкающий портфель, а в нём сто тысяч долларов. Я верно излагаю суть?
- В общем-то, да.
- А как вы будете отчитываться за деньги?
- Никак.
- Никак?
- Никак.
- Пойдите проспитесь, Харви.
- Видите ли, мистер Хантер. Если мне удастся выкупить девицу, это хорошо. Если я просто верну её домой папочке, деньги останутся неизрасходованными. А если она ухе на том свете, деньги опять-таки останутся неизрасходованными. Вот ухе два месяца, мистер Хантер, вы гоняете меня по каким-то пустякам - жульничество с мехами, кража драгоценностей. Меня так и подмывает сказать вам, что мне всё это осточертело. Мне не нравится работать на вас и мне не нравитесь вы!
- Послушайте, Харви…
- Успею, мистер Хантер. Меня от вас тошнит. Почему, чёрт возьми, вам меня не уволить? Вам же этого страшно хочется. Вы ведь об этом просто мечтаете!
- Почему вы так считаете, Харви?
- Сейчас объясню. Потому что начальство сказало вам: либо вы тушите пожар, либо ваша песенка спета. И ещё потому, что Э. К. Брендон сказал вам: если хоть слово о случившемся попадает в газеты, он прекращает отношения с вашей фирмой. И ещё потому, что за такие гроши на вас работают лишь бедолаги, готовые брать то, что им кидают. - Например, я. Но теперь я загнал вас в угол.
Хантер кисло улыбнулся и сказал:
- Ну и сукин сын вы, Харви. Что у вас на уме?
- Деньги.
- А поконкретней?
- Предлагаю вам рискнуть. Я хочу сто тысяч долларов. Если придётся платить выкуп, то это сделаю я. А остаток будет принадлежать мне.
- А вдруг никакого киднэппинга нет и в помине? Вдруг девушке взбрело в голову взять и уйти от папочки?
- Очень может быть.
- И сто тысяч остаются тогда у вас?
- Именно.
- Идите к дьяволу, Харви.
Я встал и спросил, значит ли это, что я уволен.
- Теперь увольняют и берут на работу там, наверху. Вы их любимчик, Харви. Но предположим, что её всё-таки похитили и похитители захотят получить больше, чем сто тысяч долларов? Что тогда?
- Тогда я ещё раз к вам обращусь.
- Надеюсь, они вас всё-таки уволят, - сказал Хантер. - Вы удивительный, невообразимый нахал. И я сильно сомневаюсь, что вы так уж смекалисты.
Я пошёл в свой офис, размышляя, не дал ли я маху. Дело было слишком уж непростым, и никто не знал, чем всё это может обернуться.
- Ну что там, вундеркинд? - спросила Мейзи Гилман, наш главный аналитик. - Что гложет твоё несчастное сердце?
Она сидит в комнате с Харри Хопкинсом, ещё одним расследователем, и мной. Мейзи - пожилая довольно уродливая толстуха, которая знает всех на свете. Я спросил её о Э. К. Брендоне.
- У него денег больше, чем у Рокфеллера.
- Сколько же у нас специалистов по Рокфеллеру и его финансовому положению?
- Я не подозревала, что ты республиканец, Харви! Брендон - богач, как и подобает настоящему техасцу. Его отец был тот самый Брендон из фирмы "Брендон ойл". Его отослали в Гарвард, и затем обосновался на Уолл-стрите. Но по-прежнему держал руку на пульсе техасского бизнеса. Благодаря ему мы ведём дела с техасским бизнесом, и можешь себе представить, Харви, что значит для нью-йоркской фирмы обслуживать этих далласцев. С ними, конечно, нужно держать ухо востро, но вотчина старика Брендона - Западный Техас, а там не больно жалуют новоиспечённых техасских страховых королей.
- У тебя длинный язык, и я тебя обожаю, - сказал я. Тут и позвонил телефон на моём столе. Это звонил Смедли. Человек сверху. Он был одним из главных вице-президентов. Он работал с кадрами. Он говорит мягко, с отеческими интонациями. На сей раз он тихо и кротко поведал о том, как жаль, что мы с Алексом Хантером плохо ладим в то время, как у каждого из нас не характер, а золото. Может быть, нам - то есть мне и Смедли - есть смысл потолковать и сгладить острые углы. Это не было для меня новостью. Такие тихие беседы не раз случались в прошлом. Я пошёл наверх.
Смедли встретил меня улыбкой. Это был седой человек среднего роста в очках в стальной оправе. В нём чувствовалась та неосязаемая деловитость, которой пропитаны все, кто имеет отношение к страховому бизнесу. Он начал с того, что уведомил меня о том, что моя личность бывала и не раз предметом дискуссий на совещаниях по кадрам.