- Значит, придётся пошевелить мозгами здесь и сейчас.
- Для этого-то мы с тобой и держим совет, Харви. Ты уж думай, и думай хорошенько. Иначе нам от тебя нет никакого проку. Иначе тебе прямая дорога в шахту, вслед за графом.
- Буду думать, - согласился я.
- Вот и молодец.
Я погрузился в десятиминутное раздумье. Они сидели и ждали. Думать было непросто. Если не верите, попробуйте сами. Возьмите план музея и отыщите место, где можно спрятаться, не привлекая ненужного внимания. Решение найти не просто, и оно должно быть на вид абсолютно смехотворным. Наконец, я нашёл его. Через десять минут я объявил, что всё придумал.
- Где же нам спрятаться, Харви? - спросил Ковентри.
- Под кроватями.
- Не надо хохмить, Харви. Я обижусь.
- Я серьёзно. Послушайте меня внимательно. В северной части музея есть отдел, который они называют "американской галереей". Там устроена выставка старинных интерьеров - начиная с колониальных времён. В этих комнатах есть кровати. Под этими кроватями и может спрятаться человек. Или двое.
- Или шестеро, Харви.
- Шестеро?
- Именно. Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу, Харви. Не вздумай фокусничать со мной. Ты войдёшь в музей с Джо Эрпом и Фредди, и двумя девицами. Если кто-то из вас только пикнет, девицам настанет конец.
- Что вы! - воскликнул я. - Это же верный способ погубить всё дело. Разве можно рассчитывать на успех, когда с тобой две женщины.
- Он верно говорит, босс, - вставил Фредди Апсон. - От женщин только и жди беды. Лучше заклеить им рты пластырем и оставить в машине.
- Ладно, я подумаю, - проворчал толстяк. - Теперь поговорим о сигнализации, Харви.
Мозг мой лихорадочно работал. Откуда мне было знать, была ли в музее система сигнализации на манер той, которую я сочинил, или они полагались на охранников. Мне это было неведомо.
- Ну, что скажешь, Харви? - торопил меня толстяк.
- Вроде, придумал, - сказал я. - Как и в большинстве старых зданий Нью-Йорка, там есть две системы электроснабжения - переменный и постоянный ток. Постоянный ток - более старая система. Она используется в работе лифтов и вентиляции.
Странно, что они не переделали всё на переменный ток, - вставил Джо Эрп.
Не хватало мне, чтобы тут появился кто-то разбиравшийся в электричестве лучше, чем я.
- Они давно разработали план модернизации, - поспешно проговорил я, - только это будет стоить миллион долларов, и им жалко выбрасывать такую сумму. - Я говорил быстро, словно боясь, что меня остановят. - Самое главное, что там такие же стоамперные пробки, что и у переменного тока. Две такие пробки позволяют обслуживать двухсотамперную систему постоянного переменного тока, который обслуживает систему сигнализации и освещения.
- Ну-ка, ещё разочек, мистер Крим, - нахмурился Джо Эрп.
- А точнее сказать, система сигнализации работает на постоянном токе в сто ампер.
- На постоянном? - спросил Джо Эрп.
- Ну да, слава богу, что это так. Потому что табло, кстати сказать, побочный продукт фирмы, занимающейся изготовлением ракетной техники, и установленное в прошлом году фирмой "Тексас инструментс" должно работать на постоянном токе.
- Фирма "Тексас инструментс"? - с уважением в голосе осведомился толстяк.
- Да.
- Ты внимаешь, Джо? - спросил толстяк Эрпа.
- Ну, в общем-то да. Хотя, честно говоря, босс, я, конечно, могу провести проводку и сменить пробки, но эта вся электроника не про меня. Если Харви говорит, что система устроена так, наверное, он знает, что говорит.
- Главное, отыскать пробки, - сказал Ковентри. - Ты знаешь, где они, Харви?
Я кивнул с видом знатока.
- И ты можешь их выдернуть?
Я снова кивнул.
- Ну и отлично, Харви. Я даю тебе время - продумай план и приведи всё в порядок. Музей закрывается в пять. Сейчас три. Через полчаса мы выходим.
Прелесть! Просто прелесть. Я понятия не имел, бывают ли пробки в сто ампер и уж вовсе не представлял, где они могут находиться.
Глава двенадцатая
В номере для новобрачных Синтия сидела за столиком над листком бумаги, а Люсиль грустно на неё смотрела. Малыш Билли стоял, широко расставив ноги, и забавлялся пистолетом, выискивая воображаемые цели в комнате.
- Ох уж этот Билли, - заметил толстяк, входя в гостиную. - Вечно резвится, как ребёнок.
- Здрасьте, мистер Ковентри, - сказал Билли, увидел врага на потолке и издал губами звук выстрела: "Паф!"
- Вы не можете заставить этого кретина замолчать? - рявкнула Люсиль.
- Я хорошо говорю: а) по-испански, б) по-немецки, в) по-французски, г) на идиш, д) по-итальянски, - пробормотала Синтия, а затем обратившись к Люсиль, заметила: - Если ты перестанешь оскорблять его, то поймёшь, что в нём, как и в каждом человеке, есть кое-что хорошее.
- Ну разве что, немного по-испански, - сказал Билли.
- Раса - кавказская, чёрная, евразийская, восточная, канака, - продолжала Синтия.
- Она составляет анкету на совместимость для компьютера, - пояснила Люсиль.
- Паф! - выстрелил Билли в Люсиль и спросил:
- А что такое кавказская раса, мэм?
- Откуда у неё анкеты? - спросил я.
- Скажите этому поросёнку, - обратилась к толстяку Люсиль, - что если он ещё раз наставит на меня свой пистолет, я его растерзаю.
- Разве повредит немного доброты? - осведомилась Синтия.
- Билли - это Билли, - пояснил Ковентри. - Он просто хочет немного повеселиться, верно я говорю, Билли?
- А то нет.
- Она не расстаётся с этими вопросниками, - сказала мне Люсиль.
- Не может быть.
- В общем, с меня довольно, - объявила Люсиль.
- Ну что, ты будешь помогать им грабить музей?
- Ты выражаешься очень своеобразно.
- Да или нет?
- Да.
- Харви, ты совершенно спятил.
- Да.
- Никто не обращал ваше внимание, мисс Демпси, на то, что вы на удивление болтливы? - спросил её толстяк. - Вы хоть на минуту закрываете рот?
- Большинство людей считает меня: а) интровертом, б) экстравертом.
- Может, вы прекратите заниматься своей ерундой? - сердито буркнул я Синтии. - Поймите, что ещё немного и вас отправят в шахту вслед за вашим дружком графом, а я по уши увяз в этом идиотском плане ограбления музея. А вы не находите ничего лучшего, как предлагать этому маленькому убийце вопросы из компьютерной анкеты.
Малыш Билли обернулся, подошёл ко мне и, ткнув дулом пистолета мне в живот, прошипел:
- Такое ещё даром не сходило никому, гад!
- Прошу прощения, - сказал я. - Примите мои извинения.
- Почему же, мне кажется, кое-кому сошло, - возразила Люсиль.
- Ради Бога, не обижай его, - попросил я Люсиль. - Это мой друг.
- Чёрта с два, - огрызнулся Билли.
- Дружи с ним, Билли, - попросил толстяк. - Он с нами. С ним мы войдём в музей, с ним и выйдем. Он поможет нам взять картинку. Не будет Харви, не будет и картинки.
- Он с нами?
- Ну да.
- Не верю я этому мерзавцу ни на грош.
- Я тебя понимаю, - добродушно отозвался толстяк. - Ну как, тебя интересует анализ твоей личности или нет? - спросила Синтия Билли.
- Засохни, - оборвал он её.
Она была смелой девицей, уж это точно, и, вскочив на ноги, сделала два шага, и подойдя вплотную к Билли, попыталась залепить ему пощёчину. Но, как это бывает со многими женщинами, она слишком долго замахивалась. Он успел увернуться и, схватив её за руку, стал выворачивать.
- А ну, отпусти её, гадёныш! - крикнул я.
Он тотчас отпустил её и снова ткнул мне в живот пистолетом.
- Позвольте мне его пристрелить, - умоляюще обратился он к толстяку. - Ну пожалуйста.
Я подал апелляцию с явной тревогой в голосе. Я напомнил Ковентри, что если я погибну, то такая же участь постигнет и их план наложить руки на картину Рембрандта.
- В конце концов, разве я не член вашей бригады? - вопрошал я. - И смотрите - у него дрожат пальцы. Прошу вас, велите ему убрать пистолет.
- Убери пушку, сынок, - сказал Малышу Билли толстяк. - Сначала работа, а веселье уж потом.
Когда он упрятал пистолет в кобуру, Люсиль снова подала голос:
- Правильно, сначала работа, а потом веселье! Харви, ты в своём уме? Неужели ты думаешь, они тебя отпустят после всего этого? Неужели ты думаешь, что они поверят нам с Синтией и разрешат уйти подобру-поздорову? Ничего подобного!
- Женщины такие недоверчивые, - хмыкнул Ковентри. - Мадам, будьте благоразумны. Харви в нашей команде. Если он донесёт на нас, то тем самым донесёт и на себя, а зачем ему это нужно? Он это и в мыслях не держит.
Это точно - и прежде всего потому что голова у меня была занята совсем другим. Я думал о том, что если даже мне каким-то чудом удастся уцелеть в шайке этих психов, то шансы девочек равны нулю, а моя собственная жизнь сама по себе не стоит ломаного гроша, потому что я совершенно не представлял себе, есть ли кровати в американской галерее музея "Метрополитен" и, если есть, можно ли под ними спрятаться. Я не представлял себе, где там находятся пробки, да и что с ними делать, если я их чудом найду, я тоже не знал. Весь план кражи картины представлялся глупостью от начала до конца, причём глупостью смертельно опасной.
Это были лишь некоторые из тех соображений, что заставляли меня отгонять мысль о доносе. Кроме того, я мог представить себе, как воспримет лейтенант Ротшильд сообщение о моём участии в этой операции. Но всё же особенно беспокоило меня предчувствие, а точнее, довольно твёрдое убеждение, рождённое из обширного опыта, - смысл которого заключался в следующем. Большинство мошенников - самые настоящие психи, и их самые безумные планы срабатывают потому, что мозги у них работают не так, как у нормальных людей и, в первую очередь, у нормальных полицейских, неспособных тем самым предугадать их ходы. У меня было странное ощущение, что их нелепый идиотский план может сработать.
Глава тринадцатая
Когда толстяк более подробно ознакомил меня с их намерениями, ощущение того, что им может улыбнуться удача, только усилилась. За годы жизни в Нью-Йорке я бывал в музее "Метрополитен" раз тридцать-сорок. Впрочем, разве можно тут сосчитать эти визиты хотя бы с приблизительной точностью? Где коллекция Баха? Где англичане восемнадцатого века? Где Энгр, Гойя, Давид? Как бы вы хорошо не знали музей, вам будет очень сложно представить схему его залов в уме и получить сколько-нибудь ясную картину. Где американские художники - недалеко от американской галереи или за залом индийского искусства? Я сделал несколько догадок, но так и не смог припомнить, какие меры предпринимались администрацией музея по сохранению экспонатов. Разумеется, они должны принимать какие-то меры, но я мог только припомнить сонных работников охраны, торчавших в залах.
А вдруг они вообще не принимали никаких серьёзных мер предосторожности, спросил я себя. Вдруг замыслы толстяка осуществятся, и я окажусь соучастником кражи Рембрандта, который стоит два миллиона долларов? В плане Ковентри не было ничего сверхъестественного. Более того, его несомненным достоинством была абсолютно идиотская простота. Он мог сработать именно так, как и предполагали мошенники.
По их замыслу, Ринго и Малыш Билли будут дежурить на улице. Они наймут лимузин на семерых пассажиров - в городе время от времени появляются такие яхты на колёсах. В машине будут девушки, похоже, связанные и с кляпами во рту. В этом лимузине они подъедут к выходу из музея на 81-й улице, чтобы подобрать нас с картиной. Под нами я имею в виду Джо Эрпа, Фредди Апсона и себя самого. У меня не хватило ума позволить им самостоятельно вломиться в музей и оказаться пойманными с поличным. Нет, мне понадобилось поразить их своей осведомлённостью и добиться того, что теперь я включён в команду налётчиков, которая будет прятаться под кроватями в американской галерее до семи часов.
В семь мы вылезем из-под кроватей, я разыщу и выверну пробки, мы пройдём в зал Рембрандта, устраняя охранников, если таковые попадутся у нас на пути, всеми мыслимыми средствами, возьмём картину, выйдем из музея на 81-ю улицу, нырнём в лимузин и, несмотря на тесноту, поедем в Бронкс. В Бронксе, на 171-й восточной улице есть гараж, который принадлежит Ковентри. В гараже стоит трейлер. Картина окажется погруженной в трейлер, и вместе с прочими товарами мы начнём своё путешествие в Техас. Относительно наших собственных передвижений после этого толстяк, понятным образом, проявил сдержанность. Лично я не принял бы страховку на нашу жизнь - то бишь на меня и девушек - даже если бы взносы составили девяносто процентов от страховой суммы.
Короче, план был составлен, но наши шансы уцелеть были плохо связаны с тем, удастся он или нет.
Все эти невесёлые мысли крутились в моей голове, когда я ехал к музею в компании двух пионеров техасской культуры, Фредди Апсона и Джо Эрпа. Сегодня был вторник, а всё это началось пять дней назад из-за того, что богатая и никем не любимая девица влюбилась в молодого человека с помощью компьютера. Пока что я ещё не пустил в ход своё секретное оружие, которое было помощнее пистолетов сорок пятого калибра, беретт, стилетов и прочих инструментов насилия, а именно восемьдесят пять тысяч долларов в чеках. Сейчас мне вдруг пришла в голову мысль попробовать ими воспользоваться. Но поскольку впереди за рулём сидел Малыш Билли, а толстяк с ним рядом, я решил не торопиться. Я был в руках судьбы, мне ничего не оставалось делать, как сидеть и бояться.
Об этом лишний раз напомнил Ковентри.
- Учти, Харви, что ты сейчас нежный цветок прерий и тебя легко загубить.
- Именно это я и чувствую, - согласился я.
- Я в том смысле, что если ты попробуешь задать стрекача, а Фредди и Джо тебя не сцапают, девицы в наших руках.
- Постараюсь не забыть об этом, - пообещал я.
- С другой стороны, Харви, не забывай, что ты вестник будущего, так сказать. Мы в Техасе любим смотреть на вещи с разных сторон. Канули в вечность времена угодничества перед мафией. Босс мафии на дне реки Гудзон. Мы возвращаемся к истинным американским ценностям. Ты понимаешь, о чём я?
- Да, сэр, вполне.
Толстяк заворочался на сиденье и уставился на меня. Мы уже подъезжали к музею - машина свернула с 83-й улицы на подъездную аллею. Секунду-другую он задумчиво созерцал мою физиономию, затем сказал:
- У тебя что-то бледный вид, Харви. Ты не в форме. И руки у тебя дрожат. Это нехорошо.
Я схватил правой рукой левую и объяснил, что у меня и правда немного дрожат руки, когда я нервничаю.
- Держись, Харви, сейчас надо быть в форме.
- Хорошо, сэр.
- Запомни - вы выходите в семь. Вам потребуется на всё про всё минут пятнадцать. Четверть восьмого мы вас ждём. Выходите из музея - и сразу в машину.
Коротко и ясно.
Мы вылезли из лимузина и пошли к музею. С одной стороны от меня был Эрп, с другой - Апсон. Мы вошли в музей, изображая из себя туристов. Не знаю уж, насколько нам это удалось. Мы заглянули в египетский зал, но мои спутники отнеслись к древнему искусству весьма прохладно.
- Старьё какое-то и плохо сохранилось, - заметил Джо Эрп.
- Я знал старика-мексиканца в Эль Пасо, он делал неплохие каменные надгробья, - припомнил Фредди Апсон.
Мы свернули налево, прошли через зал, где была собрана коллекция японского оружия. Оттуда мы попали в главный оружейный зал. Хотя ребята явно были в музее и раньше, этот зал они увидели впервые.
- Здорово, да? - сказал Джо Эрп.
Они заворожённо смотрели на фигуры в латах на деревянных конях. Наконец, Эрп спросил меня:
- А что они делают?
- Хотят проткнуть друг друга большими прутьями, - пояснил я.
- Осёл, это же рыцари короля Артура, - разъяснил Фредди Апсон, после чего мы направились в американскую галерею. Мы задержались перед витринами, в которых были выставлены на обозрение длинные кремнёвые ружья, затем пошли по залам. Охранник, попавшийся нам, оглядел нас без малейшего интереса, и я подумал, что если бы управлял музеем, то первым делом уволил бы этого недотёпу. Тот, кто встретил в музее двух бандитского вида верзил техасцев, а между ними бледного детектива из страховой компании, не имеет права дальше работать в службе безопасности.
Мы прошли один зал, где была кровать, потом второй. Мы поднялись по лестнице этажом выше и увидели снова зал с кроватями.
- Какая кровать вам нравится больше? - спросил я.
- Ты уж сам выбирай, Харви.
В чём техасцам не откажешь, это в вежливости. Я выбрал зал, где не было ни посетителей, ни охраны и ткнул пальцем в кровать.
- Ладно, - сказал Эрп. - Годится.
Мы тут же залезли под неё. Я-то поместился там легко, но вот сапоги моих подельников высовывались наружу.
- Подтяните ноги, а то сапоги видать, - сказал я ребятам.
- Правда? - Апсон и Джо подтянули колени так, что я оказался зажат как в тисках.
- Не очень-то здесь удобно, - посетовал я.
- Потерпи, это ненадолго.
- Нарушается кровообращение.
- Такие, как ты, Харви, могут жить без кровообращения.
Послышались шаги, и мы замолчали. Я увидел в щель между полом и кроватью, что по залу прошёл охранник. Приближалось время закрытия и посетителей делалось всё меньше, чего никак нельзя было сказать об охране. Лежать под кроватью было неудобно и тесно. Техасцы были вроде и вымыты, и выбриты, но от них всё же пахло стойлом - может, оттого что они ходили в тех же сапогах, в каких и ездили на лошадях, а может, всё это мне почудилось. Мне и раньше случалось попадать в необычные ситуации, но всё это никак не могло сравниться с тем, что происходило сейчас: я лежал под кроватью восемнадцатого века в американской галерее музея "Метрополитен" с двумя ковбоями весьма ограниченных умственных способностей.
Ситуация была непростой, и я попытался отнестись к ней философски. Я даже попробовал завести разговор шёпотом со своими партнёрами в отчаянной надежде на то, что мой шёпот услышат не только они, но и охранник, а так же и на то что вышеуказанный охранник откроет огонь по моим дружкам. Я заметил вслух, что ситуация сложилась нестандартная.
- Как бы крыша не обвалилась, - заметил Джо Эрп.
- Это, в каком смысле?
- А в таком, что ты лучше говори потише, а то мы с Джо тебе сломаем ребро-другое, как бы мне от этого ни стало тяжело на душе.
- У меня от этого на душе будет ещё тяжелей, - уверил я его хриплым шёпотом. - Но вообще-то разве ваша главная специальность - красть произведения искусства?
- Наша специальность - банки, - сказал Джо Эрп, - но мы можем переключиться на что угодно, если надо, верно я говорю, Фредди?
- Верно, - подтвердил Фредди.
Оба повернулись ко мне и дышали прямо в лицо. Им обоим не мешало бы почистить зубы. Ковбои часто рекламируют сигареты, но вот что-то зубную пасту никогда.
- Ну, ладно, - продолжал шептать я, - предположим, вы возьмёте этого Рембрандта, а кому вы его продадите?
- Неужели, по-твоему, Ковентри берёт что-то просто так, не имея покупателя?