- Да я не знаю…
Снова шаги. Мы замолчали. Я вдыхал выдыхаемый техасцами, испытывая тошноту, воздух. Шаги стихли.
- Кому же? - зашептал опять я.
- Что кому?
- Он хочет знать, кому?
- Ну и скажи ему, - буркнул Фредди.
- Сказать ему? - удивился Джо.
- А что такого? Какая разница?
Ребята были честными и прямыми. Они были вполне готовы поделиться со мной страшной тайной, ибо знали: я не уйду дальше выхода из музея. Значит, я выдерну пробки, они заберут картину, а потом прощай, Харви, а также все те, кто стоит у них на пути.
- Ну ладно, Харви, ты хороший парень, так знай. Ковентри хочет продать картину мистеру Элмеру Кентуэллу Брендону - тому самому Брендону, который приехал сюда из Далласа и научил вас, янки, как зарабатывать доллары.
- Кто? - я чуть было не сказал в полный голос.
- Э. К. Брендон.
- Тот самый, чью дочь вы захватили?
- Так точно.
- Но его дочь… Боже, какого же вы сваляли дурака!
- Ничего подобного. Мистер Ковентри дурака не сваляет. Никогда и ни за что.
- Но если Брендон узнает, что его дочь похитили вы?
- Он не узнает, Харви.
- Ты хочешь сказать…
- Ты слишком разговорился, - прошептал Фредди напарнику. - У тебя больно длинный язык.
- Харви наш человек, - прошептал Джо Эрп. - И, как и все, он знает, что девочка застрахована. Он же работает в страховой компании.
- Ты хочешь сказать, Брендон с вами заодно? Он знает, что вы похитили…
- Да нет же, - прошептал Джо Эрп, жарко дыша мне в щёку. - Ничего он не знает, но разве он откажется получить страховочку, если выяснится, что его любимая дочь сыграла в ящик?
- Она же застрахована, Харви, - напомнил Фредди Апсон. - Застрахована по самые уши.
- Неужели у вас нет сердца?
- Нет.
- И вы можете взять и убить человека - так просто?
- Что ты, Харви, - запротестовал Джо Эрп.
Просто так мы никого не убиваем. Только если нам за это заплатят. А для развлечения Боже сохрани!
- И к тому же, убивать будем не мы, - пояснил Фредди, - а Малыш Билли.
- А как же я? И мисс Демпси?
- Ну, а вы поедете с нами на юг. На этот счёт можете не волноваться. А с этой Синтией слишком много хлопот, так что придётся нам с ней расстаться. По-тихому.
Я попытался обдумать услышанное, но вокруг было слишком уж тихо. Я понял, что музей закрылся, причём уже довольно давно. Я даже не предполагал, что в Нью-Йорке может оказаться такое тихое местечко. Джо Эрп повернул свою руку так, чтобы увидеть циферблат наручных часов. Ещё через несколько минут он снова на них глянул и сказал:
- Пора на охоту.
Они вылезли из-под кровати, Джо с правой стороны, Фредди с левой. Потом вылез я. Мы были все в пыли, и я хотел бы привлечь внимание к этому обстоятельству тех, кому положено следить за чистотой в музее. Что касается меня, то я ничего не имел против того, чтобы провести последние минуты на этой земле в пыльной одежде, но техасцы были очень недовольны и поспешно стали отряхиваться.
- Может, ты мне не поверишь, Харви, - сказал Фредди Апсон, - но за этот вот костюмчик я выложил четыреста двадцать два доллара.
Я настолько молил всевышнего, чтобы он послал нам навстречу охранника, что не сумел прокомментировать его слова.
- Ну, а теперь веди нас к пробкам, Харви, - сказал Джо Эрп.
Я повёл их по основному зданию через зал индийского искусства. План у меня был самый примитивный вести их по кругу - через залы мусульманского искусства, Дальний Восток, французскую скульптуру, этрусков к выставочным галереям - в надежде, что мы всё же наткнёмся на охрану или же мне удастся улучить момент и броситься наутёк, а потом, если они меня не подстрелят, поднять тревогу.
Таков был мой план, но ему не суждено было претвориться в жизнь. Не сделали мы и десятка шагов, как Фредди Апсон показал на зелёный ящик на стене со словами:
- Ну, молодчина, Харви! Смотри-ка, привёл нас прямо к пробкам.
Глава четырнадцатая
Тут послышались шаги охранника, мы замерли на месте, а Джо Эрп одним неуловимым движением выхватил пистолет и ткнул мне стволом в ухо. Я затаил дыхание. Шаги стихли. Похоже, охранники музея сговорились всеми силами избегать встречи с нами. Ни охранников, ни сигнализации. Я попытался открыть зелёный ящик, но он был заперт.
- Видите, - бросил я техасцам, - ничего не выйдет. Ящик закрыт.
- Мы взломщики, - не без гордости отозвался Фредди Апсон.
Вынув из кармана какую-то штуковину, он повертел ей в замочной скважине, и ящик открылся. В нём были три толстые пробки. По очереди я выдернул их и передал Фредди на хранение. Там было и два рубильника. Я повернул сперва один, потом другой. Но ничего не произошло - ни когда я вынимал пробки, ни когда я щёлкал выключателями. Тусклые ночные лампы даже не замигали.
- Ну вот, мы отключили сигнализацию, - неуверенно сказал я.
- Что это у тебя так дрожит голос, Харви?
- А у тебя не дрожал бы голос, если бы ты гулял по музею с двумя громилами из Техаса, которые пустят тебе пулю в затылок, как только сочтут, что больше им от тебя никакой пользы?!
- Зря ты так, Харви, - сказал Джо Эрп. - Мы ведь можем и обидеться.
- Мысль о надвигающейся смерти заставляет меня забыть учтивость.
- Причём тут смерть, Харви? Не дрожи ты так! Разве я сказал хоть слово о смерти? Или Фредди? Ты нас отведи туда, где висит эта голландская картинка, и мы займёмся делом.
Я мрачно кивнул и повёл их вперёд. Мы прошли залы американской живописи двадцатого века, потом свернули налево, потом направо и оказались в Рембрандтовском зале. Картина, изображавшая Аристотеля, созерцающего бюст Гомера, находилась в центре справа. Мы медленно подошли к ней и остановились. Тут я выложил свою последнюю карту.
- Ну, и сколько платит вам за такую работу пузан?
- Не надо называть мистера Ковентри пузаном, Харви! - сказал один из бандитов.
- Он нам платит неплохо, - уверил меня второй.
- Я могу заплатить не хуже.
- Кончай, Харви, - перебил меня Джо Эрп. - Если мы выйдем отсюда без картины, нам не спрятаться от него даже на техасских просторах.
- Я думаю о себе, а не о картине, - признался я.
- Мне моя жизнь дороже.
- Разумно, Харви.
- Я готов откупиться.
- Харви!
- Восемьдесят пять тысяч за меня, мисс Демпси и Синтию.
- Харви!
- Наличными, - в отчаянии сказал я.
В этот момент раздался хлопок - зловещий, странный хлопок. Если вы никогда не слышали звук выстрела из пистолета с глушителем, вы не сможете точно представить себе этот звук. Джо Эрп, таращившийся на меня в удивлении, вдруг потерял интерес ко всему вокруг и рухнул на пол. Фредди Апсон обернулся и выхватил свой пистолет, но второй выстрел-хлопок его опередил. Это выглядело, как на сцене. Только что передо мной стояли два живых техасца, а теперь на полу валялись два мёртвых техасца.
Они лежали рядышком в Рембрандтовском зале музея "Метрополитен" - Джо Эрп с дыркой в белой рубашке, обошедшейся ему в 42 доллара 50 центов, и Фредди Апсон с дыркой во лбу, а рубашка его была целой и невредимой. Я же застыл, толком не понимая, жив я или мёртв и опасаясь совершить то лишнее движение, которое окажется роковым. Так я и стоял - как мне показалось очень долго, пока голос не произнёс:
- Ну ладно, Харви, можешь повернуться, только медленно. Ведь лучше стоять, чем спать мёртвым сном на полу рядом с этими подонками. Верно я говорю, Харви?
- Верно, но я не вооружён…
- Я знаю, Харви, но всё равно поворачивайся не торопясь.
Я мысленно представил, что у меня на голове стоит бокал с пивом, и повернулся так, чтобы ни одна капля из этого воображаемого бокала не пролилась на пол. Обернувшись, я увидел человека лет тридцати со смуглым, приятным, хоть и жестковатым лицом. Он был одет в серый фланелевый костюм от братьев Брукс. В руке у него был пистолет марки "люгер", снабжённый новёхоньким пятидюймовым глушителем.
- Молодец, Харви, правильно. Продолжай в том же духе.
- Я, собственно, не имею в виду ничего такого, - заговорил я, - но вы знаете, как меня зовут, а я…
- Харви, они подслушивали номера в отеле и мы тоже.
- Они?
- Эти техасские подонки, Харви. Тебе понятно или картинку нарисовать?
- Значит, Синтия была права. Он и правда граф.
- Был графом, Харви. Граф Гамбион де Фонти, бедняга.
- А вы, стало быть, Валенто Корсика?
- Молодец, Харви. Ребята говорили, что ты глуп.
Это не так. Может, ты и соображаешь немного медленно, но ты не глуп.
- Но ваш акцент, манера говорить…
- Харви, мир меняется. Я проучился четыре года в нью-йоркском университете - изучал менеджерское дело. Потом год в аспирантуре. В Гарварде. Теперь у нас не тот рэкет, что прежде. Раньше мы стреляли, теперь стали менеджерами, бизнесменами. Теперь нам не надо применять силу - разве что совсем изредка.
- Как, например, сейчас?
- А что ты прикажешь делать? Этот болван из Техаса решил нас потеснить. Вот и пришлось его немного поморочить, пустить по ложному следу. Бедняга Гамбион. Кто мог подумать, что они его пристрелят? Жаль, очень жаль, но мы этого не хотели. Толстяку нравится покупать отели, и мы решили завязать ему на шее маленький финансовый узелок, который он не смог бы развязать. Но теперь дело принимает иной оборот. У нас на руках такая карта, как ты, Харви.
- Не понимаю ваших планов, - твёрдо отозвался я.
- Харви, ты не представляешь себе, как тщательно мы всё обдумываем. Всё до деталей. Мы даже подтолкнули толстяка купить "Рицхэмптон". Мы устроили ему займ, мы впутали в это Э. К. Брендона. Мы даже думали оставить всё, как есть, и прижать Брендона, когда у него на руках окажется эта картина. В этом плане были свои сильные стороны, но у нас есть неплохие записи разговоров Толстяка с Брендоном о Рембрандте. У нас есть его дочь.
- Чёрта с два! Пока мы тут стоим и ждём, когда прибежит охрана, толстяк, наверное, уже собирается прикончить и её, и Люсиль Демпси.
- Не беспокойся насчёт охраны, Харви. И насчёт толстяка тоже. Мы взяли и толстяка, и девиц, и двух его телохранителей. Тебе надо беспокоиться о другом, и я не хотел бы быть на твоём месте.
- О чём же мне беспокоиться?
- О многом, Харви.
- О чём же, например?
- Хотя бы о том, что ты видел, как я убил этих вот ковбоев.
- Господи, но вы же спасли мне жизнь, мистер Корсика!
- Это ты собираешься сказать на суде?
- Из меня свидетеля не сделают. Я буду нем, как рыба.
- Не говори ерунду, - сказал Корсика. - Не будь ослом.
- А почему бы мне не побыть ослом? - возразил я. - Какая собственно разница? Тогда ковбои толкали меня к пропасти. Теперь вот вы.
- Не надо нас сравнивать, Харви.
- И в конце концов вы стреляли при самозащите.
- Харви, - терпеливым голосом произнёс он. - Ты знаешь, кто я такой, или нет?
- Знаю.
- Ну вот и отлично, - отозвался он, вынул из кармана платок и аккуратно протёр свой "люгер". Затем взяв его за ствол, протянул мне. Я тут же взял пистолет, нацелил на него и сказал:
- Не двигайтесь!
- Харви!
- Прошу прощения, - отозвался я, - но раз вы мне дали пистолет…
- Неужели я дал бы тебе заряженный пистолет?
Я наставил "люгер" на дверь и спустил курок. Он только щёлкнул.
- Вот это да! - восхищённо сказал я. - Вы, значит, вышли против них с двумя патронами?
- Нет, Харви, - с этими словами он вынул из кармана небольшой "смит-вессон" и наставил на меня. - У меня есть кое-что про запас.
Я вынул из кармана свой платок, вытер "люгер" и с грохотом швырнул его на пол. Этот грохот разбудил бы и покойника, но никто и не подумал нарушить наше уединение.
- Новая смена охраны будет через полчаса, Харви. Сигнализацию же мы отключили, так что не надо упрямиться, - сказал Корсика.
- А я выдернул три огромные пробки, - признался я. - Они ведь тоже что-то отключили?
- Совершенно верно, - терпеливо разъяснил Корсика. - Отключили питание трансформатора, который преобразует переменный ток в постоянный для грузового лифта. Я знаю схему этого музея лучше, чем главный смотритель. Но не волнуйся, Харви. Мы не крадём картины. Этим занимаются только босяки.
Например, техасцы. А мы - нет. Так что подними-ка лучше пистолет.
Я поднял, подумал и спросил:
- Но ведь пистолет не мой. Зачем это вам надо?
- Могу я поступать так, как считаю нужным, Харви?
- Конечно.
- Оружие записано на тебя, Харви. Девочки покажут под присягой, что тебя привели сюда насильно, принудив участвовать в несостоявшемся ограблении. Ты станешь героем, Харви.
- Только не в Техасе, - мрачно отозвался я и ещё мрачнее добавил: - И не в девятнадцатом участке нью-йоркской полиции.
- Насчёт Техаса - это ты зря, Харви. Вообще-то этот Ковентри родом из Бруклина. Их давно разыскивают в Техасе. То обстоятельство, что ты пристрелил двоих "торпед" из пистолета, в котором было лишь два патрона, означает, что ты просто забыл зарядить пистолет…
- Я противник насилия, - в отчаянии пробормотал я. То, что ковбой толстяк оказался бруклинцем, делало его поистине жалкой фигурой.
- Ты лишил их жизни, чтобы спасти свою жизнь.
- Вы меня обманываете.
- Нет, Харви.
- Почему вы готовы отпустить Синтию?
- Потому что синица в руке, Харви, причём свободная от налогов синичка, куда лучше чем стая журавлей в воздухе.
- Какая такая синица в руке? - крикнул я, и он вежливо попросил меня говорить потише. - Какая ещё синица? - повторил я вопрос гораздо тише.
- Она у тебя в кармане, Харви. Это те восемьдесят пять тысяч, которыми ты пытался подкупить ковбоев. В чеках "тревеллз".
- У меня восемьдесят пять тысяч? Да я валял дурака. Я это просто придумал.
- Харви, - холодно перебил он меня. - Мы подслушивали твой номер в Торонто, мы подслушивали отель. У нас есть связи в банке. Короче, ты дашь мне эти восемьдесят пять тысяч или мне придётся в тебя немного пострелять, чтобы их забрать?
- Но вы вернёте мне обоих девиц?
- Разумеется.
- Когда?
- Как только ты подпишешь чеки и передашь их мне.
Я сунул руку в карман, вынул пачку чеков и показал Корсике.
- Подпиши.
- Где?
- Сядь на пол и подпиши.
Он бросил мне шариковую ручку, а я сел на пол рядом с трупами и подписал пять чеков на десять тысяч, пять на пять и десять на тысячу долларов каждый. Затем я подтолкнул пачку в его сторону.
Он взял чеки, сунул в карман и сказал:
- Хорошо, Харви. Оставайся на месте. Досчитай до ста, но до этого не сходи с места. Мы прекрасно пообщались, и было бы жаль, если бы всё вдруг испортилось.
Он попятился к выходу из зала и скрылся. Может, я и бросился бы за ним, но скорее всего остался бы на месте. Так или иначе, мне не пришлось принимать решения, потому что в зал почти тотчас же ворвались Синтия и Люсиль. Люсиль крепко обняла меня и стала целовать. Из глаз её капали слёзы. Именно такого отношения и жаждало моё потрёпанное в боях сердце. Синтия, напротив, стояла и удручённо смотрела на покойников. Я боялся, что она закатит истерику, но она, похоже, в этот момент внезапно повзрослела.
- Мне их, конечно, жаль, - сказала она, - но это, в общем-то, были плохие люди.
Глава пятнадцатая
- Начнём с самого начала - сказал лейтенант Ротшильд. - Сейчас всего-навсего десять минут первого ночи, а Харви молод и полон сил. Неважно, что у меня язва, а у Келли жена, которая подаст на развод, если он хоть раз не придёт домой до утра. Подумаешь, какие пустяки. В нашем распоряжении масса времени. Зачем нам спать?
- Я рассказал всю историю, лейтенант, - отозвался я. Признаться, я не только рассказал всё, что знал, но запомнил всю обстановку его кабинета, жёлтые стены с облупившейся краской, три деревянных стула, два металлических шкафа-картотеки, голубую стоваттную лампочку свисавшую на проводе с потолка, старинный ундервуд, и даже рискнул пошутить насчёт того, как плохо город Нью-Йорк ценит своих верных работников. Шутка осталась неоценённой.
- Расскажите нам ещё раз, Харви, как было дело.
- Я арестован? Мне хотелось бы это знать. Потому как, если вы хотите меня арестовать, я сейчас же вызову своего адвоката, чтобы мои права были надёжно защищены.
- Чушь собачья, - буркнул лейтенант, - и вы, Харви, это прекрасно знаете. Я могу отлично разобраться с вами и без ареста, так что не сердите меня.
- Что же, например, вы можете такого сделать?
- Например, могу лишить вас лицензии заниматься расследовательской деятельностью. Или поговорить с вашим начальством в компании. Или…
- Ладно, лейтенант. Давайте дружить.
- А вы расскажите нам всё сначала.
Я рассказал всё с самого начала, и они выслушали меня молча, если не считать того, что Келли изредка издавал лошадиное ржание. Закончив, я спросил лейтенанта:
- Почему вы не объясните этой горилле, что я не комик на эстраде?
- Потому что вы как раз и есть комик. К несчастью, вы не слышите себя со стороны. Вы говорите, что проникли в музей "Метрополитен" с двумя ковбоями Толстяка Ковентри, после того как убедили их, что способны отключить систему сигнализации. Потом вы, якобы, спрятались под кроватью в американской галерее. Потом же, когда они уже собирались забрать картину Рембрандта, появился Валенто Корсика, застрелил их из "люгера", зарегистрированного на ваше имя, а затем, раскланявшись, удалился, оставив вас наедине с трупами и пистолетом. Ну, как вам это нравится, Харви?
Келли опять гоготнул.
- Звучит несколько неправдоподобно, - согласился я.
- Послушайте меня, лейтенант, - заговорил Келли. Надо арестовать его по подозрению в убийстве. Он застрелил двоих человек. Это самое главное. Остальное только мешает. Он застрелил этих ковбоев - это ясно как божий день.
- Так-то оно так, только ничего тут не явно. Беда в том, что Харви как раз никого не застрелил.
- Почему? Потому что он это отрицает?
- Нет, - покачал головой Ротшильд. - Ты же неплохо меня знаешь, Келли. Я никогда не верю в то, что говорит подозреваемый, пока не могу воочию в этом убедиться. Но Харви говорит правду. Он не в состоянии подстрелить кролика, даже если бы он умел стрелять. А вот стрелять он как раз не умеет. У него никогда не было оружия - и разрешения на его ношение не было.
- У него есть разрешение на "люгер".
- Это верно. Так расскажите нам всё как есть, Харви. Поставьте себя на моё место. Произошло убийство. На оружии ваши отпечатки, и у вас имеется разрешение на это оружие. Господи, Харви, ну пожалейте меня…
- Они его сами записали на моё имя, - сказал я. - И добыли разрешение.
- Кто они?
- Мафия.
- Ах, мафия…
- Корсика сам мне это сказал…
- Корсика ничего вам не сказал. Он мёртв. Сегодня его труп выловили из реки. Мы обнаружили пятна крови в прачечной "Рицхэмптона" и кровь в шахте для грязного белья.
- Это был граф Гамбион де Фонти. Он не Валенто Корсика. Это была подсадная утка, его наняли, чтобы сбить со следа Толстяка Ковентри.