Крышка багажника поднялась, тусклый свет гаража проник внутрь. Ричардс приподнялся на одной руке, спустил одну ногу через бортик и… не смог двинуться дальше. Его скрюченное тело ныло. Брэдли схватил его за руку и попытался вытянуть наружу. Ноги не слушались Ричардса. Брэдли пришлось обеими руками взять его под мышки, и он наполовину повел, наполовину потащил Ричардса к видавшему виды зеленому автомобилю, стоявшему справа. Одной рукой он открыл левую дверцу, запихнул Ричардса внутрь и захлопнул дверцу. Затем сел сам с другой стороны.
- Господи, неужели мы добрались? - тихо пробормотал он. - Добрались.
- Да-а, - неуверенно протянул Ричардс, - как в "Монополии": "Начни со старта, получи сто долларов".
Они закурили. В темноте огоньки их сигарет горели как два глаза. Некоторое время они молчали.
Отсчет: 058
- Мы чуть не попались на первой проверке, - говорил Брэдли, пока Ричардс массировал затекшую руку. Она казалась чужой, и в нее как бы врезались чудовищные когти. - Этот фараон чуть не открыл багажник. Представляешь?
Он выпустил большое кольцо дыма. Ричардс промолчал.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Брэдли, возвращаясь к действительности.
- Уже лучше. Вытащи, пожалуйста, мой бумажник. Рука еще не слушается.
Брэдли отмахнулся:
- Еще успеешь. Я хочу рассказать тебе, как мы с Ричем все это провернули.
Ричардс зажег новую сигарету от окурка. Напряжение потихоньку спадало.
- Мы зарезервировали тебе комнату в гостинице на улице Уинтроп. Гостиница называется "Уинтропский дом". Звучит привлекательно? На самом деле ничего особенного. На имя Огдена Грасснера. Сможешь запомнить?
- Да, но меня сразу же узнают.
Брэдли протянул руку, взял с заднего сиденья продолговатую коричневую коробку, перевязанную бечевкой, и положил ее Ричардсу на колени. Ричардс вспомнил, что в такой же коробке он брал на прокат мантию в день окончания школы. Он вопросительно посмотрел на Брэдли.
- Открой ее.
Он открыл коробку и обнаружил в ней большие темные очки, лежавшие поверх сложенной черной одежды. Ричардс положил очки на переднюю панель и развернул одежду. Это был костюм священника. Под ним на дне коробки лежала Библия, четки и лиловая накидка - епитрахиль.
- Это для священника? - спросил Ричардс.
- Точно. Переоденься прямо здесь. На заднем сиденье трость. Ты не должен изображать слепого, но что-то близкое к этому. Натыкайся на предметы. Ты приехал в Манчестер на заседание Совета церквей по вопросу об употреблении наркотиков. Понятно?
- Да, - ответил Ричардс. Он в замешательстве перебирал пуговицы на рубашке, - а штаны я могу оставить под этой сутаной?
Брэдли расхохотался.
Отсчет: 057
Брэдли вез Ричардса через город и говорил без передышки.
- У тебя в чемодане почтовые наклейки. Чемодан в багажнике. На наклейках надпись: "Через пять дней вернуть в промышленную компанию "Брикхил", Манчестер, Нью-Хемпшир". Этой компанией руководит Рич и еще один парень. Они отправят почту через свою штаб-квартиру на улице Бойлстон. Каждый день ты будешь отправлять две кассеты в коробке с такой наклейкой. А я буду пересылать их в Федерацию Игр из Бостона. Посылай их срочной почтой. Они там никогда не догадаются, откуда ты их шлешь.
Брэдли припарковал машину напротив гостиницы "Уинтропский дом".
- Машина будет на стоянке. Не пытайся уехать из Манчестера. Только если сменишь облик. Тебе придется стать хамелеоном, приятель.
- Как ты думаешь, сколько времени здесь будет безопасно оставаться? - спросил Ричардс и подумал, что он полностью в руках Брэдли. Казалось, он уже не мог рассуждать самостоятельно. Нервное истощение исходило из всех его пор и даже, казалось, дурно пахло.
- Твой номер в гостинице оплачен на неделю вперед. Этого может быть достаточно, а может быть и нет. Смотри сам. В чемодане есть адрес и имя моего приятеля из Портланда в штате Мэн. Они спрячут тебя на день или два. Тебе придется заплатить, но они - надежные люди. Я должен ехать, парень. Здесь можно стоять только пять минут. Ну все, пришло время расплаты.
- Сколько? - спросил Ричардс.
- Шестьсот.
- Чепуха, это даже не покрывает расходы.
- Покрывает. И еще немножко остается на семью.
- Возьми тысячу.
- Тебе самому еще пригодятся твои денежки, ха-ха.
Ричардс беспомощно посмотрел на него.
- О, Господи, Брэдли…
- Пришлешь нам побольше, если заработаешь. Пришли нам миллион. Вот тогда заживем весело!
- Ты думаешь, мне это удастся?
Брэдли промолчал и лишь грустно улыбнулся.
- Тогда зачем ты делаешь все это? Я могу понять, почему ты прятал меня, я бы сделал то же самое. Тебя же могут уволить с работы.
- Не думаю. Они знают ставки.
- Какие ставки?
- Вес против ничего. Такие ставки. Если мы сами за себя не постоим, они нас достанут. И не нужно ждать. А то некоторые сидят с трубкой у камина, смотрят "Свободное вещание" и ждут.
- Но тебя могут убить! Кто-нибудь настучит на тебя, и тебе выпустят кишки где-нибудь в подвале. Или Стейси, или матери…
Глаза Брэдли загорелись мрачным огнем.
- Плохие времена наступают. Плохие времена для подонков с набитыми животами. Я вижу их кровь! Ружья и факелы!
- Люди видели это уже две тысячи лет.
Прозвенел пятиминутный таймер, и Ричардс взялся за ручку двери.
- Спасибо, - сказал он, - просто и не знаю, что сказать…
- Давай, шагай, пока мне не повесили штраф, - сильной черной рукой он вдруг схватил Ричардса за рукав. - Но если они укокошат тебя, забери с собой пару-тройку из них.
Ричардс открыл, заднюю дверку, вытащил черную сумку. Брэдли молча вручил ему деревянную трость.
Машина мягко вписалась в поток автомобилей. Ричардс стоял на тротуаре и смотрел, как она удаляется. Задние огни мигнули на повороте, и машина скрылась из виду. Брэдли должен оставить ее на стоянке, где пересядет на свою и уедет в Бостон.
Ричардс почувствовал странное облегчение. Как Брэдли должно быть рад наконец-то отделаться от меня!
Он нарочно споткнулся на первой ступеньке, когда входил в гостиницу. Швейцар поддержал его.
Отсчет: 056
Прошло два дня. Ричардс хорошо играл свою роль, словно его жизнь зависела от этого. Но ведь так и было! Он заказывал ужин в номер. Поднимался в семь часов утра, читал Библию в вестибюле и потом отправлялся на "заседание". Персонал гостиницы обращался с ним любезно и предупредительно - так положено вести себя с полуслепыми священниками (конечно, если те платят по счету) сегодня, когда убийства уже наполовину легализованы, когда идет бактериологическая война в Египте и Южной Америке и когда в Неваде официально принят закон об абортах, основанный на принципе "одного имей - одного убей", а Папа Римский - дряхлый старикан девяноста шести лет, чьи бредовые эдикты по поводу таких событий передаются в программе новостей в разделе курьезов.
Ричардс проводил свои так называемые "заседания" один на один с книгами в библиотеке, где в маленькой комнатке за закрытой дверью он читал статьи о загрязнении окружающей среды. После 2002 года было очень мало сведений по этому вопросу. А имевшаяся сейчас информация очень мало соответствовала тому, что писалось раньше. Как и прежде, правительство делало запоздалые, но якобы эффективные попытки объективно оценить ситуацию.
В полдень он отправлялся перекусить в кафе на углу, недалеко от гостиницы, натыкался на людей, извинялся. Никоторые говорили: ничего-ничего, святой отец. Многие чертыхались, не обращая внимания на его внешний вид, и отталкивали.
А вечером он ужинал в номере и смотрел "Бегущего Человека". Он отправил уже четыре кассеты, делал он это рано утром по дороге в библиотеку. Переадресовка через Бостон, кажется, прошла удачно.
Режиссеры программы выбрали новую тактику, чтобы глушить заявления Ричардса о загрязнении окружающей среды (а он повторял их с упрямой настойчивостью, надеясь, что хотя бы до глухих, которые читают по губам, они дойдут): теперь, казалось, что толпа заглушала его голос, бурей криков, ругательств и оскорблений - и уровень звука все время нарастал.
В долгие вечера Ричардс размышлял о том, какая странная перемена произошла в нем за эти пять дней, что он в бегах. Он один боролся за выживание своей семьи. Все боролись в одиночку, и его семья тоже.
Он никогда не был очень общительным человеком и относился ко всяческим сборищам с неприязнью. Это все для тех, у кого полно денег и кому нечего делать, как например, этим мальчикам-студентам, которые увлекаются всякими группами нового рока.
Отец Ричардса исчез, когда Ричардсу было пять лет. Он ушел вечером и не вернулся. Ричардс был еще очень мал тогда и поэтому сохранил обрывочные воспоминания об отце. И он никогда не корил его за это. Он отлично понимал, что человек, раздираемый между гордостью и ответственностью, почти всегда выбирает гордость, если ответственность лишает его мужского достоинства. Мужчина не может спокойно наблюдать, как его жена зарабатывает деньги, ложась на спину. Если мужчина только и может, что заниматься сводничеством и подставлять свою жену, ему остается только выброситься из окна.
Годы между пятью и пятнадцатью он провел на улице вместе с братом Тодом. Его мать умерла от сифилиса, когда ему было десять лет, а Тоду - семь. А пять лет спустя погиб Тод: он разгружал машину, тормоз сорвался и его задавило. Город скормил и мать, и сына крематорию. Ребята на улице с горькой ухмылкой называли его либо "фабрикой пепла", либо "кремоваркой". Они понимали, что в один прекрасный день и сами могут превратиться в дым в стенах этого здания. В шестнадцать лет Ричардс остался совсем один. Он подрабатывал помощником механика, следил за чистотой реакторов после школы. Целых восемь часов, каждый день. И несмотря на такой утомительный распорядок дня, он постоянно испытывал паническое чувство одиночества, ненужности. Иногда, проснувшись в три часа ночи от удушливого, застоявшегося запаха капусты, он чувствовал, как где-то в самом закоулке его души разрастается страх. Он был предоставлен самому себе.
Тогда он женился. И Шейла весь первый год хранила гордое молчание, пока их друзья (и враги Ричардса - а их у него было много из-за отказов участвовать в массовых разбойных вылазках или присоединиться к местной команде) ждали скорого появления потомства. Но когда ничего не появилось, интерес спал. Их оставили в покое в их маленькой комнатке, которые сдавались молодоженам в Кооп-сити. Несколько друзей и знакомых, круг которых ограничивался жильцами их дома. Ричардса это устраивало. Он с головой ушел в работу, оставался на сверхурочные часы, подрабатывал как мог. Оплата была баснословно низкая, никаких шансов на повышение, а инфляция безумная, но они были влюблены. И оставались влюбленными, а почему бы и нет?
Ричардс был из тех редких мужчин, которые могут испытывать и дарить громадную любовь, привязанность и даже физическое превосходство по отношению к избраннице. Но в других сферах его эмоции оставались неизрасходованными. За одиннадцать лет супружеской жизни они ни разу не поссорились.
Он ушел с работы в 2018 году, потому что шансы завести ребенка уменьшались с каждым днем, проведенным за пропускающими радиацию старыми свинцовыми щитами с буквами "Дж. А." Может быть, все и обошлось бы, если бы на вопрос старшего техника: "Почему ты уходишь", - он бы соврал что-нибудь. Но Ричардс сказал ему просто и откровенно все, что он думал о "Дженерал Атомикс" и в заключение предложил старшему технику взять все эти свинцовые щиты и засунуть их себе в одно место. Разговор закончился короткой потасовкой. Хоть противник был и крепкого сложения, но орал, как баба в мощных объятиях Ричардса.
И неприятности пошли лавиной: он опасен, неблагонадежен. Если уж вам так нужны рабочие руки, возьмите его на недельку, но потом безжалостно выбрасывайте на улицу. Ричардс попал в "черный список".
И в следующие пять лет он в основном работал на погрузке газет и журналов с почасовой оплатой. Но работу предлагали все реже и реже, и наконец ее не стало совсем. "Свободное вещание" убило печатное слово. Ричардс обивал пороги, ждал на улице, часами выстаивал в очередях на бирже труда.
Все великие события того десятилетия прошли мимо него незамеченными. Он ничего не знал о нашумевшей расправе над домохозяйками в 2024 году, пока жена не рассказала ему об этом три недели спустя - оказывается, две сотни полицейских, вооруженных автоматами и дубинками с электрошоком, пытались остановить армию женщин, шедших к продуктовым складам на юго-западе. Шестьдесят женщин были убиты. И даже применялся нервно-паралитический газ. Но этот случай не произвел на него впечатления. Протесты не возымели действия. Насилие тоже. Мир оставался без изменений, и Бен Ричардс шел по нему, ничего не требуя, только стремясь найти работу. Он выискивал сотни разных занятий на один и даже на полдня. Он вычищал гнилье из-под причалов и из сточных колодцев, в то время как другие безработные шлялись по улицам, притворяясь, что ищут работу.
Отвали ублюдок! Сгинь! Работы нет. Убирайся! Я тебе башку разнесу! Пошел вон!
Потом работы не стало вообще. Однажды какой-то богач в шелковом костюме, пьяный в стельку, остановил Ричардса на улице, когда тот плелся домой после бесплодных усилий найти хоть какое-то дело, и предложил ему десять Новых долларов, чтобы Ричардс спустил штаны и он мог удостовериться, что у бродяг "клювики" действительно длиной в целых тридцать сантиметров. Ричардс сбил его с ног и ударил. Именно тогда, после девяти лет безнадежных попыток, Шейла забеременела.
А ведь он обслуживал реакторы. Можете себе представить? И после шести лет такой работы он сумел ее обрюхатить! Это будет монстр, так говорили все в доме. У него будет две головы и ни одного глаза. Радиация, радиация. Ваши дети будут монстрами…
Но вместо обещанного монстра родилась Кэти. Кругленькая, безупречная, горластая. Роды принимала акушерка из соседнего дома, которая взяла в уплату пятьдесят центов и четыре банки фасоли.
И теперь, впервые после того, как умер его брат, он опять предоставлен самому себе и вынужден полагаться на волю случая. Всякое напряжение (даже временное напряжение от погони) исчезло.
Его гнев обратился теперь против Федерации Игр с ее огромной разветвленной по всему миру сетью коммуникации. Жирные богачи с респираторами в носу проводят вечера с девицами в шелковом белье. Пусть падет на них нож гильотины! Но все равно до них не добраться. Они все забрались куда-то высоко, как и само здание Федерации.
Но именно потому, что он есть тот, кто он есть, и потому, что он предоставлен самому себе, он и задумался над этим. И сидя в одиночестве в своем номере, сам не сознавая того, он вдруг расплылся в широкой белозубой улыбке, и в ней было столько силы, что она могла разнести дома и растопить асфальт на улицах. Такая же улыбка была у него на лице, когда он однажды в давно позабытый день сбил с ног богача и бежал с пустыми карманами, но с пылающей головой.
Понедельник был похож на воскресенье - в деловом мире больше не было выходных, отдыхали только после половины седьмого.
Отец Огден Грасснер заказал себе в номер колбасный хлебец (кухня в гостинице показалась бы отвратительной любому, кто не жил на гамбургерах и концентратах, но Ричардс был в восторге) и бутылку вина и уселся смотреть программу "Бегущий человек". Первая часть, посвященная самому Ричардсу, прошла как и в предыдущие два дня. Его речь опять забивалась воплями публики. Бобби Томпсон был злобно вежливым: в Бостоне проверяется каждый дом. Кто прячет беглеца, будет казнен. Ричардс засмеялся, когда они перешли к рекламе. Ну что ж, не так уж плохо. Даже весело… Немного. Он может это посмотреть, если они не будут показывать убитых полицейских.
Но вторая часть передачи резко отличалась от начала. Томпсон широко улыбался.
- После тех клипов, которые послало нам это чудовище, которое зовется Ричардсом, я счастлив сообщить вам радостную весть…
Они поймали Лафлина. Его заметили в Топеке в пятницу. Но тщательный поиск его в городе ничего не дал. Ричардс решил, что Лафлин проскочил через кордон, как и он сам. Но сегодня днем Лафлина видели двое ребят. Он прятался в бытовке дорожных строителей, У него было сломано запястье.
На экране возникли улыбающиеся лица детишек - Бобби и Мэри Коуэлс. У Бобби не хватало переднего зуба.
Томпсон торжественно объявил Бобби и Мэри почетными гражданами Топеки. Завтра на очередной передаче "Бегущего человека" губернатор Канзаса Хиззонер вручит им грамоту "За особые заслуги", сертификат на получение в течение всей жизни кукурузных хлопьев "Фантвинкс", а также чек на тысячу Новых долларов каждому. Аудитория начала бурно аплодировать.
Потом последовали кадры, когда безжизненное, изрешеченное пулями тело Лафлина выносили из бытовки, которую мощной огненной струей превратили потом в обгоревшую спичку. В публике раздались возгласы одобрения.
Ричардс отвернулся, почувствовав дурноту. Кто-то невидимыми пальцами сжал его виски.
А слова журчали, как бы издалека. Тело было выставлено в круглом зале ратуши. И уже длинные очереди собрались там, чтобы поглазеть на него. Было показано интервью с полицейским, который участвовал в захвате Лафлина. По его словам, тот не оказывал особого сопротивления.
"Хорошо тебе, приятель", подумал Ричардс, вспоминая недовольный голос Лафлина и его пристальный взгляд.
Как там твоя подружка со стоянки?
Теперь осталось только одно отделение большого шоу. Это Бен Ричардс. Ему больше не хотелось есть мясной хлебец.
Отсчет: 054
В эту ночь ему приснился необычный сон. Раньше Бену Ричардсу сны не снились.
Что еще более странно - он сам не участвовал в событиях этого сна, а лишь наблюдал.
Комната была плохо освещена, ее углы тонули в темноте. Казалось, что отовсюду капает вода. У Ричардса было впечатление, что он находится глубоко под землей.
В центре комнаты на деревянном стуле с прямой спинкой сидел Брэдли. Его руки и ноги были связаны кожаными ремнями. Голова бритая, как у кающегося грешника. Вокруг него расположились фигуры в черных капюшонах. "Охотники, - с внезапным страхом подумал Ричардс. - Господи, это Охотники".
- Я не тот человек, - сказал Брэдли.
- Нет, братишка, ты как раз и есть этот человек, - мягко возразил ему один из людей в капюшонах и воткнул длинную иглу в щеку Брэдли. Тот закричал.
- Так тот ли ты человек?
- Выкуси.
Игла легко вошла в глаз Брэдли и так же легко вышла. Из него потекла бесцветная жидкость, а глаз как-то сразу сморщился и опал.
- Ты тот человек?
- Воткни ее себе в задницу.
Электрическая дубинка коснулась шеи Брэдли. Он снова закричал, и волосы на его голове встали дыбом. Он стал похож на карикатуру негра из будущего.
- Ну, что? Ты тот самый человек и есть?
- Респираторы вызывают рак, - сказал Брэдли, - ты весь сгнил внутри, обезьяна!