- Сначала мы читали книги только о сексе. Потом, когда Кэсси внезапно заболела, я наткнулся на литературу о загрязнении атмосферы. Там есть книги, где сказано, как подсчитывать процент наличия всяких примесей в воздухе, уровня смога, а также о носовых респираторах. Это - в специальном отделе. Мы сделали ключ по слепку к этому отделу. Эх, парень, ты знаешь, что в Токио уже к 2012 году все были вынуждены вставлять в нос респираторы?
- Нет, я этого не знал.
Рич и Динк Моран придумали счетчик загрязнения воздуха. Динк срисовал картинку из книги, и они сделали его из кофейных банок и еще какой-то ерунды, которую они добыли из старых машин на свалке. Мы спрятали его на аллее. Давно, еще в 1978 году, шкала загрязнения воздуха была от одного до двадцати. Понимаешь?
- Да.
- Когда стрелка добиралась до двенадцати, фабрики и все предприятия, выбрасывающие грязь в атмосферу, закрывались, пока не менялась погода. И это было федеральным законом до 1987 года, но потом Конгресс отменил этот закон, - темный силуэт на кровати приподнялся на локте. - Думаю, ты встречал многих людей, страдающих астмой?
- Конечно, - тихо произнес Ричардс, - у меня тоже была слабая форма. Неужели это от воздуха? Господи! Но все же знают, что нужно оставаться дома, когда на улице жарко и пасмурно, когда воздух неподвижен…
- Изменение температуры, - мрачно сказал Брэдли.
- …да, поэтому у многих астма. Воздух становится, как сироп в августе, сентябре, но чтобы рак легких…
- Ты говоришь сейчас не об астме, а об эмфиземе.
- Что такое эмфизема? - Ричардс прокручивал слово в голове, но не мог вспомнить сто значения, хотя оно и казалось знакомым.
- Ткани в легких отекают при эмфиземе. Ты пытаешься вдохнуть и не можешь. Ты многих знаешь, кто так себя чувствует?
Ричардс подумал, что знал многих людей, которые умерли с такими симптомами.
- Они там об этом не говорят, - сказал Брэдли, как если бы он читал мысли Ричардса. - Теперь уровень загрязнения воздуха в Бостоне - двадцать, и это в благополучные дни. Ты как будто выкуриваешь четыре пачки сигарет, и это только при дыхании. В плохие дни уровень поднимается до сорока двух. Старики дохнут по всему городу. А в свидетельстве о смерти пишут: астма. Но это все от воздуха. От воздуха! А они все выбрасывают и выбрасывают всякую дрянь в атмосферу. По двадцать четыре часа в сутки. Это выгодно большим боссам. А эти респираторы за двести долларов - полное дерьмо. Две полоски пленки и кусочек ваты с ментолом между ними. И все. Хорошие респираторы делает "Дженерал Атомикс". Но только богачи могут позволить себе такую роскошь. Они нам подарили "Свободное вещание", чтобы мы не торчали и не создавали им неприятностей, а дома мы можем дышать чем угодно и дохнуть как мухи. Как тебе это нравится? Самый дешевый респиратор в нос в "Дж. А." стоит не менее шести тысяч Новых долларов. А мы сделали такой для Стейси за десять долларов по той книжке. Мы взяли маленькую активизированную пластинку величиной с лунку ногтя. Вытащили ее из слухового аппарата, который купили за семь долларов в аптеке. Как тебе это, а?
Ричардс промолчал, у него не хватало слов.
- Когда Кэсси откинет тапочки, думаешь, ей напишут в документе "рак"? Черта с два! Ей напишут - астма. Допустим, еще кто-то задумается над этим, пойдет в библиотеку и обнаружит, что заболеваемость раком легких возросла на семьсот процентов с 2015 года.
- Неужели? А ты не выдумываешь?
- Я прочел об этом в книге. Знаешь, что я скажу тебе? Они убивают нас! И "Свободное вещание" тоже. Это как фокусник, когда его ассистентка отвлекает внимание публики, вытаскивая из рукава пирожные, а он достает в это время кроликов из штанов и сажает их в шляпу, - он замолчал и потом добавил мечтательно. - Иногда мне кажется, что я взорву эту поганую Систему, если мне дадут десять минут в программе "Свободного вещания". Я скажу всем, покажу им… У всех должны быть респираторы, если Система, действительно хочет этого.
- А я, что же, сотрудничаю с Системой?
.- Это не твоя вина. Тебе нужно убегать.
Перед Ричардсом возникли лица Киллиана и Артура Бернса. Ему захотелось разбить их в кровь, извалять в грязи, растоптать. А еще лучше - вырвать их респираторы и выбросить.
- Люди сошли с ума, - сказал Брэдли, - они ненавидят черных и бедных, и это длится уже тридцать лет. Но почему? Причина непонятна. Непонятна…
Ричардс задремал, голос Брэдли эхом отдавался в голове.
Отсчет: 062
Ричардс не выходил из дому весь день, пока Брэдли добывал машину и договаривался с кем-то из своей команды, чтобы его отвезли в Манчестер.
Брэдли и Стейси вернулись в шесть часов вечера. Брэдли включил канал "Свободного вещания".
- Все в порядке, парень. Мы едем сегодня.
- Сейчас?
Брэдли добродушно рассмеялся:
- А разве ты не хочешь увидеть себя по телевизору?
Ричардс подтвердил, что хочет, и когда пошла заставка "Бегущего Человека", он с замиранием сердца начал смотреть.
Бобби Томпсон не мигая смотрел в камеру с середины великолепно выбранного плана - из темноты.
- Смотрите, - сказал он, - это один из волков, который бродит среди вас.
На экране появилось самым крупным планом лицо Ричардса. Его задержали на несколько секунд, а потом дали фото Ричардса, замаскированного под Джона Гриффена Спрингера.
Затем эта фотография растаяла, и на экране снова появился Томпсон с мрачным лицом.
- Я особо обращаюсь сегодня к жителям Бостона. Вчера вечером пятеро полицейских сгорели живьем в подвале бостонского отделения Христианского союза молодых людей по вине этого зверя, который заманил их в такую жуткую ловушку. Кем он прикидывается сегодня? Где он? Смотрите! Смотрите на него!
На экране пошли кадры одной из пленок, которые Ричардс снимал этим утром. Стейси бросил их в почтовый ящик на Коммонвелс авеню на другом конце города. Ричардс попросил старуху снять его в маленькой спальне, после того, как он предусмотрительно задвинул все шторы и накрыл мебель.
- Все, кто сейчас смотрит эту пленку, - сказал Ричардс на экране, - нет, не высокооплачиваемые инженеры и не жильцы шикарных апартаментов, - мне на все это дерьмо наплевать! Я обращаюсь ко всем, кто живет в трущобах гетто, в дешевых кварталах, к рокерам, к безработным и к ребятам, которых засадили за решетку за преступления, которых они не совершали, но только потому, что Система не хотела, чтобы они собирались вместе и вели дискуссии. Я хочу рассказать вам про злостный заговор с целью лишить вас возможности дышать вашими лег…
Голос вдруг сменился каким-то писком, треском и воем, а через минуту вообще пропал. Губы Ричардса двигались, но ни звука не было слышно.
- Кажется, пропал звук, - раздался голос Бобби Томпсона, - но нам нет необходимости выслушивать все, что скажет этот убийца, чтобы понять, с кем мы имеем дело, не так ли?
- Не-е-ет! - закричал зал.
- Что вы сделаете, если встретите его на своей улице?
- СООБЩИМ О НЕМ!
- А мы, что сделаем с ним мы, когда поймаем?
- УБЬЕТЕ ЕГО!
Ричардс стукнул кулаком по истертому подлокотнику единственного кресла, стоявшего в кухне-гостиной, и сказал отрешенно:
- Ну и подонки…
- А ты думал, они позволят тебе говорить все, что ты хочешь в программе "Свободного вещания"? - спросил Брэдли с издевкой. - Я удивляюсь, как они этот-то кусок пропустили.
- А я и не надеялся, - сказал Ричардс с обидой.
- Конечно, не надеялся, - подтвердил Брэдли.
Первый клип кончился, пошел второй. На этой кассете Ричардс призывал всех, кто смотрел эту программу, идти в библиотеки, требовать карточки для посещений и узнавать всю правду. Он зачитал список книг, который ему дал Брэдли, где были материалы о загрязнении воздуха и воды.
Ричардс на экране открыл рот:
- И все вы - дерьмо собачье, - произнес он, но губы двигались совсем не в соответствии с этими словами, но сколько человек из двух сот миллионов зрителей обратило на это внимание? - Мне насрать на вас! И на фараонов! И на Федерацию Игр! Я прирежу каждого полицейского, каждого…
Там еще что-то показывали, но Ричардсу этого было достаточно; ему хотелось заткнуть уши и убежать куда-нибудь. Он не мог понять, был ли это голос дублера, или речь была составлена из маленьких кусочков из записей, сделанных ранее.
Последний кадр из кассеты, записанной Ричардсом, растаял, и на экране снова возникло лицо Томпсона и фотография Ричардса.
- Остерегайтесь этого человека! - сказал Томпсон. - Он убивает, он собирает вокруг себя толпы недовольных, чтобы начать погромы на ваших улицах, насиловать, грабить и сжигать! Этот человек не остановится ни перед чем: он будет лгать, предавать, убивать. Он уже все это проделал.
- Бенджамен Ричардс! - раздался голос, словно в холодном божественном гневе. - Ты видишь нас? Если да, то знай, тебе заплатили грязные деньги, они пахнут кровью. Сотню долларов за каждый час, что ты жив - сейчас их прошло уже пятьдесят четыре. И по сотне долларов сверх того - по сотне за каждого убитого полицейского!
На экране одна за другой появились фотографии пятерых полицейских. Кадры были засняты, видимо, во время их учебы в полицейской академии. Они выглядели бодрыми, полными надежд и желаний, и до глубины ранимыми. Заиграла тихая музыка. Флейта.
- А это… - голос Томпсона был низким, хриплым, от якобы нахлынувших на него чувств, - …это их семьи.
Лица жен светились чистыми, радостными улыбками. Ребятишки улыбались благодаря искусству фотографа прямо в камеру. Детей было много. Ричардс почувствовал дурноту и озноб, он опустил голову и закрыл рот тыльной стороной ладони.
- Ну-ну, парень, - теплой мускулистой рукой Брэдли потрепал его по шее, - это все вранье. Подделка. Эти полицейские были, скорее всего, сворой старых ищеек…
- Заткнись, - сказал Ричардс, - пожалуйста, заткнись, прошу тебя…
- Пятьсот долларов, - продолжал Томпсон. Его голос наполнился ненавистью и презрением. На экране опять возникло лицо Ричардса, холодное и жестокое, лишенное всяких человеческих эмоций, и только жажда крови светилась в глазах. - Пятеро полицейских, пятеро жен и девятнадцать детей. За каждого погибшего приходится по семнадцать долларов и двадцать пять центов. За каждого потерянного, за каждого убитого горем. Да, дешево ты работаешь, Бен Ричардс!
Даже Иуда получил тридцать серебряников, но ты и этого не просишь. Где-нибудь мать твердит своему сынишке, что отец больше никогда не вернется домой, потому что отвратительный, мерзкий тип с пистолетом…
- Убийца! - зарыдала одна из женщин в зале. - Проклятый мерзкий убийца! Бог покарает тебя, он пошлет тебе смерть!
- Убейте его! - кричала публика. - Смотрите на этого человека: он получил деньги, омытые кровью. Но если человек кормится насилием, он умрет от насилия. Пусть каждая мужская рука поднимется против Бенджамена Ричардса.
Ненависть и страх в каждом голосе, хор которых перерастал в мощный рев. Нет, они его не сдадут. Они раздерут его на клочки, когда увидят.
Брэдли выключил экран и повернулся к Ричардсу.
- Вот с чем приходится тебе иметь дело, парень. Понятно?
- Может, мне убить их? - размышлял Ричардс. Может, до того, как со мной разделаются, я доберусь до девятнадцатого этажа этого здания и просто прикончу сволочей, которые придумали все это? Может, я просто их всех перебью?
- Не говори больше об этом, - вдруг резко сказал Брэдли. - Не говори больше!
Рядом в комнате спала Кэсси, напившись сильных лекарств, но все равно умирала.
Отсчет: 061
Брэдли не решался просверлить дырки в дне багажника, и Ричардс, свернувшись в тугой клубок, прижимался носом и ртом к маленькой замочной скважине. Еще немного воздуха поступало из щелей по краям багажника, откуда Брэдли предусмотрительно снял прокладки.
Воздушная машина сильно дернулась при подъеме, и Ричардс здорово ударился головой о крышку. Брэдли сказал, что поездка продлится по крайней мере часа полтора, а учитывая остановки при проверках на дороге, даже больше. Он дал Ричардсу револьвер, перед тем, как закрыть его в багажнике.
- Они досматривают основательно каждую десятую-двенадцатую машину, - сказал он. - Даже залезают в багажник. Но это неплохое соотношение: одиннадцать к одному.
Машину кидало вверх-вниз над неровностями мостовой в этом убогом районе. Какой-то ребенок перебежал дорогу, послышался удар камнем по кузову машины. Потом по шуму вокруг стало ясно, что они въехали в оживленную часть города, машина стала чаще останавливаться на светофорах.
Ричардс лежал, не имея возможности пошевелиться, сжимая пистолет в правой руке и думая о том, что Брэдли выглядел совсем по-другому в костюме своей команды. Это был строгий двубортный костюм, серый, как у банкиров, его дополнял коричневый галстук и значок с буквами НАПЦН (Национальная Ассоциация за прогресс цветного населения). Брэдли проделал путь от занюханного члена команды до хладнокровного, расчетливого дилера теневого бизнеса, который четко знал, что почем.
- Ты потрясающе выглядишь, - не мог скрыть своего восхищения Ричардс. - Просто поверить невозможно.
- Да, Господи помилуй! - пробормотала мать.
- Я так и думал, что тебе понравится это превращение, приятель, - сказал Брэдли с достоинством, - вообще-то я представитель фирмы "Рейгон кемикелс". У нас прекрасно идут дела в этой части города. Просто отлично! Бостон - очень веселый город! И дружественный!
Стейси захихикал.
- А ты, черномазый, заткнись! - шикнул на него Брэдли. А то я разрежу тебя на кусочки, и…
- Ты так здорово маскируешься, Брэдли, - опять хихикнул Стейси совсем не испугавшись угрозы. - Боишься, да?
Машина повернула направо, выплыла на более ровную дорогу и начала опускаться по спирали. Они съезжали на основное шоссе 495. Ричардс чувствовал напряжение во всем теле.
Итак, каждая одиннадцатая машина… Это не так страшно.
Автомобиль набрал скорость и высоту, и помчался вперед, потом вдруг резко сбавил ход и снова пошел вниз.
Где-то впереди послышался голос, который к ужасу Ричардса монотонно повторял:
- Остановитесь! Проверка документов. Остановитесь…
Неужели так скоро?
Ну, ты крут, парень! Проверяешь багажник каждой восьмой машины? Или каждой шестой? А, может, просто каждой?
Машина остановилась. Ричардс уставился прямо перед собой и сжал револьвер.
Отсчет: 060
- Выходите из машины, сказал кто-то усталым, но властным голосом. - Приготовьте, пожалуйста, документы.
Дверь открылась и закрылась, мотор продолжал работать, и машина держалась в трех сантиметрах над дорогой.
- … представитель "Рейгон Кемикелс"…
Так, Брэдли начал свой номер. О, Господи, а если у него нет бумаг, подтверждающих это? А что если вообще нет такой фирмы с этим названием?
Открылась задняя дверца, и кто-то начал шарить на заднем сиденье. Было похоже, что полицейский (или это был представитель правительственной службы, рассуждал Ричардс) собирался пролезть в багажник прямо из салона.
Хлопнула дверь. Шаги двинулись к багажнику. Ричардс облизнул губы и еще крепче сжал пистолет. Перед его мысленным взором промелькнули лица мертвых полицейских. Ангельские лица на свиных тушах. Он гадал, пригвоздит ли его полицейский очередью из автомата, когда откроет багажник и увидит человека, свернувшегося внутри как саламандра. А Брэдли, что сделает он? Побежит? Он подумал, что сейчас не выдержит и намочит штаны. Последний раз это с ним случилось в детстве, когда брат стал его щекотать до слез и до недержания… Да, все мышцы в нижней части тела словно атрофировались. Он выстрелит полицейскому прямо в переносицу, и его мозги разлетятся на мелкие кусочки. Еще несколько сирот… О, Боже! Шейла, я так тебя люблю! Долго ли ты сможешь продержаться на шесть тысяч? Может быть, год, если они тебя не прикончат раньше из-за этих же шести тысяч. А потом опять на улицу? Туда-сюда, от угла до угла, вихляя бедрами…
Кто-то похлопал рукой по багажнику. Ричардс едва сдержался, чтобы не закричать. В нос и горло набилась пыль… Урок биологии в школе… Последняя парта… Он царапал на крышке парты инициалы: свои и Шейлы… Чихание - это непроизвольная реакция мышц…
Сейчас я чихну и выдам себя с головой, но все равно смогу всадить в него пулю…
- Что у вас в багажнике?
Брэдли бодро ответил:
- Запасной цилиндр, правда, плохой. У меня ключ от багажника на брелке. Подождите, я выну ключи из зажигания.
- Я бы сказал, если бы было нужно.
Открылась и закрылась дверь.
- Поезжайте!
- Держись, приятель! Надеюсь, ты его поймаешь!
- Давай-давай, убирай свой зад!
Заскрипели цилиндры. Машина поднялась и набрала скорость. Одни раз, правда, потом притормозила, но, видимо, их не стали проверять и пропустили. Ричардса немного трясло, когда машина тормозила и набирала скорость. Он тихонько постанывал, но чихать ему расхотелось.
Ричардсу показалось, что они ехали не полтора, часа, а гораздо дольше. Их останавливали еще дважды. Один раз просто проверили документы, а во второй раз зануда-полицейский долго жаловался Брэдли, как проклятые коммунисты помогают этому Ричардсу, да и другому парню тоже. Лафлин, правда, никого не убивал, но говорили, что он изнасиловал женщину в Топеке.
А потом было только монотонное гудение ветра и вой его собственный застывших, измученных неподвижностью мышц. Ричардс не мог заснуть, но его утомленный мозг дал ему в конце концов возможность забыться. Хорошо, что в воздушных машинах не было выхлопных газов.
Казалось, прошла вечность со времени последней остановки, когда машина вдруг снизила скорость и начала крутиться на какой-то развязке. Ричардс замигал, приходя в себя, и вдруг почувствовал тошноту. Первый раз в жизни ему стало плохо в машине.
Они куда, - то поворачивали, разворачивались, останавливались на светофорах. А еще через пять минут снова послышался шум большого города. Ричардс тщетно пытался переменить позу. Потом сдался и замер в ожидании конца этой пытки. Правая рука, на которой он лежал, затекла и одеревенела еще час назад. Он касался ее кончиком носа, но чувствовал только нос.
Они повернули направо, проехали немного вперед и снова повернули. Машина дернулась и опустилась на землю. Ричардс почувствовал, что его желудок перевернулся. По гулкому отзвуку мотора он понял, что они въехали в закрытое помещение. Видимо, в гараж.
Он вздохнул с облегчением.
- Где квитанция, приятель? - спросил чей-то голос.
- У меня.
- Пятый этаж.
- Спасибо.
Они медленно двинулись по спирали наверх, потом один поворот направо, опять налево… Машина затормозила, остановилась и опустилась. Мотор замолк. Путешествие окончилось.
Последовала долгая пауза. Глухой звук открывающейся дверцы. Шаги Брэдли, затем полоска света перед глазами Ричардса исчезла: Брэдли вставил ключ в замок.
- Эй Бенни, ты еще здесь?
- Нет, - прохрипел Ричардс, - ты ведь оставил меня на границе штата. Черт подери! Открывай, наконец, эту штуковину!
- Минутку! Сейчас пока никого нет. Твоя машина запаркована рядом справа. Ты сможешь быстро выбраться?
- Не знаю.
- Постарайся, давай!