- С этими последними словами дешевой бравады мистер Ричардс будет уведен со сцены. Охота начинается завтра в полдень. Запомните его лицо! Он может оказаться с вами в скоростном автобусе… в самолете… в кинотеатре… на матче по боксу. Сегодня вечером он находится в Хардинге. Завтра он может быть в Нью-Йорке, Колумбусе, Бостоне… Он может прятаться под ВАШИМИ окнами. Вы сообщите о нем?
- Да-а-а-а! - заорали все. Ричардс вдруг неожиданно для себя показал им оба средних пальца. На этот раз прорыв "добровольцев" к помосту был уже никак не наигранным. Его срочно утащили за сцену в левое крыло, пока публика не разорвала его в клочья прямо перед объективами камер, и этим самым могла бы лишить компанию и всю Систему ожидаемых сочных сообщений и соответственно прибыли.
Киллиан стоял в левом крыле, не находя себе места от удивления и восторга.
- Замечательное представление, мистер Ричардс. Прекрасно! Была бы моя воля, я бы выдал вам приз. А эти выставленные пальцы - просто великолепно!
- Всегда готов! - проговорил Ричардс. Изображение на мониторе перекрыла реклама. - Давайте мне эту проклятую видеокамеру и идите к такой-то матери…
- Ну, второе, в принципе, невыполнимо, - ответил Киллиан, все еще улыбаясь, - а что касается камеры, вот, пожалуйста.
Он взял камеру из рук помощника, который держал ее аккуратно, как ребенка.
- Кассета уже вставлена, все готово к работе. А вот - дополнительные пленки, - он протянул Ричардсу маленькую, но неожиданно тяжелую продолговатую коробку, завернутую в пластик.
Опустив в один карман камеру, а в другой - коробку, Ричардс сказал:
- Все в порядке. Где лифт?
- Не торопитесь, у вас есть еще минутка, вернее целых двенадцать минут. Официально ваши двенадцать часов форы начинаются только в шесть тридцать.
В отдалении опять послышались крики ярости. Оглянувшись, он увидел, что на сцену вывели Лафлина. Душой он был сейчас с ним.
- Вы мне нравитесь, Ричардс, и я думаю, что у вас дела пойдут нормально, - сказал Киллиан. - Ваш в некотором роде грубоватый стиль радует меня безмерно. Я, видите ли, коллекционер. Наскальная живопись и египетские саркофаги - это сфера моих интересов. Вы являетесь аналогом скорее наскальных рисунков, чем египетских погребальных сооружений, но это неважно. Мне бы хотелось, чтобы вас сохранили - если хотите, поместили в коллекцию - так же, как сохранили наскальные рисунки в Азии.
- Лучше запиши биологические излучения моего мозга, ублюдок!
- Поэтому я хочу дать вам хороший совет, - продолжал Киллиан, игнорируя слова Ричардса, - у вас, в принципе, нет шансов выжить: их не существует, когда вся нация охотится за одним человеком, и надо учитывать уровень современного оборудования, которым пользуются Охотники, и их подготовку. Но если не высовываться, можно продержаться дольше. Так что вместо любого оружия, надейся на свои собственные ноги и держись поближе к своим собственным людям, - он поднял палец, как бы для того, чтобы подчеркнуть свою мысль. - Не лезь к таким, как в студии, обывателям, они тебя люто ненавидят. Ты для них - символ всех страхов и трагедий нашего расколотого и больного мира. В студии было мало подставных зрителей, Ричардс. Они искренне ненавидят тебя. Ты почувствовал это?
- Да, - ответил Ричардс, - почувствовал. Я их тоже ненавижу.
Киллиан улыбнулся.
- И поэтому они готовы тебя убить, - он взял Ричардса за запястье; хватка оказалась на удивление сильной. - Сюда.
За их спиной Бобби Томпсон доводил до ярости Лафлина, приводя в восторг публику.
Они шли в одиночестве по пустому белому коридору, прислушиваясь к звуку собственных шагов. Совсем одни. Впереди вдалеке один-единственный лифт.
- Вот здесь я вас оставлю, - сказал Киллиан. - Это лифт-экспресс. За девять секунд - прямо на улицу.
Он протянул руку в четвертый раз, и Ричардс снова не пожал ее. Но на этот раз он на секунду замешкался.
- А что если я поднимусь наверх? - спросил он, кивну головой на потолок и еще восемнадцать этажей над ним. - Кого я там смогу убить? Кого мне придется уничтожить, если я заберусь под самую крышу?
Киллиан мрачно рассмеялся и нажал кнопку около дверей лифта; они мягко открылись.
- Да, Ричардс, ты мыслишь глобально!
Ричардс вошел в лифт, двери медленно поползли одна к другой.
- Не высовывайся! - повторил Киллиан. И Ричардс остался один.
У него перехватило дыхание, когда лифт нырнул вниз, устремившись к теперь уже полной неожиданностей улице.
Отсчет: 079
А двери лифта, действительно, открылись прямо на улицу. Напротив, у входа в мемориальный парк Никсона стоял полицейский, но когда Ричардс вышел из лифта, он даже не посмотрел на него; он всего лишь инстинктивно постучал дубинкой по колену и задумчиво уставился в серый туман, наполнявший воздух.
Туман принес с собой в город ранние сумерки. Сквозь темноту таинственно светились фонари, а на улице Рампарт под прикрытием здания Федерации Игр люди напоминали бестелесные тени. И Ричардс почувствовал, что сливается с толпой. Он глубоко вдохнул влажный сернистый воздух. Это было приятно, несмотря на его привкус. Не покидало ощущение, что его только что выпустили из тюрьмы. Да, воздух наполнял его радостью.
Держись своих людей, сказал Киллиан. Естественно, он прав. И Ричардсу не нужен был Киллиан, чтобы понять это, а также и то, что в Кооп-сити станет невыносимо жарко завтра в полдень, когда отменят "перемирие". Но к этому времени он уже будет далеко отсюда.
Он прошел три квартала и поймал такси. Он надеялся, что экран "Свободного вещания" в такси будет разбит - во многих машинах так оно и было, но в остановившейся машине экран был в лучшей рабочей кондиции и показывал заключительные кадры шоу "Бегущий Человек". Черт подери!
- Куда, приятель?
- Улица Робард.
Это было в пяти кварталах от того места, куда он направлялся. А оттуда дворами можно будет добраться до дома Молти.
Шофер нажал на педаль и старая модель автомобиля на газу рванула вперед, распространяя вокруг симфонию стучащих клапанов и трещащего газопровода. Ричардс откинулся на виниловом сиденье, туда, где тень казалась наиболее густой.
- Эй, да я только что видел тебя на экране! - воскликнул таксист. - Ты же этот парень, как его? Причард!
- Причард, точно, - согласился Ричардс.
В заднем стекле тряслось, удаляясь здание Федерации Игр.
Казалось, что какая-то психологическая тень уходила из сознания Ричардса, несмотря на неудачу с таксистом.
- О, господи! Ну, ты и силен, парень. Честно скажу, правда силен. Боже, но ведь они убьют тебя! Ты-то хоть это понимаешь? Они вытрясут из тебя все кишки! Ну, ты силен!
- Точно. И ты тоже.
- Правду говорю - ты парень, что надо! - он был в восторге. - Ты не против, если я расскажу жене, что вез тебя? Она спятила от этих Игр. Мне, конечно, надо сообщить о тебе, но сотню-то я не получу. Таксисты должны представить еще одного свидетеля. Ну, надо же, а мне не везет, никого не было поблизости, кто бы мог видеть, как ты ко мне садишься.
- Да, это плохо, - сказал Ричардс, - жаль, что ты не сможешь помочь им укокошить меня. Может, мне оставить расписку, что я был тут?
- О, Господи! Неужели ты напишешь? Это бы было…
Они пересекли Канал.
- Я выйду здесь, - вдруг сказал Ричардс. Он вынул из конверта, который вручил ему Томпсон, один Новый доллар и бросил на переднее сиденье.
- Эй, я ничего такого не имел ввиду…
- Да, ладно, - ответил Ричардс.
- А ты, правда, можешь мне дать такую расписку?..
- Отстань, ублюдок!
Он вылез из машины и пошел по направлению к улице Драммонд. Контуры Кооп-сити поднимались перед ним в наступающей темноте. Таксист прокричал ему вслед:
- Надеюсь, они тебя быстро поймают, паршивый подонок!
Отсчет: 078
Короткими перебежками - через задний двор, сквозь дыру в дряблом пластиковом заборе, отделявшем один асфальтовый пустырь от другого, через заброшенную стройплощадку, прячась в глубокой тени домов от проезжавшей мимо гремящей банды рокеров - их галогеновые фары напоминают в темноте бешеные глаза ночных оборотней. Затем перепрыгнул через последний забор (порезав до крови одну руку), и вот Ричардс уже стучится в заднюю дверь дома Молти Джернигана. Это, кстати, и был основной вход.
Молти держал подпольный магазин, единственный на улице Док, где имея достаточно денег, любой мог приобрести специальную милицейскую дубинку с электрошоковым устройством, винтовку с полной обоймой, пулемет, героин, "карусель", кокаин, надувную бабу или просто шлюху, если денег не хватает на стерильную резиновую. Можно было добыть адрес любого из трех казино, адрес порноклуба и сотни других нелегальных вещей. Если у Молти не находилось того, что тебе надо, он специально заказывал для тебя.
Включая поддельные документы.
Когда он приоткрыл заглушку глазка и увидел Ричардса, он удостоил его милой улыбки и сказал:
- Почему бы тебе просто не смотаться отсюда? Я тебя не видел.
- Новые доллары, - как бы в пустоту проговорил Ричардс. Долгая пауза, в течение которой Ричардс изучал манжет своей рубашки, словно видел его впервые.
Тут замки и засовы на двери начали быстро отодвигаться и отпираться, как будто Молти испугался, что Ричардс передумает и уйдет. Ричардс вошел вовнутрь и оказался в задней комнате за магазином, которая была забита старыми газетами, ворованными музыкальными инструментами, камерами и ящиками продуктов с "черного рынка". Молти был кем-то типа Робин Гуда; ведь, если жадность возьмет верх, владелец противозаконного бизнеса быстро прогорит. Богатым придуркам из Новых районов Молти продавал все по самой высокой цене; у себя же в районе иногда даже сильно снижал цену, в случае, если покупателя действительно привела нужда. Это способствовало его прекрасной репутации в городе и являлось неплохой защитой от всяких неожиданностей. Если вдруг полицейский спрашивал какого-нибудь стукача из южных районов (а таких было сотни) о Молти Джернигане, ему сообщали только, что он всего лишь дряхлый чудак, который из последних сил приторговывает какими-то мелкими вещицами с "черного рынка". Зато любой щеголь из Новых районов, имевший несколько странные сексуальные наклонности мог сообщить полиции другие сведения, но налеты и рейды давно прекратились. А тот факт, что Молти продавал множество фальшивых документов, но только своим клиентам, был неизвестен в полицейских участках. И все же Ричардс прекрасно понимал, что состряпать документы для такой крутой личности, как он, было делом очень опасным.
- Какие именно документы? - спросил Молти, глубоко вздохнув, и подвинул древнюю лампу на тонкой ножке ближе к рабочему столу, осветив его ярким дневным светом. Он был уже старик, около семидесяти пяти лет, и в свете лампы его волосы казались совсем седыми, почти серебряными.
- Водительское удостоверение. Карточка военной службы. Пропуск на определенные улицы. Удостоверение личности. Карточка социального обеспечения.
- Нечего делать. Это работка на шестьдесят долларов для любого, кроме тебя, Бенни.
- Сделаешь?
- Ради твоей жены - сделаю. Ради тебя - нет. Я не хочу подставлять свою задницу ради такого ненормального ублюдка, вроде Бена Ричардса.
- Сколько времени потребуется на все, Молти?
Молти взглянул на Ричардса сардонически:
- Зная твою ситуацию, я потороплюсь. Час на каждый документ.
- Боже мой, пять часов! Я пойду…
- Нет, тебе нельзя. Ты что, ненормальный, Бенни? Полицейский приходил к тебе на прошлой неделе. У него был конверт для твоей жены. Он приезжал на черном фургоне вместе еще с шестерыми приятелями. Когда они отъезжали, их видел Флеппер Донниган, он сидел на углу с Джерри Ханраханом. Флеппер мне все рассказывает, он ведь добродушный мальчишка.
- Я знаю это, - перебил его нетерпеливо Ричардс. - Это я прислал деньги. Она…
- Кто знает? Кто видит? - Молти пожал плечами и закатил глаза. Положив ручку и пустые бланки под свет лампы, он сказал:
- Очень опасно около твоего дома, Ричардс. Любой, кто соберется выразить свои соболезнования, окажется за решеткой. Даже очень хорошим друзьям не нужны такие проблемы, даже учитывая несметные богатства твоей женушки. Слушай, тебе написать какое-нибудь конкретное имя на этих документах?
- Без разницы, главное, чтобы только английское. О, Господи, она должно быть вышла за продуктами. А врач…
- Она послала сыночка Баджи О’Санчес. Как его там?
- Вольт.
- Да, точно. У меня уже с трудом получаются все эти палочки и закорючки. Я старею, Бенни, теряю навыки, - он вдруг вскинул взгляд на Ричардса. - Я еще помню времена, когда имя Мика Джеггера гремело повсюду. Да ты даже не знаешь, кто это такой, правда?
- Почему же, я знаю, - ответил Ричардс с раздражением. Он повернулся к боковому окну квартиры, которое было на уровне тротуара. Дела обстояли хуже, чем он предполагал. Шейла и Кэти были в клетке. До тех пор, пока…
- С ними все в порядке, Бенни, - мягко произнес Молти. - Держись от них подальше… Ты для них сейчас хуже яда. Врубаешься в ситуацию?
- Да, - ответил Ричардс. Его вдруг захлестнула волна отчаяния, черная и ужасная. "У меня просто ностальгия", - подумал он с удивлением. Но дело было не только в этом. Реальность, казалось, уплывала прямо из-под ног, связь с действительностью была полностью потеряна. В памяти всплывали лица: Лафлин, Киллиан, Янский, Молти, Шейла, Кэти…
Дрожа, он выглянул в темноту. Молти углубился в работу, напевая себе под нос какую-то древнюю песню из давно прошедшей юности.
Что-то насчет "глаз, как у Бетт Дэвис…" Черт, кто это был такой?
- Он был ударником, - неожиданно для себя проговорил Ричардс. В этой Британской группе "Битлз". Мик Маккартни.
- Да, молодежь… - сказал он, нагнувшись над своей работой. - Это все, что знает теперь молодежь.
Отсчет: 077
Он ушел от Молти в десять минут первого, а кошелек стал на тысячу двести Новых долларов легче. Он купил у торговца еще и редкий, но эффективный камуфляж: седой парик, очки, ватные тампоны, и вставные челюсти, которые изменили линию рта. Напоследок Молти посоветовал ему:
- Попробуй немножко прихрамывать. Не сильно, чтобы не привлекать особого внимания. И помни: ты можешь пудрить людям мозги. У тебя это получается.
Ричардс не забывал.
Согласно его новым документам и карточкам, он теперь был Джон Гриффен Спрингер, продавец учебных пособий из Хардинга. Вдовец, сорока пяти лет. Никакого технического образования, но это было кстати. У технарей свой сленг.
Ричардс слился с толпой на улице Робард в 12:30 - подходящее время, чтобы тебя убили или переехали, но совсем не подходящее для успешной попытки незаметно скрыться. Но он же прожил в южной части города всю свою жизнь.
Он пересек Канал на три километра западнее, почти на уровне озера. Он лицезрел тусовку алкашей, расположившихся вокруг небольшого костра, несколько крыс, но ни одного полицейского. К 1:15 он уже пробирался по дальней части безлюдных районов и, хромая на одну ногу, пытался поймать такси.
На этот раз таксист не разглядывал его.
- В аэропорт.
- Будет сделано, приятель.
Воздушные подушки подняли их и повлекли прямо в пробку на дороге. В аэропорт они прибыли в 1:50. Ричардс прохромал мимо нескольких полицейских, не проявивших к нему ни малейшего интереса. Он купил билет до Нью-Йорка, потому что это пришло в голову само собой. Проверка документов была обычной, и все прошло без проблем. Он оказался на скоростном самолете, отлетающем в Нью-Йорк в 2:20. На борту было всего около пятидесяти пассажиров, в основном дремлющих студентов и бизнесменов. Полицейский в своей кабинке вначале салона проспал весь полет. Через некоторое время задремал и Ричардс.
Они приземлились в 3:06; Ричардс благополучно вышел из самолета и покинул аэропорт.
А уже в 3:15 такси описывало спирали по окружной Линдсея. Они пересекли центральный парк по диагонали, и в 3:20 Ричардс растворился в суете самого большого на земном шаре города.
Он пришел в себя в гостинице "Брант" - так себе заведеньице на восточной стороне. Эта часть города уже полностью приняла новое шикарное направление в моде. Но гостиница "Брант" располагалась в полутора километрах от Манхэттена - унылого центра Нью-Йорка, самого большого в мире. Когда он въезжал в гостиницу, то снова вспомнил слова, сказанные напоследок Киллианом: держись своих.
Выйдя из такси, он пошел пешком на Таймс-сквер, так как не хотел регистрироваться в гостинице в такой ранний предрассветный час. Пять с половиной часов - с 3:30 до 9 утра он провел в ночном стриптиз-баре. Безудержно хотелось спать, но дважды задремав там, он просыпался, вздрагивая от легкого прикосновения женских пальцев, ползущих между его ног.
- Сколько времени вы собираетесь здесь прожить, сэр? - спросил клерк за стойкой регистрации в гостинице, поглядев на карточку Ричардса с именем Джон Спрингер.
- Не знаю, - ответил Ричардс, пытаясь изобразить кроткую вежливость, - вы же понимаете, все зависит от клиентов. Он заплатил шестьдесят Новых долларов, сняв номер на два дня, и поднялся на лифте на двадцать третий этаж. Из окна открывался пасмурный вид на грязную запущенную реку Ист-ривер. В Нью-Йорке тоже шел дождь.
Номер был стерильно чистый, с ванной и туалетом, постоянно издававшим зловещие звуки, которые Ричардс не мог определить. Они даже не были похожи на перекатывание пахучих шариков в бачке.
Он заказал завтрак в номер: поджаренный хлеб с яйцом, апельсиновый сок и кофе. Когда появился мальчик с подносом, он получил самые обычные чаевые, чтобы это не осталось в памяти. Когда с завтраком было покончено, Ричардс достал видеокамеру и взглянул на нее. Маленькая металлическая табличка с надписью "Инструкция" была привинчена прямо под видоискателем. Ричардс прочел следующее:
1. Вставьте кассету в отверстие "А" до щелчка.
2. Настройте видоискатель посредством совмещения контуров в окуляре.
3. Нажмите кнопку "Б" для записи изображения и звука.
4. По сигналу кассета выскочит автоматически. Время записи: 10 минут.
"Прекрасно, - подумал Ричардс, - пусть посмотрят, как я сплю". Он поставил камеру на стол, навел окуляр на кровать. На заднем плане была пустая, ничем не отличающаяся стена; по такой стене или кровати нельзя определить его местонахождение. Шум улицы был незначительным, но на всякий случай он оставил душ включенным. Несмотря на всю свою осторожность, он чуть было не нажал на кнопку раньше времени, рискуя попасть в объектив во всем своем измененном обличии. Что-то из этого маскарадного костюма можно снять, но седой парик должен остаться на всякий случай. Он натянул на голову наволочку и сел на кровать перед объективом.