Поэтому я вам и позвонила. Я не могла встретиться с учительницей Элли, не поговорив с вами. Мне нужно привыкнуть к мысли о том, что все раскрылось. Я никак не могу забыть об этих больных комментариях и ужасном розыгрыше. И я знаю, что учительница предложит мне отвести Элли к школьному психологу, чтобы моя дочь научилась контролировать свой гнев. У Элли и раньше были проблемы – она кричала на других детей, спорила с учителями, но такое происходит только тогда, когда ее торопят. Учительница говорит, что Элли трудно переключаться с одного предмета на другой и в такие моменты она больше всего нервничает. Я пыталась объяснить, что с Элли все в порядке, она просто не любит перемен. Но учительница все время спрашивает, нет ли у нас проблем дома. Будем надеяться, что она не слышала о том, что Кемпинговый Убийца – мой отец.
Терпеть не могу так расстраиваться, терпеть не могу то, как реагирует на стресс мое тело. Горло сжимается так, что я едва могу дышать, сердце колотится как бешеное, лицо горит, я потею, все мышцы болят от адреналина. В такие моменты кажется, что у меня в голове взорвалась бомба и все мысли разлетелись. Мы с вами говорили о том, что моя тревожность вызвана впечатлениями детства – я росла в приемной семье, отец был со мной холоден, – и мое бессознательное боится, что меня опять бросят, поэтому я всегда чувствую угрожающую мне опасность. Но я думаю, что дело не только в этом. Когда я была беременна, то читала, что нужно все время сохранять спокойствие, иначе твоя тревога повлияет на ребенка. А я провела девять месяцев в чреве женщины, которая постоянно испытывала страх. Ее тревога течет в моей крови, заражает мое тело. Я была рождена в страхе.
Сеанс пятый
Когда мы начали сеансы психотерапии и я старалась замалчивать события своего детства, вы как-то сказали мне: "Чтобы построить будущее, нужно знать прошлое". Вы говорили, что это слова Отто Франка, отца Анны Франк, и рассказывали, что ходили на экскурсию в ее дом в Амстердаме. Я помню, как сидела здесь одна – вы вышли за кофе – и рассматривала фотографии на вашей стене, картины, привезенные вами из путешествий, коллекцию резных статуэток, написанные вами книги. Тогда я думала, что вы самая замечательная женщина из всех, кого я знаю. Раньше я не встречала никого, похожего на вас. Как вы одевались, как элегантно держались, настоящая интеллектуалка! Помню вашу теплую шаль, смешную стрижку – седые волосы торчали во все стороны, словно вы не просто не скрывали свой возраст, вы гордились им. То, как вы снимали очки, когда наклонялись вперед, спрашивая меня о чем-то, как теребили в руках ту странную чашку, которую вы сами сделали на уроках гончарского мастерства. Вы говорили мне, что пошли на эти уроки, потому что вам стало скучно, а в нашей жизни всегда нужно учиться чему-то новому. Я изучала каждое ваше движение, впитывала ваши жесты, словно живую воду, и думала: "Эта женщина ничего не боится. Я хочу стать такой же, как она". Поэтому я так удивилась, когда вы сказали, что в вашей семье тоже были проблемы, а ваш отец был алкоголиком. Больше всего меня восхищало то, что вас не мучили ни ненависть, ни гнев. Вы разобрались со своими проблемами и стали жить дальше. Вы построили свое будущее. В тот день я ушла от вас в приподнятом настроении, чувствуя, что в этой жизни все возможно. А потом я вспомнила другие ваши слова – о том, что нужно знать свое прошлое, – и мне пришло в голову, что я никогда не смогу построить истинное будущее, потому что не знаю свое истинное прошлое. Будто я строю дом без фундамента. Какое-то время он простоит, но все равно однажды начнет рушиться.
Когда я вернулась домой, Олешка прыгал вокруг меня с таким восторгом, словно меня не было уже миллионы лет. Я вывела его на улицу. Бедняга отбежал всего на пару шагов от дома и тут же уселся писать. Я думала о том, чтобы позвонить копам и сообщить им о розыгрыше, но потом решила подождать. Сперва нужно все обсудить с Эваном. Воз-, можно, он звонил, пока я выходила? На дисплее телефона высветилось два незнакомых номера. Я проверила автоответчик. Оказалось, что звонили из газеты.
Весь следующий час я ходила туда-сюда по дому с телефоном в руке, надеясь, что Эван вот-вот позвонит. При каждом звонке я вздрагивала от неожиданности. Но пока что звонили только репортеры. Через некоторое время я решилась позвонить папе и рассказать ему о происходящем.
– Не бери трубку, если тебе звонят с незнакомого номера, – заявил отец. – Если кто-то будет спрашивать тебя о Кемпинговом Убийце, отрицай все. Говори, что тебя действительно удочерили, но Карен Кристиансон не твоя биологическая мать.
– Ты считаешь, что я должна лгать?
– Именно так. Я скажу Мелани и Лорен, чтобы они подтверждали эту версию. А если еще какие-то психи будут звонить, просто клади трубку.
– Мне обратиться в полицию?
– Они все равно ничем не помогут. Я сам со всем разберусь. Вышли мне ссылки.
– В основном это форумы.
– Все равно вышли.
Я сделала так, как он сказал, а потом опять начала читать комментарии. Появилось десять новых записей, каждая отвратительнее предыдущей. Я проверила другие сайты. Комментарии там были такими же мерзкими. И почему люди так жестоки к тем, кого даже не знают? Больше всего меня пугало то, что всем теперь известно мое имя. Я хотела обратиться к администраторам этих сайтов, хотела защитить себя и Джулию, но пришло время встретиться с учительницей Элли.
Все оказалось не так уж плохо, как я предполагала. Как выяснилось, та девочка дразнила Элли, пачкала ее стол красками, отбирала кисточки, хотя Элли ими еще пользовалась, и в итоге моя дочь вышла из себя. Конечно, я сказала, что объясню Элли, что нельзя решать все проблемы дракой и нужно говорить взрослым, что возникла такая ситуация, но на тот момент я сказала бы что угодно, чтобы выбраться из кабинета учительницы. Элли действительно поступила неправильно, и я поговорила с ней об этом, но, признаться, сейчас меня это не очень беспокоит, учитывая, что я только что разрушила жизнь Джулии, не говоря уже о своей собственной. И я втянула во все это мою семью. Это угнетало меня больше всего.
В восемь часов Эван наконец-то позвонил. Увидев его номер на дисплее, я лихорадочно схватила трубку.
– Нам нужно поговорить.
– Что случилось?
– Тот веб-сайт… Все расползлось по Интернету. Может, они не подчистили сохраненные в поисковике страницы? Но теперь эта информация выложена в других блогах. В основном речь идет о Джулии, но там полно мерзких комментариев и кое-где упоминается мое имя. А потом позвонил какой-то парень и сказал, что он мой отец. Звонили репортеры, но я не брала трубку. Папа говорит…
– Сара, погоди. Я не понимаю половину того, что ты говоришь.
Я глубоко вздохнула и начала рассказывать все по порядку.
– Ты звонила в полицию? – помолчав, спросил Эван.
– Папа говорит, копы все равно ничего не смогут сделать.
– Нужно рассказать им о том, что происходит.
– Ну, не знаю… Он сказал, что сам со всем разберется. – Мне не хотелось, чтобы папа разозлился из-за того, что я его ослушалась.
– Пускай разбирается. Но в полицию тоже нужно обратиться.
– Папа прав. Они не смогут остановить придурков, которым хочется надо мной поиздеваться.
– Ты просила моего совета? Завтра утром позвони в полицию. И не оставляй свои комментарии на этих блогах.
– Ладно.
Положив трубку, я забралась в кровать и допоздна смотрела телевизор, а потом провалилась в беспокойный сон.
Рано утром зазвонил телефон. Не посмотрев на дисплей, я взяла трубку.
– Алло!
– Доброе утро. Насколько я понимаю, вы реставрируете мебель? – Голос был незнакомый.
– Да, это так. Чем я могу вам помочь?
– У меня есть старая мебель. Так, стол, пара стульев… Я думаю, они стоят немного, но мебель принадлежала моей матери, и мне хотелось бы передать ее дочери.
– Ценность предмета не всегда определяется тем, сколько он стоит. Важно то, что он значит для вас.
– Этот стол для меня очень важен. Я провожу за ним много времени. Знаете, я люблю поесть.
Он рассмеялся.
Я улыбнулась в ответ.
– Кухонные столы часто могут поведать нам историю семьи. Иногда люди просят меня только почистить столешницу, сохраняя все отметины и царапины, так как они навевают воспоминания.
– Сколько это может стоить?
– Давайте я осмотрю вашу мебель и назову цену. – Выбравшись из кровати, я набросила халат и пошла в кабинет за ручкой. – Я могу приехать к вам домой, хотя многие клиенты просто присылают мне фотографии по электронной почте.
– Вы что, ходите домой к незнакомым людям? Одна?
Я замерла на месте.
Так, за эту работу я не возьмусь.
– Простите, как вас зовут? – От моего голоса веяло холодом.
Он немного помолчал.
– Я твой отец.
Ну вот, еще один придурок решил меня разыграть.
– Кто это?!
– Я же сказал. Я твой отец.
– У меня есть отец, и мне не нравится то, что…
– Он не твой отец. – В его голосе послышалась горечь. – Я никогда бы не отказался от своего ребенка.
Он молчал. На заднем фоне слышался городской шум. Я готова была положить трубку, но не сдержалась, очень уж я разозлилась, и сказала:
– Не знаю, что там у вас за дурацкие розыгрыши…
– Это не розыгрыши. Я видел фото Карен и узнал ее. Она была моей третьей девушкой.
– Все знают, что Карен была третьей жертвой.
– У меня сохранились ее сережки.
Я похолодела. Что за человек станет притворяться убийцей?
– Ты думаешь, это смешно? Звонить людям, пугать их? Ты так развлекаешься?
– Я не пытаюсь испугать тебя.
– Тогда что тебе нужно?
– Познакомиться с тобой.
Я положила трубку. Телефон тут же зазвонил снова. На дисплее высветился номер с кодом Британской Колумбии, но откуда именно звонили, я так и не поняла. Наконец звонки прекратились, но уже через мгновение начались снова. Трясущимися руками я выдернула шнур телефона из розетки.
Разбудив Элли, я велела ей собираться в школу, а сама побежала в душ. Уже через пару минут я пулей выскочила оттуда, приготовила бутерброды с арахисовым маслом, подождала, пока Элли почистит зубы, а когда малышка ела, сделала ей завтрак в школу, и мы вышли из дома.
Когда я вошла в полицейский участок, за столом в приемной сидели два пожилых копа в гражданском. Я направилась к ним. Из-за двери за стойкой вышла женщина в форме, подошла к столу и взяла из стопки какую-то папку. Мне она показалась похожей на индианку – высокие скулы, кофейного цвета кожа, большие карие глаза и темные густые волосы, собранные в тугой жгут.
– Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь по поводу телефонного хулиганства, – сказала я, подойдя к стойке.
– Я займусь этим, – заявила женщина.
Она провела меня в комнату с металлической табличкой "Для допросов" на двери. За исключением длинного стола и двух пластиковых стульев, здесь не было никакой мебели. На столе лежала стопка бумаги и телефонная книга, тут же стоял телефон.
Усевшись на стул, женщина откинулась на спинку, так что я смогла увидеть ее бейдж "С. Тейлор".
– Чем могу вам помочь?
Я подумала, что мои слова покажутся ей безумием. Но все равно придется изложить факты и надеяться, что она мне поверит.
– Меня зовут Сара Галлагер. В детстве меня удочерили, и недавно я нашла мою биологическую мать. Она живет в Виктории. Я наняла частного детектива, и он выяснил, что ее настоящее имя – Карен Кристиансон…
Женщина смотрела на меня непонимающим взглядом.
– Ну, знаете… Единственная жертва Кемпингового Убийцы, которой удалось выжить.
Полицейская выпрямилась.
– Частный детектив полагает, что Кемпинговый Убийца – мой биологический отец. Затем на сайт "Нанаймо ньюс" как-то попала информация об этом, и мне позвонил какой-то парень, сказал, что он мой отец. Такой вот дурацкий розыгрыш. Но сегодня утром мне позвонили снова. Какой-то мужчина заявил, что он мой отец. И сказал, что у него есть сережки Карен.
– Вы узнали его голос?
Я покачала головой.
– Что. насчет номера?
– Код области был двести пятьдесят, а вот код города… триста семьдесят четыре или триста семьдесят шесть, я все записала, но забыла взять бумажку с собой, и…
– Он сказал вам, зачем звонит?
– Сказал, что хочет познакомиться со мной. – Я поморщилась. – Наверное, это очередной розыгрыш, но у меня маленькая дочь, так что…
– Ваша биологическая мать подтвердила тот факт, что вы были зачаты во время изнасилования?
– Не то чтобы напрямую, но, в общем, да.
– Мне нужно будет записать ваши показания.
– Да, конечно.
Она встала.
– Я сейчас вернусь.
Ожидая ее, я рассматривала комнату, вертя в руках мобильный телефон.
Дверь распахнулась. Усевшись, Тейлор поставила на стол небольшой диктофон и придвинулась ближе. Она назвала свое имя, мое имя и дату и попросила меня повторить мое полное имя и адрес. У меня пересохло во рту, щеки горели.
– Мне нужно, чтобы вы рассказали, почему считаете Кемпингового Убийцу своим биологическим отцом. Мне также необходимы ваши показания касательно сегодняшнего звонка.
Ее голос был очень серьезным, и от этого я нервничала еще больше. Сердце все быстрее билось в груди.
– Прошу вас, начинайте.
Я старалась как могла, но временами сбивалась, и тогда полицейская направляла разговор в нужное русло, произнося что-то вроде: "И что он сказал потом?"
Она даже потребовала у меня адрес Джулии. Я чувствовала себя странно, рассказывая обо всем, ведь фактически я получила эту информацию, преследуя Джулию. Еще я рассказала, как мы пытались связаться с тем частным детективом. Сказала, что он раньше работал в полиции.
Все это время Тейлор сохраняла бесстрастное выражение лица.
– И что теперь? – спросила я, когда мы закончили.
– Мы займемся этим.
– Но вы же не думаете, что мне действительно звонил Кемпинговый Убийца?
– Как только у нас появится какая-либо информация по этому поводу, мы вам сообщим. Кто-нибудь обязательно свяжется с вами.
– А что, если он опять позвонит? Может, мне сменить номер телефона?
– У вас есть определитель номера и автоответчик?
– Да, но у меня свой бизнес, и…
– Не отвечайте на звонки с незнакомых номеров, прослушивайте сначала автоответчик. Записывайте все номера и время звонка и срочно сообщайте нам.
Она дала мне свою визитку и проводила до двери. Словно в тумане, я шла за ней по коридору.
– Как вы думаете, кто-то просто пытается испугать меня? Или нужно принимать все всерьез из-за того, что это зацепка по делу Кемпингового Убийцы?
Тейлор оглянулась.
– Я ничего не могу сказать наверняка, пока мы не разберемся в этом, но будьте осторожны. И спасибо за то, что вы пришли. Если у вас появятся какие-то вопросы, звоните мне.
Придя на парковку, я уселась в джип и уставилась на визитку Тейлор. Меня трясло. Я надеялась, что полиция скажет, что волноваться нечего, но поведение констебля Тейлор совершенно меня не успокоило. Теперь я была в ужасе оттого, что мне мог звонить Кемпинговый Убийца.
Интересно, полицейские поговорят с Джулией? Сколько пройдет времени, пока они свяжутся со мной? Как мне прожить ближайшие пару дней, не зная, что происходит? Я вспомнила слова неизвестного мужчины о сережках. Разве это не лучший способ доказать, что он лжет? Но если я позвоню Джулии, она просто бросит трубку.
Я посмотрела на часы. Было только девять утра. Я успею съездить в Викторию, вернуться и забрать Элли из школы.
Была пятница, время обеденного перерыва еще не наступило. Я решила, что Джулия, наверное, в университете, и сразу направилась туда. Все время, пока ехала, я продумывала предстоящий разговор, но сначала нужно было заставить ее поговорить со мной. Я надеялась, что если застану Джулию на рабочем месте, то она не сможет выставить меня, захлопнув дверь у меня перед носом. Но когда я позвонила на кафедру из телефона-автомата, секретарь сказала мне, что у профессора Ларош сегодня нет лекций, а когда она вернется, ей неизвестно. Пришлось ехать к Джулии домой.
Проезжая по Даллас-роуд, я обдумывала правильность своего плана. Это безумие какое-то. Джулия выйдет из себя, увидев меня. Нужно оставить это дело полиции.
Но я все равно припарковалась на дорожке перед ее домом.
Глядя на входную дверь, я думала о том, что нужно поставить Джулию в известность о происходящем. Она была единственным человеком, кто знал об этих сережках. И у меня было право спросить у нее. От этого зависела безопасность моей семьи. Да и ее безопасность тоже.
Я постучала в дверь. Пульс зашкаливало, горло сжалось. Дверь мне не открыли, но я видела машину Джулии перед домом.
Она что, заметила, как я подхожу к двери? И что мне сказать, если дома будет Кэтрин? Плохая идея. Все это – плохая идея.
Потом я услышала голоса с заднего двора. Свернув за угол, я увидела Джулию и пожилого человека, стоявших перед окном цокольного этажа. У мужчины в руках была какая-то папка. Джулия указывала на окно. Ее лицо было бледным и напряженным. Я остановилась, не зная, уйти или остаться. Часть их разговора долетала до меня, что-то о стальных решетках. Точно, на улице же стоял грузовик компании по установке охранных систем. Мужчина пожал Джулии руку и что-то сказал, но она его не слушала. Она все еще смотрела на окно, когда он, приветливо кивнув, прошел мимо меня. Дождавшись, пока он уйдет, я кашлянула.
Джулия резко повернулась ко мне.
– Здравствуйте, мне нужно поговорить…
– Ну все, я вызываю полицию.
Она решительно направилась к двери.
– Именно поэтому я и пришла. Поговорить о полиции.
Это ее остановило.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне звонили из газет, и…
– А как ты думаешь, каково мне сейчас? – Лицо Джулии исказилось от гнева. – Мне пришлось отменить пары на сегодня, потому что репортеры пристают к моим студентам и пытаются поймать меня. Мой домашний адрес и номер телефона нигде не указаны, но им не потребуется много времени, чтобы раздобыть эту информацию. Или ты им и это рассказала?
– Я никому не…
– Ты что, пытаешься заработать на этом? Ты для этого пришла?
Джулия нервно ходила туда-сюда, словно собиралась сбежать, но никак не могла выбрать направление.
– Я не имею никакого отношения к тому, что эта информация просочилась в Интернет. Я не хотела этого. О вас знал только частный детектив, и еще я рассказала сестре, потому что была расстроена. Но я не знаю, как все это всплыло.
– Ты наняла частного детектива, – покачав головой, Джулия опустила глаза. – Что тебе нужно? – Ресницы взметнулись вверх, и я увидела отчаяние в ее глазах.
– Ничего мне не нужно.
Но это была ложь. А теперь она никогда не даст то, что мне нужно.
– Ты хоть представляешь, сколько времени ушло на то, чтобы моя жизнь наладилась? А ты все уничтожила!
Ее слова свинцовым грузом обрушились на меня, и я чуть не согнулась от боли. Джулия права. Я все уничтожила. И будет только хуже. То, что я скажу ей, испугает ее еще больше, но я обязана это сделать. Я взяла себя в руки.