- У меня есть для тебя кое-что, - сказала Белль.
- Я это понял.
- Умница.
- Ты узнала что-нибудь о бункере?
- Ну, прямо-таки мысли читает! - обрадовалась Белль. - Да! Он был дома почти весь день. Ходил в бункер дважды, и мне удалось все хорошенько разглядеть. Он сдвигает верхнюю пластину двумя-тремя пальцами правой руки. А потом поднимает левую руку и прижимает большой палец к нижней пластинке. Вот так, - она показала его движение. - Нажимает и держит, а после сдвигает пластинку, зацепив кончиками пальцев за край. Ясно, что все дело в его большом пальце.
- А ты сама так пробовала?
- Конечно. Когда он ушел. Но у меня ничего не получилось. Я прижала большой палец к пластине, сдвинула ее и стала ждать. Но секунд через пять она просто снова стала на место. Странно, правда?
- Да, странно. - Рейкс наклонился вперед. - Но, в общем, так ведь и должно быть.
- Я сделала еще кое-что. Видишь ли, он купил Меон-парк давно, а дом на Парк-стрит - только четыре года назад. Перед его приездом там многое переделали. И бункер поставили тогда же. А счета за работу, услуги, как и все остальное, расчетные книжки, к примеру, или квитанции за топливо - их не выбрасывают. Следить за ними - часть моей работы. Поэтому я взяла, порылась в бумагах - и, знаешь, что нашла?
- Ты нашла счет за установку бункера.
- Точно. Работу выполняла лондонская фирма "Финч энд Лайл, Лок энд Сейф Компани". Их контора на площади Фицрой. В бумагах значится: за установку того-то и того-то по аналогии с существующим бункером в Меон-парке. Значит, оба сейфа сделала одна и та же фирма.
- Ничего о работе замка?
- Нет. А еще вот что. "Финч энд Лайл" - отделение одной из крупных компаний. Не знаю, насколько это важно, но думаю, ты заинтересуешься. Знаешь, как-то страшно смотреть на эту дверь. А я раньше на нее и внимания не обращала. Он просто прижимает палец, толкает пластинку, и дверь открывается. Что за чудеса?
- Не знаю. Но собираюсь выяснить. - Рейкс встал, притянул ее к себе, поцеловал и сказал: - Что бы я без тебя делал?
- Нашел бы кого-нибудь другого.
Он поднял руку, коснулся ее щеки. Белль глубоко тронула эта нежность.
- Ты, я и Бернерс хотим вырваться из плена. И для этого я сделаю все, воспользуюсь кем угодно. Скажу откровенно, я решил использовать тебя с самого начала. Быть добрым к тебе и переманить на свою сторону… Но какая разница, с чего это началось - ведь теперь все не так. И ты это знаешь. Ты понимаешь это, когда я обнимаю тебя, когда я с тобой в постели, или когда мы просто сидим и читаем, верно?
- Ну да, я считаю так…
- Не надо больше считать.
Рейкс притянул ее к себе и поцеловал. Он почувствовал, как она прильнула к нему, и ее тело затрепетало от возвышенной нескрываемой страсти. Рейкс прижался к ней, как будто и в нем жила та же страсть. А в далеком холодном подвале своего мозга он вычислил, что теперь с ней можно уже считаться как с некой постоянной величиной, полностью определенной в вычислениях его и Бернерса до тех пор, пока жив Сарлинг. А потом они уберут и ее. Прикидывая, как лучше подойти к "Финч энд Лайл", он почувствовал на щеке ее теплую счастливую слезу. С бункером Бернерса пока беспокоить не стоило.
Под чужим именем Рейкс снял номер в "Браунз Отель" на Довер-стрит. Оттуда он позвонил в "Финч энд Лайл" и поговорил с ответственным за сбыт. Он объяснил, что звонит от имени архитектурной фирмы в северной Англии, которая строит фабрику для широко известной североирландской ковровой фирмы. А сам Рейкс ведет переговоры насчет скобяных изделий для фабрики. В основном, он интересуется дверными петлями, замками, ручками и сейфами. Дело может обернуться тысячным контрактом. Глаза агента по сбыту, должно быть, жадно сверкнули. Рейксу почудилось, что он у реки, а из воды вынырнул хариус, заглотил наживку и потащил ее вглубь.
На другое утро Рейкс провел два часа в конторе "Финч энд Лайл", просмотрел каталоги, а потом повел ответственного за сбыт обедать в ресторан. Они начали с двух больших стаканов розового джина, а за бутылкой бургундского и двумя рюмками бренди с кофе агент совсем уже пришел в радушное настроение. Рейкс как бы невзначай заметил, что на следующий день он завтракает с представителем другой компании. "Естественно, старик, надо же осмотреться, но твои штучки мне вроде бы подходят", - сказал Рейкс, зная, что этим приблизит жертву к закланию.
Потом Рейкс позавтракал с ним еще раз. Тут он без воодушевления рассказал о "другой" фирме и намекнул: если "Финч энд Лайл" получит контракт, то "строго на основе конкуренции, старик, ты же знаешь".
Через два дня, проведенных якобы на севере Англии, Рейкс повел его обедать в ресторан. Он закрепил их дружбу вином, а потом заметил, что председатель ковровой компании хотел бы иметь у себя небольшой бункер. "Яркая личность, всегда жаждет чего-нибудь новенького, берет то, что ему действительно нравится и чем можно похвастать". Совершенно одураченный и сбитый с толку менеджер был похож на рыбу, которая сама лезет в сеть.
- Знаешь, как раз такую штуку можно сделать, - доверительно сообщил он. - Пока еще не на конвейере, но несколько прототипов мы уже кое-кому установили. Чертовски оригинальная вещь. Вообще-то они в нашем тайном списке. И сказать тебе, кому мы сделали пару таких бункеров?
Рейксу принесли все прямо на тарелочке. В полночь он посадил агента в такси. Они расстались друзьями, и Рейкс вернулся к себе "на север". А через два дня, через Белль, сыгравшую роль секретарши, он снова позвонил ему. В голосе Рейкса мешались печаль и злость, он сказал, что весь проект лопнул, как мыльный пузырь, черт возьми, власти Северной Ирландии мудрят с землей и финансами, что еще не все потеряно, но дело пахнет керосином. "Если что-нибудь выплывет, я тебе сразу же позвоню…" Звонка этого, конечно, никогда не последует.
Рейкс сидел в кресле со стаканом в руках. Пока Белль копошилась на кухне, он все обдумал, понял, что теперь уже можно тихо и спокойно отправить Сарлинга на тот свет, благополучно овладеть досье в Меон-парке и на Парк-стрит. Замок, открываемый отпечатком пальца. Патент на него уже получили, но сам замок, хотя и не держался в секрете, но пока и не продавался открыто. Прижимаешь большой палец к блестящей металлической пластинке и оставляешь четкий отпечаток. Сдвигаешь пластинку, а там - фотоэлемент, он просматривает изгибы и завитки и сравнивает их с заранее установленным эталоном. Если они совпадают, то дверь открывается. Прислони другой палец, и электрический глаз внутри мгновенно отличит его, толкнет вытертую пластинку назад, а дверь останется закрытой. Бернерс просто обалдел, когда узнал об этом. Такие штучки он любил, несмотря на то, что предпочитал восемнадцатый век двадцатому. Сарлинг умрет. Рейкс и Бернерс будут свободны, и тогда им останется решить сравнительно простую задачу с Белль, которая возится теперь на кухне, довольно мурлычет что-то про себя, будто уже много лет замужем за Рейксом.
Белль готовила обед. Она склонилась над поваренной книгой. Мысли ее работали в двух направлениях. В книге было написано: "Варить гребешки в белом вине десять минут, затем разрезать каждый на четыре части". Он сказал: "Замок отпирается отпечатком большого пальца. Я не совсем понимаю техническую сторону дела. Но так он работает". А в книге: "Подбросьте масла, лука, грибов и петрушки. Добавьте немного муки, чтобы получить густой соус". Почему в ней нет таланта к кухне, с каким родятся все женщины? Что значит "подбросьте масла"? Обложить их маслом, что ли? Рейкс изменился. Это уже точно. Он честно поступил, сказав ей обо всем. Воспользовался ею. Она поняла его. Но время еще не пришло, а что-то уже происходит. "Варить все вместе несколько минут". Дай бог, чтобы все удалось - и гребешки, и наши отношения. Белое вино. О каком белом вине идет речь? Сухом или крепленом? Она выпрямилась, смахнув со лба волосы. Есть и то, и другое. Лучше смешать их поровну.
Бернерс сидел у окна, разложив перед собой фотографии, заметки и планы на маленьком столике времен королевы Анны. Полдень казался туманным от темно-золотистого цвета низкого зимнего солнца. Бернерс думал, как завтра поедет в Меон-парк и воочию увидит то, что теперь лежало перед ним на снимках.
Он уже изучил дом на Парк-стрит, мог закрыть глаза и ходить по нему так же уверенно, как ходит впотьмах кот. Он мог войти в столовую и в полной темноте без труда достать из буфета графин шерри. Меон-парк тоже оживал для Бернерса, но он знал, что не будет полностью обладать им, пока не увидит дом собственными глазами.
Бернерс попивал рейнвейн, спокойный, довольный, полный радостного любопытства, какого не испытывал со времени последнего дела с Фрэмптоном. Он еще раз обдумал план, который составил, узнав о замке с отпечатками пальцев. Операция начнется в Меон-парке. (Просто потому, что там меньше прислуги, значит, меньший риск, что тебя увидят или потревожат в самый ответственный момент). Сарлинга нужно застать в Меоне врасплох, открыть бункер отпечатком его большого левого пальца. Сарлинг с кляпом во рту или без сознания, прекрасно понимающий, что его ждет, мгновенно осознавший их план и свою беспомощность. Бернерс радовался, что все так сложно. Легкая задача приносит не удовольствие, а только скуку. Сарлинг откроет бункер, отдаст досье, а потом, под нажимом с их стороны, изменит свои планы и объявит прислуге, что уезжает в Лондон. Непоседливый, сумасбродный старик спустится по дубовой лестнице к автомобилю; мисс Виккерс будет за рулем, подфарники осветят окаймленную вязами дорогу, струйка выхлопных газов взовьется за машиной, как морось. Только стариком этим уже не будет, не сможет быть Сарлинг. Это будет сам Бернерс. Рост и сложение у них почти одинаковые… При этих мыслях у Бернерса не возникло ни страха, ни дурных предчувствий.
Где-то машина должна остановиться, чтобы забрать настоящего Сарлинга и Рейкса.
Он позволил себе мысленно пройтись по всему плану, время от времени так и сяк прикидывал какой-нибудь пункт, придирчиво искал возможные просчеты. Газовые гранаты взрываются почти бесшумно, но осколки надо подобрать. Отпечаток пальца живого или мертвого Сарлинга сработает на Маунт-стрит… Хитрый замок, у него свои тонкости. Как, впрочем, и у любого запора. Но нет такого замка, который нельзя обмануть или взломать. Обдумывая план, Бернерс вспомнил фотографию замка, которую видел в музее "Виктория энд Альберт". Он попытался вспомнить имя мастера. Старинный замок. Да, Иоганн Уилкс Бирмингемский… Ему всегда нравилось это "Бирмингемский" - "делал Иоганн Уилкс Бирмингемский". Ну что ж, под смертью Сарлинга скоро можно будет подписать "делал Обри Кэтуелл". Сарлинг мертв, сон перешел в смерть, красное омерзительное лицо, ободранное, пятнистое, станет к утру застывшей маской, и слуга, раздвигая шторы, будет глазеть на бугор под стеганым одеялом, который когда-то был живым, и не почувствует ни сожаления, ни горя, а только испуг, потому что такие люди, как Сарлинг, никогда не находили путь к сердцам других.
Бернерс сидел, обдумывая детали, ведь так делились их обязанности с Фрэмптоном. Фрэмптон стоял впереди, нес с собой уверенность и убежденность, нужные слова и манеру поведения. Они оба увязывали комбинацию, как делали это всегда, и лишь только раз их содружество омрачилось крошечной крапинкой плохой работы. Хотя в этом был виноват Фрэмптон, Бернерс не осуждал и не злился на него, ни о чем не жалел. Что ни делается, все к лучшему - у него снова есть задача, достойная внимания. В конце концов, ему уже наскучило безделье в Брайтоне.
На другое утро Сарлинг приехал на Маунт-стрит. Его встретил один Рейкс. Минут пятнадцать старик сидел в кресле у окна и говорил почти без перерывов. Он нахохлился, как ворона, в голосе его звучала властность, как у директора на собрании, когда решение уже принято, работа распределена и с немногими возражениями покончено. В нем не было ни снисхождения, ни отголоска дружбы, ни признания их явной вражды. Рейксу просто изложили задачу, дали приказ.
Когда Сарлинг поднялся уходить, Рейкс спросил:
- И откуда все это золото возьмется?
- Узнаете позже.
- И моя задача будет взять его?
- Конечно.
- Не пойму, почему не рассказать детали сейчас же?
- Пока вам не нужно их знать. Сперва мы должны подготовить рынок. У вас для этого есть все нужные сведения.
- Так я буду выступать от собственного имени?
- Да.
- Но ведь тот человек сразу же раскусит меня, если в нем есть хоть капля здравого смысла.
- Конечно. Но он и сам себе не хозяин. Главари в этом деле никогда не появляются. Откровенно говоря, даже их имена редко знают. Вы будете играть роль подставного лица и поговорите с ним о деле.
- Он может заинтересоваться, откуда оно исходит.
- Тогда вы встанете и уйдете.
- Знаете, мне иногда хочется послать вас к черту. Желаю всего наихудшего. Я выхожу из игры, - сказал Рейкс со злостью.
- Ради бога, но это лишь пустая фраза. Вы же знаете, что не можете так поступить.
Когда Сарлинг ушел, Рейкс набрал названный им номер телефона. Ответил мужчина.
- Да?
- Тони вернулся и хочет встретиться. - Рейкс назвал данный Сарлингом пароль.
- Какой Тони? - Голос не изменился, любопытство не пробудилось в нем.
- Эпплгейт.
На том конце провода положили трубку. Рейкс подошел к окну и закурил сигарету. Это был сон, сплошной кошмар, и Рейкс попал в него, к тому же в главной роли.
Через пять минут зазвонил уже его телефон. Тот же голос спросил:
- Тони?
- Да.
- Сегодня в четыре часа. Отель "Риц". Номер 97. Войдете без стука.
- Спасибо.
В четыре часа Рейкс вошел в отель "Риц". К главному входу только что подкатила свадебная процессия: мужчины в праздничных костюмах с гвоздиками в петлицах, девушки в туфлях на высоких каблуках, в шелковых юбках и платьях, чарующая подвенечная фата… Вот так будет и у него, когда он возьмет в жены Мери… серые и черные цилиндры, вспышки фотоаппаратов и выстрелы шампанского… тот же высокий смех и сплетни… Рейкс приводит невесту в Альвертон… "А сейчас этот Рейкс, - подумал он, - идет к лифту, чтобы договориться о сбыте золота… того самого, которое ему надо еще украсть. Тони вернулся и хочет встретиться. Куда же его толкают, черт возьми?!"
Он открыл дверь 97-го номера и через маленькую прихожую прошел в гостиную. Все в комнате было зеленым: зеленый ковер, диван и кресла, зеленые с белым шторы. Лишь в вазе на столе желтым, бронзовым и красным светились хризантемы. За маленькой конторкой сидел человек и что-то писал. Он поднял голову, улыбнулся и кивнул Рейксу, указав рукой на стул. Блеснула белоснежная манжета и золотая запонка. Человеку было лет тридцать, темноволосый, загорелый, все у него было чистое, только что выглаженное и выстиранное. Сверкающие зубы, здоровые белки глаз - в них светилась дружеская улыбка. Он излучал теплоту средиземноморского солнца, двигался точно и уверенно, знал, кто он и чего хочет, полностью согласный со своим тайным миром. Уравновешенный, видно, что знает все колдовские тонкости своего дела и, казалось, ему на роду было написано занять это место в роскошных сумерках подпольного мира, где правит золото.
- Если вы курите, то вон там, в коробке, сигареты. - Он снова склонился над столом. Он специально выдерживал эту полную дружеского понимания паузу, которая давала Рейксу пару минут, чтобы освоиться.
Рейкс с удивлением обнаружил, что нервничает и не готов начать разговор. Он достал свои сигареты. Услышав щелчок зажигалки, мужчина поднял голову и развернул стул так, чтобы смотреть Рейксу в лицо.
- Хотите приступить прямо к делу? Без обычной болтовни?
- Да. - Рейкс почти обиделся: человек был добр к нему, потому что понимал его беспокойство.
- Хорошо. Сколько вы предлагаете?
- Назовите цену крупных слитков. По четыреста унций. Но среди них могут оказаться и несколько килограммовых.
- Сколько каждых?
- Точно пока не знаю. От пятидесяти до ста крупных. А килограммовые… Не знаю. Но цену все равно можно установить.
Мужчина улыбнулся:
- Цену всегда можно установить, если обе стороны того желают. Если взять по тридцать пять долларов за унцию, - это цена Казначейства США, - то слиток в четыреста унций будет стоить около четырнадцати тысяч долларов, а килограммовый - тысячу сто двадцать долларов. Но это, конечно, не наша цена. На свободном рынке унция золота стоит значительно дороже сорока долларов. Не подмажешь - не поедешь. Нам для торговли нужны килограммовые слитки или настоящие штучки вроде ваших.
Он что-то вынул из кармана и бросил через стол. Рейкс поймал золотую плитку размером с большую шоколадку.
- Слиток в десять унций. На Востоке, в таких странах, как Индия, их миллионы. Азиаты не очень-то доверяют бумажной валюте. Золото есть золото. Оно уж не обесценится. А ваше, наверно, будет из Лондона?
- Вероятно.
- Когда прибудет?
- Приблизительно, в апреле будущего года.
- Куда? Это влияет на цену.
- Я хотел бы узнать расценки и для Англии, и для Европы.
- На доставке в Англию вы много потеряете. Цену мы вам дадим, но лучше бы привезти золото на континент. Это поднимет стоимость операции, но не настолько, чтобы перекрыть разницу в ценах. Как насчет платы?
- Доллары?
- Любая. - Мужчина улыбнулся. - Если захотите, найдем даже вьетнамские пиастры или камбоджийские реалы.
- Доллары. В иностранном банке.
- Когда договоримся о цене, вы назовете точное место. Швейцария, Бейрут… Но смотрите, если будем расплачиваться в долларах, вам придется проследить масштаб обмена. Думаю, не обидел вас, сказав об этом, правда?
- Да что вы!
- Просто у меня сложилось впечатление, будто вы новичок в этом очень хитром бизнесе. Однако нам можно полностью доверять. Мы назначаем цену, вы доставляете золото, и мы за него платим. В нашем деле так: если обманешь, тебе больше ничего не доверят. Словом, круговая порука. Иногда маленькие люди, агенты или поставщики, все же пытаются обмануть… ну, за это они платят жизнью. Мы находим их, куда бы они не зашились. Итак, чтобы успокоить вас, говорю: мы работаем только честно. Мы просто бизнесмены и заправляем рынком, который правительства сами же создали своими ограничениями, твердой ценой на золото. Некоторые страны даже запретили своим гражданам покупать или хранить у себя слитки. Тридцать пять долларов за унцию - это официальная цена. На черном рынке золото продают по сорок - шестьдесят и выше, этой разницей в цене мы и покрываем свои расходы. Я знал одного капитана, который, следуя из Персидского залива в Индию, попав в шторм, выбросил весь свой груз за борт, даже не надеясь его потом поднять. Мы потеряли сто тридцать тысяч долларов, но ничего, выдержали. Ведь капитан сделал то, что обязан был сделать, поэтому он до сих пор работает на нас. Извините, если я слишком много говорю, но мне хочется, чтобы вы представляли нашу фирму в верном свете. На нас вы можете положиться.
- А вы уверены, что можете положиться на меня?
Сверкнули белые зубы:
- Кто-то дал нам ваш номер, а вам - имя "Эпплгейт" и наши координаты. Вот оно, доверие. - Он встал. - Позвоните недельки через две, к тому времени у нас что-нибудь для вас появится.
- Спасибо.-- Рейкс встал и протянул ему слиток.
Мужчина покачал головой:
- Оставьте его себе. Подарите своей подруге. Как гражданину Великобритании вам запрещено хранить золото, но сомневаюсь, что такая мелочь вас обеспокоит.