- Постараемся, - заверил дежурный. - Ну и дела! Сочувствую вам, ребята. Лето у вас такое - не позавидуешь.
- Остается надеяться, что оно у нас не последнее, - сказал Броди и повесил трубку. Потом выключил свет в кабинете, закрыл дверь и направился к машине.
Свернув к дому. Броди увидел знакомый голубоватый свет в окнах гостиной. Мальчики смотрели телевизор. Он прошел через переднюю дверь, щелкнул выключателем, погасив свет на крыльце, и заглянул в полутемную гостиную. Старший сын Билли лежал на диване, опершись на локоть. Мартин, средний сын двенадцати лет, развалился в мягком кресле, положив босые ноги на журнальный столик. Восьмилетний Шон сидел на полу, прислонившись к дивану, и гладил кошку у себя на коленях.
- Как дела? - спросил Броди.
- Нормально, папа, - ответил Билли, не отводя глаз от телевизора.
- Где мама?
- Наверху. Она велела сказать тебе, что твой ужин на кухне.
- Отлично. Уже поздно, Шон. Почти половина десятого.
- Я ухожу, папа, - сказал Шон.
Броди пошел на кухню, открыл холодильник и достал банку пива. На кухонною столе на сковородке лежали остатки тушеной говядины. Мясо было коричневато-серое, волокнистое, подливка застыла. "Это ужин?" - подумал Броди. Он решил сделать себе сандвич. В холодильнике было несколько бифштексов, пакет куриных ножек, дюжина яиц, банка маринованных огурцов и двенадцать жестянок содовой шипучки. Наконец он нашел ломтик сыра, засохшего, с загнутыми краями, свернул его и сунул в рот. Поразмышлял некоторое время, не разогреть ли мясо, затем произнес вслух: "А, черт с ним!" Взял два ломтя хлеба, намазал их горчицей, снял с магнитной планки на стене нож для мяса и отрезал толстый кусок говядины. Положил мясо на ломоть хлеба, сверху несколько маринованных огурчиков, прикрыл их другим ломтем хлеба. Переложил все это на тарелку, взял пиво и поднялся по лестнице в спальню.
Эллен сидела на кровати и читала "Космополитен".
- Привет, - сказала она. - Трудный у тебя был день? Ты мне ничего не сказал по телефону.
- Трудный. Сейчас у нас все дни трудные. Ты слышала про Вена Гарднера? Когда я разговаривал с тобой, я мог только предполагать, что с ним произошло. - Он поставил тарелку и пиво на туалетный столик и сел на край постели, чтобы снять ботинки.
- Да. Мне звонила Грейс Финли, спрашивала, не знаю ли я, где доктор Крейг. В регистратуре ей не сказали, где он, а Грейс хотела дать Салли какое-нибудь снотворное.
- Ты разыскала его?
- Нет. Но я послала Шона, и он отнес ей секонол.
- Какой еще секонол?
- Снотворное.
- Я не знал, что ты принимаешь снотворное.
- Не часто. Совсем редко.
- Где ты его взяла?
- Доктор Крейг выписал, когда я ходила к нему по поводу своих нервов. Я говорила тебе.
Броди швырнул ботинки в угол, встал, снял брюки, аккуратно повесил их на спинку стула. Потом снял рубашку, повесил ее на плечики в стенной шкаф и, усевшись в трусах и майке на кровать, принялся за свой сандвич. Мясо было сухое и жилистое. Он ощутил вкус только горчицы.
- Ты нашел говядину? - спросила Эллен.
У Броди рот был набит, поэтому он только утвердительно кивнул.
- А что ты ешь?
- Говядину.
- Ты подогревал ее?
- Нет. И так сойдет.
Эллен недовольно скривила губы.
Броди молча ел, Эллен перелистывала журнал. Прошло несколько минут. Эллен перевернула последнюю страницу, положила журнал себе на колени.
- О боже! - воскликнула она. - Что такое?
- Я сейчас думала о Боне Гарднере. Это так ужасно. Что теперь будет с Салли?
- Не знаю, - ответил Броди. - Я беспокоюсь за нее. У нее есть деньги? Ты когда-нибудь говорила с ней об этом?
- Никогда. Откуда у нее деньги? Она, по-моему, целый год не покупала детям обновок. И она так мечтала покупать мясо чаще, чем раз в неделю, и не есть без конца рыбу, которую выловил Бен… Она получит кто-нибудь по социальному страхованию?
- Думаю, что получит, но это немного. Существует еще благотворительность.
- Она ни за что не согласится, - заметила Эллен.
- Ну, знаешь, гордость - это как раз то, чего она не сможет себе позволить. Теперь у нее не будет даже рыбы.
- Мы не могли бы что-нибудь сделать?
- Мы лично? А что мы можем? Мы не так уж богаты. Но город, возможно, сможет как-то ей помочь. Я поговорю с Вогэном.
- Ну, а как продвигаются твои дела?
- Ты спрашиваешь, поймали ли мы эту тварь? Нет еще. Медоуз вызвал океанографа, своего приятеля из Вудс-Хода. Хотя не знаю, чем он тут может помочь.
- Что он собой представляет?
- Молодой, внешность довольно приятная. Немного самонадеянный, но это неудивительно. Наши края он как будто знает прилично.
- Интересно. Откуда же?
- Он сказал, что еще мальчишкой приезжал в Саутгемптон. Проводил там каждое лето.
- Работал?
- Не знаю. Должно быть, жил с родителями. Он, похоже, из этой категории.
- Из какой категории?
- Из категории курортников. Богатые родители. Хорошее воспитание. Ты отлично представляешь этот типаж.
- Не злись, я просто спросила.
- Я не злюсь. Я просто сказал, что ты отлично представляешь этот типаж. Ведь ты сама из их среды.
Эллен усмехнулась.
- Из их среды. Я теперь просто старая дама. И ничего больше.
- Не говори глупости, - возразил Броди. - Когда ты в купальнике, большинство летних красоток не идут с тобой ни в какое сравнение. - Ему было приятно, что она напрашивается на комплименты, и ему было приятно говорить их ей. Эти комплименты стали для них чем-то ритуальным, как бы прелюдией любви.
Вид Эллен, лежащей в кровати, вызвал у Броди желание. Ее волосы падали на плечи, в глубоком вырезе ночной рубашки видны обе груди почти до сосков.
- Я сейчас, - сказал он. - Пойду почищу зубы.
Броди вернулся из ванной, все еще чувствуя возбуждение. Он подошел к туалетному столику, чтобы выключить свет.
- Знаешь, - сказала Эллен, - я думаю, нашим мальчикам следует брать уроки тенниса.
- Зачем? Разве они хотят играть в теннис?
- Нет, но это хороший вид спорта, и ему не мешает поучиться. Когда они станут взрослыми, это откроет им двери во многие дома.
- В какие дома?
- В дома тех людей, знакомство с которыми им не помешает. Если ты хорошо играешь в теннис, то можешь вступить в любой клуб и сблизиться там с нужными людьми. Сейчас им самое время поучиться.
- Где же они будут брать уроки?
- Я думаю о клубе "Филд".
- Насколько мне известно, мы не члены клуба "Филд".
- Я думаю, мы могли бы ими стать. Некоторые из моих старых знакомых являются членами этого клуба. Они могли бы дать нам рекомендацию.
- Оставь это.
- Почему?
- Хотя бы потому, что нам это не по средствам. Держу пари, что за одно вступление надо выложить тысячу долларов, а потом каждый год выкладывать по несколько сотен, по меньшей мере. У нас нет таких денег.
- У нас есть сбережения.
- Но ведь не для уроков же тенниса. Ладно, давай не будем об этом. - Он потянулся к выключателю.
- Мальчикам это бы пригодилось.
Броди оперся рукой о столик.
- Послушай, мы не принадлежим к кругу людей, играющих в теннис. Мы не будем там чувствовать себя хорошо. Мы там будем чужие.
- Откуда ты знаешь? Мы ведь даже никогда не пробовали вступить в клуб.
- Давай оставим этот разговор. - Он выключил свет, подошел к ее кровати, откинул одеяло и улегся рядом с Эллен. - К тому же, - продолжал он, уткнувшись носом ей в шею, - есть другой вид спорта, который мне больше по душе.
- Дети еще не спят.
- Они смотрят телевизор. Даже если тут взорвется бомба, они ее не услышат. - Он поцеловал ее в шею и начал водить ладонью по ее бедрам.
Эллен зевнула.
- Мне так хочется спать, - сказала она. - Я выпила снотворное до твоего прихода.
Броди перестал ее гладить.
- А какого черта ты его пила?
- Я плохо спала прошлую ночь, поэтому и приняла таблетку.
- Я выброшу эти проклятые таблетки. - Он поцеловал ее в щеку, хотел поцеловать в губы, но в этот момент она снова зевнула.
- Извини, - сказала она. - Боюсь, ничего не получится.
- Получится. Все, что от тебя требуется, помочь немного.
- Прости, я очень устала. Но ты… если хочешь. Я постараюсь не заснуть.
- Нет уж, - сказал Броди и перевалился на свою постель. - Я не любитель насиловать трупы.
- Зачем ты так?
Броди не ответил. Он лежал на спине, уставившись в потолок. Он чувствовал, что напряжение осталось, но желание уже прошло и вместо него приходит тупая боль.
Спустя минуту Эллен спросила:
- Как зовут друга Гарри Медоуза?
- Хупер.
- Не Дэвид Хупер?
- Нет, по-моему, его зовут Мэт.
- Когда-то давным-давно я знала человека, которого звали Дэвидом Ху пером. Я помню… - но договорить она не успела, веки ее сомкнулись, и она глубоко задышала, погрузившись в сон.
Глава 6
В пятницу, возвращаясь домой из саутгемптонской больницы, Эллен заглянула на почту. В Эмити почту не доставляли на дом. Вообще-то срочную корреспонденцию должны были доставлять по любому адресу в радиусе одной мили от почтамта. Но практически даже срочные телеграммы (за исключением тех, на которых значилось, что они отправлены федеральным правительством) хранились на почте, пока кто-нибудь не приходил за ними.
Почта размещалась в небольшом здании на Тилл-стрит, совсем рядом с Мейн-стрит. Там имелось пятьсот почтовых ящиков, триста сорок из них арендовались постоянными жителями Эмити. Остальные сто шестьдесят предоставлялись курортникам, а кому именно - это зависело от прихоти начальницы почтового отделения Минни Элдридж. Те, кому она симпатизировала, получали разрешение арендовать ящики на летний период. Тем, кому она не симпатизировала, приходилось стоять в очереди у ее стойки. Поскольку никто из приезжающих на лето не мог арендовать ящик на круглый год, курортники никогда не знали, будет ли у них почтовый ящик на следующий сезон, когда они приедут в июне, или нет.
Ни у кого не было сомнений относительно того, что Минни Элдридж уже перевалило за семьдесят, но ей каким-то образом удалось убедить власти в Вашингтоне, что она еще не достигла того возраста, когда человек обязан уйти на пенсию. Она была маленькой и щуплой на вид, но довольно сильной и управлялась с пакетами и картонками почти так же быстро, как и двое молодых мужчин, работавших на почте вместе с рей. Она никогда не говорила о своем прошлом или о своей личной жизни. Знали о ней только, что родилась она на острове Нантакет и покинула его вскоре после того, как началась первая мировая война. Она так долго жила в Эмити, что в городе не было человека, который бы ее не знал. Минни Элдридж считала себя не только коренной жительницей, но и знатоком истории города. Она охотно рассказывала о том, почему город назвали Эмити, рассказывала об Эмити Хоупвелл, жившей в XVII веке и приговоренной к смертной казни за колдовство. Минни доставляло удовольствие порассуждать о значительных событиях из прошлого города: о высадке британских войск во время войны за независимость (англичане попытались обойти с фланга отряды колонистов, но сбились с пути и без толку бродили взад и вперед по Лонг-Айленду); о пожаре 1823 года, во время которого сгорели все дома, кроме церкви; о крушении судна с контрабандными спиртными напитками в 1921 году (судно в конечном счете подняли на поверхность, но весь груз, снятый с парохода для того, чтобы легче было его поднимать, куда-то исчез); об урагане 1938 года и о широко освещавшейся в прессе (хотя полностью и не подтвержденной) высадке трех немецких шпионов на пляже вдоль Скотч-роуд в 1942 году.
Эллени Минни отнюдь не симпатизировали друг другу. Эллен чувствовала, что Минни ее не любит. Минни испытывала неловкость в присутствии Эллен, так как не могла отнести ее ни к какой определенной категории. Эллен не принадлежала ни к курортникам, ни к местным жителям. Право на постоянное пользование почтовым ящиком она получила как бы вместе с замужеством.
Минни была на почте одна, она разбирала корреспонденцию, когда вошла Эллен.
- Доброе утро, Минни, - сказала Эллен.
Минни взглянула на стенные часы над стойкой и только после этого ответила:
- Добрый день.
- Могу я получить у вас книжечку восьмицентовых марок? - Эллен положила на стойку одну пятидолларовую бумажку и три по одному доллару.
Минни опустила в ящики несколько писем, отложила оставшуюся пачку и подошла к стойке. Она дала Эллен набор почтовых марок и смахнула деньги в выдвижной ящик.
- Что Мартин собирается делать с этой акулой? - спросила она.
- Не знаю. Наверное, они попытаются поймать ее.
- А может ли кто поймать на крючок левиафана?
- Простите, что вы сказали?
- Книга Иова, - ответила Минни. - Ни один смертный не поймает эту рыбу.
- Почему вы так думаете?
- Нам не суждено поймать ее, вот почему. На то есть высшая воля.
- На что - на то?
- Об этом узнаем в свое время.
- Понимаю. - Эллен положила марки в сумочку. - Что ж, может, вы и правы. Спасибо, Минни. - Она повернулась и пошла к двери.
- В моих словах вы можете не сомневаться, - сказала Минни, глядя в спину Эллен.
Эллен вышла на Мейн-стрит, свернула направо, прошла мимо магазина женской одежды и антикварной лавки. Она остановилась у магазина скобяных изделий и открыла дверь. Но на звяканье колокольчика никто не вышел. Она подождала немного, потом позвала:
- Альберт?
Эллен прошла к распахнутой двери, ведущей в подвальное помещение. До нее донесся разговор двух мужчин.
- Сейчас иду, - подал голос Альберт Моррис. - У меня их целая коробка, - сказал он мужчине, который было ним. - Поройтесь, может, вы и найдете то, что вам нужно.
Моррис появился у нижней ступеньки лестницы и начал не спеша подниматься, осторожно, ступенька за ступенькой, держась за перила. Ему перевалило за шестьдесят, и два года назад у него уже был сердечный приступ.
- Крепительные утки, - сказал он, поднимаясь.
- Что? - не поняла Эллен.
- Крепительные утки. Они нужны этому парню. Он, должно быть, капитан какого-нибудь линкора, потому что ищет крепительные утки гигантских размеров. Итак, что бы вы хотели?
- Резиновый наконечник для крана на кухне пришел в негодность. Вы знаете, такой, с рассекателем. Мне нужен новый.
- Ничего нет проще. Они вон там. - Моррис подвел Эллен к полке. - Вы это имели в виду? - Он достал резиновый наконечник.
- Да, именно его.
- Восемьдесят центов. В кредит или наличными?
- Наличными.
Я не хочу, чтобы вы занимались писаниной из-за каких-то восьмидесяти центов.
- Мне приходится записывать в кредит и меньшую сумму, - заметил Моррис. - Я мог бы вам многое порассказать. - Они прошли по узкому магазину к кассе, и, выбивая чек, Моррис сказал:
- Многие обеспокоены этой историей с акулой.
- Я знаю. Их можно понять.
- Они считают, что пляжи надо снова открыть.
- Ну, я…
- На мой взгляд, головы у этих людей набиты соломой. Я уверен: Мартин поступает правильно.
- Я рада это слышать, Альберт.
- Может быть, этот новый парень поможет нам выпутаться.
- Какой парень?
- Специалист по рыбам из Массачусетса.
- Ах да. Я слышала, что он в городе.
- Более того, он здесь.
Эллен огляделась вокруг, но никого не увидела.
- Где это здесь?
- Внизу, в подвале. Это ему нужны крепительные утки.
Эллен услышала шаги по лестнице. Она обернулась и увидела Хупера. Ее вдруг охватило такое сильное волнение, точно перед ней предстал возлюбленный, которого она не видела много лет. Она не была знакома с ним, и в то же время в нем было что-то очень знакомое.
- Я нашел их, - сказал Хупер, в руках у него были две большие крепительные утки из нержавеющей стали. Он подошел к стойке, вежливо улыбнулся Эллен. - Эти вполне подойдут, - сказал он Моррису, положил товар на прилавок и протянул двадцать долларов.
Эллен смотрела на Хупера, пытаясь вспомнить, кого он ей напоминает. Она надеялась, что Альберт Моррис познакомит их, но он, похоже, не собирался этого делать.
- Извините, - обратилась она к Хуперу, - но мне нужно спросить вас кое о чем.
Хупер взглянул на нее и снова улыбнулся - приятная дружелюбная улыбка, от которой смягчились резкие черты лица, а его светло-голубые глаза засветились.
- Пожалуйста, - сказал он. - Спрашивайте.
- Вы случайно не родственник Дэвида Хупера?
- Он мой старший брат. Вы знаете Дэвида?
- Да, - сказала Эллен. - Вернее, знала. Он ухаживал за мной когда-то давным-давно. Я Эллен Броди. А раньше меня звали Эллен Шеперд. Я имею в виду те времена.
- О, конечно. Я помню вас.
- Не может быть.
- Помню.
Я не шучу. И докажу вам это. Дайте подумать… Прическа у вас тогда была, как у пажа. И вы всегда носили браслет с брелоками. Я помню один большой брелок с изображением Эйфелевой башни. И вы часто напевали одну песню… как она называлась? "Шибум" или что-то в этом роде. Верно?
Эллен рассмеялась.
- С ума сойти, ну и память у вас. Я уже забыла эту песню.
- Поразительно, какие мелочи производят на ребят впечатление. Вы встречались с Дэвидом сколько… два года?
- Два лета, - сказала Эллен. - Это было чудесное время.
- Вы помните меня?
- Смутно. Помню только, что у Дэвида был младший брат. Вам, вероятно, было тогда лет девять или десять.
- Около того. Дэвид на десять лет старше меня. Еще я помню: все звали меня Мэт, как будто бы я был взрослым, - и мне это очень нравилось. А вы называли меня Мэтью. Вы говорили, что Мэтью звучит благороднее. Я, наверно, был влюблен в вас.
- В самом деле? - Эллен покраснела, а Альберт Моррис засмеялся.
- Я влюблялся во всех девушек, с которыми встречался Дэвид, - сказал Хупер.
- Не может быть!
Моррис протянул Хуперу сдачу, а Хупер сказал Эллен:
- Я еду в порт. Подвезти вас?
- Спасибо. Я на машине. - Она поблагодарила Морриса и направилась к выходу. Хупер последовал за ней. - Так, значит, вы теперь ученый? - спросила она, когда они вышли на улицу.
- По воле случая. Я начал было специализироваться в английском языке. Но потом прослушал курс по морской биологии, просто так, ради любопытства и - попался на крючок.
- Это вас океан так увлек?